В 2017 году была опубликована статья О. И. Александровой и О. Н. Ляпаевой23. Она посвящена сундучной росписи села Раскаты, ранее относящегося к Макарьевскому уезду. Роспись пережила расцвет во II половине XX века. Авторы описали ее технологию, проанализировали художественные особенности и попытались выявить значение изображения куста (дерева), к которому постоянно обращались раскатовские мастера. Исследователи справедливо связали его с нижегородской свадебной обрядностью24.
Из новейших работ по истории макарьевского сундука следует указать на две публикации Г. А. Пудова. В 2021 году вышла в свет научная статья, посвященная историографии макарьевского сундука25. Автор вкратце проанализировал основные труды, так или иначе связанные с сундучным производством города Макарьева и его округи. Итогом статьи стало несколько выводов, не потерявших актуальности и сегодня, в частности, о том, что литература по истории макарьевского сундука не соответствует его значению для истории русского народного искусства.
Также в 2021 году опубликована статья, представляющая краткий очерк макарьевского сундучного промысла26. В ней намечены основные этапы истории производства, их особенности, проанализированы конкретные сундучные изделия. При рассмотрении технического и организационного аспектов промысла была взята за основу работа В. М. Федорова. Отличием статьи Г. А. Пудова от других публикаций по истории макарьевского промысла стало то, что сундук рассматривался исключительно как произведение народного искусства, а не как этнографический предмет27.
С производством сундуков в Макарьеве был тесно связан промысел в селе Лысково, которое находилось на другом берегу Волги. Мастера изготавливали замки для макарьевских сундучников, делали цельнометаллические шкатулки-сейфы28. С давних пор между Макарьевым и Лысково существовали отношения притяжения отталкивания. А.C. Гациский писал о Лысково: «давно уже перещеголявшее свой несчастный уездный город Макарьев, убого съежившийся на противоположной луговой стороне Волги и с самого своего дня рождения завистливо поглядывающий и на хлебные амбары лысковские, и на богатые церкви его, и на все мужицкое превосходство перед ним Лыскова»29.
В настоящее время о лысковском промысле существует множество упоминаний в литературе. Однако обобщающего труда, в котором была бы представлена полная картина развития производства, не существует.
Некоторые сведения можно почерпнуть в каталогах и указателях выставок рубежа XIX XX веков. Например, в указателе Всероссийской кустарно-промышленной выставки, проходившей в Санкт-Петербурге в 1902 году, встречается информация о лысковских мастерах И. П. Ермакове, Ф. А. Пивоварове, В. С. Блинове, Е. И. Тюрине и А. В. Чуркине30. Указаны количество мастеров, сумма годового производства, места сбыта и проч. В частности, об Иване Петровиче Ермакове: «Мещанин. Сундуки. Годовое производство до 5000 рублей. Работает 14 наемных рабочих. Материал приобретает на Нижегородской ярмарке и в Макарьевском лесничестве. Изделия сбывает на Нижегородской ярмарке»31. Примечательны сведения о наградах В. С. Блинова: серебряная (Нижний Новгород, 1896) и бронзовая (Киев, 1897) медали32.
Одной из самых значительных публикаций о «делании» шкатулок в Лысково является раздел в книге М. В. Савельева о металлических промыслах Нижегородской губернии33. Автор обобщил информацию по истории зарождения производства, роли в нем владельца села и приглашенного тульского ремесленника, назвал количество мастеров-шкатулочников, виды их продукции («обыкновенная», «с секретом», «с двойным дном», «обитая внутри материей»), цены на нее. Также М. В. Савельев привел данные о технологии и организации промысла, инструментах мастеров. Интересны его рассуждения о причинах упадка производства. Особого внимания заслуживает замечание исследователя о том, что «окрашивание» шкатулок происходило не в Лысково, а в Макарьеве34. Это приводит к предположению об исключительно тесном взаимодействии мастеров в производстве сундуков и шкатулок. Возможно, следует именовать этот центр «макарьевско-лысковским» (по аналогии с «тагило-невьянским»). В работе М. В. Савельева, как во всех других земских изданиях, основное внимание уделено экономической, организационной и технологической сторонам промысла. Раздел о шкатулках завершен пессимистическим выводом о том, что спасти промысел могло бы только изменение технологии, но для этого нет «ни достаточных капиталов, ни надлежащих сил». Время показало справедливость этих слов исследователя.
Важная информация о лысковских мастерах содержится в названной книге Д. В. Прокопьева35. Исследователь подчеркнул значительную роль металлических произведений Нижнего Тагила в сложении искусства мастеров из Лысково, привел факты о весьма широком распространении макарьевских сундуков с лысковскими замками (встречались даже на границе с Афганистаном), раскрыл особенности декоративного оформления шкатулок36.
