Вы кто такие? брезгливо пробурчал сонный купец. А потом решил сменить тон на более грозный. И что вам тут надо поздно ночью?!
Эби тонкими пальцами вцепилась в плечи Лео. Тот выступил вперед.
Дядя Дин Я от тети. От тети Молли. Вы когда-то с ней дружили, а потом, когда у нас гостили, сказали, что я могу приехать, вот я и приехал, без обиняков выложил Леобен все. Толстяк на шаг отступил и оглядел их снова.
То есть ты от Молли? прокряхтел он.
Да, так точно! отрапортовал Лео. Нужно пристанище, но мы надолго вас не потревожим.
Купец снова осмотрел парочку, уже более внимательно. Его сальные глазки пробежались по тщедушной фигурке Эби вниз и вверх несколько раз. «Хм, куда бы ее приспособить? мелькнуло у него в голове. Мальчишка-то хоть длинный, но хилый и нежный, не знаю, что ему тут делать. А девчонка на что-нибудь да сгодится». Он быстро в мыслях перебирал варианты, куда можно было бы подсунуть эту бродяжку и самому не остаться в накладе. А вслух он недовольно произнес:
Как мне помнится, я звал только одного мальчика. И Молли ничего не говорила про то, что будет еще какая-то девчонка.
Эби вжалась в спину Леобена. Она уже еле держалась на ногах, из последних сил цепляясь за его одежду.
Но мы не займем много места, дядя Дин, просительно произнес Лео, и Дин поморщился. И завтра же мы найдем работу!
Что? Вы завтра найдете работу? купец сначала засмеялся, а потом его смех перерос в перханье и сухой кашель. Это, хочешь сказать, тоже я тебе обещал?
Леобен смешался.
Нет, конечно, но мы найдем. Мы для этого сюда и приехали! И Эби тоже, только немного подлечиться ей надо, ее продуло. Он с жалостью посмотрел на подружку.
Дин долго рассматривал незнакомцев. Он помнил тот давний свой визит к тете Лео и то, что приглашал Леобена в Город, правда, он ожидал, что тот к этому времени не просто вытянется в тощего журавля с голубыми глазами, а станет уже похож на мужика. «А, впрочем, почесал Дин подбородок, поросший неровной редкой щетиной, и мысленно ухмыльнулся, и для него найдется место. Некоторые любят таких ангелочков. Думаю, что и его найду куда определить».
Лео, ты помнишь, дружок, как я приезжал к тете Молли. Так я сказал, что с радостью приму тебя. Но не ее! он вонзил указующий перст в еле живую Эбигейл, которая и так уже всего боялась. Ему почему-то доставляло удовольствие видеть, как плещется страх и безнадежность в ее огромных черных глазах. Дин хотел, чтобы она сама просила его о приюте, и в конце концов он бы снизошел и разрешил ей пожить у него, в виде великого одолжения. Тогда она чувствовала бы себя еще больше обязанной. Но Эби как язык проглотила.
Мы же приехали вместе, дядя Дин, почти умоляющим тоном произнес юноша. Купец в очередной раз окинул взором ребят и задумался. Медленно осмотрел с ног до головы девушку. Потом, словно резко приняв какое-то решение, он оживился и махнул рукой.
Ну, ладно. Заходите уж, что ж я в самом деле. Он отступил немного в сторону, пропуская ребят в квартиру. Но больше, чем на одну ночь, я вас не оставлю. Либо платите за постой. У меня сейчас некие затруднения.
Спасибо, дядя Дин, сказал Леобен. Я заплачу! У меня есть. Эби простудилась, а когда она выздоровеет, мы сразу уйдем.
Хм, произнес купец. Пока она будет болеть, он разузнает, кто может ею заинтересоваться. Очень уж необычная внешность. Особенно для девчонки из пригорода.
