Как же вы все-таки догадались? спросил я.
О чем? буркнул он.
О том, что этот человек отставной флотский сержант.
У меня нет времени на эту ерунду, отрезал он, но тут же с улыбкой добавил: Простите мою грубость. Я из-за вас потерял мысль, но ладно, не важно. Вы действительно не распознали, что наш посетитель из бывших военных моряков?
Действительно.
Догадаться было проще, чем теперь объяснять. Если вас попросят доказать, что дважды два четыре, вам это может показаться затруднительным, притом что в самом факте вы совершенно уверены. Даже через улицу я разглядел его татуировку большой синий якорь на тыльной стороне ладони. Это наводит на мысли о море. Меж тем военная выправка, уставные бакенбарды. Стало быть, военно-морской флот. Держался этот человек с достоинством, видно было, что привык командовать. Обратили внимание, как высоко он держал голову, как помахивал тростью? Степенный, респектабельный, средних лет все факты говорили, что это сержант.
Чудеса! воскликнул я.
Обычное дело, бросил в ответ Холмс, хотя по его лицу я заметил, что мое восторженное удивление ему нравится. Недавно я сказал, что преступники выродились. Похоже, я был не прав глядите!
Он перебросил мне записку, принесенную посыльным. Пробежав ее, я воскликнул:
Какой ужас!
Кажется, случай не совсем ординарный, заметил Холмс хладнокровно. Не будете ли вы любезны прочесть это вслух?
И вот что я прочитал:
«Уважаемый мистер Шерлок Холмс,
этой ночью в доме номер 3 по Лористон-Гарденз, близ Брикстон-роуд, случилась скверная история. Примерно в два часа наш постовой заметил там свет и, поскольку дом необитаем, заподозрил недоброе. Дверь была открыта, в пустой парадной комнате лежало тело. Это был хорошо одетый джентльмен; на визитных карточках, найденных в кармане, значилось: Енох Дж. Дреббер, Кливленд, Огайо, США. Признаки грабежа отсутствовали, обстоятельства смерти оставались непонятны. В комнате имелись следы крови, но тело погибшего было не тронуто. Мы не понимаем, как он попал в пустой дом, да и все это дело для нас полнейшая загадка. Если вы сочтете возможным до полудня явиться по указанному адресу, то найдете меня там. Пока вы не дадите о себе знать, оставляю все in statu quo[5]. Если же это неосуществимо, я сообщу вам более полные данные и буду надеяться, что вы любезно соблаговолите поделиться со мной вашим мнением.
Преданный вам,
Тобайас Грегсон».
Из всей скотленд-ярдской компании Грегсон самый сообразительный, заметил мой друг. Они с Лестрейдом раки на этом безрыбье. Оба проворны, энергичны, однако же безнадежно узко мыслят. Кстати, между собой не ладят. Как пара записных красоток, ревнивы к чужому успеху. Будет потеха, если их обоих пустили по следу.
Меня поразил этот тон непринужденной беседы.
Так вам нельзя терять ни минуты? Пойду поймаю кэб?
Право, не знаю, ехать мне или нет. Таких лентяев, как я, еще поискать то есть это под настроение, а в иных случаях я проявляю изрядную прыть.
Но вы ведь мечтали о подобной возможности!
Дружище, да что от нее толку. Ну распутаю я это дело, и тогда, будьте уверены, все заслуги присвоят себе Грегсон, Лестрейд и компания. Вот что значит не состоять на службе.
Но он просит о помощи.
Да, он сознает мое превосходство и не скрывает этого от меня, но только когда мы наедине. В ином случае он быстро прикусил бы язык. Впрочем, почему бы нам не пойти и не взглянуть? Проведу расследование собственными методами. Раз мне больше ничего не достанется, то хотя бы посмеюсь над полицией. Вперед!
Холмс кинулся за пальто. Его торопливость говорила о том, что период апатии прошел и он настроен действовать.
Возьмите шляпу, сказал он.
Вы хотите, чтобы я поехал с вами?
Да, если у вас нет других дел.
Через минуту мы мчались в хэнсоме к Брикстон-роуд.
