Смотрю на палача удивленно. Не верю, что это происходит наяву. Что-то во мне нарастает. Неведомое, опасное.
Ты чего дергаешься, шепот проходится по моей коже, еще больше заводит. Будоражит кровь. Реально, как целка себя ведешь.
Киваю головой. Стыдливо прячу взгляд.
Что реально? Никто тебя не распечатал, издает что-то подобное на рык.
Я ни с кем не договорить не могу. Горло пересохло. Дар речи пропал.
Раздвинь ноги, еще сильнее вжимаюсь в стену. Напуганная до предела своей реакцией.
Палач двигается ко входу. Плавно. Осторожно. Без ласк. А там все отзывается на каждое прикосновение. Горит. Ноет. Сладко покалывает. Набухает. Входит в меня пальцем. Делает какие-то манипуляции, ахаю, выгибаюсь.
Раздается звонок. Резкий. Оглушающий. Вздрагиваю. Палач убирает руки. Вытирает их полотенцем. Выключает воду. А я уже ненавижу звонившего. Без его рук так пусто. Тело бунтует. Протестует. Требует продолжения.
В ванной слышимость неплохая. Из динамика раздается недовольный мужской голос:
Только не говори мне, что Савельева у тебя! зверь, молча выходит. Оставляет меня одну.
Мысли путаются. Кто ему звонил? Разговор касается меня. А я все еще дрожу. Еще чувствую грубые руки, исследовавшие меня. Анализировать, думать, нет сил.
Ополаскиваюсь. Смываю с себя мыло. Продолжая дрожать. Даже не вытираюсь. Бросаю взгляд на зеленую футболку, лежащую на стиральной машинке. Натягиваю ее и выхожу в коридор. Тихо. Ничего не слышу. По всей видимости, уже закончил разговор. Иду наугад. На запах. Не знаю, что меня ведет.
Открываю первую попавшуюся дверь. Палач стоит, лбом уткнувшись в стену. В руке сжимает член. Держит так, что костяшки пальцев побелели. Так и замер, без единого движения.
Тебе помочь? сказала, и только потом сообразила, что ляпнула.
Глава 8
Настоящее Руслан
Все сука у меня забрала. Опустошила до предела. Ничего нет. Ей живу. Гребаными воспоминаниями. Убить. Размазать мозги по стенке. А нет. Не смогу. Тогда не смог, а сейчас подавно.
Душу мою себе присвоила. За решеткой только и выстоял, благодаря вере. А реальность снова больно хлыстом шибанула. Да по самому сокровенному.
Сижу под деревом. Бомжицкое тряпье натянул. Парик нацепил. По факту вот оно мое лицо конченый сброд. Пустой. Сука давно все нутро выпорожнила. Сожрала меня с потрохами.
Детская площадка. Мая залезает на горку. Под присмотром няньки. Красивая деваха получилась. Больно смотреть. Еле сдерживаюсь. До одури хочу подойти обнять. В глазищи огромные заглянуть. Большие, как у мамки.
Гребаная иллюзия семенного счастья. Я, она, Мая. На краткий миг поверил это возможно. Позволил себе прикоснуться к счастью. А потом блядская судьба еще сильнее долбанула. Последнее отняла.
Не моя дочь она, не моя. А тянет к дитю, как к дочери родной, нестерпимо, как магнитом. Даже вот так издали наблюдаю, сил набираюсь. Тепло по опустошенной душе разливается.
А ведь Мая плод предательства. Сука быстро ноги раздвинула. Быстро курс сменила. Подстроилась.
Долго не верил. Если бы в тюряге узнал живым бы не вышел. А так ради них выстоял. Все за иллюзии цеплялся.
Потом уже тут на воле просветили меня. Не поверил. Пока долбанный тест ДНК не сделал. Нет там моего ничего. Не моя дочь. Не моя женщина Елизавета Петровна. Больше не моя. А была ли моей?
А тоска по ней по венам проходит, жжет до безумия. Растоптала она меня похлеще бульдозера. Все нутро в пыль превратила.
Базара нет, тогда сам принял решение. Меня в капкан загнали. Единственный выход ее спасти отпустить. Со мной бы погибла. Ей будет лучше без меня. Я замарал ее в грязи, кровью нежные руки испачкал.
Но блдь не так же быстро. Сразу в койку к другому. Еще и ребенка заделать. Послушная оказалась. Сроки сами за себя говорят. Особо не парилась, не плакала. Сразу ноги раздвинула.
