Я сижу в центральном офисе крупной риэлтерской компании, в кожаном кресле. Напротив меня молодая девушка лет двадцати пяти, риелтор. У нее симпатичное лицо, приятные манеры, красиво уложенные черные волосы и большая грудь, частично открытая и крепко стянутая изящным белым платьем. Она спрашивает:
Чай, кофе?
Кофе с молоком, пожалуйста.
С сахаром?
Два кусочка.
Сейчас принесут. Что вас интересует?
Небольшая уютная квартирка с хорошим видом, в центре или рядом, с отделкой и мебелью. В пределах двух миллионов евро.
Она разворачивает ноутбук и показывает фотографии. Я смотрю на них и на грудь, которая колышется всякий раз, когда девушка нагибается, чтобы нажать на клавиши.
Есть прекрасная квартира с видом на Патриаршие пруды. Евроремонт и мебель в итальянском стиле. Есть уютная студия с видом на Чистопрудный бульвар. Дизайнерская отделка и мебель в готическом стиле. Я бы рекомендовала также замечательные апартаменты в Сити, сорок пятый этаж небоскреба, с панорамным остеклением и совершенно невероятным видом на город, стиль индустриальный.
Я вспоминаю унылый вид на заброшенную железнодорожную ветку.
«Похоже, все меняется».
Вот, эта последняя подойдет.
У вас наличные или ипотека?
Наличные.
Когда сможете внести залог?
Сегодня.
Прекрасная девушка смотрит на меня с уважением и интересом. У нее миндалевидные карие глаза доверчивые и лучистые. Бархатистая и нежная ухоженная кожа. Неторопливые движения, полные сладкой неги. Когда она улыбается, на щечках образуются милые ямочки.
Вдруг я чувствую, что готов сделать что-то невероятное. Прямо сейчас. Что-то совсем мне не свойственное.
Я принесу документы?
Да. Но у меня к вам просьба. Я новенький в вашем городе, у меня здесь нет знакомых. Вы не отметите со мной подписание нашей сделки в каком-нибудь совершенно замечательном месте?
Девушка краснеет. Она явно в растерянности. Смотрит себе под ноги.
«Что ты делаешь, Гена? Что ты делаешь?»
Шахтеры внутри моей грудной клетки снова бешено колотят огромными молотками. Кровь приливает к лицу. Тело становится невесомым. Секунды длятся бесконечно. Сейчас я оторвусь от дивана и медленно и незаметно улечу отсюда, как воздушный шарик.
«Ну же!»
Почему бы и нет, если у хорошего человека есть хороший повод
«Надо же! Как быстро она согласилась! Интересно, это из-за того, что я при деньгах?»
Она спрашивает меня, склонив голову набок:
Вы ведь хороший человек?
«Похоже, все меняется!»
Черно-белый фильм моей жизни на глазах становится цветным.
Вы разве сами не видите?
Она улыбается.
Но только мама ждет меня домой в десять вечера.
Она разворачивается и идет за бумагами. Ее фигурка просто прелесть! Я слежу за ней, пока она не скрывается в дверях какого-то кабинета.
«Черт!»
Я снимаю с пальца кольцо и прячу в карман пиджака.
Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.
Ко мне приходят сообщения. Я читаю: «Сегодня утром пассажиры и пилоты самолетов, пролетавших над материковой частью Австралии, в районе Мельбурна, имели возможность наблюдать необычное явление. Облака, над самой землей, выстроились таким образом, что с высоты тысячи метров можно было легко прочитать одно слово. И это слово было: «Ненависть».
«Что это?»
Я оглядываюсь по сторонам.
Читаю дальше: «Ненависть! Как я люблю это слово! Я Альберт Яковлевич, ваш зубной врач. Если бы вы знали. Как я вас ненавижу! Всей душой. Всем сердцем. Всем своим существом. Потому сообщаю: Геннадий, вы умрете медленной и мучительной смертью. Потому что, когда я лечил вам верхний зуб справа, не помню в точности какой, я заложил под пломбу яд Батрахотоксин, из кожи лягушек-древолазов, один мкг на один кг, почти смертельная доза. В тот же день, на всякий случай, под ту же пломбу я добавил полтора мкг на один кг рицина, плода клещевины, и восемь мкг на один кг титьютоксина, вырабатываемого скорпионом. Если вы еще живы, я открою вам секрет. Пломба будет медленно разрушаться, а вы мучительно умирать!»
