Эй, парень, хватит! Ты уже не в армии!
Взрыв смеха стал реакцией на это замечание. Юный швед закончил выкапывать ямки на стартовой позиции, взглянул вверх и радостно помахал лопаткой в сторону улыбавшихся зрителей. Было не ясно, услышал ли он слова и понял ли их, но в искреннем дружеском отношении трибун он мог не сомневаться.
На старт! объявил судья-стартер, облаченный в красное, после чего вознес к небу пистолет.
Внимание! Два бегуна подняли заднюю часть тела и одновременно наклонились вперед так, чтобы бо́льшая часть их веса приходилась на выставленную вперед ногу и на руки. Оба неотрывно смотрели на беговую дорожку перед собой.
Пистолет выстрелил, и они побежали.
Вот так, вы видите, тетушка. Мальпас Йеомонд повернулся к старой леди, когда первый бегун грудью разорвал тонкую ленточку на финише. Англия побеждает. Мы можем бегать вполне неплохо, но, увы, встречу проиграли. Смотрите, тетушка. Шведы взяли ядро, диск, оба вида прыжков. Сегодня на поле у нас нет человека, который сумеет добраться до двадцати четырех футов в прыжках в длину. Лишних два дюйма могли бы дать нам прыжки в высоту, но мы не в силах добыть эти дюймы. Потом прыжки с шестом просто подарок для них. И мы проиграли первую спринтерскую эстафету из-за того, что плохо передавали палочку. В ходьбе мы хороши. Однако на стадионе они делают нас, и они будут всегда делать нас до тех пор, пока не изменится система тренировки мальчишек на самых ранних стадиях. До тех пор пока двадцать один фут в длину, шесть футов в высоту, сорок футов ядром и одиннадцать футов шесть дюймов с шестом будут считаться чемпионскими показателями в Англии, наше дело безнадежно. Кстати, нам бы лучше начать двигаться. А то мы загораживаем проход, оставаясь здесь.
Дорога домой была короткой, и тетушка Паддикет говорила мало. Она сидела в салоне большого автомобиля, все ее внимание занимали программа соревнований и золотая ручка Мальпаса. Братья обсуждали события встречи. Обед последовал почти незамедлительно после того, как они вернулись, и, к всеобщему удивлению, поскольку она имела привычку уходить отдыхать около девяти часов после легкой закуски, старая леди, сверкающая бриллиантами, оказалась в своем кресле у обеденного стола. В левой руке ее была зажата программка, которую тетушка Паддикет приобрела на стадионе. Она положила программку рядом с тарелкой и не сказала ни слова во время трапезы, разве что ядовито запищала на дворецкого Тимкинса, когда он предложил ей вина.
Когда обед подошел к концу, тетушка Паддикет отложила яблоко, которое она начала чистить, и со значением осмотрела присутствующих.
Как ты сказал, племянник, они называют ту тарелку, что швыряют по полю? спросила она, глядя на Гилари.
Диск, тетушка, ответил он со скоростью, делавшей честь его разумности. Только Англия не
Ты знаешь, как бросать эту штуку?
Ну, я видел, как это делают, само собой, и мне известна теория броска, но сам никогда не держал диск в руках.
Ты можешь научиться это делать. Миссис Паддикет кивнула седой головой, явно недовольная голосом младшего племянника, в котором не хватало решительности. А как насчет тебя, племянник? продолжила она, обращая желтоватые глаза на Мальпаса Йеомонда.
В прыжках в высоту, произнесла Присцилла с противоположного конца стола, он постоянно побеждал, когда учился в школе. И он до сих пор хорош.
Что за ерунда, Присцилла! Мальпас усмехнулся. Ты думаешь о парне, которого звали э его звали Смаггинс.
Она думает о парне, которого звали Йеомонд! яростно воскликнула старая миссис Паддикет.
Отвечаю от имени Мальпаса, торжественно проговорил Фрэнсис. Он лжец, тетя. Не обращайте на него внимания. Я видел, как он победил в двадцатом году. Сделал три десять с половиной в школе Тенби-Хаус, и кастелянша наблюдала за тем, чтобы игра была честной. Я всегда клялся, что она сдвинула планку на два дюйма вниз для него, но это ни нашим, ни вашим. Он победил. И ты знаешь, что победил, закончил он, энергично пиная старшего брата под столом.