Он провел их в столовую и даже милостиво предложил остатки ужина. Леобен набросился на остывшее жаркое, а Эбигейл кусок в горло не лез. Она только смогла выпить чай, и то потому, что ее сильно уговаривал Лео. Затем Дин показал друзьям место, где они будут спать. Он выделил для каждого по крохотной каморке для слуг. Но, по всей видимости, он не кривил душой, упомянув о денежных затруднениях. Сейчас в квартире находилась единственная служанка, сухонькая пожилая женщина невысокого роста и седая как лунь. Она и отвела ребят в их комнатки, попутно показав, где в квартире туалет с ванной.
А пока Леобен стоял на пороге ванной с подогревом воды и душем и не находил слов от восхищения ведь ему дома приходилось таскать воду из колодца Эбигейл, шатаясь, добрела до своей комнаты и нашла в себе сил только стянуть кожанку и обувь, а потом рухнула ничком на заправленную кровать и уснула.
Глава 4. Жажда жизни
Ранним утром недалеко от берега лесного озера, окруженного непроходимой чащей, темная зеркальная поверхность воды подернулась легкой рябью. Потом еще и еще. Прошло какое-то время, и из воды показалась голова странного существа.
Оно очень медленно выползало из воды, еле переставляя свои конечности, перемещаясь не плавно, по-человечески, а рывками, словно каждое движение давалось ему с огромным трудом. Может быть, потому что это было водяное чудище, привыкшее жить в озере и не умевшее находиться на воздухе?
Утреннее солнце играло бликами на темной глади озера. Его лучи отражались в блестящем теле неведомого создания, выходящего из воды. Существо искрилось под солнечным светом, словно все тело его было покрыто серебряной чешуей. Все, кроме лица. Вместо лица у него был оскаленный череп с мертвым правым глазом. В левую глазницу было вставлено замысловатое устройство из меди, источающее слабый зеленоватый свет. Устройство закрывало бровь и левую скулу и заканчивалось медной ушной раковиной. На месте второго уха зияла дыра, внутри которой что-то мерцало. Затылок и шея существа тоже поблескивали металлическим светом. И, что самое удивительное, на его теле была одежда из кожи, точнее, ее остатки, превратившиеся в лохмотья.
Выбравшись полностью на берег, странное создание ничком рухнуло в траву и долго так лежало не шевелясь. Потом, словно собрав последние силы, оно приподнялось на руках, отжалось от земли и стало медленно вставать на ноги, дергаясь, словно веревочная марионетка в неумелых руках начинающего кукловода.
Наконец, полностью распрямившись, существо встало на две ноги и застыло в таком положении. Оказалось, что это не водяное чудище, а всего лишь человек, или был им когда-то, пока ему не заменили почти все части тела на металлические, а затем не сбросили на глубину озера, где рыбы обглодали ему лицо, а единственный живой глаз ослеп от постоянного давления воды. Когда человеку вставляли механический левый глаз, модификаторы решили использовать новое для тех времен изобретение и вставили тонкую металлическую прослойку под черепную коробку, тем самым защитив мозг, поэтому рыбы и другие озерные твари не смогли до него добраться, объев только доступные участки, которых было совсем немного.
Медленной неуверенной походкой, как будто заново обучаясь ходить, человек двинулся в сторону леса, прочь от ненавистного ему озера, в котором он провел столько ужасных беспросветных дней, теряя остатки надежды и последние живые ткани, обрастая илом, утрачивая подвижность, потому что, хоть тело его и создано было из нержавеющей стали, мельчайшие частицы песка проникли во все тонкие сочленения его механических частей. Он пытался выбраться из этого озера уже очень давно, с самого первого дня, как попал на его глубину. Но под толщей воды совсем не видно было света, нельзя было различить, день на поверхности или ночь, и не было никаких ориентиров. Он полз наобум, в первом попавшемся направлении, увязая в мягком рыхлом песке и отбиваясь непослушными в воде железными руками от рыбьих стай. Возможно, он просто подолгу кружил на одном месте, петляя бесцельно по дну, ведь следы, которые оставляло его железное тело на песке, быстро смывались подводными течениями, и сделать хоть какую-то метку было невозможно.
Рыбы, съев все, что было возможно, потеряли к железному человеку интерес, но он с лихвой возмещал свои страдания, поедая в ответ рыб и моллюсков.
