До Рождества осталась неделя, и сегодня, когда солнце начало угасать, Мэгги вдруг ощутила потребность выйти из квартиры. Она оделась потеплее, многослойно, рассудив, что немного побродит без определенной цели, но едва очутилась за порогом, настроение просто побродить улетучилось так же стремительно, как и возникло. И она направилась прямиком к галерее. Вряд ли ее ждет обилие работы, но приятно будет убедиться, что там все в порядке.
Галерея находилась на расстоянии нескольких кварталов, и Мэгги шла медленно, стараясь ни с кем не столкнуться. Налетал ледяной ветер, и к тому времени, как за полчаса до закрытия Мэгги толкнула дверь галереи, она уже дрожала от холода. Внутри было непривычно многолюдно: Мэгги ожидала, что с наступлением праздников посетителей поубавится, но явно ошиблась. К счастью, у Марка, похоже, все было под контролем.
Как всегда, когда она входила, головы повернулись в ее сторону, на некоторых лицах были видны проблески узнавания. «Извините, ребята, не сегодня», вдруг возникла у Мэгги мысль, она помахала всем присутствующим и поспешно скрылась в своем кабинете. Дверь за собой плотно закрыла. В кабинете стояли письменный стол и офисный стул, одну из стен занимали встроенные стеллажи со стопками фотоальбомов и сувенирами, указывающими на обширную географию ее путешествий. Напротив стола помещался серый двухместный диванчик в самый раз, чтобы свернуться клубком, если ей понадобится прилечь. Резное деревянное кресло-качалка в углу, с подушками в цветочек, привезенное Луанн из загородного дома, стало теплым штрихом в современном кабинете.
Свалив перчатки, шапку и куртку кучей на стол, Мэгги заново повязала платок на голове и тяжело опустилась на офисный стул. Она включила компьютер, машинально проверила продажи за неделю, отметила, что их объем вырос, но поняла, что не в настроении подробно изучать цифры. И вместо этого, открыв другую папку, принялась перебирать любимые снимки, пока не остановилась на цикле, отснятом в монгольском Улан-Баторе в прошлом январе. В то время она понятия не имела, что это будет ее последняя поездка за границу. Температура держалась намного ниже нуля все время ее пребывания там, резкий ветер был способен обморозить кожу меньше чем за минуту; немалых усилий требовало поддержание фотоаппарата в рабочем состоянии, потому что при таких низких температурах его детали вели себя непредсказуемо. Она помнила, как часто прятала фотоаппарат под куртку, чтобы согреть своим теплом, но эти снимки были настолько важны для нее, что она почти два часа выдерживала натиск стихии.
Ей хотелось найти способы отразить на фотографиях токсичный уровень загрязнения воздуха и его видимое влияние на население. В городе с полутора миллионами жителей, где почти каждый дом и предприятие всю зиму жгли уголь, небо казалось темным даже при дневном свете. Все это свидетельствовало о кризисе здравоохранения, как и об экологической катастрофе, и ей хотелось, чтобы ее снимки подстегнули людей к действию. Она сохранила множество фотографий детей, которые пачкались сажей всякий раз, выходя на улицу поиграть. Ей удалось сделать изумительное черно-белое изображение грязной ткани, которой занавешивали открытое окно, наглядно свидетельствующей о том, что творится внутри в целом здоровых легких. Кроме того, она охотилась за выразительной панорамой города и наконец сумела поймать тот кадр, которого ждала: ярко-голубое небо, которое внезапно, враз сменилось бледной, почти тошнотворно желтой мглой, как будто сам Бог провел идеально ровную линию, разделив небо надвое. От этого снимка захватывало дух, особенно после того, как Мэгги потратила на его обработку несколько часов.
Разглядывая его теперь в тишине своего кабинета, она поняла, что больше никогда не сумеет сделать что-либо подобное. По работе она уже никуда не поедет, возможно, не покинет Манхэттен, разве что поддастся на уговоры родителей и вернется в Сиэтл. Да и в Монголии все осталось по-прежнему. Вдобавок к фотоочерку, который она опубликовала в «Нью-Йоркере», еще несколько изданий, в том числе «Сайентифик Американ» и «Атлантик», пытались привлечь внимание общественности к опасному уровню загрязнения в Улан-Баторе, но за прошедшие одиннадцать месяцев состояние воздуха там, если уж на то пошло, лишь ухудшилось. Ей пришло в голову, что это еще одно фиаско ее жизни, такое же, как проигранная битва с раком.
Между этими мыслями не должна была возникнуть связь, но в тот миг она появилась, и на глаза Мэгги сразу же навернулись слезы. Она умирает, она в самом деле умирает, и до нее вдруг дошло, что скоро она встретит свое самое последнее Рождество.
Как же ей следует распорядиться последними драгоценными неделями? И что вообще означает «качество жизни», если речь идет о повседневных обстоятельствах? Она и так уже спит больше, чем когда-либо, но что подразумевается под качеством следует ли высыпаться, чтобы чувствовать себя лучше, или спать поменьше, чтобы дни продолжались дольше? А как быть с привычными делами? Утруждать ли себя записью на чистку зубов? Рассчитаться ли с долгами по кредиткам или продолжать сорить деньгами? Потому что какое это имеет значение? Что вообще имеет значение на самом деле?