Я вздрагиваю.
«Геннадий это я, что ли?»
Мурашки бегут по коже.
«Альберт Яковлевич! Милейший, вежливейший! Он лечил еще моего отца! Что происходит? Да этого просто не может быть! Это какая-то нелепая шутка!»
Я осторожно трогаю языком верхний зуб справа.
«Вашу мать!»
Я прихожу в себя только при виде вздымающихся грудей, стянутых белым платьем.
Вот, заполните, пожалуйста.
Она улыбается мне! Она говорит так ласково
Конечно.
Я пытаюсь улыбнуться в ответ.
Что с вами?
Зубы. Где здесь рядом зубной?
Ее прекрасный лобик немного хмурится.
Можно подумать, что ее волнуют мои проблемы.
В доме напротив.
Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.
Ко мне приходят следующие сообщения.
«Когда я лечил вам нижний зуб справа, не помню точно какой, я заложил вам под пломбу пятнадцать мкг на один кг яда корнеротой медузы и столько же конотоксина конуса моллюски, что посильнее. Для верности я добавил вам пятнадцать сотых мкг на один кг яда коралловых рифов, палитоксина, что, в общем-то, является смертельной дозой. Будьте осторожней с этой пломбой! Я уверен, что вы немедленно побежите демонтировать ее к первому же стоматологу. Так вот, во время демонтажа вы и умрете. Сходите сначала к нотариусу, дорогуша!»
Я набираю номер стоматолога.
Занято.
Вам совсем плохо?
Она само сострадание.
Это по работе.
Она тихо и нежно напоминает:
Я принесла вам бумаги.
У нее звонит телефон, она прикрывает его ладошкой и отходит в сторону, что-то шепча в трубку.
«Ее парень?»
Я механически заполняю листы договора купли-продажи квартиры.
Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.
Новые сообщения.
«В левый верхний зуб, в который мы вставляли штифт месяц назад, я вложил ртуть. Токсичность паров ртути очень высока. Отравление может наступить при концентрации всего нескольких долей миллиграмма в кубометре воздуха. При хроническом отравлении наблюдается повышенная утомляемость, слабость, сонливость, безразличие к окружающему, головные боли, головокружение, эмоциональная возбудимость. Все это сопровождается дрожанием, охватывающим руки, веки и язык, в тяжелых случаях ноги. Отравленный человек становится робким, пугливым, застенчивым, плаксивым, у него ослабевает память. Чувствуешь эти признаки?»
Это то, что я чувствую все последние три года.
Я снова набираю номер стоматолога.
Занято.
Вы уже заполнили?
Да.
Я проставлю печати и верну вам ваш экземпляр. Кстати, если вы найдете время, чтобы уже завтра заложить в банк деньги, продавец готов отдать вам ключи от апартаментов.
Да, конечно, очень хорошо.
Она уходит ставить печати.
Динь-динь. Динь-динь.
«Тварюга! Если я тебя встречу, а ты еще жив, то я скручу тебя, свяжу руки и ноги, посажу в стоматологическое кресло. Без заморозки я вырву тебе все зубы, один за другим. Потом я удалю из твоего вонючего рта твой поганый язык. Если ты будешь в сознании, я высверлю тебе все ногти стоматологическими бурами, так что они отвалятся. На руках и на ногах. Потом просверлю ушные раковины. Ты видел когда-нибудь, как наматывается на высокочастотное игольчатое сверло живой глаз? Ты не увидишь это, но почувствуешь, потому что это будет твой глаз. Правый, потом левый. Бедняжка»
Я перезваниваю.
Телефон стоматолога выключен.
Это уже слишком! Этого не может быть! Черт знает что!
Я подвигаю ноутбук ближе и набираю в поисковике слово «яды».
Ваш договор подписан.
Я вздрагиваю.
«Какой у нее приятный, бархатный голос!»
Спасибо. Скажите, вас часто разыгрывают друзья? Всякие глупые сообщения и тому подобное
Конечно! Чуть ли не каждый день.
Она улыбается.
Какие у нее хорошие, ровные, белоснежные зубы!
Я успокаиваюсь.
Точно! Это розыгрыш. Иначе и быть не может!
Когда вы можете уйти с работы?
Я договорилась прямо сейчас, меня подменит подруга.
Я думаю: «Может, ужин с VIP-клиентом входит в их рабочую инструкцию как фактор закрепления сделки?»
