У зрителей дружно вырвался громкий благоговейный вздох. Глаза царя были полны ужаса. Он стоял, словно онемев, и по щекам его стекали алые капли. А Ариадна подошла к Спартаку.
Я жена этого человека. Я последую за ним в неволю, громко и властно объявила она.
Его жена?! взревел Поллес и сделал попытку преградить ей путь.
Именно. Мы обменялись клятвами вчера вечером, солгала Ариадна. Она вцепилась в свой плащ с такой силой, что у нее заболели пальцы. «Дай мне пройти!»
И мы скрепили брак, прохрипел Спартак. После стольких лет на войне я не мог больше ждать.
Зрители захохотали, и щеки Ариадны запылали. Вновь униженный, Котис свирепо сверкал глазами, а Ариадна позволила себе ощутить капельку надежды. Никакой царь не захочет женщину, которая отдала свою девственность другому.
Дионис желает, чтобы я отправилась со Спартаком в изгнание! выкрикнула Ариадна.
Дионис! Дионис! Дионис! взревели жители селения, поддерживая ее, и громовой рев толпы заглушил все прочие звуки.
Разъяренный Поллес отступил. Ариадна поспешно встала рядом со Спартаком.
Фортис пожал плечами. Он не собирался в присутствии сотен обозленных фракийцев спорить со жрицей, вещающей от имени бога.
Один лишний рот прокормить нетрудно.
Ты точно этого хочешь? тихо спросил Спартак.
Взгляни на альтернативу. Ариадна едва заметным кивком указала на Котиса.
Понял.
Мы отправимся в Италию и посмотрим, что за судьба ждет нас там, нараспев произнесла она, пытаясь не обращать внимания на проснувшиеся в ней новые страхи. Однако же в глубине души Ариадна была довольна. «Я могу остаться с ним по крайней мере, пока».
Спартак тоже был рад.
Так ты не останешься одна.
Глава III
Капуя, Италия
Пакций, покажи еще раз, велел Карбон, протягивая гладий.
Привратник здоровяк-самнит с копной вьющихся черных волос меч не взял и обеспокоенно обернулся на открытую дверь таблинума, комнаты, где глава семьи проводил деловые встречи.
Молодой хозяин, мы должны прекратить. Одно дело биться на деревянных мечах, когда ты был маленьким, но теперь-то тебе уже шестнадцать, ты почти мужчина. Я не могу брать настоящий клинок только если твой отец мне прикажет. Если он увидит, что я учу тебя пользоваться его собственным оружием
Не увидит, бодро заявил Карбон. Его не будет весь день. И мать вернется не скоро. Так что тут пока никого, кроме кухонных рабов. Я дал им по монете каждому, чтобы они помалкивали. Хватит беспокоиться. Наш секрет в безопасности.
Ну если ты уверен грустно пробормотал Пакций.
Уверен! отрезал Карбон.
Пакций не знал, почему отец Карбона отсутствует. Финансовое положение Иовиана давно было неважным, а на днях ситуация еще более ухудшилась: Иовиан не сумел заплатить задолженность по займу за предыдущий квартал. Теперь они рисковали потерять ферму, дом здесь, в Капуе, и все имущество, включая рабов. Карбон узнал о трагедии семьи лишь потому, что накануне вечером подслушал разговор обеспокоенных родителей. Иовиан надеялся на то, что сегодня удастся приостановить исполнение судебного решения. В ярости от собственного бессилия юноша снова сунул самниту меч рукоятью вперед:
Бери!
Не в силах возражать и дальше, Пакций крепко сжал костяную рукоять.
Держать надо так. Помни: чтобы воткнуть меч человеку в живот, нужна немалая сила. Смотри! Он сделал выпад сильный, хорошо рассчитанный и отвел руку. Понятно?
Вроде да.
Давай я погляжу, что у тебя получается. Пакций вернул гладий Карбону.
Мрачный и сосредоточенный юноша держал меч поближе к правому боку. Он с ворчанием повторил движение Пакция, воображая, что всаживает железный клинок в брюхо понтийского воина или сицилийского пирата. Среди прочих он представил себе Сертория[8], одного из засевших в Иберии сторонников Мария[9]. Хотя куда полезнее было бы всадить меч в главного из отцовских кредиторов!