В выше рассмотренной работе Л. Ю. Варенцовой приведены ценные сведения о технологии лысковского промысла, об участии местных мастеров в выставках37.
Из последних по времени работ надо назвать следующие. Первая это раздел о нижегородских металлических изделиях в каталоге выставки «Народное искусство Нижегородского края», проходившей в Русском музее в 2017 году38. Вкратце изложена история лысковского промысла, описана шкатулка мастера Ивана Гурьянова (1889), которая была представлена на выставке39. Автор раздела подчеркивал, что между производством сундуков в Макарьеве и металлическим промыслом в Лысково существовала неразрывная связь.
Вторая работа статья М. Н. Косаревой о «персидских» шкатулках, опубликованная в сборнике научных трудов Государственного Эрмитажа40. В публикации речь идет о трех произведениях лысковских мастеров из этой музейной коллекции (Александра Пустобаева, Ивана Гурьянова и неизвестного мастера). Дано краткое описание истории и «промышленности» села, приведен анализ шкатулок как произведений прикладного искусства. В завершении работы автор сделал удачную попытку проследить основные закономерности в конструкции и декоре лысковских шкатулок. Исследователем отмечено: «конструктивные особенности предмета диктовались их функциональным использованием», «выбор орнаментального мотива, его расположение, соотнесение элементов, а также характер колорита несет признаки определенной местной художественной традиции» и «тип декора с некоторой вариативностью передавался из поколения в поколение, становясь определенным каноном для мастеров этого центра»41. Утверждение М. Н. Косаревой, что «в литературе о ремесленниках этого села можно встретить совсем немного сведений»42 не совсем верно. Информацию о мастерах можно нередко найти в различных публикациях. Для примера названный ваше указатель петербургской выставки (1902) и книга краеведа А. Н. Мясниковой под названием «Это знаменитое село Лысково», вышедшая в свет в 2010 году43. Кроме того, вопреки замечанию М. Н. Косаревой, металлические шкатулки делали в Лысково и после I четверти XX века (в частности, произведения артели «Металлист» 1930-х годов). Тем не менее, названные неточности не лишают статью М. Н. Косаревой научной ценности, это значительный вклад в изучение народных промыслов Нижегородской губернии.
Краткий обзор историографии макарьевского сундучного центра приводит к следующим выводам:
литература по истории макарьевского сундука крайне бедна и не соответствует его значению для истории русского народного искусства; тем не менее, она отличается жанровым разнообразием;
в статистической и краеведческой литературе сведения о промыслах, развивавшихся в Макарьеве и Лыскове, сухи и отрывочны;
в земских публикациях мало затронута художественная сторона производства, чаще всего рассматриваются его технические, организационные и экономические аспекты;
в литературе о макарьевско-лысковском центре явно недостаточно научных публикаций, в которых бы сундуки и шкатулки анализировались как произведения прикладного искусства;
в настоящее время назрела необходимость создания общей картины развития этого сундучного центра, с привлечением историй различных мастерских, анализом связей промысла с другими очагами сундучного производства, уточнением карты распространения макарьевских сундуков и шкатулок.
Обилие сохранившихся изделий44, а также наличие статистических и архивных сведений, делает возможным изучение сундучного дела в Макарьеве и его округе. Следует подчеркнуть, что макарьевский сундук возможно изучать не только с экономической, технической и статистической сторон, но и с художественной. В массе изделий, имеющих исключительно историко-этнографическое значение, встречаются образцы, достойные стать в один ряд с выдающимися произведениями народного искусства.
Актуальность исследования очевидна в контексте роста интереса к истории русского сундука, который наблюдается в настоящее время. Выводы монографии и в этом ее практическая значимость могут быть использованы при реконструкции сундуков, атрибуции музейных предметов, в выставочной деятельности, а также при подготовке курса лекций по истории русского декоративно-прикладного искусства.
Хронологические рамки исследования: II половина XIX I четверть XX века. Это время расцвета промысла, когда его особенности проявились наиболее ярко, отчетливо. Материалом исследования послужили произведения из государственных и частных музейных коллекций.
Глава I. Краткий очерк истории промысла
В 1896 году статистик М. А. Плотников писал: «Нижегородская губерния принадлежит к числу самых промышленных губерний центральной России. Если по развитию крупной фабрично-заводской промышленности она и уступает соседней Владимирской и Московской губерниям, то тем не менее промысловая деятельность ее населения отличается крайней интенсивностью и разнообразием»45. Подворное земско-статистическое исследование, которое производилось в губернии в 1887 1890-е годы, отметило 69,7% кустарей среди всего мужского населения46. Поэтому появление сундучного промысла в ряду других неудивительно.
