Старушка пригласила меня сесть в удобное кресло, а сама устроилась напротив и бесцеремонно стала рассматривать моё лицо. Её чёрные глаза, как рентген проникали в мой мозг, и от этого мои руки покрылись мурашками, и я вздрогнула.
Что ж, сказала старушка, займёмся тем делом, ради которого вы сюда прибыли, Варенька.
Постойте, я же не говорила вам, как меня зовут.
Как не говорили? засмущалась старушка. А разве в нашем утреннем разговоре вы не должны были мне представиться, как это делают все приличные люди?
Наверное, неуверенно сказала я и опустила глаза к полу.
Итак, Варенька, вы хотели купить дом?
Да, я хотела
Что ж, пройдёмте наверх, матушка моя, там всё и обсудим.
Мы стали подниматься по лестнице Я едва прикасалась к перилам и старалась не дышать, уж слишком хрупким казалось это хрустальное чудо.
Всего один неосторожный шаг, и она рухнет вниз, а вместе с ней и я окажусь в куче хрустальных осколков, золотых кренделей и изящных цветов, украшающих её перила.
На втором этаже было несколько дверей. Мы прошли по коридору до самой последней, с двумя створками, украшенными декоративной резьбой. Искусному мастеру удалось вырезать на ней сказочные деревья с изящно изогнутыми ветками, на которых сидели диковинные птицы с распушёнными хвостами. Каждое пёрышко было отлично от другого, словно ветер теребил их волоски, растрёпывал кончики и закручивал хохолки. На головах у птиц были короны, а в свободной лапе по сочному яблоку. Вместо листьев маленькие колокольчики украшали ветки деревьев, а снизу ствол обвивали лианы с острыми колючками. Эти лианы пытались поймать птиц за лапки, но что-то мешало им, защищая пернатых красавиц.
Когда старушка растворила двери, заиграла музыка, словно ветер коснулся тех самых колокольчиков, что висели на ветках сказочного леса.
Мы вошли в комнату, и двери сами собой закрылись за нашими спинами.
У противоположной стены стоял стол с ножками деревьями, работы того же автора, что и дверь, а за ним сидел маленький старичок и читал книгу.
Он перелистывал страницы не как обычно, от начала к концу, а наоборот, покончив с одной книгой, он взялся за другую
Егор Каземирович, я Вам Вареньку привела. Она дом купить хочет.
Ту самую? старичок поднёс к глазам пенсне и радостно запричитал.
Какая радость, моя дорогая, а то дом уже истосковался, поизносился без хозяйки за столько лет. Проходите, Варенька, не стесняйтесь. Документы подпишем и дом ваш, как говорится берите и пользуйтесь.
Подождите, разве так можно. Мне бы съездить, посмотреть его, а потом уж и сделку заключать можно. Я ведь даже не знаю, сколько вы за него хотите.
Да сущие пустяки, матушка моя, вмешалась старушка.
Сколько дадите, за то и купите.
А с деньгами не спешите. Сначала дом посмотрите, а потом и решим, да только документы сейчас подписать надо, пока Егор Каземирович ещё здесь. А то уедет к осени в Питер, и дело затянется на неопределённый срок.
Опасность потерять дом заставила меня сесть за стол переговоров и взять в руки, предложенные мне бумаги. Я стала читать
Честно говоря, я не была сильна в юриспруденции, и обычно подписывала бумаги не глядя, но в этот раз я попыталась прочесть
Но что за ерунда, строчки начали двоиться, а буквы в словах менялись местами, и было совершенно невозможно уловить сути написанного.
Единственное, что я поняла, это то, что дом менял хозяев несколько раз и последняя его хозяйка скончалась 29 лет назад, ровно за год до моего рождения.
Старичок вложил мне в руки перьевую ручку, и я уже готова была подписать, но в ней не было чернил и тогда
Я царапала бумагу и очень нервничала, так сильно, что голова закружилась, как тогда, в автобусе, и я вновь почувствовала во рту вкус крови. Капля вязкой, почти чёрной жидкости капнула на стол, а Егор Каземирович радостно вскрикнул:
Вот и чернила.