Я замечаю в ее руках сумочку и куртку.
У девушки выражение лица человека, принявшего решение прокатиться на американских горках.
Тревога постепенно уходит. Мое сердце тает.
Автомеханик
Мы сидим в мексиканском ресторане и пьем текилу, зализывая ее солью и закусывая лимоном, в ожидании еды. В моей груди разливается бодрящее тепло, мне хочется петь и веселиться. Мы заказали множество особенных блюд, и глаза моей прекрасной спутницы блестят. Я хочу, чтобы этот день продолжался бесконечно.
Кстати, меня зовут Марта, говорит она.
Надо же! А меня Марк!
Она демонстративно морщит лоб и нос.
Ты Сергей Сергеев. Холост. Тридцать лет. Прописан в Питере. Я сверяла твой паспорт с текстом договора.
«Может, плюнуть на все и начать новую жизнь?»
На самом деле мне недавно исполнилось тридцать пять.
Если ты Марта, то я Марк!
Я вспоминаю жену. По сердцу пробегает, как ветерок по пушистым головкам одуванчиков, легкий трепет.
Ну хорошо. Чем ты занимаешься в жизни?
Работаю на отечество. Информация, разведка.
А как зарабатываешь деньги?
Она нагибается ближе, подставляя к моему лицу маленькое точеное ушко.
Решаю вопросы между олигархами и властью.
Никогда не подозревал в себе способности к столь бурной фантазии. Я чувствую, что впервые в жизни доволен собой.
Динь-динь. Динь-динь.
«Сегодня утром у побережья Норвегии затонули десять баржей-лесовозов. Экипажи спасательных вертолетов, вылетевших по сигналу тревоги, были немало удивлены видом сверху, открывшимся в тот момент, когда они прибыли на место происшествия. Бревна образовали на воде надпись. Она была на русском языке. Всего лишь одно слово: «Проклятие»».
Я вздрагиваю.
«Снова эта хрень!»
Официанты подносят заказанные блюда, одно за другим. Весь стол уставлен яствами. Салаты, мясо, рыба, птица, приправы. Как красиво! Какие запахи!
«Определенно сегодня я напьюсь. Нет, сначала я должен поцеловать эту девушку»
Марта привстает и тянется за солонкой, стоящей на моем конце стола. Колеблющаяся грудь, стянутая белой тканью, оказывается совсем близко с моим лицом. Она проплывает мимо плавно и неторопливо.
«Или Может быть Почему бы и нет!»
Я в восторге от своей смелости.
Марта, у тебя есть парень?
Так себе, ерунда. Ни то, ни се. А ты почему не женат?
Моя работа довольно опасна. Вот уйду на пенсию, и тогда
И когда у тебя пенсия?
Прямо завтра, если захочу.
Динь-динь. Динь-динь.
«Сраный ублюдок! Тебе пишет автомеханик. Федя. Чего ты хочешь добиться? Жалкий неудачник! Ты скоро умрешь. Ты менял масло в двигателе и тормозные колодки. Я сделал все, что ты просил. Но при этом я ослабил крепление рулевых тяг. Насыпал в цилиндры железной стружки. Слил часть тормозной жидкости и антифриза. Ослабил крепление резиновой части стеклоочистителей к железному остову. Надрезал ножом резину всех четырех колес. Отключил подушки безопасности. Нассал в бензобак и в бардачок, прямо на лежащие в нем солнцезащитные очки и карту. Украл два компакт-диска. Челентано и Нелли Фуртадо. Ты их больше не найдешь! Запустил в салон тараканов. Под обивку сидений, которую я надрезал, насыпал вшей. В моторный отсек, на нижний защитный пластиковый кожух, я посадил маленькую, но очень голодную крысу, которая тут же принялась пробовать на вкус электрические провода. Ищи себе место на кладбище, мертвечина!»
«Ничего себе!»
Я вспоминаю, что не мог найти два этих диска.
«Нет, не может быть такого. Федя и мухи не обидит, если только не выпьет».
Кто это тебе все время пишет?
По работе.
Надоела твоя работа. Давай, ты выйдешь на пенсию прямо завтра?
Ну
Что для этого надо?
Марта откровенно строит мне глазки.
Встретить девушку своей мечты.
И какая она?
Я задумываюсь.
Динь-динь. Динь-динь.
