Париж в начале ноября был полон очарования. Деревья на бульварах уже обнажились, отбрасывая сплетенные тени ветвей на пыльные тротуары. За деревьями проступили фасады домов с ажурными решетками французских балконов. Улицы гудели, запруженные каретами и омнибусами, запах конского навоза смешивался с ароматами кофе, корицы и горячих круассанов. Медленно наливались апельсиновым светом электрические фонари.
Найтли шел размашистым шагом по Итальянскому бульвару. Митя, Кэтрин и американец Холлуорд старались не отставать от него, в то же время успевая восторженно озираться по сторонам. Этих троих, несмотря на очевидную разницу во вкусах и воспитании, объединяло ощущение легкой эйфории. Горничная Кэтрин, благочинная пожилая дама, семенила следом, нагруженная шляпными коробками. Сестра Калверта пребывала в полной уверенности, что нельзя побывать в Париже и не приобрести с полдюжины новых шляпок. Сегодня она купила четыре, которые выбирала не меньше часа.
Кажется, в этом доме находилась редакция журнала «Мушкетер», заметил Найтли, не сбавляя шага. Журнал, между прочим, издавал Александр Дюма.
Ты же знаешь, братец, что я больше люблю Гюго. Кстати, когда мы посетим Нотр-Дам?
Не сегодня, Кэт. Дмитрий мечтал побывать в «Кафе Риш», где в начале девяностых собирались импрессионисты. Мы почти пришли.
Я не останусь с вами ужинать, неожиданно заявила Кэтрин, поправляя меховое боа. Лучше прогуляюсь и вернусь в отель в экипаже. Разумеется, с Перкинс, быстро добавила она, кивнув на свою горничную.
Как знаешь, холодно отозвался Найтли. Можешь гулять в сопровождении Перкинс, если обещаешь вести себя благоразумно.
Может, я и замуж могу выйти за того, кого сама выберу?
Брат поморщился:
Не начинай, Кэт. Тебе прекрасно известно, что из-за твоей склонности верить проходимцам, рассчитывающим на богатое приданое, решение этого вопроса я оставляю за собой.
Кэтрин презрительно поджала губки, отвернулась и зашагала в обратном направлении, маленькая и изящная, в струящемся платье по последней моде. Найтли направился к высокой стеклянной двери, а Бэзил Холлуорд еще стоял на тротуаре, глядя вслед девушке, и Митя тоже невольно оглянулся. На мгновение ему показалось, будто Кэт шла уже не одна, а с каким-то господином, отделившимся от фонарного столба, когда она проходила мимо. Перкинс со шляпными коробками заметно отстала. Хрупкий силуэт быстро затерялся в толпе, так что Митя не мог поручиться, что зрение его не обмануло. Тем не менее Найтли не без причины запрещал сестре прислушиваться к голосу сердца.
Когда прошлым летом они были в Милане, Калверт рассказал другу, почему за пять месяцев до этого перевез Кэтрин из поместья в свой лондонский дом и с тех пор старался не выпускать из поля зрения. Оказывается, малышка Кэт чуть тайно не обвенчалась с красавцем-капитаном, соблазнившим ее, как Феб Эсмеральду. Вот только капитан, как выяснил Найтли, проиграл в карты почти всё отцовское наследство и надеялся, что удачная женитьба поправит его дела.
Неужели современные барышни еще попадаются на подобные уловки? недоумевал Митя. Времена Джейн Остин давно миновали.
Кэт искренне верила, что он был в нее влюблен, и, кажется, до сих пор меня не простила. Иногда я думаю, что теперь она в пику мне готова поощрить любого негодяя.
«Как бы то ни было, она не поощрит первого встречного в Париже», подумал Митя. К тому же с тех пор она повзрослела теперь ей почти двадцать.
Митя зашел в ресторан следом за Холлуордом. Роскошный интерьер «Кафе Риш» сразу вытеснил из его головы все мысли о Кэтрин. Зал был оформлен в темно-красных тонах, приглушенное освещение создавало почти интимную обстановку. Найтли уже сидел за столиком, бордовый полумрак мягко оттенял его кожу, и от этого она казалась приятно бархатистой. Мите до боли в ладонях захотелось прикоснуться к его руке. Вместо этого он уткнулся в меню.