Убить суку. Не. Пусть живет. За нас двоих. Пусть счастлива будет. Болезненное облегчение по телу проходит. Не со мной, но в безопасности.
Обещание свое исполнил. И все, что задумал, до конца доведу. А потом. А ни хрена потом будущего нет для меня. Все там вместе с ней оставил.
Должен был для всех сдохнуть. И для нее тоже. А не смог. Записку оставил. Чтоб знала сука. Чтоб нить уловила. Зачем? Слабость. Безнадега. Разрывает без нее на куски. А потом вновь себя по частичкам собираю. Что пройти очередной круг ада. Воскресаю, чтобы прожить в пекле еще один день. И не высечь, не выжечь ее из памяти. Въелась в меня намертво. К себе сука пригвоздила.
Привет, вздрагиваю. Малышка стоит, улыбается, смотрит огромными глазищами. Протягивает крохотную ручку, Давай, знакомиться, удар под дых. Спазм горло свел. Как дышать забыл.
Смотрю в направлении ее няньки. Болтает с мамашами. На ребенка даже не смотрит.
Тебя не предупреждали, голос хрипит, еле слова из себя выдавливаю. Сердце на куски разрывается, Что с незнакомыми людьми, говорить нельзя?
Говорили, кивает, и мордашка еще светлее становится, Но ты ведь хороший, дотрагивается до моей руки, в душу смотрит. Демонов моих разгоняется. По углам спрятались шакалы, испугались крохи.
В сердце надлом. Тысячи ножей вспарывают грудь. Все бы отдал, чтоб моей дочерью была. Только чудес не бывает не в этом долбаном мире. Не моя. Не моя. Реальность молотом по башке бьет. Пытается на место мозги вправить. А у меня тепло по телу, щемящая боль в груди. Словно в реале моя кровь, мое дитя. Хочу обнять, защитить, оберегать. Отцом для нее стать.
В ней же все от нее. Ее частичка. Ее продолжение. Потому и тянусь. Потому и своей готов признать. И признал. В душе признал. Сердцем принял. И доведу дело до конца. Разберусь с ублюдками, только бы мои девочки в безопасности жили. Чтобы улыбались каждому дню. Чтобы к свету шли. А я тут в гребаной грязи останусь. Где мне и место на дне. У них семья уже. Мне там места нет. И не может быть.
Плохой я, бросаю с грустью. Смотрю в глаза карие, не по-детски взрослые. Нельзя подходить к чужим. Опасно это, А няньку им пора сменить. За ребенком не следит курица безмозглая. И это когда еще опасность над ними висит. Что за беспечность?!
К тебе можно. Ты не обидишь, упрямая, как мать.
Нельзя мне больше около нее околачиваться. А я ничего с собой поделать не могу. Хоть одним глазом глянуть. Представить, что меня папой назовет. Что за ахинею несу. Совсем крышак протекать стал. Умом двинулся окончательно. Рискую. Подставляюсь. Лишь бы дитя увидеть. Ее дитя. Которое на короткое время способно сердце оживить, вновь биться заставить. Хрен с ним, что кровь не моя. Они для меня родные. Мои девочки. Малышки. Мои недоступные. Мои дорогие.
Мая, ты где? нянька опомнилась. Снова в прятки играешь?
Мне пора, папа скоро за нами приедет, машет мне рукой и убегает. А я валяюсь на земле. Растерзанный последней фразой.
Есть у нее отец. И другого девочке не надо. И для Елизаветы Петровны я как страшный сон, кошмар прошлого. Другая у них жизнь. Без меня.
Настоящее Лиза
Ненавижу! Бездушный зверь! Подонок! Как так можно?! Найду и собственноручно эти бумажки ему в задницу засуну! Бегаю по комнате, внутри все кровью обливается.
Снова подношу записку к лицу. Едва уловимый запах наполняет тело жизнью. Еще никогда за четыре года цель не была так близка. Рука судорожно сжимается в кулак. Почти ощущаю его кожу под пальцами. Как сдавлю его шею. Как прижму к себе. Как заставлю сказать все. А я ведь заставлю.
Губы дрожат. Сколько ночей и дней я жила ожиданием. Сколько подушек, насквозь пропитанных слезами. И вот момент близок. Слишком близок. От осознания приходят силы. Я готова к борьбе. И никому в целом мире меня не остановить. Как бульдозер попру напролом.
Нахожу свой разбитый телефон. Набираю номер мужа. Аппарат чуть не падает из рук. Сердце продолжает выламывать грудную клетку.