Точное время зарождения в Макарьеве производства сундуков неизвестно. По информации Н. Ф. Филатова, в конце XVIII века в Макарьеве было много сундучных мастеров, производивших ежегодно до 1250 сундуков и подголовников «с железными приборами» и секретными замками47. В ведомости товаров, привезенных в 1812 году на Макарьевскую ярмарку, уже значатся макарьевские сундуки48. В 1814 году в Сундучный ряд привезли изделий на 179500 рублей, а продали на 154750 рублей49. В описании Макарьева 1842 года производство сундуков называется «главной промышленностью города»50. В. М. Федоров писал в 1890 году: «мастерство это существовало за долго до начала настоящего столетия: 70 80-тилетние старики не помнят его начала»51.
Рискнем предположить, что время зарождения сундучного промысла относится еще к XVII веку52. Вероятно, значительную роль здесь сыграла деятельность старообрядцев. Н. В. Пивоварова писала: «Со второй половины XVII и особенно в XVIII веке Нижегородское Поволжье становится одним из ведущих старообрядческих центров, что во многом определило тенденции развития изобразительного и прикладного искусства региона, их стойкую приверженность древним образцам»53. В XIX веке Макарьев был уже одним из самых крупных сундучных центров в России.
Причины возникновения сундучного промысла
Одна из главных в северных уездах Нижегородской губернии, к которым относился Макарьевский, было сложно вести земледелие. Урожай был крайне невелик54. Подсчеты М. А. Плотникова, которые характеризовали соотношение потребностей крестьянского населения и его доходов от земледелия, наглядно продемонстрировали необходимость {курсив мой Г.П.} существования в Нижегородской губернии кустарных промыслов, в т.ч. сундучного55. А. С. Аксянов справедливо писал, что «специальные промысловые зоны выделяются в первую очередь из-за крайней малоземельности и неурожайности крестьянских наделов»56. Необходимо также отметить, что Макарьевский уезд относился к числу уездов с наибольшим развитием деревообрабатывающих промыслов57.
Другой причиной появления сундучного производства стала необходимость упаковывания и перевозки товаров Нижегородской ярмарки58. В качестве учителей макарьевских мастеров в литературе обычно называются уральцы, чьи произведения часто можно было встретить на этом всероссийском торжище59. Ярмарка имела колоссальное значение для развития сундучного промысла Поволжья. Особой популярностью русский сундучный товар пользовался в государствах Средней Азии, Индии, западных областях Китая, Турции. Известно также, что макарьевские сундуки отправлялись в Казань, Симбирск, Астрахань и другие приволжские города, а особым спросом они пользовались у жителей Персии, Армении, Бухары. В. П. Безобразов указывал в путевых заметках на тесную связь жизни макарьевцев с ярмаркой (1882): «Единственная живая связь Макарьева с ярмаркой еще сохраняется в том, что его жители продолжают по-прежнему являться на нее к разным услугам (преимущественно по кухонной части) и продавать на ней свое единственное изделие сундуки»60. Они привозились на судах по Волге на пристани Нижнего Новгорода и ярмарку с 15 июня по 1 сентября.
Кроме того, наряду с уральскими и муромскими сундуками, макарьевские активно сбывались на украинских ярмарках: в Харькове, Полтаве, Кролевце, Елисаветграде61
Примечания
1
ЦАНО, ф.2, оп.4, д.892, л. 2 4. Ныне поселок Макарьево Лысковского района Нижегородской области (не путать с городом Макарьев Костромской области).
2
Немалое значение при исследовании макарьевского сундучного производства имеет художественная литература, особенно романы П. И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На Горах». В них содержится ряд важных фактов, характеризующих различные стороны макарьевского промысла.
3
Работы, опубликованные на электронных площадках, в настоящем издании не рассматриваются они вторичны по отношению к публикациям, о которых пойдет речь.
4
Небольсин П. И. Рассказы проезжего о странствованиях по Заволжью, Уралу и по Волге: ст. 5 // Отечественные зап. СПб., 1853. Т. 87, апрель, С. 158, 159.
5
Макарьевская ярмонка: Выписка из неизданного Путешествия по Восточной России, Сибири и Китайской Мунгалии / Перев. с франц. О. Сомова // Северный архив. 1822. Ч. 2. 8. С. 138156; 9. С. 199242.
6
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988, С. 389.
7
Гациский А. С. Село Лысково в нижегородском Приволжье// Сборник в память первого русского статистического комитета 1870 г./ сост. А. М. Сементовский. СПб.: тип. М. Хана, 1872, С. 6583.