Одобряю ваш выбор места, Дмитрий, произнес Найтли своим глубоким голосом. Не зря покровитель Моне и Писсарро, Ренуара и Сезанна румынский врач Жорж де Беллио устраивал здесь «ужины импрессионистов». Он ведь был одним из первых покупателей их картин и до самой смерти не оставлял надежды вновь сплотить почти распавшуюся группу. Я ужинал в «Кафе Риш» несколько раз в девяносто втором и девяносто третьем. Честно говоря, на этих вечерах бывали не столько художники, сколько их друзья Доде, Мирбо, Тургенев.
Кажется, Беллио умер в девяносто четвертом? проронил Холлуорд, проявивший необычайную для американца осведомленность. Очевидно, тогда всё и закончилось?
Да, встречи прекратились, подтвердил Найтли, медленно поднося к губам бокал красного вина.
Он прикрыл глаза, вдохнул аромат и сделал небольшой глоток. Журналист ценил дорогое вино, а ресторан, в котором они ужинали, славился как превосходными винами, так и заоблачными ценами.
Мите вспомнилось, как прошлым летом он увидел Калверта в Королевской академии художеств, как робко подошел, уверенный, что Найтли его не узнает. И как услышал:
Дмитрий! Давно же вас не было! А я сегодня уезжаю в Милан. Не желаете составить мне компанию?
Глава 3
Когда он не гулял по Парижу, он рассматривал увядающие ирисы. В Салоне Муз выставлялись полотна и других импрессионистов, но они не завораживали Митю так, как натюрморт Ван Гога.
Экспозицию удачно дополняло одно из писем художника к младшему брату Тео, которое Йоханна Ван Гог любезно предоставила Шабо вместе с картиной. Владелец отеля разместил его под «Ирисами», на круглом столике, накрытом темно-зеленым сукном. Прижатое толстым стеклом, письмо казалось Мите частицей самого Винсента, его внутреннего мира, отраженного в аккуратном почерке и вдумчивых рассуждениях о живописи.
Невероятно! Он пишет, что как художник никогда не станет чем-то значительным, пробормотал Митя. Как низко он себя ценил!
В самом деле? Найтли наклонился над круглым столиком и пробежал глазами по строчкам, скептически поджав губы.
Бэзил Холлуорд, которого, похоже, больше всего заинтересовала картина Верещагина, тоже подошел взглянуть на письмо Ван Гога. Певица Лючия Морелли сидела на диване у рояля, наблюдая за мужчинами из-под опущенных ресниц. Бичем и Дюпон накрывали стол к ужину.
Однако, хмыкнул Найтли. Винсент сообщает брату, что начал вновь испытывать любовное томление. А еще признается, что воздержание и добродетельная жизнь способны завести его в такие области, где он легко сбивается с пути.
Если речь идет о помешательстве, то, следуя его логике, вам, Найтли, оно, определенно, не грозит, проронила Лючия.
Митя обмер и даже дышать перестал, боясь поднять глаза на Калверта. Неужели ей стало известно?.. Но как? Он запаниковал. В следующую секунду, к его облегчению, раздался непринужденный смех Найтли:
Мисс Морелли, вы намекаете на мой аморальный образ жизни?
Вы знаете, на что я намекаю.
Митя изумленно взглянул на Лючию. В Милане они с Найтли видели ее на сцене Ла Скала. Калверт как-то сказал, что она невероятно трогательна в роли Мими из «Богемы» Пуччини, однако Мите не приходило в голову, что его друг может быть лично знаком с оперной дивой.
Повисла пауза. Потом Холлуорд кашлянул и шагнул навстречу Жану Шабо, спустившемуся в салон. Хозяин раскланялся с гостями и тихо спросил Дюпона:
Где Бичем?
Только что был здесь, мсье.
Пора садиться за стол.
Кэт снова опаздывает, недовольно отметил Найтли.
Она появилась через пару минут, и почти одновременно в другую дверь вошел Том Бичем с большим серебряным подносом. Дюпон разливал суп, а Шабо тем временем наполнял вином бокалы гостей.
