Стюардесса, неплохая копия Пенелопы Крус, только крупнее своего оригинала-бесенка, остановила на мне свои испанские маслины и заскользила по проходу походкой вампирши от Тарантино. Белый удав, как чудовищный гибкий фаллос, слава Аллаху, не свисал с ее высокой шейки.
Сеньор, Вам принести воды? «Следите за своим лицом, сеньор!»
Я бы выпил испанского красного вина.
Марка вина, пожалуйста!
Любое красное вино.
Si, Senior!
В салоне поддерживалась прекрасная прохлада, мама дремала, далеко внизу проплывали одно за другим государства Европы, великие города с великолепными концертными залами, в которых, в которых я играл. Я пил вкусное вино, эту кровь земли, чувствуя себя немного вампиром и ощущая смутное родство с подавшей мне вино «Пенелопой». И мотив возвращения, тайное рождение побочной партии, шифр Улисса, вибрировал в жилах.
Мама спала; красивое лицо ее осунулось, побледнело, стало беззащитным, на веках тени печали. Сон ежедневная репетиция смерти, это так явно, обыденно и ужасно.
Мои глаза закрылись, как будто жили отдельной жизнью, и во сне явилась мне Салма Хайек, арабка, мексиканка, одним словом, взрывчатка с насмешливой улыбкой. «Ты ошибся, глупый. Это я вампир, я твоя dream!». Даже во сне я почувствовал свое смущение: чертовка была права, я мечтал о ней, сам того не подозревая. «Но вы так похожи!» Ярость исказила прекрасное, полное соблазнов, лицо женщины, и началась мутация. Я проснулся и испытал счастливое облегчение, как после повторяющегося сна, в котором воруют мою любимую машину. Я инстинктивно отыскал взглядом ладную фигурку стюардессы, любуясь ею и испытывая естественное и бессознательное влечение, которое сохраняло меня здесь, на земле и на сумасшедшей высоте и подпитывало желание жить и творить жизнь.
Москва приняла самолет без задержки. В зале прилета нас встречал Михаил Савельевич, весь в черном, но одет он был не для траурной церемонии, а для торжественной встречи. Артист встречал своего умершего друга артиста, не было только традиционных аплодисментов. Поцеловал руку вдове, обнял меня. Мама залепила рот рукой, сумка упала, и я не успел ее подхватить.
Машина М.С., мощный Cadillac Escalade, легко поглотила наш большой багаж и нас и быстро унесла из суеты аэропорта в целительную тишину и сверхмедленное время жизни леса. И когда из-за высокой ограды показался дом и, как живой, всмотрелся в нас и, даю голову на отсечение, молча сосчитал нас и недосчитался хозяина, я понял, наконец, что все изменилось. На планете каждый день может наступить конец света, но каждый из нас вдобавок носит в себе свой собственный апокалипсис, и когда он таки наступает, изменяется все. Но это еще надо увидеть. Умер мой отец, и я остался один и вышел на линию огня, последний в роду, заключающий в себе множество метафор, в том числе и трепещущее звено в мыслимой и немыслимой сцепке со звеном моего отца, который ушел и остался во мне и до меня. А внутри меня зона, в которую бегут мгновения, и это место для следующего звена.
Поминальный обед приготовила Виктория Артуровна сама, никого не подпустила. Фарфор, хрусталь, серебро украшали большой стол. Чудесная еда папа любил вкусную еду, прекрасное вино, армянский коньяк, финскую водку. Память вернула меня в недавнее прошлое, на банкет в норвежском посольстве. Абсолютно другой вкус при одинаково высоком качестве.
Никогда не поверил бы даже Кассандре, что мне предстоит пить за упокой души вашего мужа и отца, начал М.С., и говорил он, человек-молния, медленно и тяжело. Он был в тысячу раз живее меня. Он всегда удивлял меня; я очень сильно подозревал, что он дал жизнь не одному своему сыну, а всему живому, как сила, которую чаще всего называют богом. Какая там искра божья в нем всегда горел огонь. Мне он казался прямым потомком античного бога-мастера. То же волшебное мастерство, тот же масштаб. Я старше его, которого имел честь называть братом, но иногда вдруг понимал, что я перед ним мальчишка. Он был каким-то вечным, а значит, он есть. Он там, куда иду я. И теперь-то мне стало абсолютно ясно, что важнее его, дороже его в моей жизни не было никого. Исключая, конечно, маму. Память о нем для меня свята.
