Но как же дети? Да и роды приближаются
Конечности Рут омертвели. «Сейчас мне потребуется много сил, подумалось ей, чтобы пошевелить руками». Все тело казалось побежденным, вся энергия иссякла. Но потом она ощутила что-то еще, что-то прохладное, как вечер в пустыне. Может быть, облегчение. И что-то еще большее тоску по своей собственной одинокой поездке, похожей на путешествие дальнобойщика. Ревность, конечно.
Послушай, я же не оставляю тебя, Рут. Это работа, только и всего. Я буду присылать тебе чеки.
Рут опустила подбородок, закрыла глаза, и облегчение от того, что она ничего не видит в этот момент, заставило ее захотеть, чтобы и все остальные чувства оказалась так же надежно заблокированы, и она могла заставить себя перестать слышать, перестать чувствовать с помощью ряда таких простых действий, как закрывание век.
Или у тебя есть идеи получше? добавил Дэл.
Чарли и девочки, вернувшиеся из своих странствий, собрались вокруг крыльца, стараясь расслышать каждое слово, но опасаясь, чтобы их не застали врасплох. Чарли вышел немного вперед, как будто хотел перехватить плохие вести, прежде чем они дойдут до сестер, и смягчить их.
Думаю, нет, отозвалась Рут. Похоже, для тебя все складывается очень хорошо. Ездишь по всей Америке, а потом навещаешь семью раз в две недели.
Дэл покачал головой:
Ты переживешь это, Рути. Вот увидишь. Все складывается как нельзя лучше.
Лучше, но не для меня.
Мне надо собираться, буркнул Дэл и исчез в трейлере.
Папа уезжает? спросила Нэнси, и когда Рут кивнула, девочки сели у ее ног.
Бренда прислонилась головой к колену Рут. Нэнси держала спину прямо. Слишком хрупкая для тесного контакта, она нуждалась только в близости.
Чарли поднял материнскую руку, так что та указала куда-то поверх самой высокой вершины Шошонского хребта, где во все стороны распространялась тень, сменяя буйство заката.
Смотри, ма, сказал он, вытирая слезы с ее щеки. Это перистые облака, и они все розовые и фиолетовые. Я думаю, это самые счастливые облака, не так ли? Сегодня день рождения серпантина облаков.
Он погладил Рут по щеке тыльной стороной ладони. Более нежного чувства никто не испытывал к ней многие годы.
Спасибо, дружок, сказала она наконец, притянув его к себе в неловком объятии, одновременно поглаживая пальцами волосы Нэнси и чувствуя тепло Бренды на своей голени.
Дети не единственное, что может перевернуть мир. Он менялся, быстро или медленно, по миллиону причин. Не всегда можно ждать девять месяцев, прежде чем узнаешь, что произойдет. Не всегда есть время подготовиться.
* * *
Через несколько дней Рут убрала пустой стул Дэла подальше от семейного стола и научила Чарли поворачивать ручки кастрюли так, чтобы не пролить ее содержимое и не обжечься. Она сказала детям, что после школы они могут смотреть телевизор только до тех пор, пока ведут себя прилично и могут постоять за себя. Во время школьных занятий, когда Рут была на работе, она представляла себе трейлер объятым огнем, представляла укусы тарантула, представляла, как тычет пальцами в глаза Дэлу, когда он в следующий раз приедет на выходные. Вечерами она перечитывала листовку о школе медсестер, как будто там были напечатаны новые инструкции не только что следует делать, но и каким образом. Ей хотелось, чтобы какой-нибудь мертвый предок нагнулся с небес и сказал, обманывает она себя или нет.
Иногда, когда она ехала на работу, дети сопровождали ее и проводили дни напролет в однокомнатном трейлере Аллена на окраине Берлина. Каждый раз, когда они приходили, Чарли стучал по самодельной табличке на двери Аллена, которая гласила: «База рейнджеров». Трейлер был полон приборов и панелей, которые, как думала Рут, должно быть, предназначались для радиовещания, для всех одиноких, заговорщических полуночных передач его хозяина.
Дэл звонил вчера вечером, сообщил Аллен. Делился кое-какими теориями насчет контроля сознания.