Холлуорд, я заметил, что вы долго рассматривали моего Верещагина, сказал Найтли, пристально глядя на американца. Представьте, я приобрел его на выставке в Нью-Йорке. Возможно, вы тоже ее посещали?
Боюсь, случай не представился. А картина и впрямь примечательная. Как я понял, на ней изображено подавление британцами восстания наемных индийских солдат, которое произошло, если не ошибаюсь, около сорока лет назад.
Этих несчастных действительно привязали к дулам пушек? ужаснулась Лючия. Ее английский был почти совершенным, только легкий акцент выдавал итальянку.
Несколько залпов разбросали куски плоти по всему полю, невозмутимо произнес Найтли. Однако я не испытываю чувства стыда за свою нацию. Взбунтовавшиеся сипаи2 вели себя не менее жестоко. Учитывая щекотливость сюжета, на сегодняшний день я бы оценил это полотно в шестьсот франков.
Половник выскользнул из пальцев Дюпона и звякнул о край супницы.
Не желаете купить у меня картину, Холлуорд? Уверен, очень скоро она вновь поднимется в цене.
Митя уловил в словах Найтли сарказм: было очевидно, что такая покупка американцу не по карману. Холлуорд представился торговым клерком и выглядел в точности как клерк. Митя подметил, что он тщательно следит за своей внешностью и одеждой, однако последняя вышла из моды еще в прошлом году. Непростительное упущение для тридцатилетнего щеголя, если только он не испытывает денежные затруднения и по этой причине не может себе позволить каждый год обновлять гардероб.
Холлуорд уклонился от прямого ответа:
Скажите, Шабо, не опасно ли выставлять в салоне такие дорогие полотна? Вы не боитесь вооруженного ограбления?
Морщинистое лицо француза расплылось в улыбке:
Уверяю вас, в этих стенах экспозиция в полной безопасности. Как раз на такой случай я держу револьвер Лефоше. Он хранится в верхнем ящике конторки портье, чтобы Дюпон мог воспользоваться им, если не дай бог появятся грабители.
Ваш портье умеет стрелять? Как романтично! Кэтрин закатила глаза, скосив взгляд на лакеев, застывших за спиной Шабо в ожидании распоряжений.
Открою вам секрет, мадемуазель Найтли: обращаться с этим револьвером совсем не сложно. Он заряжен и выстрелит от одного нажатия на спусковой крючок. Не стану утомлять вас подробным рассказом о том, как действует ударно-спусковой механизм. Скажу лишь, что револьвер Лефоше дает сто очков вперед английским Адамсам и американским Кольтам.
Раз уж речь зашла о преступлениях, Найтли внимательно оглядел собравшихся за столом, не могу не вспомнить, что сегодня исполняется ровно десять лет с последнего убийства, совершенного Джеком Потрошителем. Тайна его личности так и осталась неразгаданной.
Я читал несколько ваших статей на эту тему, припомнил Митя. Вы считали, что за деяниями Потрошителя стоят два разных человека.
Я и сейчас в этом убежден.
Откуда такая уверенность, Найтли? полюбопытствовал Холлуорд.
Судите сами, охотно отозвался журналист, оседлавший любимого конька. Общеизвестно, что Джек убил и выпотрошил пять проституток в районе Уайтчепел в восемьдесят восьмом году. Все преступления на первый взгляд похожи, однако последняя жертва Мэри Джейн Келли была убита не на улице, а в собственной комнате, и оказалась намного моложе остальных. Ей было двадцать пять, в то время как прочим от сорока трех до сорока семи. С чего бы убийце изменять своим предпочтениям?
Давайте поговорим о чем-нибудь другом, содрогнулась Кэтрин.
Нет, продолжайте, Найтли, решительно сказала Лючия. Любопытно послушать вашу теорию.
Впервые вижу даму, которую интересуют убийства, пробормотал Шабо.
Сочту это за комплимент. Итак? певица с вызовом посмотрела на журналиста.
