Неважно рождается ли эта история или она уже в процессе. История может вообще подкатывать к финальному горизонту. Возможно, она уже записана и отлёживается среди прочих документов рукописей в той самой заветной папке. И если история снова оживает, то, значит, что она всего лишь записана. Но не дописана. Вдохновение во всё время этого стремительного лёта сначала по Чернышевского, затем по Кремлёвской и далее, возможно, допишет или перепишет, пересоберёт её заново. В этом-то и весь кайф: ты никогда не знаешь, что случится во время пробежки, но то, что случится непременно.
Магия на полную включается в тот момент, когда в чужом мире в метре от тебя открывается дверь кофейни (Агафредо, всего лишь Агафредо), и из неё аккуратно, неуверенно высовываются девчонки. Взгляд одной из них робкий, чуть испуганный, тут же рождает образ героини твоего романа. Именно так она смотрела на друга, когда тот сообщал ей самое важное. Ну, не то чтобы важное в рамках всей, большой истории, но определённо важное для этой сцены и даже для главы. Почему у неё такой взгляд, в чём тут загвоздка? Ага, фредо: в ту секунду, когда фары авто, вальяжно оккупировавшего пешеходную Баумана, подсвечивают твои синие ноги, появляется вилка.
О, ты любишь вилки. Вилки это же не ложки с их тупой алюминиевой округлостью. И не ножи, хотя ими и удобно подрезать канву истории, вытаскивая на свет изнанку: второй, третий, а то и четвёртый слой. Но вилки они прекрасны. В их блестящих зубчиках струится жизнь, жизнь параллельных, идущих сонаправленно историй. И от тебя зависит какой из зубчиков станет основным, какой сюжет свяжет одну сцены с другой. Только вилкой можно подцепить мясо твоего романа ровно тогда, когда оно достаточно прожарится на огне вдохновения.
В случае с девушкой вилка несомненна важный разговор развернёт героев либо к сексу, либо к ссоре, либо к неожиданно прояснённой детали из прошлой жизни. Можно, конечно, использовать супер-вилку, соединить все альтернативы в одной сцене, но это же так скучно. Супер-вилка нередко всё портит: протыкая мясо истории насквозь, будто шилом, она выворачивает наружу внутренние слои, нарушает внутреннюю структуру и на вкус получается не сочный, переливающийся соком кусок, а сухой картон. Нет, к чёрту супер-вилку, у тебя же ювелирное искусство.
Вот уже впереди лесенка перекрёстка с Профсоюзной, и нужно, конечно, перепрыгнуть на другую сторону, к симпатично отреставрированному домику, из-за которого полукруглым боком выступает здание повыше, да тут и улица сама возносится ввысь, в баклажанное небо подкравшейся ночи. А тебя волнует только вилка: секс, ссора или всё же деталь? Ссора, пожалуй, будет смотреться выгоднее, после ссоры примирение с лёгким намёком на секс, и это хороший задел к переходу в следующую сцену. Да, глава получается огненная, и то ли ещё будет, в твоей голове столько всего крутится
Радость чуть глушит ощущение неизбежной тени. Она-то уже пробирается мимо часовни церкви Святой Евдокии, и, состроив морду надутому пафосом льву у аляпистого новодела, крадётся к Кремлю.