Утро было туманное и облачное, над крышами висела серая пелена, словно уличная грязь отражалась в небе. Мой компаньон был в превосходном настроении и всю дорогу толковал о кремонских скрипках и различии между Страдивариусом и Амати. Сам я помалкивал, угнетенный пасмурной погодой и мыслями о невеселом занятии, которое нам предстояло.
Вас как будто не так уж заботит расследование, заметил я наконец, прерывая рассуждения Холмса.
Не хватает данных, объяснил он. Кардинальная ошибка строить теории на основании неполных данных. Это ведет к предвзятым суждениям.
Данные у вас скоро будут. Я указал пальцем в окно. Вот и Брикстон-роуд и, если не ошибаюсь, тот самый дом.
Верно. Стоп, приехали!
До места оставалось около сотни ярдов, но Холмс настоял, чтобы мы сошли и остаток пути проделали пешком.
Номер 3 по Лористон-Гарденз выглядел неуютно и даже зловеще. Это был один из четырех домов, расположенных немного в глубине; два были заселены, другие два нет. Они печально глядели на прохожих тремя рядами пустых окон; объявления «Сдается» там и сям на пыльных стеклах походили на катаракту. Перед всеми четырьмя домами располагались маленькие садики, по которым островками была рассыпана чахлая растительность; узкие, желтоватого цвета дорожки состояли, очевидно, из глины с гравием. Всюду было очень сыро: ночью прошел дождь. Нужный нам садик был огражден трехфутовой кирпичной стеной с деревянным забором поверху. На стену опирался рослый констебль, окруженный несколькими зеваками; те тянули шеи и щурились, пытаясь разглядеть, что происходит в доме.
Я думал, что Шерлок Холмс сразу поспешит внутрь и примется за исследование тайны. Ничто не могло быть дальше от его намерений. Напустив на себя беззаботный вид (показавшийся мне при данных обстоятельствах несколько нарочитым), он стал расхаживать туда-сюда по тротуару и рассеянно оглядывать землю, небо, дома напротив и ограду. Завершив осмотр, Холмс медленно направился к дому, ступая не по дорожке, а по травянистой обочине и не отрывая глаз от земли. Дважды он останавливался, один раз улыбнулся и удовлетворенно хмыкнул. На сырой глине отпечаталось множество следов, но на что надеялся мой компаньон, было непонятно: все улики наверняка затоптали полицейские. Правда, я уже знал, насколько острое у него восприятие, и не сомневался, что он замечает много больше, чем я.
У двери нас встретил высокий белолицый человек с соломенного цвета волосами, державший в руке записную книжку. Он приветствовал моего компаньона бурным рукопожатием.
Как любезно с вашей стороны, что вы приехали, сказал он. Я ничего здесь не трогал.
За исключением вот этого! Мой друг указал на дорожку. Стадо бизонов учинило бы меньший беспорядок. Но вы, Грегсон, наверняка допустили это не раньше, чем подвели итог своим наблюдениям.
У меня было слишком много хлопот в самом доме, уклончиво отозвался сыщик. Здесь мой коллега, мистер Лестрейд. Я рассчитывал, что за дорожкой присмотрит он.
Обернувшись ко мне, Холмс сардонически приподнял брови:
Когда на месте двое таких специалистов, как вы и Лестрейд, третьему мало что остается.
Грегсон самодовольно потер руки:
Думаю, мы сделали все возможное. Но случай заковыристый, а вы, я знаю, как раз такие любите.
Вы не в кэбе сюда прибыли? спросил Шерлок Холмс.
Нет, сэр.
А Лестрейд?
Тоже нет.
Тогда пойдемте осмотрим комнату.
Сделав это непоследовательное замечание, Холмс вошел в дом. Грегсон, явно удивленный, двинулся за ним.
К кухне и подсобным помещениям вел короткий коридор с пыльным дощатым полом. С двух сторон находилось по двери. Одну из них, как было заметно, давно не открывали. Другая принадлежала столовой загадочное происшествие случилось именно там. Холмс переступил порог, я последовал за ним, подавленный, как всегда при встрече со смертью.
Большая квадратная комната была пуста, отчего казалась еще больше. На стенах проступала плесень; безвкусные кричащие обои местами висели клоками, и за ними виднелась желтая штукатурка. Напротив двери помещался внушительный камин с полкой из искусственного мрамора. Сбоку на ней виднелся огарок красной восковой свечи. Единственное окно так заросло грязью, что едва пропускало неверный свет, придававший всем предметам тускло-серый оттенок, тем более густой, что на них лежал толстый слой пыли.