На один короткий миг Мите показалось, что Лючию и Калверта объединяет нечто, известное только им. Нечто, о чем их взгляды говорили красноречивее слов.
Итак, продолжил Найтли, перенесемся на двадцать пять лет назад в тысяча восемьсот семьдесят третий. В начале сентября на берег в районе Баттерси вынесло правую часть женского торса. После этого в разных местах Темзы достали недостающие части и собрали почти целое женское тело. Помню, я опубликовал снимок в своей статье. Всё повторилось спустя девять месяцев, а затем было еще несколько подобных находок. Случаи с трупами в Темзе представляются мне делом рук первого Потрошителя, как и убийство Мэри Келли, замаскированное под работу второго.
Ваше предположение ничем не обосновано, если не принимать во внимание возраст жертв, заметила Лючия.
Вы забываете о письмах Джека. Полиция получала их десятками.
Убийцы писали в полицию? поразился Митя.
Разумеется, большинство писем подделки, Найтли сделал паузу, чтобы вдохнуть аромат каберне-совиньон. Пригубив вина, он обвел глазами слушателей. Я был знаком с одним из руководителей расследования, инспектором Эбберлайном. Он показывал мне письма и даже одолжил одно, чтобы я его опубликовал. Я сделал с него копию, которую и отнес Эбберлайну, а оригинал оставил себе. Никто не заметил подмены.
Разве это не преступление, братец? воскликнула Кэтрин.
Тот клочок бумаги не представлял интереса для полиции. Они полагали, что настоящий Джек написал всего несколько писем. Так, в одном он предупреждал, что убьет сразу двух женщин, что действительно произошло тридцатого сентября. Другое было приложено к посылке, в которой оказалась отрезанная почка. Я же, просмотрев письма, сумел распознать другой повторяющийся почерк. Я убежден, что ряд писем отправил в полицию Потрошитель номер один, и листок, который я храню как талисман, исписан его рукой.
На целую минуту в салоне воцарилась тишина. Потом Кэт спросила почему-то шепотом:
Ты возишь это письмо с собой?
Всегда. Я верю, что однажды разгадаю тайну Джека. Это письмо принесет мне удачу.
Я бы не отказалась на него взглянуть, произнесла Лючия чуть дрогнувшим голосом.
Найтли достал из кармана фрака сложенный листок пожелтевшей бумаги.
Прошу.
Забирая письмо, певица коснулась его пальцев и, будто нарочно, на мгновение удержала в своих. Калверт отдернул руку, точно ее ошпарили кипятком. Лючия развернула листок, но ее глаза, внезапно потемневшие, казалось, смотрели куда-то сквозь строчки. Она отложила письмо. У Мити невольно закралось подозрение, что ее интересовал не столько «талисман», сколько сам Найтли.
Вы позволите? спросил Холлуорд, протягивая руку. В отличие от Лючии, в его глазах искрилось неподдельное любопытство.
Почему ты никогда не рассказывал мне об этом? Кэтрин, прищурившись, взглянула на Калверта, пока Дюпон подавал десерт пасту из засахаренных каштанов со взбитыми сливками.
Разве тебя когда-либо волновало что-то кроме собственных прихотей? А меж тем ты могла бы гордиться братом: в своих расследованиях я всегда на шаг впереди полиции.
А вот и нет, мстительно возразила девушка. Или ты уже забыл про того француза, что прошлой весной открыл отель в центре Лондона? Как же его звали? Отар? Таро? Не важно, тут же отмахнулась она. В его отеле ограбили баронессу Эддерли, и ты написал статью, в которой обвинил в краже хозяина-француза. Разве это не тот случай, когда твое хваленое чутье тебя подвело?
Митя густо покраснел, чувствуя, что поведение Кэтрин вышло за рамки приличий. На лице Шабо читалось явное волнение. Лакей и портье обменялись многозначительными взглядами, словно говоря: когда светские манеры забыты, господа ничем не отличаются от нас, простых смертных. А Кэт всё не унималась:
После твоей статьи кто-то поджег отель. Мистер Таро задохнулся в дыму, спасая своих постояльцев. А на следующий день полиция арестовала горничную, сбежавшую с драгоценностями баронессы.