Спасибо, нарушила долгое молчание мама. А когда зазвучала ее поминальная речь, мы все, М.С., Виктория Артуровна и я, став ее маленьким народом, то есть единым целым, заплакали разом. Я не приведу ни слова из сказанного ею, не потому, что забыл. Прекрасно помню каждое слово и не забуду никогда. Просто ее голос, наполнявший слова, невозможно повторить. Невозможно.
Прошедшие днем похороны, на Новодевичьем кладбище, получились большими, неожиданно многолюдными. Времени почти не было, но все узнали и успели. Стало зримо, как его любили, и музыканты, и любители музыки. Знакомые и незнакомые лица, старые и молодые, породнились в неравнодушии и сострадании и на время забыли о соперничестве. Всех поразила эта смерть: в самом расцвете жизненных и творческих сил, ни дня не болел, любимый женой и обожаемый всеми, само олицетворение жизнелюбия и жизнестойкости, счастливчик, любимец богов и без шансов, в мгновение ока он там, где нет обратной связи. Где справедливость? Где хоть одна молекула смысла?
Горе не может уволить с работы, и приходилось возвращаться к делам и занятиям, без которых жизнь концертирующего музыканта невозможна: ежедневной работе с инструментом. Мама осталась в Москве, а я отбыл на дачу. Со скрипочкой работы Штайнера я бродил по дому и заполнял его звуками, будил его. Начал с фуги Баха, совершенство которой залечивает страшные раны. Бах сам играл на Штайнере, и это обстоятельство меня волнует, когда я беру в руки инструмент того же мастера. Адреналин, полученный от фуги, я использовал в Паганини, запоем сыграв, почти без пауз, первые пять каприсов. Они такие разные, что чувствуешь себя прошедшим пять разных миров. Сумасшедшие ощущения. Стендаль, которому сказочно повезло слушать Паганини в интимной обстановке салона, слушать именно каприсы, испытывал, несомненно, похожие чувства. Есть его признания, к счастью. Вернувшись к Баху, я погрузился весь в работу над Чаконой и мог бы оставаться под сводами ее вариаций часами, но бесцеремонный мобильник вернул меня в настоящее. Новая соседка, весьма уверенная в себе особа (молодость, красота, деньги) просила показать ей окрестные места. Пришлось пойти навстречу, подсесть в ее мощный джип в качестве штурмана и поездить по местным проселкам то еще ралли. В награду был приглашен в аптекарский дом на чай, но вынужден был отказаться: галопы хороши в танце и в верховой езде. Дома наверняка ждала меня мама, мы нею были приглашены на обед к М.С., так что красивой соседке и ее таинственному отцу-мафиози были принесены очно-заочные извинения. Простились холодно, но в нас не стреляли. Будем поддерживать добрососедские отношения!
М.С. встретил нас у ворот своего дома и провел внутрь. Великолепная и вездесущая Виктория Артуровна уже ждала у накрытого стола. Не из чревоугодия, но из чувства сиротства нас тянет объединиться за одним столом, подумал я, взглянув на печальные лица мамы и М.С. Хозяин, в синей сорочке и лучшего качества джинсах, выглядел, назло почтенным летам, моложаво. Статность, породистая сухощавость фигуры, благородное смуглое восточное лицо с армянской особинкой: мягкие черты, большие темные печальные глаза под чистым лбом. Тонкий нос и губы, вылепленные чудесным армянским языком. Концерт Хачатуряна он играет лучше всех, у него преимущество перед другими великолепными скрипачами: кровь, в которой растворены язык и мелос. Ойстрах да, он первый, и Арам Ильич доверил концерт и посвятил ему. Но для абсолютного слияния с армянским концертом нужно быть своим в стихии армянского народного танца, в ашугской манере исполнения, где скрипку зовут джутак и где нежнейшая мелизматика происходит из родной фонетики. Можно войти в образ, но влезть в шкуру невозможно.