Так?
Пакций одобрительно поджал губы:
Уже лучше. Еще раз.
Карбон охотно повиновался, изобразив град выпадов.
Помедленнее. Береги силы. Одного удара в живот достаточно, чтобы разделаться с противником. Мало кто устоит, если нашинковать ему половину внутренностей. Скривившись в притворной агонии, Пакций схватился за живот и изобразил, будто падает на землю. В этом и заключается красота гладия. Если использовать его вместе с большим щитом вроде скутума да в плотном строю, тебя практически невозможно убить.
Так был побежден твой народ.
Пакций скривился:
Да, это одна из причин.
Карбон все свое детство слушал рассказы Пакция о Союзнической войне[10], когда Рим сокрушил последних, яростно державшихся за свою независимость самнитов. Он знал, что это поражение все еще мучило Пакция, который некогда был высокопоставленным воином в своей стране, теперь же превратился в обычного раба. Пока они жили на ферме, в десяти милях от Капуи, он был распорядителем работ. После переезда в город стал исполнять роль привратника и сторожа. Именно к Пакцию Карбон шел со своими проблемами. Теперь же юноша мысленно выругал себя за то, что напомнил об этой давней болезненной истории.
Я хочу научиться сражаться и со щитом тоже, сказал он, меняя тему. Сходи принеси один.
Карбон опустил руку в фонтан в центре маленького двора и несколько раз обтер лицо водой, чтобы освежиться. Нечаянно коснувшись множества оспин, покрывающих его щеки, юноша нахмурился. У него испортилось настроение. «Почему эти отметины не могли остаться на груди или спине?» Сначала легко было убедить себя, что ему повезло он выжил, в то время как более трети заболевших оспой умирали, а многие выжившие слепли. Но вступить во взрослую жизнь уродом это совсем другое. Ситуацию усугубляло то, что большинство тех, кого Карбон считал друзьями, теперь не желали его знать. И какая женщина может пожелать его? Мать Карбона твердила ему, чтобы он не беспокоился, что они договорятся с подходящей семьей, но это не уменьшало его ненависти к себе. В то время как некоторые его сверстники уже спали с податливыми девушками, дочерьми торговцев и им подобными, Карбон не мог решиться даже пойти в публичный дом и выбрать проститутку.
Единственной его формой сексуальной разрядки, помимо рукоблудия, оставался секс с отцовскими рабынями. Две-три из них были довольно симпатичные. Разумеется, они не могли отказать Карбону, когда тот приказывал им идти в его покои. За месяцы, прошедшие после выздоровления, он не раз пользовался этой властью. Секс стал настоящей отдушиной, но трудно было не обращать внимания на то, что его внешность вызывает у рабынь плохо скрываемое отвращение. Карбону очень хотелось, чтобы кто-то принял его таким, какой он есть. Юноша моргнул. «Хватит думать о себе. Отцовские проблемы намного важнее».
Ну наконец-то! воскликнул он, радуясь возможности отвлечься от семейных неурядиц.
Самнит нес скутум, которым Иовиан пользовался много лет назад, когда служил в армии. Карбон жадно протянул руку к щиту.
Но Пакций его не отдал.
Терпение! воскликнул самнит. Знать все о своем оружии и снаряжении так же важно, как и уметь ими пользоваться.
Карбон неохотно кивнул.
Пакций постучал пальцем по металлическому ободу в верхней части щита (такая же вставка была и в нижней части):
Вот это для чего?
Сверху чтобы защитить щит от ударов мечей, а снизу чтобы он не портился от соприкосновения с землей.
Хорошо. А это? Пакций указал на тяжелый металлический умбон в центре щита.
Украшение и вместе с тем оружие. Карбон выбросил левую руку вперед. Если ударить им врага в лицо, тот почти наверняка отклонится назад или вбок, открывая шею. Юноша изобразил удар гладием. Еще один повержен. Он горделиво взглянул на Пакция.