«Если ты наедешь любым колесом на маленький бортик, достаточно скорости в семьдесят километров в час, тебе конец. Резина лопнет. А машина перевернется на крышу и в таком виде врежется в стоящее на обочине дерево. Подушки безопасности не сработают, потому что их нет. Осколки стекла изрежут тебе лицо и глаза, а рулевая колонка сломает грудную клетку. Когда бригада МЧС разрежет автогеном машину и вытащит тебя наружу, ты увидишь ботинки своих ног прямо перед носом, но не сможешь их потрогать, потому что твои руки будут в точности на том самом месте, где должны быть ноги. Последнее слово в твоей никчемной жизни, которое ты скажешь, мерзкое создание, будет: «Проклятие!»
Я думаю: «Да пошли вы все в задницу, придурки!»
Марта подливает мне и себе текилы. Она игриво заглядывает мне в глаза.
Какая она, девушка твоей мечты?
Я снова задумываюсь. Я теряюсь. Я не знаю, какая она девушка моей мечты, потому что давно уже ни о чем не мечтал, тем более, о девушке. Я говорю ей:
Можно я скажу тебе об этом завтра?
Она хмыкает.
Это что, намек на продолжение знакомства?
Да!
Выпьем за это?
Конечно!
Мы выпиваем, закусывая лимоном.
Марта съедает кусочек мяса и внезапно спрашивает:
А ты, правда, богатый?
Она резко откидывается на спинку диванчика. Я снова смотрю на ее грудь, которая мягко колышется.
До конца жизни хватит.
А ты, правда, хороший и добрый?
Ее язык немного заплетается.
Да.
Ты подаришь мне машину?
Кусок рыбы чуть не застревает у меня в горле.
Какую?
А какую машину тебе не жалко мне купить?
Динь-динь. Динь-динь.
Извини.
«Когда ты будешь ехать по автостраде со скоростью сто километров в час, внезапно на землю прольется сильнейший ливень. Потоки воды зальют все вокруг. Ты включишь дворники на ускоренный режим, и открепленная мною резина соскочит с них через несколько секунд. Железо с отвратительным звуком заскребется по лобовому стеклу. Ты потеряешь ориентацию. Врежешься на повороте в разделительный барьер, после чего отскочишь на вторую справа полосу, прямо под колеса крана LEIBCHER. Стотонная машина сомнет тебя в лепешку. Грязный и полосатый напольный коврик врежется в твое лицо, навсегда оставив на нем продольные выступающие полосы и такие же продольные вмятины. Испуганные тараканы спрячутся у тебя во рту сразу же, как только из него выйдет воздух. Кроме этих частей тела, от тебя не останется ничего. Ты понял?»
«Ну вот. Опять»
А какую машину тебе не жалко мне купить?
Для тебя любую. Но только сначала мне нужен твой сладкий поцелуй.
Она смеется, хлопает в ладоши и складывает губы трубочкой, вытягивая их в мою сторону.
Так чего же мы тянем?
А мы и не тянем. Мы просто покушаем и выпьем еще немного. И
И?
И найдем прекрасное место для поцелуев. Ты не против?
Она обдумывает мое предложение, ковыряясь вилкой в салате. Или делает вид, что обдумывает.
В этот момент я чувствую: «Вот оно! Ну конечно же! Как я не понял сразу? Вот она причина этих нелепых сообщений!»
«Связь!»
Меня передергивает.
Извини, мне надо выйти
В туалете я засовываю голову под кран с холодной водой. Теперь нет сомнений. Индусы! Целая деревня. Человек пятьсот. В основном близкие и дальние родственники. Все как одна большая и дружная семья. Возделывают землю. Пасут коров. Занимаются мелким ремеслом: глиняные горшки, ткани, кузнечное дело. У них есть старейшина. Они поклоняются богу Ганеше с головой слона. Недалеко от деревни океан. Сейчас у них сезон дождей. И еще, мексиканцы. Маленькое село. Где-то в горах. Тоже почти все родственники. Гадают туристам на картах. Мастерят и продают им всякие побрякушки, статуэтки. Играют им на своих флейтах и дудках. Внизу, под ними быстрая речка с прозрачной ледяной водой. Нет никаких сомнений, все они связаны со мной, а я с ними. Как сросшиеся сиамские близнецы связаны общей кровеносной системой. Индусы и мексиканцы не знают меня и не хотят мне зла. Они не делают ничего плохого. И я им тоже.