Он берет трубку сразу же. Не иначе как ждал звонка.
Привет, Лизок, голос спокойный. Но улавливаю скрытую настороженность.
Я была в морге.
Знаю, даже не сомневаюсь. Ему донесли раньше, чем успела из квартиры выйти.
Он жив, удается не завыть. Сдерживаю, как могу слезы. Если разрыдаюсь, нормального разговора не выйдет. Ты его видел? губы еле шевелятся. Во рту пустыня.
Видел, отвечает неохотно.
Где он? Я мне надо
Обрывает меня на полуслове:
Ни черта тебе не надо, Лизок. Как вы заели меня, ты и твой осекается. Его имя он старается не произносить. Документы у тебя? берет себя в руки, снова спокойный голос.
Да
Отлично. Я позабочусь обо всем.
Ты и он вы не можете обойти меня в этом вопросе?! Не забывай, это и меня касается напрямую. Он мне документы передал!
Идиот, потому что, вот и передал. В этом деле ты будешь сторонним наблюдателем, смирись, делает паузу, слышу, как сопит, А еще лучше отправлю тебя с дочерью заграницу. Тут станет слишком опасно для вас.
Я никуда не уеду, в голосе стальные нотки. Тут ему у меня не выиграть.
Лизок, пойми, ты, наконец, голос мужа смягчается, Он уже ходячий труп. Его сломали. Там нет ничего человеческого. И вопрос времени, когда пуля его настигнет. А она настигнет. Он это понимает, вздыхает, А ты как слепой котенок, тыкаешь в закрытую дверь.
Сам собираешься на курок нажать? Когда, не нужен станет, ели бы сейчас стоял передо мной, точно бы пощечину заработал.
Нет, вздыхает устало. Он сам справится. Думаешь, я мало видел таких, как он? За ними смерть ходит. Там все сгорело. И конец у таких персонажей всегда один. Поверь моему опыту, его опыту я верю, но только не с Орловым. Тут он ошибается, Орлова невозможно просчитать. Даже я не смогла. А ведь была уверена узнала как облупленного. Он выжил, выкарабкался, не для того чтобы умереть.
Смерть настигнет его только в одном случае у меня будут веские доказательства что он мразь конченая. И тогда я заберу его жизнь. Но не раньше, чем докопаюсь до всей правды.
Мне нужно его увидеть! Один раз. Скажи локацию. Устрой встречу.
Зачем? Будете трахаться как звери! Как одичалые твари, потерявшие контроль? даже не видя его лица, ощущаю, как скривился.
Мне надо прояснить несколько моментов, игнорирую его высказывание.
Неужели ты не понимаешь, Лизок, снова смягчает тон, Должны же были мозги встать на место за четыре года. Опасен он для тебя. И ты для него. Тебе напомнить в кого ты с ним превратилась? Тебе самой десятка минимум, при очень хорошем раскладе светила. Выбралась. Так живи дальше. У тебя есть для кого.
Знает куда давить.
Я благодарна тебе за помощь. Но это ничего не меняет.
Все это меняет. У тебя бы дочь забрали. И сидели бы вы по разным клеткам, друг другу письма строчили, которые никогда бы до адресата не дошли. А потом? Кем бы ты вышла? Благодари судьбу, что целой, выбралась. Что не успел он тебе жизнь окончательно под откос пустить.
Только ты не учитываешь, что и сам в этом дерьме по горло застрял. Так как ты можешь меня осуждать, за то что хотела того, что и все мы?! голос срывается, хриплю. Слова мужа отбрасывают меня назад. Заставляют прокручивать картины прошлого по бесконечному адскому кругу.
Я изначально осознавал, во что влез. А тебя я и даже он мы хотим защитить. Без тебя все решится. Тебе что не хватает, а Лиз? неприкрытая злость в голосе. Дочь я как свою воспитал. Дал тебе свободу. Ни разу не притронулся. Живу в соседней квартире. Не лезу к тебе. Оградил от проблем. Так какого, ты сама в новую петлю лезешь?
И я сто раз повторю, что благодарна. Только
Обрывает меня.
Нет. Проясним раз и навсегда. Я не знаю где он. Так безопасней для всех. Ты не ищешь. Ты живешь как раньше. Узнаю про твои глупости отошлю на хрен из страны, громко фыркает, Лизок уясни тебя это дело больше на прямую не касается. Когда будет результат отпразднуем. Если кто и подставит голову, это буду я, или он, но не ты. Все мы больше к этому разговору не возвращаемся.