Все эти подробности я разглядел позднее. А в ту минуту я не сводил глаз со зловещей фигуры, неподвижно простертой на половицах. Невидящий взгляд мертвеца был устремлен в линялый потолок. Это был мужчина лет сорока трех сорока четырех, среднего роста, широкоплечий, с черными, в крутых завитках волосами и короткой щетинистой бородкой. Одежда состояла из черного суконного фрака с жилеткой и светлых брюк; воротничок и манжеты сияли чистотой. Рядом, на полу, лежал аккуратный, тщательно начищенный цилиндр. Руки были раскинуты, кисти стиснуты в кулаки, ноги перекрещены видимо, в мучительной агонии. На лице застыло выражение ужаса и, как мне показалось, ненависти, какой мне прежде не доводилось видеть. Эта злобная гримаса в сочетании с низким лбом, коротким толстым носом и выступающей челюстью придавала мертвецу странное сходство с обезьяной, которое подкреплялось ненатуральной, изломанной позой. Я немало навидался смертей, но то, что предстало мне в темной и грязной комнате с окном на одну из главных транспортных артерий лондонских пригородов, было страшнее всего.
У двери нас с Холмсом приветствовал Лестрейд тощий человечек с острым взглядом ищейки.
История наделает шуму, сэр, заметил он. На моем веку это первый подобный случай, а я ведь привычен ко всему.
Полезных улик нет? спросил Грегсон.
Ни единой, кивнул Лестрейд.
Шерлок Холмс склонился над телом и тщательно его осмотрел.
Вы уверены, что на трупе нет ран? спросил он, указывая на пятна и брызги крови вокруг.
Абсолютно! хором подтвердили сыщики.
Значит, кровь принадлежит второму вероятно, убийце, если это действительно убийство. Мне вспоминаются обстоятельства смерти ван Янсена в тридцать четвертом году в Утрехте. Помните, Грегсон, этот случай?
Нет, сэр.
Почитайте вам, право, будет полезно. Ничто не ново под солнцем. Все уже случалось.
Пока он говорил, его проворные пальцы так и порхали, ощупывая, трогая, расстегивая, изучая, меж тем как в глазах появилось уже знакомое мне отсутствующее выражение. Осмотр прошел так быстро, что было трудно оценить его тщательность. Под конец Холмс обнюхал губы мертвеца и осмотрел подошвы его кожаных ботинок.
Его не сдвигали с места? спросил Холмс.
Разве что чуть-чуть, когда осматривали.
Теперь можно унести его в покойницкую. Изучать больше нечего.
У Грегсона имелись носилки и четверо подручных. По его распоряжению труп подняли и унесли. При этом что-то звякнуло: по полу покатилось кольцо. Лестрейд ухватил его и стал с интересом рассматривать.
Здесь была женщина! воскликнул он. Это женское обручальное кольцо.
Он протянул ладонь. Мы обступили его и уставились на кольцо. Сомнений не было: миниатюрный золотой обруч украшал когда-то палец невесты.
Это усложняет дело, заметил Грегсон. А оно и так уже запутано донельзя.
Вы уверены, что не упрощает? бросил Холмс. Рассматривать бесполезно, это ничего не даст. Что вы нашли в карманах?
Все здесь. Грегсон указал на одну из нижних ступенек лестницы. Золотые часы, номер девяносто семь сто шестьдесят три, от Барро, Лондон. Золотая альбертова цепочка, очень тяжелая и основательная. Золотое кольцо с масонским символом. Золотая булавка для галстука голова бульдога с рубиновыми глазами. Визитница из юфти, в ней карточки Еноха Дж. Дреббера из Кливленда, на белье тоже метка «Е. Дж. Д.». Кошелька нет, но в карманах были деньги всего семь фунтов тринадцать шиллингов. Карманное издание «Декамерона» Боккаччо, на форзаце имя Джозеф Стэнджерсон. Два письма одно адресовано Е. Дж. Дребберу, другое Джозефу Стэнджерсону.
Какой адрес?