Армяне христиане с 301 года, внимательно разглядывая рюмку констатировал М.С. А до этого времени, как и многие другие народы, были язычниками. И одну из главных богинь армян звали Анахит, а одно из самых любимых армянских женских имен имя Ануш. Я вижу в этих созвучиях, дорогая Анна Львовна, волшебную для меня связь. Может быть, и наверняка, я грешник, и нет мне прощения, но мои боги Бах и Бетховен и еще другие, их немного, а Ваш супруг и мой духовный брат для меня не ниже архангела, и Вы наша царица и богиня. Вот так все высоко, голова немного кружится! Но не страшно, не можем упасть, потому что хорошо сидим. Сами сели и сидим, не боимся. Пусть боятся те, кто избрал своим инструментом, на котором они играют с людьми, подлость. Мы играем на куда более благородных инструментах. Хотя в этом мире никто не застрахован
Меня позвали на партию Розины в Мариинку, объявила мама.
Когда спектакль?
В октябре.
Значит, когда я Моцарта в Зальцбурге буду играть, ты будешь петь его в Питере.
Почему я все узнаю последним? шутливо возмутился М.С. И что заказали австрийцы?
Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмой. И Третий.
Какое пиршество! Отправиться на родину бога, прожить там три чудесных жизни и остаться в живых! Вот это жизнь! У меня хорошее предчувствие: под покровительством Амадея с тобой случится что-то хорошее.
Серебристо-стальная, побитая чернью густейшая шевелюра М.С. воинственно топорщилась. Для пророчества требуется выплеск энергии, даже для сбывающегося лишь частично.
Что может со мной случиться?
На следующий день М.С. улетал в Израиль, и я отвез его в аэропорт. Шел дождь, дворники не справлялись с водопадом на лобовом стекле, но самолет, не оправдав наших опасений, вылетел вовремя и взял курс на Ближний Восток, в земли с историческим процессом сумасшедшей интенсивности, населенные народами с вечно натянутыми нервами и горящими глазами. Монотеистические идеи, испепеляющие их умы и души, доставили много хлопот всему остальному миру. И этой истории не видно было конца, безумие прогрессировало. Но даже в полном мраке горит огонь светлого разума, и вот, прекрасный армяно-российский скрипач летел на встречу с прекрасным американо-израильским скрипачом, чтобы помузицировать, поиграть вместе и порознь бессмертную классику и народную музыку. Израильский коллега слыл большим мастером игры в манере народных еврейских скрипачей, клезмеров, а М.С. был не менее искусен как армянский скрипач-ашуг, и была идея сопоставить и сблизить два этих своеобразных мелоса. Аэровокзал был забит мятущейся публикой под завязку: многие рейсы откладывались до лучших времен. С трудом пробившись к выходу, я шагнул было в сторону парковки, но тут в меня врезалась молодая особа и, не извинившись, помчалась дальше, сметая все на своем пути. Воспитание это то, чем мы можем похвастать все реже. Я посмотрел вслед этому урагану в юбке, успел отметить аккуратную попку и стройные ножки и простил грубиянку. Надо уметь прощать.