Отключил вызов.
Падаю на пол. Отрицательно мотаю головой. Даю волю слезам. Муж во многом прав. Он всегда размышляет рационально, холодно. Все у него рассчитано, по полочкам разложено. В моей ситуации я должна молиться на него. А ненавижу обстоятельства, вынудившие заключить этот договор.
Он воспитывает чужого ребенка, как своего. Принял Маю. И знаю любит ее. Взвалил на свои плечи меня. Купил смежную квартиру, чтобы пресса думала, что мы просто расширили жилплощадь. Ни разу не пришел секса требовать. В моем положении идеал.
Тварь я, наверное. Раз не ценю помощи. Не ценю заботы. Но он не понимает одного это уже не жизнь. Только ради дочери существую. И ради той встречи с Орловым, которая состоится. Вопреки всем запретам. Я слишком долго ждала. Слишком долго была без него.
Глава 9
Прошлое
Она хоть понимает, что творит, сука? Скромная, стыдливая, а яйца без наркоза выкручивает. Вначале думал играет Савельева. Корчит из себя целку. А там все уже распечатано, и не по одному кругу опробовано. Нет. Реально гребаная девственница.
Выдернул из самой сердцевины гниющего логова, а внутри чистой оказалась. Проверил. Не брешет. А у самого вся кровь в болт ушла. Как подумал, что еще ни с кем, ни разу. На тело посмотрел. Поплыл. Красивая зараза. Ладная. Все при ней. Кожа нежная, тонкая. Соски сам сок.
Я ее в ванную отправил, чтоб потом нормально отодрать. Чистую. А тут придурок залюбовался представлением. Долго был уверен, профессионалка спектакль разыгрывает. Несколько раз хотел подойти, нагнуть и засадить по самое горло. Сдержался. Не хочу без согласия. Не прет меня по сухому. Когда баба от боли корчится не мое это.
А вот когда добровольно ноги раздвинет другое дело. Кайфа больше. Хотя изначально с Савельевой церемониться не думал. Все равно смертница.
А она меня своим стриптизом в агонии корчиться заставила. Адскую боль в яйцах тереть. Звонок ее спас. Не сдержался бы я. Тогда только болтом думал. Похоть разрывала меня на части. Даже в клетке такого не было. Спокойно мог без бабы обойтись. Да, хреново было. Но вполне терпимо. Меня другие вопросы куда больше накрывали. Как мразей казнить буду? Как долго сдыхать будет, тварь лживая? Как разорву ее на куски за моего сына за мою жизнь
А тут забыл про все. Надо выдрать ее быстрее и забыть. Все что могу сделать для Савельевой быструю, безболезненную смерть подарить.
Мобилу прижал к уху, а сам до сих пор ее соски, ее тугую дырку чувствую. Вывод: спермотоксикоз вреден для мозга.
Только не говори мне, что Савельева у тебя! в трубке раздраженный голос Антона. А мне так по барабану его возмущения. Я хочу снова к ней. Залезть в ванную, и понеслась душа в рай.
А если да, то что?
Ты себе могилу выкопаешь, и меня за собой утянешь! Ты вообще понял, что учудил? он на взводе. Беснуется.
Нетелефонный базар. Встретимся, потолкуем, отключаю вызов.
Не могу же признаться, что мозг расплавился. Обмяк я, одурел. На бабе чертовой помешался. Успокоиться надо. Мозг на место поставить. Аппарат в штанах усмирить.
Захожу в комнату. Боль в яйцах нестерпимая. Член разрывает. Пытки ничто по сравнению с адским желанием. Перед глазами все плывет. Ее хочу до одури.
Расстегиваю ширинку. Сжимаю болт. Переждать надо. По-любому полегчать должно. Надо бабу какую поехать выдрать. Если в таком состоянии к Савельевой вернусь, разорву ее. Стопор снесет, контроль к чертям полетит.
Тебе помочь? даже не слышал, как вошла. Вот что недотрах делает.
Поворачиваю голову. Стоит босая. Мою футболку нацепила. И только одним этим мне со всего размаху по яйцам зарядила. Красная как рак. Стыдливая. Еще одна ее фишка, от которой крышак сносит.
Не видел еще деваху, чтоб вот так краснела. Идет ей заразе. Сразу мое желание на несколько градусов вверх подскакивает. А ведь дальше уже некуда. Лимит. Дальше озверин включу.