Не очень, выдыхаю я и отворачиваюсь. Не помню, чтобы когда-то я чувствовал себя таким беспомощным и уязвимым.
Между тем нежные женские пальцы порхают по моему телу, трогают ребра, касаются лба.
Температура высокая, произносит Софья Васильевна нахмурившись. Достает из широкого кармана трубку и сосредоточенно слушает мое сердце. Засекает время, поглядывая на маленькие недорогие часы на левом запястье. И тахикардия. Плохо, Барсов.
Что я могу сделать для вас, Софья Васильевна? неожиданно для самого себя, произношу я. Тянусь ладонью и касаюсь ее руки. Она ее резко одергивает, словно обжегшись. Я правда ей благодарен И уверен на все сто, что она собрала мои кости как надо.
Ничего особенного, Барсов. Воскресите моего мужа. Надломлено произносит она.
Софья Васильевна, я сто раз просил у вас прощение.
Да, и сто раз повторяли, что не виноваты. Она закатывает глаза.
Что я могу сделать для вас в качестве благодарности за спасенную жизнь?
Для вас ерунда, сущая мелочь она деловито поджимает губы. Новая машина, например.
Без проблем.
Я пошутила, Барсов. Вздыхает Софья и поднимается с места. Сейчас вас обезболят, отдыхайте. Жене скажите, чтобы пока кормила вас полужидкой пищей. У вас множественные ушибы внутренних органов. Я назначу УЗИ, чтобы определить степень повреждения. До свидания.
Спасибо еще раз, доктор. Выдыхаю я.
Дверь палаты закрывается, а я тянусь к телефону на тумбочке. Тридцать семь пропущенных Боже мой. Мне надо позвонить частному детективу. Из-за него я попал в аварию Вернее, из-за информации, раздобытой им о моей жене При упоминании о Лене перед глазами всплывают мерзкие картинки: она в красном вульгарном белье и какой-то хмырь в ее объятиях Я листал проклятые фото. Дворники стирали капли дождя с лобового стекла, мигал зеленый А потом меня ослепил яркий свет, и сразу наступила темнота
Мирон Альбертович, это Барсов, набираю телефонный номер детектива. Я не мог вам вчера ответить. Попал В ДТП.
Вас навестить, Марк Юрьевич? Что-то серьезное? Материалы достоверны, я вас убеждаю
Пожалуй, даПриезжайте, жду вас. Вздыхаю и завершаю вызов.
Глава 3.
Марк.
Что делать-то теперь, Марк Юрьевич? всхлипывает помощница номер один Вика. Что мне людям говорить? У вас столько встреч! Еще заседание думы впереди, она громко сморкается и листает записную книжку.
Так и говори, попал мол Марк Юрьевич в аварию. Я заболеть не могу, по-твоему? Ну, перестань ты уже плакать, Вика!
Ох, ладно. Что вам можно есть? Мы с Ольгой тогда по очереди приходить будем. А Елена Николаевна она У вас все в порядке?
Хм. А почему ты спрашиваешь? Скандалила?
Да не так чтобы мнется Викуля. Приходила в ваш кабинет, рылась в бумагах, что-то искала.
«Понятное дело, искала компромат. Догадалась, что я установил слежку и доказал измену. А в ближайшем будущем подам на развод», размышляю про себя, рассматривая неприметные стены палаты.
Пускай ищет, хмыкаю и отворачиваюсь. Все равно ничего не найдет.
Мирон Альбертович предъявил убедительные доказательства неверности моей жены. Я не стал ничего сохранять коротко взглянул на фотографии, заботливо распечатанные частным детективом. Он и видео мне пытался показать, где Лена и какой-то хлыщ входят в отель. Черт А ведь думал, что навсегда. Любовь, верность, мы Лена моя вторая жена. Молодая, беспечная, звонкая Совсем не пара взрослому мужчине скажете вы? Я ведь догадывался, что так будет. Влюбился как дурак, ухаживал за ней полгода, даже с Глебом поссорился из-за нее. Он мне сразу сказал: «Отец, ей нужны только деньги и положение в обществе». Но нет Я как слепой котенок велся на ее голос и ласку, прельстился молодым телом Если быть честным, я хвастался Леной перед коллегами и друзьями. У них жены-ровесницы, а у меня двадцати пятилетняя длинноногая модель!
Марк Юрьевич, Викуся вырывает меня из задумчивости. Вам еще бульончика принести?