И он сделал три фута почти четыре фута, промолвила тетушка Паддикет задумчиво, и ее глаза вспыхнули. Очень многообещающе. И на Уайт-Сити в следующем году он сделает почти восемь футов или, может, немного больше.
Что? озадаченно произнес Годфри Йеомонд. Но, дорогая тетушка, мировой рекорд в прыжках в высоту
Шесть восемь с половиной, отец, торопливо встрял Гилари. Х. М. Осборн из Соединенных Штатов держит рекорд, и он был установлен в городе Урбана в мае 1924 года. Извините, тетя. По-моему, это напечатано тут. Он пролистал программку тетушки до конца. Ага, вот оно!
Итак, возгласила старая леди, думаю, это очень плохой рекорд!
Ее племянник и его сыновья замерли с приоткрытыми ртами.
Богохульство, пробормотал Фрэнсис себе под нос, снова пиная Мальпаса под столом.
Вы хотите сказать мне, продолжила тетушка Паддикет хриплым, пронзительным тоном, что взрослый мужчина не может прыгнуть в два раза выше, чем десятилетний мальчишка-школьник? Ерунда, племянники! Я не знаю, куда катится мир в наши дни!
Мальпас принял вызов.
Тетя, все не сводится к тому, чтобы прыгнуть в два раза выше. Вы
Возьмем силу гравитации, например, вступил Фрэнсис, пытавшийся скрыть свое веселье и внести вклад в обеление великих имен мировых чемпионов, только что до последней степени униженных.
И закон как-бы-вы-его-ни-назвали, услужливо добавил Гилари.
И биномиальную теорему радиоэлектричества, вступила Присцилла, не отрывавшая взгляда от скатерти.
Вы все могли бы помолчать, сказала тетушка Паддикет с внезапной решительностью, и послушать меня. Я возвращаюсь домой в конце этой недели. После того как прибуду в Лонгер, я вызову Кеслэйка, чтобы он оформил мое завещание.
Она обвела столовую глазами, чтобы проверить, какой эффект оказали ее слова. Присутствующие взирали на тетушку, и, глядя на выражения их лиц, Присцилла с трудом подавила желание хихикнуть.
Чтобы оформить мое завещание, повторила миссис Паддикет, по очереди рассматривая каждого члена семьи. Бо́льшую часть недвижимости и почти все личное состояние я намереваюсь оставить одному из своих внучатых племянников.
И кому же? спросил Фрэнсис, который был не в состоянии придумать что-то более уместное, но чувствовал для поддержания драматического напряжения нужна реплика от кого-то еще, кроме тетушки Паддикет.
Старая леди зловеще взглянула на него.
Тому, кого первым выберут защищать честь Англии в этих видах спорта, о которых вы так много говорили, заявила она. Я должна упомянуть, что три девушки
Три? уточнил Гилари.
Определенно. Твоя сестра Присцилла, Селия Браун-Дженкинс и Амарис Кауз.
А, Селия и Амарис, кивнул Мальпас. Я смутно припоминаю их. Селия была прекрасным ребенком, а Амарис чем-то весьма странным в очках и кудряшках.
Может, мне все же позволят продолжить и не будут постоянно перебивать? Три девушки получат по сто фунтов каждая вне зависимости от их достижений. Миссис Паддикет презрительно взглянула на довольно красивое, хотя и увядшее лицо Элизабет Йеомонд, браку которой с Годфри она так яростно противостояла, и ее позиция, выраженная очень ядовито, вызвала незабываемую реакцию со стороны жениха. И их манер, заявила она и посмотрела на Присциллу, которая отвернулась и уже не сдерживала смеха, или их поведения.
Все присутствующие знали, что упоминание поведения было сделано из-за Амарис Кауз, которая в возрасте двадцати одного года сбежала из городка Уэлин-Гарден, приятного, тихого и спокойного, в отвратительный лондонский Блумсбери. Там, вызывающе опровергая предсказания семейных пророков, к числу которых относилась и сама тетушка Паддикет, Амарис продолжала наслаждаться жизнью среди художников всецело развязным по мнению ее ближайших и (предположительно) самых дорогих людей, раздражающим и успешным образом.
