Но как же его тень?
Ничего не поделать. В жизни не всегда происходит все так, как я хочу. И не всегда так, как я понимаю. Стало быть, в моих интересах постараться принять происходящее таким, какое оно есть.
Уна толкнула створки узкого окна, и те с шумом распахнулись. В комнату ворвались гул и свежесть улицы. Девушка надломила растущую в горшке розу и рванула на себя. Цветок, будто защищаясь от грубости, вонзил шипы в тонкие пальцы. Алая капля проворно сбежала вниз и чуть испачкала кружевной манжет рубашки.
Плохой знак, охнула гувернантка.
Ничего ей не ответив, Уна устроила цветок в чернильных завитках своих волос и направилась к двери.
Карлай второй час беседовал с кем-то в кабинете. Девушка наотрез отказалась от предложения секретаря предупредить о ее визите и теперь проводила время в мучительном диалоге с собственными чувствами. Они тянули ее в разные стороны и рвали на куски. Несколько раз Уна готова была бежать неважно, куда, неважно, что ждет ее завтра В очередной такой момент она даже встала, но тут внешняя дверь приемной распахнулась.
Девушка вздрогнула. Почему-то она совершенно не была готова к встрече с Лесэном. Особенно наедине. Стушевавшись, Уна сделала кривенький реверанс, опустилась обратно на сиденье и начала мысленно отчитывать себя за то, что не сбежала раньше.
Юноша же выглядел деловым и крайне уверенным в себе. Он нес подмышкой свернутые в рулон бумаги и теперь ловко перехватил их кончиком хвоста, отчего поклон вышел достойным циркового артиста. Зрительница невольно улыбнулась, а поймав улыбку в ответ, немного расслабилась.
Карлай не знает, что вы здесь? Уверен, он бросил бы все, будь у него в кабинете хоть губернатор.
Вы так считаете? удивилась она.
Знаю наверняка.
Лесэн устроил свою ношу на столике у дивана Уны и присел на мягкий подлокотник.
Вы с ним близкие друзья? девушка заглянула в лицо собеседнику.
Сейчас, в дневном свете, стали видны чернильные веснушки, разбросанные по щекам и носу рисы. Заправленные за уши волосы частично выбились и добавляли виду простоты. Уне вдруг показалось, что черты лица тени даже более человеческие, чем у Карлая. И это позволило ей впервые заметить красоту Лесэна. Совсем юношескую. Но это впечатление быстро растаяло.
Мы одно целое. Вы вряд ли сможете это понять, госпожа Онри. У вас на лице написано, что все мы слишком разные
От неожиданности девушка даже открыла рот, но слов подобрать не успела. Двери кабинета распахнулись, и в светлом прямоугольнике показалась фигура Карлая.
Почему вы не сообщили мне о своем визите раньше, госпожа Онри! Если бы я знал
Двое мужчин, появившихся следом, поспешили откланяться, и вскоре звук их шагов затих в коридоре. Уна бросила вопросительный взгляд на Лесэна. Девушка была уверена, что это он каким-то образом дал знать своему хозяину о ее появлении, но как?!
Молодой риса только лучезарно улыбнулся, подал бумаги Карлаю и тоже покинул приемную.
Волнение, граничащее с ужасом, накрыло Уну удушливой волной. Оступаясь, она последовала за своим избранником в кабинет. Сидя в приемной, она сотню раз повторила слова, которые собиралась сказать, а теперь не могла их вспомнить.
Что-то случилось? обеспокоенно спросил тот. На вас лица нет!
Девушка только помотала головой. А потом выдернула цветок из волос и протянула руку так, чтобы он упал к ногам Карлая. Этот старомодный ритуал, говорящий о согласии женщины принадлежать избранному мужчине, ныне использовали все реже слишком унизительным он казался. Но сейчас Уна-Жанел предпочла его, чем попытку подобрать слова. Однако она не успела разомкнуть пальцы: Карлай задержал ее запястье. Девушка подняла глаза.
Вы передумали? прошептала она в абсолютном смятении.
Ни в коем случае, тихо ответил тот. Взял с письменного стола хрустальный бокал, налил в него воды и подставил так, чтобы стебель цветка вошел в него, словно в вазу. Только так Не иначе
Под грохот сердца Уна отпустила розу, позволяя ей остаться в стакане. А потом, задыхаясь от вихря чувств, шагнула вперед и прильнула губами к губам Карлая. Мгновение его замешательства чуть не уронило небо ей на голову. А потом девушка услышала стук второпях поставленного на стол стакана и сильные руки обняли ее. Прижали жадно и жарко. И вряд ли могло быть что-то слаще и волнительнее этого поцелуя. На короткие мгновения прошлое и будущее словно отломились и рассыпались, оставляя лишь крошечный кусочек тверди настоящего под ногами. Настоящего, в котором все показалось легким и правильным. Но стоило Уне отстраниться, как волшебство растаяло и тяжелая реальность снова отравила все необходимостью что-то объяснять.
Уна, он впервые назвал ее просто по имени, и она словно бы заново услышала его; как-то особенно нежно и мелодично оно прозвучало. Я обещаю, что не передумаю, что бы ты ни рассказала. Но мне не хотелось бы, чтобы наш союз начинался с тайн. Я чувствую горечь в твоем взгляде. Ты пришла в страхе и сомнениях. Что терзает тебя?
Моего отца забирают на войну. На линию нападений, она говорила, глядя в пол, и голос ее предательски срывался. У меня всего несколько дней. Я хотела попросить вас тебя Чтобы церемония произошла так скоро, как это возможно. Завтра Я хотела бы, чтобы он был рядом в этот день Понимаешь те
Девушка умолкла. А потом почувствовала, как его пальцы ложатся ей на подбородок и поднимают так, чтобы их глаза снова встретились.