Рут закатила глаза.
Если он перезвонит, отозвалась она, скажи, чтобы прислал деньги на арендную плату.
Дэл не звонил ей из дальних поездок. Очевидно, предпочитал общаться с пришельцами.
Аллен стал чаще стирать одежду. А на прошлой неделе подстриг бороду. Рут держалась на расстоянии, чтобы его не обнадеживать. В конце концов, она все еще замужем.
У тебя все в порядке, Рут? нахмурился Аллен.
Он выглядел встревоженным, и Рут почувствовала, как ее тронула его скрытая печаль.
Рут пожала плечами и кивнула. Аллен имел самые добрые намерения, но помимо верной дружбы, помимо этой работы, что он на самом деле мог ей предложить?
* * *
Прошла неделя. Рут подметала в конце дня павильон с окаменелостями, когда почувствовала, как ее живот сжался и затвердел. Она ощутила, как тепло вытекло из ее рук и ног, сконцентрировавшись в каменном валуне, в который превратилось ее чрево. Она попыталась опереться на метлу, удержаться на ногах, но не смогла. Рут присела на корточки и обхватила колени. Она закрыла глаза, тяжело выдохнула, выпустив из легких весь воздух, ожидая, когда пройдет волна боли. Метла, упав, стукнулась об пол, но резкий поначалу звук сменился мягким эхом, которое переплеталось с ритмом ее дыхания. Эффект был отчасти похож на радиостатические помехи. Ее левая рука сжала окаменевшую глазницу ихтиозавра.
Аллен, произнесла она. Это имя прозвучало как шепот. Она прочистила горло, пытаясь заставить свой голос опять звучать в полную силу, пытаясь заставить себя кричать. Она подумала о детях, сидящих в доме-трейлере в Габбсе, и почувствовала облегчение оттого, что они не с ней. Рут, пошатываясь, вышла из павильона в сгущающиеся сумерки. Аллен!
А потом она осталась одна в муках очередной схватки. В ушах стоял шум приливов и отливов собственной крови, околоплодных вод, всех ее напоминающих соленое море внутренностей, заглушающих внешний мир. Теперь она сосредоточилась на своей голове. Боль переместилась из чрева в поясницу; она почувствовала, как ребенок перевернулся внутри ее. Этого она не чувствовала раньше, с другими детьми. Она попыталась превратить свои крики в мерный и ровный плач, вообразила, как дыхание ловит боль, представила, как дыхание и боль покидают ее, растворяясь в окружающем воздухе, как теперь ей предстоит вдохнуть то и другое обратно в себя.
Она почувствовала, как ребенок снова повернулся, и боль вернулась в живот. Ее тазовые мышцы чувствовали себя живыми, как будто каждое их волокно двигалось отдельно и поперечно другим, как извивающаяся куча спаривающихся змей. Ее захлестнуло желание уступить, вжаться в землю. Ребенок не станет ждать, когда окажется в безопасности. Рут больше всего на свете нуждалась в своих сестрах, но она нуждалась также, совсем немного, в Дэле.
На Рут упал луч молодой луны, окруженной тонкими длинными облаками. Рут попыталась назвать их. Перистые? Кучевые? Она не могла точно определить их тип, и если ангелы сплетничали с ее мертвыми предками о ее нынешнем затруднительном положении, она не хотела этого знать. Звезды ярко вспыхивали на фоне темнеющего горизонта, но казались движущимися, словно их рисовал в реальном времени неистовый спирограф[29]. Хватает и того, что остальные дети родились в Вегасе. Этот же ребенок будет ниоткуда, из города-призрака. Похоже, она его родит на окаменевшем ископаемом ихтиозавре. Рут не могла взять назад ни одно из решений, которые привели ее сюда. Вот где она оказалась, так что ее ребенок должен родиться именно здесь.
В этот момент вошел Аллен и замер от неожиданности. Потом его вытошнило, после чего он сел на скамью, наклонившись вперед и обхватив голову руками.
Тебя нужно отвезти в больницу, проговорил он, не поднимая глаз.
Замечание было адресовано его башмакам.
Для этого нет времени.