Сто фунтов? спросила Присцилла, могучим напряжением воли справившаяся с игривым настроением. Вы очень добры, тетушка. Я бы купила
Новые вечерние платья и the dansant[1], произнес ее нераскаявшийся брат Гилари, пряча улыбку за ладонью. Веселее, сестра, добавил он шепотом. Злобная старая кошка.
Тетушка Паддикет взглянула на него с раздражением порой ее слух был необычайно острым.
Конечно, если ты вдруг станешь наследником моего состояния, племянник, заметила она тоном, который намекал, что подобное событие воспринимается как маловероятное, то ты будешь иметь полную свободу передать что угодно из имущества сестре. Я далека от того, чтобы комментировать твою предполагаемую щедрость.
Подталкиваемое невозмутимым Годфри Йеомондом кресло с богатой родственницей покинуло столовую. Миссис Йеомонд, улыбаясь обычной, никогда не меняющейся вялой улыбкой, двинулась следом. Остальные члены семьи остались сидеть с отвисшими челюстями.
Слово взял Мальпас.
Будь я проклят! воскликнул он, и другие мрачно кивнули.
Старческое слабоумие, вздохнул Фрэнсис, качая головой. Бедная старая дама.
Разумеется, она не могла говорить всерьез, буркнул Гилари. Международные соревнования! Боже!
Присцилла снова начала смеяться.
Ну и кто будет отдуваться теперь? спросила она, проявляя сестринское благородство.
Глава 2. Семейный совет
Мальпас Йеомонд перечитал письмо тетушки Паддикет в четвертый раз.
Она определенно проработала все очень тщательно, сказал он. Мне прыжок в высоту, Фрэнку в длину, Гилари диск, ее приемному внуку копье, Браун-Дженкинсу прыжок с шестом, а Каузу ядро.
И что мы будем делать? спросил Гилари.
Мы вполне можем отправиться туда, как она предлагает, и посмотреть, в чем смысл, произнес Фрэнсис. Я полагаю, что Браун-Дженкинсы и Каузы тоже приедут.
Не представляю, что заставило Мэри выйти замуж за типа с фамилией Браун-Дженкинс, усмехнулся Годфри Йеомонд.
Семейство сидело за обеденным столом в первый вторник апреля.
Почему бы ему не быть мужчиной, оставить себе Дженкинса, а Брауна отложить? продолжил он, с хмурым выражением лица разглядывая содержимое своего винного бокала.
Кроткая миссис Йеомонд, единственный человек за столом, обращавший внимание на реплики своего мужа, покачала головой.
Или он, конечно, мог отложить Дженкинса и остановиться на Брауне, дорогой, заметила она.
Я бы хотел, чтобы ты, отец, написал и тем и другим и выяснил, что они собираются делать, сказал Фрэнсис. Мы не намерены тащиться в Гемпшир и потеть там, изображая идиотов, если Браун-Дженкинсы и Каузы не присоединятся.
Следовало бы держать старую даму в доме, мрачно буркнул Мальпас.
Хорошо, я поеду и всех повидаю, кивнул Годфри, решив наконец, что в портвейне нет яда. Всегда лучше говорить лицом к лицу. Отправлюсь прямо завтра. Так лучше. Они живут менее чем в двадцати милях друг от друга, а обиталище Дженкинсов чуть дальше тридцати миль от нас, так что я смогу заехать ко всем в один день, если не проводить в каждом доме слишком много времени.
Я полагаю, уныло протянул Мальпас, если другие люди захотят участвовать в этом чертовом тупом замысле, то и нам придется лезть в ту же бочку.
Смотри на проблему иначе, мой мальчик, отозвался его отец. Это исключительно вопрос того, какая ветвь семьи унаследует около половины миллиона фунтов.
Я бы не сказал, что так уж страстно желаю эти деньги, задумчиво произнес Фрэнсис. Но мне бы очень не понравилось отступить, чтобы дать дорогу Дику Каузу. Помню его робкий червяк. Имел наглость хвастаться своими успехами в школе. И совсем тощий, ха!
А племя Браун-Дженкинсов сплошь из невежд, заявил Гилари. А почему бы нам не отправиться туда? Вполне неплохие каникулы. Возьмем мотороллеры, будем гулять, и я осмелюсь предположить, что там может быть нормальная площадка для крикета, если знать, где ее искать. Хотелось бы понять, на какой срок мы там застрянем?
