В зале уже сидело несколько человек. Кто в самом деле не обращал внимания, кто с деланным равнодушием оглядывался на Хулию, когда она проходила мимо. В целом, она немного вписывалась в антураж. Зрители были как раз её возраста. Разве что волосы у них были выкрашены в более радикальные цвета, чем скрученные темно-русые прядки Хулии. Многие были в очках, что лишний раз подтверждало: они пришли посмотреть нечто интеллектуальное. Или подтверждало то, что в наши дни контактные линзы носят далеко не все. Порой детективные наблюдения могут приводить к самым простым результатам.
Хулия выбрала кресло поближе к экрану и достала телефон. Если бы она не ожидала, что по адресу её ждёт, как минимум, маскарад фэйри с оживлёнными манекенами, разносящими прохладительные напитки, она бы загуглила адрес намного раньше. «Артезиа», как она и предполагала, позиционировал себя как центр искусств. То, что такое заведение располагалось в курортном городке было необычно, но обладало своей логикой. Далеко не все молодые люди, живущие в курортных городках или приезжающие сюда отдохнуть, хотели бы проводить время только в клубах или на пляже.
Самой Хулии нравились фильмы или книги, которые относились к Высокому Искусству. Но в школе она не принадлежала к компаниям молодёжи, которые проводили время в обсуждении философских идей и артхаусных фильмов. Ей казалась их преувеличенная серьёзность чем-то инфантильным те же попытки играть во взрослых, только более изысканные, чем у тех, кто спешил попробовать всё то, что запрещено детям. После пары попыток в этих компаниях покритиковать кого-то из «признанных» (потому что сдержанность и умение вовремя молчать не относились к числу её достоинств или пороков), и после того, как эти попытки были грубо оборваны собеседниками (деликатностью и умением прислушиваться к чужому мнению они тоже не обладали), Хулия предпочитала держаться подальше и даже втайне называла любителей «искусства не для всех» недлявсерость.
На сайте было сказано, что сегодня в кинозале демонстрируют инди-фильм «Колодец». Никаких иных данных о фильме не было. В «Рассказах без конца» была одна история, посвящённая кинотеатрам. Герой смотрит разные фильмы, замечая указания, какой фильм ему смотреть следующим. Так в последнем фильме он видит некий полузаброшенный дом, понимает, что это указание на дом, который находится на окраине его города. Он приходит на место, заходит в дом и эпизод на этом заканчивается. Сколько прошло времени между этим эпизодом и последним не сказано, хотя, судя по изменившейся погоде, не менее недели, если не месяц. Описание идёт так, будто читатель превратился в око кинокамеры. «Ступени ведьминого дома завалены пожухлыми листьями. Трещина на штукатурке дала поросль веток и стала достигать окна. Дом скрыт в вечерних сумерках. Проём двери тёмен, но внутри дома не так темно, как может показаться снаружи. По дому иногда проносится ветерок, но тишина всё равно столь плотная, что движение воздуха не ощущается. Балки у ведьминого дома крепкие, они не скрипят, даже не смотря на груз, подвешенный к одной из них. Несмотря на спокойствие в доме, тело Аугусто постоянно раскачивается, будто дом в центре неощутимого землетрясения. Глаза Аугусто застыли, но на лице по-прежнему читается блаженное выражение». Хулия повела плечами, сейчас был не лучший момент, чтобы вспоминать этот эпилог.
Мотоциклиста она почувствовала раньше, чем услышала. Он прошёл где-то за её спиной, потом сел в одно из кресел в центре зала если оглядываться, то Хулия могла его видеть. Но всё равно её угнетало то, что он не находится прямо в её поле зрения.
В зале не выключили весь свет, как это бывает в больших кинотеатрах, скорее, свет стал серым. Тихие разговоры в зале смолкли. Судя по всему, колонок было несколько, по окружности всего зала. Аудиодорожки у музыкального трека были разнесены в разные стороны и раздавались со всех сторон. От этого становилось очень тревожно и некомфортно. Хулия с удивлением узнала в начальном треке «Испанский караван» группы Doors.