Приятно знать, что ты иногда обращаешь внимание на мои слова, только и сказал самнит. Давай начнем с основ. Как правильно держать щит. Он повернул скутум и протянул юноше внутренней стороной вперед.
Карбон вздохнул. Нетерпение ничего ему не даст. Если он хочет воспользоваться опытом Пакция, надо его слушаться. Юноша взял щит горизонтальным хватом.
Что дальше?
Наконец Пакций улыбнулся:
Подними его повыше, так чтобы я видел лишь твои глаза. Меч держи на изготовку у правого бедра. Он должен смотреть вперед.
Карбон повиновался. Пульс его тут же участился, а звуки домашней жизни исчезли. Несмотря на мирное окружение, ему нетрудно было вообразить, будто он стоит на поле битвы, а по обе стороны от него его товарищи. Но через пару мгновений картинка потускнела. Карбон нахмурился. Вряд ли это когда-нибудь произойдет. С тех пор как они четыре года назад переехали в город, отец много раз повторял, что наилучшая карьера для сына не труд на земле, которым занималось множество поколений его предков, и не служба в армии, о которой мечтал Карбон, но политика. «Дни граждан-земледельцев прошли. Об этом позаботилось дешевое зерно из латифундий, а также с Сицилии и из Египта». Иовиан регулярно сетовал на изменения в сельском хозяйстве, в результате которых семейные фермы были практически уничтожены обширными поместьями. «А с другой стороны, брат твоей матери, Альфен Вар, делает себе имя в Риме. Он новый человек там, но посмотри на него стал одним из лучших юристов Рима! И он любит тебя. Если боги будут благосклонны, то возьмет под крыло». Юрист! Хуже не придумать! Выходит, кроме тренировок с Пакцием, иных возможностей воспользоваться оружием ему не представится. И он с жадностью впитывал каждое слово, слетающее с губ самнита.
Прежде чем всерьез начать учить Карбона тонкостям владения оружием, Пакций заставил юношу двадцать раз обежать вокруг дворика с гладием и скутумом в руках. Потом самнит показал Карбону, как двигаться в бою. Он постоянно подчеркивал, как важно держать строй и не отрываться от товарищей.
Вопреки тому, что ты мог себе надумать, битвы выигрываются не героизмом одиночек. Победу приносит дисциплина, простая и незатейливая! рявкнул самнит. Именно она отличает римского солдата от большинства его противников, и именно она главная причина побед легионов на протяжении последних двух сотен лет. Он скривился. Моему народу дисциплины не хватило.
Карбон удвоил усилия, представляя себя в рядах армии, побеждающей италиков, могучих карфагенян и гордых греков. Однако в глубине души он осознавал, что эти картины лишь его фантазии, и это отравляло удовольствие. Сейчас важнее всего отцовские долги. И все же Карбон упорно представлял себя солдатом. Рассказы Пакция о войне волновали его с раннего детства.
Нам пора закончить. Пакций глянул на небо.
Карбон не стал спорить. Он весь взмок, и руки его горели. Было все еще светло, но солнце опустилось ниже красной черепичной крыши дома. Мать вскоре должна вернуться, а за нею следом и отец.
Хорошо. Юноша благодарно улыбнулся. Поучишь меня завтра еще.
Я смотрю, ты настроен серьезно?
Да. Я хочу быть солдатом, что бы там ни говорил отец.
Пакций задумался, прикусив губу.
Что? нетерпеливо спросил Карбон.
Лучший способ подтянуть твою физическую форму тренироваться с правильным снаряжением, а не с этим вот. Пакций без малейших усилий поднял гладий и скутум. Новобранцы в легионе занимаются с деревянным мечом и плетеным щитом, которые вдвое тяжелее этих. Здесь мы с ними тренироваться никак не можем. А вот за городом другое дело.
Ты имеешь в виду ту равнину к северу от стен? Ее использовали так же, как в Риме Марсово поле. Юноши города, как знатные, так и простолюдины, занимались там разными видами спорта. Туда нам нельзя. Кто-нибудь увидит. Рано или поздно это дойдет до отца.
Я думал о пустыре на юге, куда свозят мусор из города. Там нас никто не побеспокоит, с лукавой улыбкой объяснил Пакций.