Шли годы, подводный странник все искал выход из озерных глубин. Его легенда забывалась, пересказывалась заново, обрастала вымышленными подробностями. Но кроме модификаторов, никто не знал, что когда-то тело стражника Ярого, а это был именно он, пронзили насквозь железным прутом, и ему не просто закрыли грудную клетку металлической броней, но и заменили на моди дыхательную систему. На стражах часто испытывали новые устройства и механизмы вступая в ряды законников, они давали на это свое согласие. Не всегда эксперименты заканчивались удачно, но в случае с железным стражником все моди приживались отлично, словно он был для этого предназначен.
И вот однажды, когда он в очередной раз без особой надежды попытался разглядеть сквозь толщу воды хоть какой-то просвет, его механический зеленый глаз зафиксировал ультрафиолет. Сквозь слой воды к нему пробивались лучи солнца. Бывший страж вдруг заметил, что в течение какого-то времени ему стало немного легче ползти, как будто давление воды уже меньше. Поначалу он списывал это на действие попутного течения, но, кажется, он действительно приближался к берегу. Стараясь не обольщаться надеждой, Ярый продолжал медленно двигаться вперед. Вполне возможно, что это не близость берега, а просто подводный холм.
Спустя какое-то время ультрафиолетовое излучение исчезло. Но вместо того, чтобы погрузиться в пучину горя от несбывшейся мечты, железный стражник просто перестал ползти и принялся пережидать. Он понадеялся, что наверху сейчас просто настала ночь и солнце скрылось. Торопиться было некуда, он не один год ждал спасения, подождет и одну ночь.
И его надежды оправдались! Прошло несколько часов, хотя он их уже не замечал, и глаз снова поймал такой желанный ультрафиолет. И по мере того, как Ярый полз, излучение становилось все сильнее и сильнее. Он медленно, но верно продвигался к берегу. Он наконец-то мог выйти наружу. И кто бы знал, сколько ярости и ненависти скопилось в его душе! К тем, кто, вначале дав ему волю, власть и силу, за считанные секунды отобрал все. Конечно, они были уверены, что забрали и его жизнь. И вот в этом-то они жестоко ошибались. И он вернется за расплатой в многократном размере. За их жизнями, а, может быть, и жизнями тех, кто попадется на его пути.
Эти мысли придавали ему сил, и он уверенно и упрямо двигался к своей цели, благо цель он уже видел. Сквозь толщу воды механическим глазом уже можно было различить блеклое солнце. Оно было его ориентиром, маяком, путеводной звездой. Иногда оно не показывалось, если день стоял пасмурный. Но берег все приближался, и железного стражника с не менее железной волей с дороги сбить уже было невозможно.
Глава 5. Золотая ступня
Ранним утром Леобен, как и обещал, отправился на поиски работы. Он заглянул в комнату, где вчера на неразобранной постели прямо в одежде улеглась спать его новая подруга Эби. Светлые брови Лео словно срослись на переносице, когда он увидел, как она металась в лихорадке на постели, не замечая, что он вошел. Его сердце мучительно сжалось при мысли, что он не уберег ее. Девушка первая доверчиво подсела к нему, чтобы согреть теплом, а он не смог довезти ее до пристанища, дал ветрам продуть, позволил дождям залить. Он нервно и прерывисто вздохнул, вглядываясь в сумрак комнаты, где лежала Эби. В душной крошечной комнатушке стоял приторный запах болезни. Воздух был горячий: казалось, что его нагревал жар тела больной девушки.
Лео почувствовал, как кто-то легонько тронул его за локоть. Он обернулся и увидел старушку-служанку. Та многозначительно кивнула ему, давая понять, что позаботится об Эбигейл. Лео, который в глубине души был страшно напуган, потому что не имел представления, как помочь больному человеку, от ласкового прикосновения седовласой женщины расслабился и немного успокоился. Она выпроводила его и прикрыла дверь в комнатку Эби. Леобен, перекинув холщовую сумку через плечо, вышел из квартиры. Его цели были очень четкими: он шел наниматься в стражники.