Так как фильм содержал музыкальное сопровождение и случайные фразы людей на улице, но не реплики персонажей, сюжет фильма приходилось вычленять интуитивно. Как поняла Хулия, повествование шло от лица некоего существа, которое в первых кадрах вылезало из колодца. Камера ни разу не показывала руки (или лапы) существа, а также его тело или лицо, но вряд ли это был человек, так как двигалось оно по колодцу слишком громадными для человека рывками.
Выбравшись, существо оказывалось в городе. В какой-то момент Хулии стало так страшно, что внутренности похолодели. Она оглянулась на других зрителей. Наверное, остальные были слишком молоды, чтобы понять несоответствие, какая-то девушка исподтишка снимала экран на телефон, другая деловито что-то писала в тетрадке, несколько человек переговаривалось очень тихим шёпотом. Мотоциклист, который развалился в кресле и смотрел фильм, опершись локтём на подлокотник кресла, и положив руку под подбородок, заметил её взгляд и слегка приподнял брови вполне приятельский жест, мол, что случилось? Хулия снова повернулась к экрану. Это инди-фильм. С крохотным бюджетом. Так как у кого-то хватило денег переодеть весь город по моде 70-х годов?
До этого момента она никогда не пыталась расчленить фильм, смотреть не на сюжет, а на операторские приёмы, режиссёрские находки. С одной стороны, обнаруженное её слегка успокоило, с другой ещё больше поразило. Это был художественный фильм, а не документальная съёмка. Длинные планы, съёмки с высоты птичьего полёта, определённые жанровые сценки, которые попадали в объектив камеры, пока существо шло по городу. Самым странным было то, что, хотя город точно был испанским, город опознать она не могла. У прохожих проскальзывали каталонские, галисийские слова. Город был очень большим, что становилось понятно, когда камера поднималась на высоту птичьего полёта. Намного больше Мадрида.
В конечном счёте, стало понятно, что существо следит за мужчиной в коричневой куртке. Коричневый, в свою очередь, следил за какой-то женщиной, временами сжимая нож, что не оставляло сомнений в его намерениях. Вечером Коричневый оказался около окна женщины, которая, не зная об опасности, совершала бытовые дела. Раздался свист. Из-за необычной акустической системы кинотеатра, Хулии показалось, что свистят у неё за спиной. Коричневый резко обернулся. Его взгляд рыскал вокруг, но несколько раз проскальзывал мимо камеры, судя по всему, существа он не видел. А существо, меж тем, приближалось к Коричневому. Камера сосредоточилась на одном из глаз Коричневого, глаз становился всё больше, пока не занял весь экран, словно существо погружалось в зрачок, будто в колодец. Полёт куда-то, кадр сменился. Большой, мрачноватый дом.
Хулия засунула ладони подмышки. Ведьмин дом она представляла совсем не так, но дом на экране вполне мог бы быть им. В окнах дома кто-то мелькает. Камера отъезжает, около дома ходят жандармы, лениво переговариваясь, хотя их слов вообще не слышно, всё заглушает мистическая музыка, мрачноватая, но с вполне очевидными испанскими мотивами. Один из жандармов Санчес. Снят довольно далеко, но это точно он. Он остановился и болтает с кем-то из приятелей.
Внезапно кадр сменяется и начинается полный сюрреализм. Причём под музыку народного танца. Явно, что на создателя оказал влияние Сальвадор Дали. Слоны на тонких ногах, стекающие часы, монументы, которые распадаются на части. Лицо Коричневого, которое искажено страхом. Коричневый, спиной вперёд, летит в какой-то колодец. На этом фильм заканчивается. Никаких титров нет.
Раздался щелчок и свет снова стал ярким. Хулия поднялась и подошла к мотоциклисту.
Фильм закончился. Время вопросов. Кто ты?
Тот лениво поменял свою позу, откинулся на спинку кресла.
Можешь называть меня Лукас.
Мне это о многом сказало, несомненно.
Он медленно поднялся, чуть подвинув девушку, так как она стояла слишком близко к креслу.