Хоть сегодня. И я рад, что смогу лично дать обещание господину Ригану, что позабочусь о вас с Моррисом.
Без сомнения, он все понял. Понял и отреагировал с такой деликатностью и достоинством, каких Уна не смела ожидать. И она с восхищением и благодарностью почувствовала, как соскальзывают с ее сердца несколько тяжелых камней, оставляя больше места чувствам.
Город был расписан каналами, словно старческая ладонь линиями. Два из них образовывали недалеко от дома Онри небольшой треугольник с зеленым сквером, в центре которого стоял храм. Тесный и столь древний, что богатое убранство в нем заменяла история столетий, застывших в грубо обработанном камне. Здесь всегда было пусто, тихо и промозгло. Пахло дешевыми благовониями, свечами и живущими под потолком птицами. Уна выбрала это место не случайно. Ее мать, когда еще была жива, любила ходить в эту церковь. Но не на служения. Словно с добрым другом, она делилась с молчаливыми сводами своими трудностями и радостями. И сегодня девушке казалось, что стоит обернуться и она увидит, как мама сидит рядом с отцом и Моррисом на скрипучей лавке.
Слова клятв были простыми и мудрыми. Уну часто удивляла эта парадоксальная особенность поистине глубоких вещей лежать на поверхности. Сочетающиеся браком обещали слышать, а не слушать друг друга, беречь, а не баловать, подставлять плечо, а не тянуть, а еще короновать друг друга по очереди, чтобы каждый в нужный час был господином, а в нужный слугой. Слова были красивы, но, не достигнув сердца, они словно застревали, оставаясь на какой-то призрачной мембране. Ей казалось, что она всех обманывает. Даже себя. Без сомнений, она любила каждого в этом зале, и все происходящее было в первую очередь продиктовано именно любовью. Тогда почему ей так стыдно смотреть в эти ласковые рубиновые огоньки глаз Карлая?!
Когда пожилой церковный старейшина вложил ледяную ладонь Уны в горячую руку ее избранника, девушка опустила глаза и невольно вздрогнула. Носки туфель были испачканы темно-багровыми брызгами, будто запекшейся кровью. Это произошло по дороге в храм. Согласно традиции невесту сопровождает подруга, Уна же предпочла опираться на локоть Руми. И почему-то в этот день хотелось быть максимально незаметной. Прозрачной. Оттого платье ее было простым, почти повседневным. А элегантную диадему из белых цветов и жемчуга, на которой настоял отец, она вставила в волосы, уже подходя к церкви. И чуть не споткнулась, вдруг встретившись глазами с Лесэном. Он стоял у мощеной тропинки, ведущей к высоким деревянным дверям храма. Пожалуй, впервые она видела рису более-менее одетым. На нем было что-то вроде плотного черного халата с широким алым атласным поясом и такими же яркими отворотами и манжетами. В его руках в плетеном блюде полыхали того же цвета ягоды. На фоне небесной серости и старого камня он казался неуместной кляксой.
Девушка сбавила шаг, заметив, что риса двинулся ей навстречу. Остановившись в метре, он поклонился. Темно-сиреневые пальцы с золотыми когтями сомкнулись, зачерпывая целую горсть ягод, и бросили на камень дорожки у ног Уны. Красные бусины запрыгали, будто разбегаясь от нее в страхе, пытаясь спрятаться в невысокой траве. Девушку передернуло, ибо этот символический ритуал в грубой своей интерпретации подразумевал капли крови мужа. Ступая по ним, невеста как бы входила в род своего избранника. И если не сам муж бросал их, то самые близкие его родственники. И конечно, Уна никак не ожидала увидеть в этой роли Лесэна. И все же, взяв себя в руки, она учтиво поклонилась и сделала шаг по алым горошинам. Сочные ягоды лопались под ногами, оставляя до тошноты правдоподобный след.
Так они дошли до дверей, но дальше риса не пошел.
Традиции вашей церкви разрешают переступать этот порог зверью и птицам, но не холоднокровным, развел руками Лесэн и слегка усмехнулся. Поэтому я вынужден ждать вас здесь.
Уне почему-то стало неудобно, будто это она выставила его за дверь. Щеки запылали. Девушка хотела что-то сказать, но юноша остановил ее небрежным жестом.
Это всего лишь ритуал. Главное, что я буду рядом тогда, когда это действительно нужно
Мурашки побежали по ее телу. С одной стороны, ее брала оторопь от того, что риса говорил так, будто он станет ей мужем, а не Карлай. С другой стороны, в его словах читалось нечто такое, что западает в любое живое сердце. Обещание опоры и защиты в трудную минуту, готовность быть рядом во что бы то ни стало. Не этого ли она хотела более всего, стоя на пороге будущего, в котором ее семья разлетается на осколки? Пожалуй, впервые в ее голове мелькнула мысль, что имеющий тень никогда не будет одинок. Кротко улыбнувшись Лесэну, она толкнула тяжелые створки и сразу утонула в багряных огнях глаз своего избранника.
Деликатность Карлая и тот уровень понимания, с которым он отнесся к ситуации, превосходили все ожидания. После церемонии вместо того, чтобы забрать с собой отныне принадлежавшую ему женщину, он сердечно извинился за то, что не успел достойным образом подготовить дом. Так Уна получила время побыть с семьей до самого отъезда отца и хотя бы как-то примириться с новой жизнью, которая вот-вот перешагнет из неизбежного будущего в настоящее.