Хорошая идея. А отцу я могу сказать, что ты учишь меня метать копье и диск на тренировочном поле на севере. Против этого он возражать не станет.
Я знаю торговца, у которого можно купить снаряжение. Пакций развернулся, собираясь уходить.
Погоди Карбон заколебался, но все же добавил: Спасибо.
Да не за что. Подожди до завтра, предупредил Пакций. После часа тренировок с чучелом твоя благодарность может исчезнуть.
Не исчезнет, пообещал Карбон. Ты, как раб, не обязан это делать для меня.
Ну Самнит кашлянул. Я столько лет присматривал за тобой. Было бы глупо прекратить это сейчас.
У Карбона в горле внезапно образовался ком, и юноша смог лишь кивнуть.
Хорошо. Тогда завтра утром?
Завтра утром.
Пакций ушел, ничего больше не сказав.
Во двор ворвался порыв ветра, и Карбон задрожал, вдруг остро осознав, что весь в поту. Надо было помыться и переодеться. Подумав о задаче, стоявшей сегодня перед отцом, юноша вздохнул. «Юпитер, Величайший и Наилучший, помоги нам, молю».
Карбон перехватил Иовиана, как только тот вернулся. Отец был невысоким мужчиной с редеющими черными волосами и добрым лицом, в последнее время постоянно обеспокоенным. Но Карбон позабыл обо всем, когда кинулся объяснять отцу свою идею. К его облегчению, отец не возражал против того, чтобы Пакций обучал его, Карбона, метанию диска и копья. Однако же вскоре радость сменилась ощущением вины. Неудивительно, что он не встретил возражений. Лицо Иовиана было серым от усталости или беспокойства.
Карбон совсем уж собрался спросить, что случилось, когда вмешалась мать.
Так ты хоть из дому выберешься, а то последние полгода почти никуда не выходишь, сказала она с ободряющей улыбкой.
Карбон пробормотал слова благодарности, но его хорошее настроение испарилось. Повернувшись, он заметил, как отец одними губами проговорил матери: «Три дня» и «Марк Лициний Красс». Что это последний срок уплаты долга? Неужто главный кредитор отца Красс, самый богатый человек в республике? Этого Карбон не знал, но, судя по мрачному лицу Иовиана и слезам матери, вывод напрашивался сам собой. Родители ничего больше не сказали, и Карбон не спал всю ночь, размышляя, чем бы он мог помочь. Но что тут придумаешь? В шестнадцать лет, не владея никаким ремеслом или профессией ничем, кроме имени, он не так уж много мог предложить кому бы то ни было. Досаду Карбона усугублял тот факт, что юристам, в числе которых его хотел видеть отец, платили очень хорошо. Да, на обучение всем премудростям профессии ушло бы много лет, но потом он станет получать гораздо больше, чем простой солдат.
На следующее утро Иовиан ушел рано, снова сказав, что его не будет весь день. Мать Карбона осталась в постели ей нездоровилось. Навестив ее, Карбон отправился в город с Пакцием. Скромный дом их семьи стоял в зажиточном районе неподалеку от форума. Застенчивый, как всегда, и раздраженный, как никогда прежде, Карбон гневно сверкал глазами на людей, толпившихся на узких улочках. Ему недоставало покоя сельской местности, где прошло его детство. Ярость юноши заметил лишь Пакций. Лавочники, торгующие вином, хлебом, мясом и овощами, были заняты зазывали к себе более перспективных покупателей. Ремесленники кузнецы, плотники, гончары, валяльщики и колесники трудились в своих мастерских, и им некогда было рассматривать прохожих.
На свободных местах разминались жонглеры и акробаты, готовясь к представлению. Редко появляющийся заклинатель змей сидел со скрещенными ногами и флейтой в руках, указывая на свою корзинку и описывая самых ядовитых змей, каких только можно вообразить. Было рано, и потому в дверных проемах, служащих входом в квартиры наверху, отсутствовали обычно толпящиеся здесь проститутки. Лишь изувеченные прокаженные приставали к Карбону. Они вызывали у него сардоническую улыбку: есть же на свете люди и поуродливее его.