Да если можно. Спасибо, Вик
Хочется добавить, что таким одиноким и жалким я давно себя не чувствовал, но я сдерживаюсь. Я начальник, а Вика и Оля подчиненные. Действие обезболивающего ослабевает. Меня хватило только на два визита. Боюсь представить, что я буду делать, когда Софья Васильевна уйдет домой! Почему-то мне кажется, что другой доктор окажется не таким грамотным и внимательным. А мне непременно нужно быть в норме! Помощницы планируют устроить из палаты дворец советов.
Викуся заботливо поправляет одеяло, и в этот момент шумно распахивается дверь.
Барсов, почему вы не сдали анализ мочи? с порога восклицает Софья Васильевна. Она хмурится и внимательно смотрит на Викторию.
Я Э
Вы кто? спрашивает Вику.
Я помощница.
Ну так помогите ему пописать в баночку. Я зайду через пять минут. Вам времени хватит?
Софья Васильевна, ой пытаюсь привстать на локтях. Виктория моя подчиненная. А здесь я еще не обзавелся В общем, мне нужна личная медсестра или сиделка. Может, вы кого-то посоветуете? Признаться честно, я с трудом дошел до туалета голова кружится, тело ломит.
Понимаю, Барсов.
Марк, повторяю я. Почему-то мне хочется, чтобы «железная» леди назвала меня по имени.
Барсов, ноги у вас целые, поэтому Не выдумывайте и учитесь обслуживать себя сами. Метнув презрительный взгляд на Вику, произносит она. Я подумаю насчет сиделки. Предложу девочкам из отделения подработку, чуть смягчившись, добавляет она. Мне надо взглянуть на рану.
Викуся испуганно отпрыгивает в сторону, а Софья садится на краешек койки. Раскрывает одеяло и осматривает мое тело с бесстрастным выражением лица. Мне даже обидно становится я еще хоть куда, между прочим.
Что сделать для вас, Софья Васильевна? снова спрашиваю ее я. Может, у вас не получается решить какую-то проблему, я мог бы помочь.
Мне от вас нужен только анализ мочи, Барсов. Со вздохом отвечает она. Занесете на пост медсестры. Тумба для анализов стоит возле окна. Командует она Викусе и уходит.
Вика провожает грозную даму заинтересованным взглядом. В ее глазах четко отражается мыслительный процесс. О чем она думает? Подбирает слова, чтобы высказать недовольство или осуждение действиями врача?
Марк Юрьевич, я прочитала фамилию доктора на бейдже. Наконец, произносит она.
Ну да, Тарасевич Очевидно, Вика вспомнила старое ДТП с моим участием.
Да, Вик, это вдова Павла Тарасевича, погибшего в ДТП. Она меня оперировала. И, предвосхищая твой вопрос не убила, а вылечила.
Тарасевич, Тарасевич Он занимался медицинскими разработками до гибели.
А ну-ка, Вика, подробнее, оживляюсь я и снова охаю. Надо было у Софьи попросить укол.
На кафедре клинической фармакологии подтвердили безопасность и эффективность нового препарата от кожной меланомы, об этом говорил на заседании социального комитета министр здравоохранения. Помните последнее заседание? Вы были Вика недовольно поджимает губы.
Ну, был. Фыркаю я. «Любовался Ленкиными фото в новом купальнике, писал жене всякие милые пошлости и нежности».
Тарасевич препятствовал выходу препарата. Он же врач и преподаватель на кафедре в медицинской академии. Был Он хотел доказать, что препарат недоработан и токсичен. Вел какие-то разработки Продолжает Вика.
А ты откуда обо всем этом знаешь?
Ну, знаю. Когда это ДТП случилось, прочитала о нем. Добыла в интернете информацию. Мы ведь за вас очень переживали, Марк Юрьевич. Я вас тогда не хотела грузить Зачем вам было знать, кто погибший?
Мысли летают в голове, как беспокойная стайка птиц. Ведь Тарасевича могли убрать? Испортить тормоза или намеренно опоить мужчину. Подумать только он мешал выходу препарата, способного озолотить многих! Следствие толком не проводилось. В его крови обнаружили алкоголь, хотя Софья утверждала, что муж на банкете не пил. Она ведь меня тогда обвинила в подтасовке результатов анализов мужа Не поверила в их достоверность.
Спасибо, Викуся. Иди, а я кое-что проверю. Произношу, боясь пошевелиться и нарушить мыслительный процесс.
Олечка придёт со свежим супчиком. До свидания, Марк Юрьевич!