Дождь выбивал дробь на моем зонтике с безумием кавказских барабанщиков. Я выудил из кармана плаща смарт-ключ и нажал на кнопку дистанционного включения двигателя, заставил электронику помигать мне, чтобы отыскать свою машину в стаде железных коней. Чудеса электроники восхищают меня, вселяя робкую веру, что человечество небезнадежно. Но в руках очередного дремучего получеловека все чудеса техники выглядят все более экзотично. Но хватит ворчать! Подойдя к машине, я нашел ее живой и готовой к движению. Но кроме машины, рядом с ней, я обнаружил и что-то еще более восхитительное: девушку с шоколадной кожей, красивую как знаменитая Бейонсе. Мокрая, замерзшая мулатка, одетая хоть-сейчас-на-подиум, сверкнула белками черных глаз и на забавной смеси русского с английским спросила, могу ли я ей помочь. Очень красивая и не менее сердитая девушка. Я предложил ей перейти на родной английский, что вызвало у красавицы удивление, восторг и прилив доверия. Речь ее потекла гладко и с огромной скоростью. Через несколько мгновений я был в курсе дела. Джип, припаркованный рядом с моей машиной, был ее, но проникнуть в него не было ни малейшей возможности: аэропортовский воришка стащил у нее сумочку с ключами и вот-вот должен был появиться на парковке, чтобы попытаться угнать ее тачку. Логично, хотя из-за специализации, рационализирующей воровскую деятельность, в логику могла вкрасться и ошибка. С другой стороны, воришка мог возомнить себя универсалом, способным на смену окраски не хуже хамелеона. Помощь она вызвала, скоро они будут здесь, а пока могла бы она подождать в моей машине? Ну, конечно, тысячу раз конечно! Утвердившись на переднем пассажирском сидении, она завертелась, высматривая и чужих и своих кто раньше успеет. Соблазнительные формы порывисто двигались в танце, самопроизвольно рождавшемся из напряжения, овладевшего девушкой и передавшегося мне. Руки, груди, ноги все высшего качества мелькали передо мной, и чтобы как-то снять лишние эмоции, я достал из бардачка пистолет. Всего лишь газовый, но смотрелся он грозно и был красив. Соседка моя мельком взглянула на него и усмехнулась. Я удивился ее реакции на оружие.
Газовый пистолет? уверенно определила она.
А ты эксперт?
Я разбираюсь в оружии. У меня дома два пистолета и винтовка.
Нам тут столько не понадобится. Карманники или сумочники оружия с собой не таскают. А эта пушка смотрится как боевая.
Она протянула руку и легко отобрала у меня игрушку.
Для копа ты слишком красива.
Я джазовая певица.
Не шутишь?
И в этот момент мяукнула и подмигнула машина, которую мы стерегли. Джип певицы. Я выключил мотор, и мы пригнулись синхронно и автоматически. Струи дождя раздвинулись, как занавес, и к джипу певицы прилипла фигура в серой куртке с капюшоном. Убедившись, что в салоне пусто, вор, вместо того, чтобы ворваться в машину, завестись и убраться подальше, пошел зачем-то в проход. А когда вернулся, глазам своим не поверил: его встречала прекрасная черная дьяволица с большой волыной, нацеленной прямо ему в лоб, свирепая, орущая приказы на языке, похожем на английский. Чисто голливудский боевик. Вор, весь в сером, почти призрак, вильнул в сторону, понадеявшись на свою профессиональную юркость и ловкость. Но оказался в объятиях, совсем не дружественных, большого парня. Теперь уж точно голливудской, суперменской наружности, мигом скрутившего неудачника и положившего его лицом в лужу.
Кажется, я вовремя, улыбнулся супермен нам всеми зубами.
Ерунда, я бы справилась, слегка бравируя, отозвалась красотка. Но все равно, большое спасибо.
Я смотрел на эту гармоничную парочку и чувствовал себя зрителем, случайно попавшим на съемки боевика.
Эй, приятель, мы даже не успели познакомиться или я забыла, как тебя зовут? обратилась ко мне девушка, и я понял, что попал в сценарий.
Я представился.
Я Джекки, а это Пол, раздвинула большие губы в обольстительной улыбке мулатка.
А это наш российский воришка, напомнил я, указывая на распростертое тело, и мы все дружно рассмеялись.
Отпустите, мужики, ожило тело.
Сейчас, ответил Пол и профессионально ловко обыскал вора. Нашлись документы певицы, деньги, ключи.
Пошел! прикрикнул на серого типчика Пол.
Вор растворился в воздухе.
Он должен сидеть в тюрьме, напомнил я американским друзьям.
Ну, мы же не копы или, как у вас тут называют их, менты. Он вдруг зорко вгляделся в меня. Или менты?
Я просто музыкант. Он еще пристальней всмотрелся в мое лицо, и огонек узнавания блеснул в серых глазах.
О, да. Вы не просто музыкант. Я был на Вашем концерте. Вы великолепный скрипач!