***
Дин приоткрыл дверь в маленькую комнату, где спала больная девушка, и вошел. Воздух тут же надавил на него своей душной неприятной вязкостью. Крошечное окошко под потолком едва пропускало дневной свет, и Дин напряженно вгляделся в лицо Эби, пытаясь ее получше рассмотреть. Девушка спала беспокойным сном, густые ресницы подрагивали. Черные брови иногда взмывали вверх, словно она видела во сне нечто пугающее и необычайное. Дрожали кончики пальцев рук.
Она была такая миниатюрная, крошечная, худая. Смоляные волосы разметались по подушке, челка прилипла ко лбу. Чем дольше вглядывался купец в лицо девушки, чем дольше разглядывал ее худую фигурку, тем сильнее разгоралось в нем давно не удовлетворяемое желание. Он приблизился к кровати и снова всмотрелся в осунувшееся бледное личико. У Эби была кукольная внешность, но если и так, это была особенная кукла. Если такие и делали, то строго на заказ и в единственном экземпляре. Ее огромные черные глазищи, что с таким страхом таращились на него вчера, невозможно было ни забыть, ни повторить. Она была худая и маленькая, и Дину вдруг захотелось придавить ее всем телом, выжать последние соки. Хотелось, чтобы она смотрела на него с ужасом и ненавистью, хотелось показать, что он хозяин и властелин. Но девочка спала больным мучительным сном, ничего не замечая вокруг.
Дин подошел совсем близко к кровати и нагнулся над Эби. Он положил руку на худое плечо, и ему показалось, что он укололся, настолько острое оно было. Полы махрового халата распахнулись, и наружу вывалилось круглое железное брюхо: и гордость, и беда Дина. Эту металлическую часть он отхватил когда-то на аукционе, заплатив чуть ли не половину состояния, но беда была в том, что живот совершенно не подходил Дину по размеру. Его прежний владелец, кто-то из знати, обладал внушительными габаритами и явно неплохо питался, отчего разрастался вширь. Это заставляло его усовершенствовать свое тело: периодически он менял свои металлические части на новые, более подходящие размерам его желудка. Части, из которых он «вырастал», богач сбывал на аукционах и считал это очень неплохим вложением. Поставив очередную металлическую часть и не отказывая себе в пище, он продолжал наращивать свое пузо и увеличивал размер железного живота, а старые, ставшие негодными, части продавал и отлично зарабатывал.
Одну из этих частей и купил Дин, который в то время не мог похвастаться такими объемами. Для того, чтобы ему было комфортно носить новую моди, купцу пришлось долго объедаться и толстеть, питаясь тем, что он не любил, даже когда не было аппетита. Зато со временем его параметры достигли необходимых, и стало возможно установить в его тело железный живот. Отказаться от такого он не мог. Когда еще представится возможность завладеть металлической частью, принадлежавшей знатному человеку?
Когда стало ясно, что живот уже не останется пустым гулким местом на теле Дина и в нем можно разместить его пузо, подпольные мастера установили железо, и купец, неся новую, тяжкую, но очень почетную ношу на своем животе, зажил почти новой жизнью. Он никогда бы не смог принадлежать к знати. Но нечто металлическое, что теперь являлось его частью, тем не менее ставило Дина на одну или две ступени выше по отношению к своему сословию.
***
Дин, раздумывая, все еще сверлил глазами больную, но вдруг Эбигейл зашлась кашлем сухим, гортанным, страшным и на миг открыла свои черные глазищи. Кажется, она даже не увидела купца, глядя в горячке сквозь него, но Дин вдруг явственно ощутил жар, исходящий от ее пылающего тела, и неожиданно почувствовал запах болезни, наполняющий комнату. Ему стало противно, природное чувство брезгливости перевесило похоть, и он, опомнившись, отступил на шаг от кровати, осматривая тщедушное тело в грязной пропотевшей одежде. Дин застыл, парализованный внезапным страхом, которым пугала его болезнь Эби. Затем, запахнув халат и скривившись, словно во рту был огромный кусок лимона, купец вышел за дверь и притворил ее за собой.