Вика уходит, а я звоню частному детективу Мельникову. Я могу сделать для Софьи кое-что в благодарность узнать правду о гибели мужа
Мирон Альбертович, у меня новый заказ. Нужно узнать информацию о человеке. Тарасевич Павел Павлович, умер тридцатого декабря прошлого года. Год рождения не знаю
Глава 4.
Софья.
День клонится к закату. Вечер добавляет в цвет неба щепотку синего, ветер теребит верхушки деревьев и взвивает занавеску в ординаторской. Мне хорошо Так как давно не было. Наверное, когда поступаешь по совести, внутри тебя рождается звезда. Она вспыхивает, как крохотная искорка и разгорается, чтобы светить людям И этот свет виден окружающим. И самому себе тоже виден Тогда ты творец, а не убийца. Созидатель и божий помощник. Эх, еще бы тебе, Софья Васильевна курить бросить и будешь почти святым человеком! Улыбаюсь своим мыслям и листаю карту Барсова. Это же надо заснуть на нем! Алёнке расскажу не поверит. Представляю, что он обо мне подумал! Не врач, а какая-то Неважно. И почему я вообще о нем думаю? Беспокоюсь. Переживаю. Только не говорите мне о приказе главного врача «заботиться и попу подтирать меценату, депутату» и В общем, вы поняли. Наверное, так я исцеляюсь от ненависти Вытравливаю ее из своего сердца, заменяя смирением и прощением. Поверьте, так жить легче. Когда ненависть не точит, как жучок-короед, принося одни муки
Делаю отметку в карте и откладываю ее в сторону. Бросаю взгляд на часики пора и честь знать. Дома старина Барсик и заботливый папа Паша Снимаю пижаму, одеваюсь, причесываюсь и распахиваю дверь, чуть не столкнувшись с Толей Арзамасовым.
Уходишь, Сонечка? Как день прошел? краснеет он и улыбается. Приглаживает непослушные волосы, поправляет дужку очков.
Хорошо все, Толя, спасибо. Ты откуда такой взъерошенный?
Экстренного оперировал. Накупят себе электросамокатов, а потом падают с них. Открытый перелом голени, представляешь? Вздыхает он. Снимает мокрую от пота пижаму и достает чистый комплект. Сейчас в душ сбегаю. Подождешь меня? Кофе попьем. Или сходим куда-нибудь? Новый фильм вышел про какие-то гонки.
Ну хорошо, Толь. Мне как раз сегодня конфеты подарили. Ольга Дмитриевна из пятнадцатой палаты. Снимаю сумку с плеча и тянусь за чайником.
Толя уходит, а я не выдерживаю снимаю с красочной коробки упаковку и открываю крышку. Дорогие конфеты, ассорти: чернослив в шоколаде, миндаль, пралине, мармелад. Личная слабость Тарасевич Софьи Васильевны, между прочим. Кроме орхидей их я тоже очень люблю. На подоконнике возле моего рабочего стола их дюжина. Белые, розовые, сиреневые А дома они почему-то у меня не цветут. Завариваю в кофейнике молотый кофе, накрываю на стол, успев при этом слопать три конфеты, и сажусь ждать Толика. Хороший он мужик, не спорю И смотрит на меня давно не как на коллегу, но Ненавижу эту дурацкую частицу, только на ум ничего другого не идет. Есть некое «но», объясняющее мою нерешительность.
Ой, какая у нас тут красота-а, тянет Толик, возвращаясь в кабинет. Благоухающий, в чистой пижаме сегодня у него ночное дежурство. Борисенко не объявлялся? Плюхаясь на стул, интересуется он.
Не-а, качаю головой. Странно это все, да? Дома его не было, главный уже справлялся. Сказали, объявят в розыск, если не появится.
Слышала, что он занимался научной работой на кафедре фармакологии? Отхлебывая обжигающий напиток, спрашивает Толя.
Ну и что? Мой Павел тоже занимался. Ничего не вижу в этом преступного. Фыркаю и тянусь за пятой конфетой. Я, конечно, женщина стройная, но такими темпами это быстро пройдет
Да Значит, просто загулял. Ой, Сонька, знаешь, кого я сейчас встретил? смеется Толя. Бросает в рот мое любимое пралине и зажмуривается от удовольствия. Твоего депутата.
Чего это он мой? напускаю на лицо строгий вид.