Американская фондовая биржа, Стрэнд. До востребования. Оба от Пароходной компании Гиона, в обоих сообщается об отплытии ее судов из Ливерпуля. Очевидно, бедняга готовился вернуться в Нью-Йорк.
Вы навели справки об этом Стэнджерсоне?
Сразу, сэр, кивнул Грегсон. Послал объявления во все газеты, и один из моих людей поехал на Американскую фондовую биржу, но еще не вернулся.
А Кливленд вы запрашивали?
Этим утром послал телеграмму.
Как вы сформулировали запрос?
Мы попросту описали обстоятельства и сказали, что будем рады любым полезным сведениям.
Справлялись вы подробнее о предметах, которым придаете особую важность?
Справлялся о Стэнджерсоне.
И больше ни о чем? Разве не нашлось такого обстоятельства, которое решает дело? Что, если отправить еще одну телеграмму?
Я спросил обо всем, что посчитал нужным, обиженным голосом ответил Грегсон.
Шерлок Холмс хмыкнул про себя и как будто собирался сделать еще какое-то замечание, но тут на сцене снова появился Лестрейд, самодовольно потиравший руки (пока мы беседовали в холле, он оставался в парадной комнате).
Мистер Грегсон, начал он, я только что нашел чрезвычайно важную улику. Ее бы проглядели, но я позаботился тщательно осмотреть стены.
Глаза коротышки сверкали, он с трудом скрывал свою радость оттого, что обошел коллегу.
Идемте. Лестрейд поспешил обратно в комнату, где сделалось легче дышать после того, как вынесли ее жуткого обитателя. Вот, стойте здесь.
Он чиркнул спичкой о подошву и поднес огонек к стене.
Глядите! произнес он тоном победителя.
Я уже говорил о том, что обои кое-где отставали от стены. В углу, где мы стояли, отвалился большой лоскут, обнажив квадратный кусок грубой желтой штукатурки. На голой стене кроваво-красными буквами было написано единственное слово:
RACHE
И что вы об этом думаете? Сыщик походил на циркача, демонстрирующего свой номер. Эту надпись не заметили, потому что никому не пришло в голову заглянуть в самый темный угол. Убийца написал или написала это своей собственной кровью. Видите потеки? Версию самоубийства можно отбросить. Почему надпись сделана именно в этом углу? Я скажу. Видите свечу на каминной полке? Она в то время горела, а если угол освещен, это не самая темная, а, наоборот, самая светлая часть стены.
Ну, нашли вы эту надпись, и что она означает? фыркнул Грегсон.
Что означает? Она означает женское имя Рейчел, только незаконченное, потому что писавшему (или писавшей) помешали. Помяните мои слова, в конце концов окажется, что женщина по имени Рейчел к этому делу так или иначе причастна. Смейтесь-смейтесь, мистер Шерлок Холмс. Вам, конечно, в проницательности не откажешь, но мы все равно убедимся, что старая ищейка лучше двух молодых.
Простите, ради бога! извинился мой компаньон, чей взрыв веселья задел коротышку-инспектора. Вы, несомненно, первым нашли эту надпись и справедливо заметили, что она сделана одним из участников загадочных событий. Пока что я не удосужился осмотреть комнату, но, с вашего дозволения, сделаю это сейчас.
Холмс выхватил из кармана рулетку и большую лупу. С этими инструментами он быстро и бесшумно обошел всю комнату, где-то задерживался, где-то опускался на колени, а однажды даже растянулся плашмя. Это занятие так его захватило, что он, похоже, совсем забыл о нашем присутствии: непрерывно бормотал что-то себе под нос, издавал стоны и восклицания, присвистывал, радостно и обнадеженно вскрикивал. Глядя на него, я невольно представлял себе чистокровного, отлично натасканного фоксхаунда: как он, повизгивая от нетерпения, мечется в поисках потерянного следа. Холмс трудился минут двадцать, тщательнейше мерил расстояние между невидимыми мне метками, а временами прикладывал рулетку к стене и вовсе непонятно зачем. Аккуратно собрал с пола в конверт горстку серой пыли. Наконец рассмотрел под лупой слово на стене, добросовестнейшим образом изучая каждую букву. Затем, судя по всему, удовлетворенный, спрятал рулетку и лупу в карман.