Можем пойти в кафе и поговорить. Только давай не здесь, не в «Артезии». Но и не далеко, мне потом ещё возвращаться к мотоциклу, я его поставил на соседней улице.
Они расположились в кафе «Звезда на волне» в паре кварталов от «Артезии». Когда они вышли из «Артезии», не сговариваясь, повернули и пошли в сторону моря. Ками де Мар имел два полюса притяжения море и остатки крепости на холме. И любой человек, как намагниченая стрелка стремился к одному из этих ориентиров.
На солнце набежали облака и подул ветер, обдавая запахом йода уставшую от жары кожу горожан. Хулия и Лукас заняли один из столиков снаружи и заказали минеральной воды. Некоторое время молчали, как бы продолжая то безмолвное мировое соглашение, к которому пришли, когда вместе шли до кафе. Хулия тихо постукивала носком кроссовки по ножке стола. Для таких разговоров, как этот, не существовало правил этикета, а парень не собирался облегчить ей задачу и заговорить первым. Наконец, она решилась сказать что-то первой.
Это было нечто вроде мультфильма. Фильм, что мы видели. Это как-то нарисовано. Очень реалистично, но нарисовано.
Парень легко отозвался.
Думаю, это параллельный мир. Нет, представления не имею какой. Но, думаю, какой-то такой, что там легко получить разрешение на съёмку в городе прохожих, которые не вовлечены в кинопроцесс.
Хулия пару раз укусила нижнюю губу, раздумывая, пока не поняла, что парень разглядывает её и она выглядит глупо.
Кто ты? Что это был за фильм? Зачем мне требовалось посмотреть его?
Прости, но ты сейчас выглядишь так, что через пару секунд будешь кусать не губу, а перегрызёшь мне горло. Если я скажу, что у меня нет ответов на твои вопросы, ты в меня бутылку содовой не запустишь?
Всё может быть. Уверена, что сейчас мою кровь вполне можно выразить в тротиловом эквиваленте. Давай начнём по порядку. Ты не можешь не знать, кто ты.
Это я знаю, просто тебе это знание не слишком поможет. Наверное, можно сказать, что я человек. Хотя сам я в этом сомневаюсь. Я очень редко бываю в твоём мире или живу в нём.
И где ты живёшь сейчас?
Лукас указал куда-то вниз, в сторону асфальта.
В аду, заключила Хулия.
В тоннелях под городом, мягко поправил он. Хотел бы сказать, что это загадочное и таинственное место, но больше всего тоннели похожи на технические подвалы под многоквартирными домами. Представления не имею, кто и зачем их строил, но выглядят они запущенными. Не беспокойся, не испачкаешься, когда я выхожу по утрам, принимаю душ на пляже.
Кто велел тебе передать мне билет?
Парень поднял ладони, словно пытался затормозить поезд.
Остановись. Хорошо? Меня мучает любопытство не меньше, чем тебя. Я отвечаю на твой вопрос, а ты взамен отвечаешь на мой. Я не меньше хочу узнать, кто ты.
Она на самом деле остановилась. Перевела дыхание. Отпила минералки. Вблизи очарование парня уже не было таким уж сногсшибательным. Его красивому лицу подошло бы выражение надменности, презрения к окружающим. Напротив, Лукас был мягок и спокоен, даже слегка безмятежен. Он походил на красивого ленивого кота, свернувшегося на солнце. На такого кота, кто и забыл про свою хищную породу и растерял дикую притягательность.
Хорошо. Договорились. Прежде, чем я сама скажу тебе, кто я, сперва скажи, что ты обо мне знаешь.
Что тебя зовут Хулия. Что ты днём ходишь по улице Сегур. Хотя бы изредка, потому что я ждал там тебя три дня. И что ты ходишь по путям.
Теперь поподробней. Что такое пути?
Он улыбнулся, потом начал улыбаться всё шире и шире, явно ожидая её реакции на свой ответ.
Я понятия не имею.
Хулия набрала воздух, выпустила. Ещё раз.
Вопрос вне очереди: не будешь ли так любезен, чтобы просветить, каким способом лучше всего таким существам, как ты, наносить болезненные травмы?