Извини, не твой. Не дай бог тебе такого Он же Подойти страшно. Весь из себя такой, Толя разворачивает плечи и выпячивает грудь, демонстрируя «неприступность и влиятельность» Барсова. В общем, он на крышу шел. Я выходил из операционной и встретил его на лестнице.
Я медленно опускаю чашку на стол, оглушенная словами Арзамасова. К психиатру-то я не направила Барсова! Кто знает, как он воспринял свое состояние? Может, травма головы куда серьезнее, чем показали анализы и исследования?
И ты так спокойно об этом говоришь, Толя? Почему ты не остановил человека? срываюсь с места и выбегаю в коридор. Миную пост медсестры, столовую, выхожу из отделения в лифтовый холл и вызываю служебный лифт для лежачих и маломобильных пациентов.
Здрасьте, Софья Васильевна, Евсеевна распахивает скрипучие двери.
Меня наверх, Евсеевна. Быстро! На десятый.
Боже мой, только бы он не сделал с собой чего-нибудь Только не в мое дежурство. И не после виртуозной операции, которую я провела. Тогда все мои старания зря! О чем ты сейчас Сонька думаешь? Ну, дурочка. Бегу по ступенькам на технический этаж, распахиваю металлическую калитку и поднимаюсь, завидев Барсова на краю.
Все можно исправить, Барсов. Все будет хорошо Пожалуйста, отойдите от края. Произношу решительно, подкрадываясь к нему. Сердце стучит как набат.
Мужчина не реагирует, стоит молча, исследуя взглядом просторы нашего города.
Вы меня слышите? Я Софья Васильевна ваш лечащий врач. Марк, вы меня слышите?
Ага! Ха-ха! Запомнили все-таки. Разворачивается он, широко улыбаясь. Подходите, доктор, не стесняйтесь. Вы видели какая здесь красота?
В его пальцах тлеет сигарета, на плечах висит трикотажная кофта на молнии. Ветер теребит его густую темную челку и овевает мои разгоряченные щеки. И, правда, красота под ногами покоится густой Таманский лес, вдалеке синеет поверхность пруда И почему я никогда сюда не приходила?
Вы почему курите, Барсов? У вас же черепно-мозговая травма? возвращаю образ строгой мамаши.
Ну вот я опять Барсов. Вздыхает он. Голова не болит, меня ваша Зиночка замечательно обезболила. Я вообще мужчина, Софья Васильевна, потерпеть могу. И надоело мне одному в палате лежать.
Надоело? Так я вас в общую на шесть человек переведу, хотите? Ох ну вы меня и напугали. Покурить можно и внизу.
Будете? Марк протягивает мне сигарету. Я хотел побыть один, подумать
Я бросаю, отворачиваюсь я. И вам советую.
Хорошо, что вы пришли. Тут есть что-то наподобие лавочки, давайте посидим. Мне поговорить с вами нужно.
Я впервые смотрю на него вот так Прямо. И впервые замечаю, какие у него пронзительно синие глаза
Глава 5.
Софья.
Барсов, если вы опять начнете оправдываться, я просто уйду, фыркаю и отворачиваюсь, стремясь оторвать взгляд. Ну синие у него глаза Что же теперь пялиться на женатого мужчину, как В общем, вы поняли, как кто.
Я не буду оправдываться. Марк легко касается моего локтя и тянет к «лавочке» деревянной перекладине между двумя цилиндрами. Давайте присядем. Там и вид на город лучше Э-эх! Лепота!
Он раскидывает одну руку в сторону, кривясь от подступающей боли и стирая со лба пот. Знаю эффект обезболивания скоро пройдет. Раствориться, как пышные облака в густой синеве вечернего неба.
Жалко, что нельзя второй рукой шевелить. Вздыхает он.
Ничего, Барсов. Скоро будет можно. Не забывайте, что через полгода придется снимать металлическую конструкцию.
Значит, увидимся снова, Софья Васильевна, улыбается он.
Симпатичный, черт Зубы белые, губы очерченные, на лице трехдневная щетина. Но я уже не в том возрасте, чтобы таять от смазливой внешности. Все-таки взрослая тридцати четырехлетняя женщина, а не сопливая девчонка. Это за Павликом я бегала, как собачонка Он был моим преподавателем в медицинской академии. Высокий, красивый он входил в лекционный зал, а мое сердце пускалось в пляс. Я даже не слышала ничего, потому что в ушах ревел пульс. Дурочка. Помню, как записку ему написала и пригласила в кино. Сама! Сейчас я с огромной долей вероятности побоюсь пригласить мужчину на свидание.