Пока я не поняла, что к чему, он макнул ручку в кровь и вложил её в мою руку.
Подписывай, Варенька, не тяни, ласково уговаривала меня Акулина Фёдоровна.
И я подписала.
Тошнота прошла, и кровь перестала капать.
Ну, что же, дело сделано, можно и чайку попить весело сказал старичок, почти заурчав, как делают это довольные коты, объевшись сметаны.
Мне не хотелось пить чай, мне нужно было выйти на свежий воздух, под ароматную виноградную лозу, чтобы окончательно прийти в себя.
Так я и сделала.
Никто не помешал мне, никто не остановил. Я вышла на улицу и обнаружила, что небо потемнело и звёзды, ещё бледные, туманные, но уже зажглись на его бесконечных просторах. Вечер!
Как же быстро летит время. Положив в сумку папку с документами на дом, я поспешила к метро. И в эту ночь я спала почти без сновидений.
Глава вторая.
Дом из моего сна
Нужно спешить! На то, чтобы добраться туда и обратно, у меня всего один день. Электричка с Курского вокзала отходит ровно в девять часов утра, и я едва успевала позавтракать. Заставив себя проглотить бутерброд с сыром, я двинулась в путь. Закрывая входную дверь на все замки, я почему-то съёжилась, словно от холода, и ощутила в душе странное чувство потери или расставания
Это было так странно. Я уезжала всего лишь на один день и к девяти вечера собиралась вернуться домой. Но есть кто-то свыше, что устраивает нашу жизнь по своему усмотрению.
И вот я иду по незнакомой улице с маленькими домиками на окраине чужого города, теребя в руках тетрадный листок в клетку с нужным мне адресом.
Частный сектор как называются эти районы, где людям повезло иметь свой домик и садик в черте города, почему-то наводил на меня уныние. Разбитая дорога, пыльная обочина и крапива в кювете.
Я всегда хотела иметь домик в деревне, где было бы можно спрятаться от суеты мегаполиса, но иметь дом в другом городе эта мысль была мне совершенно чуждой, и если бы не этот сон
И вот дом 13 по улице Гоголя. Обшарпанная калитка вровень с высоченным забором, таким высоким, что, перейдя на другую сторону улицы, едва можно было разглядеть крышу дома. И тут я понимаю, что допустила непростительную оплошность, я не взяла у Егора Каземировича, ключ.
Чем я теперь открою причину моей бессонницы?
Тут зазвонил телефон, и я услышала в трубке знакомое хихиканье:
Матушка моя, вы забыли взять ключ от дома.
Да, я поняла это только теперь, когда с таким трудом добралась до этого места, сказала я, а про себя подумала, что эта старушка умеет читать мысли.
Не печальтесь, Варенька, я помогу вам открыть дверь, не сходя с места, и старушка вновь начала хихикать, словно её кто-то щекотал.
Здесь где-то спрятан ключ?
Совершенно верно! И его нужно найти, матушка моя. Вторая доска в заборе, если считать от ручки двери найдите её, Варенька. Она слегка качается. Отстраните её и просуньте руку. Нащупали ключ? Он висит по ту сторону калитки.
Хорошо! Большое вам спасибо! Я перезвоню, когда посмотрю дом.
Конечно, конечно, буду ждать, матушка моя. Удачи вам, Варенька! сказала старушка и повесила трубку.
Я всё сделала так, как сказала мне Акулина Фёдоровна. Доска поддалась легко, и я просунула руку до самого локтя и начала исследовать доски. И вот я нащупала маленький ключик и уже почти сняла его с загнутого гвоздика, как мою ладонь пронизала острая боль.
Из последних сил я ухватила ключ и выдернула руку из щели. В кулаке, наполненном кровью, лежал ключик. Я взяла его другой рукой и вставила в замочную скважину, и дверь медленно открылась, сопровождая этот процесс жутким визгом петель и скрипом засовов.
Я глубоко вздохнула и вошла во двор.
И всё изменилось
День превратился в вечер, городская духота сменилась свежестью, почти весенней прохладой с ароматами весны, когда почки набухают на деревьях и лопаются, высвобождая липкие листочки, и земля покрывается первоцветами и изумрудной травой.