Он уже откровенно хохотал.
Слушай, спокойней. Я понимаю, что тебе, наверное, совершенно не смешно, но ты так забавно злишься, когда не получаешь ответы. Прости, но я в самом деле не знаю. Давай так, я расскажу, что знаю, ты потом задашь вопросы, если появятся. Попробую объяснить, хорошо? Представь, что ты не можешь отойти дальше, чем на сотню метров от этого места. Это будет тем, что я называю локацией. Люди будут проходить мимо тебя и спокойно идти куда угодно. Это их мир, но для меня локация. Ты можешь миновать границу локации, но ты окажешься не там, где остальные люди. Я слушай, я не смогу объяснить, даже если попытаюсь. Там всё изломанное, воздух изломан. Ты должен сделать нечто мысленно, я не знаю, что именно, то есть знаю, но не могу выразить словами. Словно поймать ускользающую мысль. Тогда ты сможешь оказаться в новой локации. Легко перемещаться по тем локациям, которые знаешь, но иногда можно найти новые.
А как ты попал в реальный мир?
Лукас кривовато улыбнулся, словно сейчас расскажет отличный, хотя и не совсем приличный анекдот.
Кто тебе сказал, что я попал в него?
Хулия неуверенно обвела рукой улицу, людей, небо, с которого ветер прогнал облака.
Это реальный мир.
Для тебя реальный. Для меня локация.
Ты же можешь отойти на сто метров.
На сотню метров могу, выйти за пределы города нет.
Хулия смотрела на пёстро одетых людей, которые проходили мимо. Парочки, семьи, друзья. Улыбки, взрывы смеха. Жить в курортном городе, это всё равно, что жить на вечном карнавале. Их жизнь реальна, наполнена радостью. Можно встать из-за столика. Пойти вместе с ними. Не продолжать этот странный разговор. Желание сбежать от неприятностей, оставить себе пути обхода ещё одна чисто человеческая черта.
Кто велел тебе передать мне билет?
Лукас сделал жест как фокусник, чуть повернув ладони, что должно было означать, что он развёл руками.
Есть одна локация. Я называю её Лабиринт. Лабиринт лабиринт редко выглядит одинаково. Довольно часто он является библиотекой со стеллажами, забитыми книгами, Лукас посерьёзнел. Он смотрел куда-то мимо неё, словно сейчас он пропускал свозь сердце все те локации, все те воспоминания, которые были связаны у него с прошлым. Я всегда считал, что эта локация центральная. Я пытался дойти до центра лабиринта, но не уверен, что это возможно. Когда лабиринт становится библиотекой, там появляются служащие. Они одеты как монахи. И отвечают на вопросы ещё хуже, чем ты, он, наконец, посмотрел на неё и снова заулыбался. Несколько дней назад один из служащих сказал мне, что для меня есть письмо. Конверт лежал на одном из стеллажей и был подписан моим именем. Там был билет и твоё фото.
Лукас порылся в нагрудном кармане своей бледно-зелёной спортивной ветровки и бросил на стол блокнот, который принялся сразу же листать. Потом протянул ей её же фотографию. Хулия аккуратно взяла карточку в руки. Снимали явно не цифровым аппаратом. Цвета нереалистичны. В жёлтых и зелёных оттенках слишком много ядовитой зелени. Но этих цветов на фото маловато. Хулия испуганно оглядывается, стоит на фоне стены. Бордовые брючки, красно-белая водолазка без горла. Скорее всего, её первое погружение в рассказы. Она протянула фото Лукасу. Но тот развернул его и протянул обратно.
На обороте. Твоё имя, фамилия. «Отдай билет Пролагающей пути». И название улицы. И никаких указаний, где и как тебя там искать. Я приходил к одиннадцати утра и ждал до семи вечера. Ненавижу тех, кто рано просыпается, решил, если ты бродишь по улице в семь утра, то обойдёшься и без билета в наказание. Да и всё равно я не мог там дежурить круглыми сутками. Я был уверен сегодня, что ты уже не придёшь и пропустишь сеанс.