Рут стянула чулки и присела на корточки, прижавшись лбом к колонне павильона окаменелостей. Ее холодная поверхность действовала как-то успокаивающе, и контакт с ней позволял сохранять равновесие, не используя руки.
Она втягивала воздух в натужившееся тело, напрягая утробу, пытаясь как-нибудь опустить грудную клетку ниже, нагибая шею, пока не почувствовала, что между ее грудью и подбородком вообще ничего нет. Она попыталась расслабиться. Она рожала уже три раза. Если бы она находилась в больнице, рядом стояла бы медсестра и подсказывала, что делать. Здесь, в пустыне, ей придется самой быть себе медсестрой. На пике схватки она протянула правую руку вверх и внутрь себя, крича в ночь о своем диком страдании, но желая, чтобы ее рука была нежной, невероятно нежной, когда она потянула, легко, очень легко, вниз, взявшись за плечо своего ребенка. Голова прояснилась, и остальная часть ребенка вышла наружу. Рут держала его обеими руками, прижимаясь лбом к колонне, чтобы не упасть, не потерять равновесия. Где-то позади она услышала сильный глухой удар, словно что-то упало.
Мальчик был синим, обмотанным собственной пуповиной. Рут быстро размотала ее, вычистила комковатую белую слизь из носа и рта ребенка. Она повернулась, чтобы попросить у Аллена рейнджерскую рубашку, что-нибудь, во что можно завернуть ребенка, но Аллен все еще лежал в глубоком обмороке. Она сняла свой свитер, выданный администрацией парка, и плотно укутала им малыша, чтобы тот не замерз. Услышав его негодующие, голодные крики, она прислонилась спиной к колонне и заплакала сама, сидя на прохладной земле. Вокруг простиралась пустыня. Ребенок прижимался к ее груди, пока она ждала, когда выйдет плацента. За его новорожденной головкой она могла видеть все великолепие пояса Ориона. Что-то в центре созвездия ярко вспыхивало и гасло, то ли это была далекая молния от надвигающейся грозы, то ли просто она видела все по-другому сквозь слезы.
Ей хотелось позвонить сестре. Я назову его в честь святого Кристофера, скажет она. Потому что я скучаю по тебе. И для того, чтобы защитить его от молнии.
Чарли возьмет на себя ответственность за все, что произойдет в трейлере, подумала она, усмирит панику сестер, вызванную пропажей матери, рассказывая о пришельцах из какого-нибудь созвездия, похищениях космических кораблей и линзовидных блинах. Ее милый, неуклюжий первенец вечно рассматривал небо в поисках признаков неземной жизни и всяческих предзнаменований, пытаясь показать всем окружающим потенциал, который в нем заложен, научить их видеть то, что видел он. Малыш Крис теперь вопил во всю силу своих здоровых легких, крохотные пальчики одной руки крепко обхватили ее указательный палец, а другую он протянул, указывая на ихтиозавра. Рут повернула его голову к окну, чтобы он тоже мог полюбоваться на звезды.
Когда-нибудь ты поймешь, какие они яркие, прошептала она.
Вполне возможно, подумала Рут, что рождение именно здесь, посреди пустыни, каким-то образом позволит этому ребенку принадлежать всему миру, называть своим домом любое место.
Аллен подполз к ней. Он потянулся к ребенку, но тут же отдернул руку.
Придется повысить тебе зарплату.
Рут засмеялась, поежилась и крепче обхватила руками прижатый к груди сверток с младенцем.
Я на это согласна.
* * *
На следующей неделе Рут укачивала спящего Криса на террасе, пока остальные трое спали внутри. Медальон с изображением святого Кристофера она держала большим и указательным пальцами. Одно шерстяное одеяло было накинуто на плечи, другое на колени. Ночной воздух обещал стать морозным. Он все еще хранил запах шалфея, но пыльные нотки его аромата сменились чем-то более глубоким, доисторическим. Дэл приехал домой всего на два дня познакомиться с новорожденным сыном, потанцевать с девочками на кухне и подарить Чарли брелок в форме НЛО.