Я прошла по тропинке, что так часто видела во сне, и остановилась у двери в дом. Я потянулась к ручке и обнаружила, что рана на ладони почти затянулась.
Но теперь мне уже было наплевать на эти чудеса и странности. Я толкнула дверь, и она открылась. В доме было темно и сыро. Благодаря сну я пошла по намеченному маршруту и вошла в первую проходную комнату с двумя окошками. Здесь было чуточку светлее, а на столике я обнаружила огарок свечи в подсвечнике и спички. Они немного отсырели, но после третьей попытки мне всё же удалось зажечь свечу. Пламя разгорелось и осветило комнату.
Всё точно как во сне, только добавились запахи , и усилилось ощущение волнения, почти ужаса. Моё сердце бешено забилось, я выскочила на улицу и схватилась за телефон, чтобы сообщить Акулине Фёдоровне, что сделка отменяется, но мобильный не работал.
Что я только не делала, чтобы вернуть аппарат к жизни, но тщетно, он остался бездыханным телом на моей ладони, и мне ничего не оставалось, как убрать его в карман.
Следующим отчаянным шагом было выскочить за калитку и бежать как можно дальше от этого ужасного места, но и здесь меня ждало разочарование калитка не открывалась. Её словно забили гвоздями с обратной стороны. Сколько я ни стучала, ни толкала её, она даже не шелохнулась, а доска, которую я отогнула, чтобы найти ключ, встала на своё законное место намертво соединившись с собратьями по забору.
Вот так попала! Хоть караул кричи, и то не поможет. Пришлось вернуться в дом, не ночевать же на улице. Пока я бегала и паниковала, небо совсем потемнело, и звёзды зажглись на небосклоне, пытаясь соревноваться по яркости с оранжевой луной, спрятавшейся на время за лёгкое облачко.
Со свечой в доме было гораздо уютней и теплее. Вынув из сумки тёплую кофту, я надела её и села в пыльное кресло. И моментально заснула, впервые за столько дней.
Но радость моя была недолгой
Смотри, смотри, она совсем не похожа на себя. Она совсем другая
Конечно, другая. Она родилась в новом теле, а старое давно покоится на кладбище, земля ему пухом.
Какая разница? присоединился третий голос, более грубый, чем предыдущий. Похожа, не похожа. Главное, что она вернулась! И теперь наведет здесь порядок, а то совсем от рук отбились!
Кто отбился-то, Александр Петрович? Кто отбился-то? возмутился голос номер два.
Как кто? Все! И вы, милочка, в том числе.
Как вы смеете, милостивый государь, говорить, что я отбилась от рук. Я не комнатная собачонка, а потомственная графиня голубых кровей. Моя прабабушка была сестрой самого короля Англии.
Да, когда это было? парировал грубый голос. А сейчас вы просто пожелтевшая фотография и не более того.
Как, впрочем, и вы, граф тихонько вставил первый голос, тоненький и печальный.
А вы, сударыня, лучше бы помолчали! Вы здесь слова не имеете. И на фотографии вы совершенно случайно, по недомыслию моего непутёвого братца, который посмел жениться на прачке.
Она белошвейка, а не прачка! защитила девушку графиня.
Какая, чёрт подери, разница, прачка или белошвейка? Она нам не ровня! И Вареньке она, не родня! Так пусть помалкивает, когда её не спрашивают.
Не могли бы вы заткнуться, Александр Петрович? раздался четвёртый
голос.
Он был громче всех остальных. И его нотки выдавали превосходство.
О, вот и наше домашнее привидение! усмехнулся вечно недовольный граф. Собственной персоной нарисовался. Значит, жизнь в доме постепенно оживает, сразу видно, что хозяйка вернулась.
Я лежала и слушала эту перебранку, и не могла понять, кому же все-таки принадлежат эти голоса. Я медленно открыла глаза и стала вглядываться в темноту
На стене висели фотографии, и свет луны падал прямо на них. Дама в шляпе с большими кружевными полями сидела в кресле и обмахивалась веером, а рядом стояла молоденькая девушка с потупленным взглядом и печальною улыбкой.