Я бы тоже поехала, неожиданно вступила в разговор Присцилла. Составлю компанию тетушке Паддикет. Кроме того, Диготы живут поблизости, у них есть корты, и можно будет поиграть в теннис. Я училась в школе вместе с Маргарет Дигот, а Рекс Дигот всегда был приятным парнем.
Я бы определенно поехал, будь я на вашем месте, произнес Годфри, обращаясь к сыновьям. В худшем случае вас ждет изобилие свежего воздуха и упражнений. В лучшем Ну, если ваша двоюродная бабка проникнется симпатией к одному из вас Конечно, сама по себе идея абсурдная, но для чего еще существуют старики, как не для того, чтобы портить молодым жизнь дурацкими идеями?
И почетный член общества, ехидно сказала Присцилла, вернулся на свое место под гром аплодисментов.
Посмотри сюда, воскликнул Клайв Браун-Дженкинс, когда я говорю «резиновый клапан», разве я имею в виду внутреннюю камеру?
Тогда ты должен сам ухаживать за собой, усмехнулась его сестра Селия, после чего сунула руки в карманы джемпера и ушла в дом.
Клайв поднялся и вытер испачканные в смазке ладони об уже грязный комбинезон. Недовольно хмыкнув, он раскрутил переднее колесо собственного велосипеда, поставленного вверх колесами.
Клайв был крупным, крепко сбитым парнем двадцати лет, с неопрятной копной волос и постоянно грязными руками. Его отец пытался приучить сына к работе в собственной конторе, но Клайв родился механиком и выглядел как механик. Сильный и упорный, он напоминал лошадь-тяжеловоза: его лицо становилось приятным, когда Клайв улыбался, но в состоянии покоя оно принимало решительное, бульдожье выражение, а твердая угловатая челюсть словно сама по себе выдвигалась вперед. Руки и ноги его были длинными, зубы крепкими, а глаза серыми. Клайв был бойцом. С отцом они постоянно находились на ножах, оба обладали схожим темпераментом, и каждый втайне любил и уважал другого.
Клайв положил руку на издававшее шипение колесо и остановил его. Затем подушечкой большого пальца, несомненно, грязного, он потер подозрительное место на шине.
Вскоре рядом с ним снова появилась Селия.
Ты имел в виду вот эти червячно-длинные фиговины? спросила она, протягивая ему оловянную коробку.
Спасибо, буркнул Клайв.
Следующие двадцать пять минут он работал в тишине, а Селия стояла рядом и наблюдала.
Завтра далеко собираешься? наконец поинтересовалась она.
Клайв прикрутил кончик ручного насоса к клапану заднего колеса и несколько секунд качал. Отсоединив насос, он проверил шину большим и указательным пальцами, после чего поставил велосипед к стене дома и сухо ответил:
Брайтон. Клубный тест. Кстати, мой белый свитер стирали на прошлой неделе?
Откуда я знаю? Я не слежу за твоими вещами. Лучше сходи и спроси у мамы. В любом случае вещи из прачечной на этой неделе еще не привозили, поскольку я хотела надеть платье из органди на этот вечер, а у меня его нет.
Твой свитер чист и высушен, дорогой, раздался женский голос из дома, ведь я никогда не отсылаю шерстяные вещи в прачечную. Там с ними плохо обходятся. Когда он будет тебе нужен?
Завтра в пять часов утра, ответил Клайв. Я зайду и заберу его сейчас. Наверняка вернусь к обеду.
К ленчу, дорогой.
Хорошо, к ленчу.
Он будет готов к часу тридцати, дорогой, так что не опаздывай.
Клайв усмехнулся и направился в дом.
А, вот ты где! крикнул его отец из столовой. Зайди-ка, я хочу с тобой поговорить.
Клайв зашагал на второй этаж следом за матерью, взял чистый свитер и аккуратно уложил в свой мешок. Затем он заглянул в ванную, чтобы умыться, и вскоре пошел туда, где ждал отец.
Браун-Дженкинс-старший опустил обтянутую носком ногу с подлокотника дивана на пол, после чего произнес:
Ну что, ты собираешься в Гемпшир или нет?