Когда Дэл уехал, оставив неизвестной дату его следующего возвращения, Рут поняла, что скучает не столько по Дэлу, сколько по его рукам рукам, которые могли застегнуть детское пальто, приготовить ужин, согреть ее плечи своим теплом и тяжестью. У любого мужчины есть руки. У Аллена руки имелись, но к ним прилагались последствия, а их ей хотелось меньше, чем рук. Рут скопила достаточно денег, чтобы сесть в «Фэлкон» и уехать, послав к черту и работу, и Дэла, обратно в Колорадо, но она не покинула Габбс. Шины «Фэлкона» хотя и были голыми, но вполне годились для дороги, однако Рут все-таки решила ехать на них на первое занятие курсов медсестер, а не возвращаться домой. Деньги из консервной банки понадобились бы в обоих случаях.
В тот вечер, когда она пошла на кухню, чтобы их пересчитать, банки из-под пюре уже не было. Рут почувствовала, как все в ее теле сжимается желудок, горло, сердце. Она перешла в рабочую зону как раз вовремя, чтобы ее вырвало в выщербленную фаянсовую раковину. Она представила себе, как Дел в Вегасе превращает ее кукурузные деньги в игровые жетоны и пускает на ветер. Она представила его в винном магазине, превращающим ее кукурузные деньги в счастливую одинокую выпивку.
Что теперь, святой Кристофер?
Тишина приводила в бешенство. Она нуждалась в духовном руководстве, которое имело бы какой-то вес. Она посмотрела на детей их спящие тела были освещены лунным светом. Затем она туго спеленала Криса и поехала к телефону-автомату.
Телефон звонил и звонил, пока наконец она не услышала сонное приветствие, затем перешептывания и звуки последовавшей суматохи, а потом наконец голос сестры.
Рут? произнесла она. Здесь сейчас середина ночи.
Здесь тоже.
Ты всех разбудила.
Мы не в четвертом классе. Ты не можешь отходить меня по рукам линейкой.
Рути, упрекнула сестра. Ты говоришь как сумасшедшая.
Рут попыталась представить себе, во что монахини одеваются, когда ложатся спать, и как выглядит сестра в данный момент. Она вообразила себе многослойные одеяния, сложные застежки на крючках и петельках.
Как я могу по-прежнему молиться святому Кристоферу, если я застряла здесь, в Габбсе?
Молитвы, они как радио, Рути. Никогда не знаешь, кто именно их услышит, но кто-то всегда слушает. Сестра выдержала паузу. Не могла бы ты объяснить мне, что произошло?
Дэл украл мои кукурузные деньги.
Дэл, повторила за ней сестра, с хрипом выдохнув его имя. Крис вздрогнул, моргнул сонными младенческими глазками и снова погрузился в дремоту. Мне очень жаль, Рут.
Рут тяжело опустилась на тротуар рядом с телефоном-автоматом, прислонившись спиной к стене из шлакоблоков, перед ней раскинулось бескрайнее небо пустыни, и одной рукой она баюкала маленького сына. Необъятность неба доставляла ей чувство комфорта. Она надеялась, что Чарли прав насчет пришельцев, что Дэл и Аллен знают больше, чем ей кажется. Чем больше жизни вокруг, тем менее одиноким должен чувствовать себя каждый человек, тем больше надежды, что тебя услышат.
Что ты будешь делать теперь?
Сестра произнесла это совсем тихо, или что-то было не так со связью. Ее было трудно расслышать.
Мне просто придется начать все сначала.
Она еще не была готова рассказать о курсах медсестер. По крайней мере, такое средство вложения денег было более безопасным, чем банка из-под кукурузного пюре, даже если оно означало более длинную дорогу обратно в Колорадо. Это был способ снова поверить в свое блестящее будущее. Нечто такое, что она, помимо детей, могла бы иметь лично для себя.
Крис зашевелился у нее на руках. Рут подумала о секретах своих хихикающих девочек, о руке Чарли на ее щеке. Она смотрела, как луна проплывает через звездный узор, и гадала, какие яркие созвездия Чарли показал бы ей, не спи он сейчас, какие отдельные светящиеся точки, соединившись вместе, готовы рассказать целую историю.