На другой фотографии большего размера стоял джентльмен с высокомерным взглядом. Задравши нос кверху, он позировал фотографу, чтобы тот как можно лучше запечатлел его графский профиль.
На поводке граф держал пару борзых собак, которые то и дело лаялись между собой и пытались укусить друг друга. Недаром говорят, что собаки зачастую похожи на своих хозяев.
Четвёртый голос раздавался из глубины комнаты, и говорящего не было видно.
Я привстала на локти, стараясь рассмотреть его, и тут меня заметили.
Она проснулась! Цыц! Не смейте её пугать, господа настенные картинки!
Эта фраза принадлежала четвертому собеседнику, которого я не могла разглядеть. Но его голос приближался
Дальше притворяться спящей не было никакого смысла, и я встала с кресла.
Фотографии на стене замерли, а четвёртый голос поспешил меня успокоить:
Не стоит пугаться, дорогая, это просто фотографии, и не более того.
Ну, подумаешь, в полнолуние они позволяют себе лишнего.
Тебе это ничем не повредит, они болтливы, но совершенно безвредны. Я подошла к окну, и собеседник был вынужден подойти поближе, и тут я его рассмотрела.
Он был высок и хорошо сложен, молод и красив.
Смелый взгляд умных глаз сочетался с ласковой улыбкой, что едва касалась его губ. Этот взгляд был почти нежным, любящим, с небольшой поправкой на лёгкую растерянность.
На нём была белоснежная рубашка с поднятым воротником и тёмные брюки. Очень просто и в то же время элегантно.
Но не внешность этого господина привлекла моё внимание.
Особенным в этом парне было то, что он был призраком.
Его тело пропускало через себя свет яркой луны, а туманные кудри на голове становились от этого почти золотыми.
Я смотрела не него, и мне казалось, что я сплю, и это новый сон, что врывается в моё болезненное сознание. Но юноша подошёл ко мне и притянул руку. В ответ я протянула свою, и наши пальцы соединились. Холодные и лёгкие, они коснулись моих лишь на секунду и проскользнули мимо.
Ах, Варенька, как жаль Видимо, сегодня не мой день.
В следующий раз я постараюсь сосредоточиться.
Не сон! Это был не сон! И дом, и юноша, и говорящие фотографии, всё было реальностью.
Кто вы? спросила я призрака.
Коль ты совсем не помнишь меня, Варенька, я представлюсь. А там, будь что будет. Я Пётр Григорьевич Каховский. Русский дворянин и отставной поручик. Умер 13 июня 1826 года в Петропавловской крепости от рук палача в возрасте 29 лет. Был дважды повешен, но ни разу не побывал на небесах. Призрак высшей категории с возможностью материализоваться и частично обретать плоть, концентрацией своего эфирного тела. Так понятно?
Приблизительно
Ты всё поймёшь, милая. Мы знакомы так давно, что для тебя не составит труда вспомнить всё, только чуть позже, когда ты немного успокоишься и придёшь в себя. Главное, что ты снова с нами, Варенька.
Давно знакомы? И насколько давно?
Да уж больше 180 лет, не меньше, а что?
Да, ничего А мне тогда сколько?
Около 320. Примерно.
Возмутительно, какой-то висельник говорит, что мы знакомы с позапрошлого века, как такое может быть, а сама я, просто древняя старуха?
Внезапно Пётр начал превращаться в туман и исчез, даже не попрощавшись.
Начало светать. Я вышла на крыльцо и посмотрела на небо. Звёзды таяли так же мгновенно, как и Пётр, растворяясь в лёгкой дымке утреннего тумана. Воздух был чистым и свежим, как роса на лугу. Он бодрил мой рассудок и осветлял мои мысли. Настало время обдумать всё то, что со мной произошло.
Мысль, что я сошла с ума, теперь была несостоятельной. Всё здесь было куда более реальным, чем там, в другой жизни, по которой я неслась как угорелая. Судьба подарила мне возможность обдумать, кто я и зачем живу. И пусть фотографии разговаривают, двери открываются кровавыми ключами, а призраки утверждают, что мне 320 лет, и пусть