Сотни беспорядочных мыслей и вопросов обрушились на Мэгги; совсем растерявшись, она почувствовала, что захлебывается слезами, и наконец сдалась. Она не знала, сколько продолжался всплеск эмоций время ускользнуло. Наконец выплакавшись, она встала и вытерла глаза. Взглянула в окно с односторонним стеклом над письменным столом, убедилась, что в галерее не осталось ни души и что входная дверь заперта. Как ни странно, Марка нигде не было, хотя свет остался включенным. Пока она размышляла, где бы он мог быть, в дверь постучали. Даже его стук был вежливым.
Она задумалась, как оправдываться, пока видны следы ее срыва, но потом решила: к чему беспокоиться? Ей давно уже нет дела до собственной внешности; она понимала, что выглядит ужасно даже в лучшие моменты.
Заходите, позвала она, и пока Марк входил, вытащила салфетку из коробки на столе и высморкалась.
Привет, тихо произнес он.
Ага.
Тяжко?
Да ничего.
Я подумал, что это вам не повредит, он протянул стакан из тех, что продают навынос. Бананово-клубничный смузи с ванильным мороженым. Вдруг поможет.
Она узнала логотип на стакане заведение по соседству, через пару дверей от галереи, и удивилась, откуда он узнал, что с ней творится. Может, догадался, заметив, что она сразу прошла к себе, а может, просто вспомнил просьбу Тринити.
Спасибо, она взяла стакан.
Вы как, ничего?
Бывало и лучше, она отпила глоток, радуясь, что сладость напитка ощущают даже ее измученные вкусовые рецепторы. Как прошел день?
Насыщенно, но лучше, чем прошлая пятница. Мы продали три фотокопии, в том числе уже третью «Спешку».
Количество копий каждой ее фотографии ограничивалось двадцатью пятью; чем ниже был номер копии, тем выше цена. Снимок, о котором говорил Марк, был сделан в час пик в токийской подземке, где платформу заполонили тысячи мужчин в черных костюмах, которые выглядели совершенно одинаковыми.
А скульптуры Тринити?
Сегодня ни одной, но по-моему, есть большая вероятность, что продадим в ближайшем будущем. Днем заходила Джекки Бернстайн вместе со своим консультантом.
Мэгги кивнула. Джекки уже купила ранее две работы Тринити, и он будет рад узнать, что она заинтересовалась еще одной.
Что там с сайтом и телефонными заказами?
Шесть подтверждены, двое покупателей запросили дополнительную информацию. Подготовка проданных работ к отправке много времени не займет. Если хотите отправиться домой, могу помочь.
Едва он это произнес, у Мэгги в голове начали всплывать вопросы: действительно ли я хочу домой? В пустую квартиру? Киснуть в одиночестве?
Нет, я останусь, отказалась она, встряхнув головой. Во всяком случае, на некоторое время.
Она почувствовала, что Марку стало любопытно, но расспрашивать он не станет. И поняла, что собеседования все еще напоминают о себе.
Вы наверняка следите за моими публикациями в соцсетях и смотрите видео, начала она, так что, скорее всего, имеете общее представление о том, что происходит с моей болезнью.
Вообще-то нет. Ваши видео я не смотрел с тех пор, как начал работать здесь.
Этого она не ожидала. Ее видео смотрела даже Луанн.
А почему?
Я полагал, вы предпочли бы, чтобы я этого не делал. А когда задумался о том, как вы поначалу беспокоились насчет моей работы здесь, понял, что так будет правильно.
Но вы ведь знали, что я прошла химиотерапию, так?
Об этом упоминала Луанн, но подробностей я не знаю. Разумеется, в тех редких случаях, когда вы заходили в галерею, выглядели вы
Он умолк, и Мэгги договорила за него:
Как труп?
Я собирался сказать, что выглядели вы немного усталой.
А как же. Как будто худобу, бледность, сморщенность и облысение можно объяснить недосыпом. Но она понимала, что он старается не обидеть ее.
У вас найдется несколько минут? Прежде чем вы займетесь заказами?
Разумеется. На сегодняшний вечер я ничего не планировал.
Подчиняясь внезапному порыву, она пересела в качалку и жестом предложила ему расположиться на диване.
Никуда не ходите с друзьями?
Это довольно дорого, ответил он. И при этом обычно заходят куда-нибудь выпить, а я не пью.
Никогда?
Да.
Ого! удивилась Мэгги. Вроде бы я никогда еще не встречала двадцатидвухлетних мужчин, которые вообще не пьют.
Теперь мне уже двадцать три.
У вас был день рождения?
Велика важность.
А может, и нет, подумала она.
Луанн знала? Она мне ничего не говорила.
А я не говорил ей.
Она подалась вперед и подняла стакан.
В таком случае с опозданием поздравляю с днем рождения!
Спасибо.
Вы как-нибудь отметили? В смысле, день рождения?
Абигейл прилетала на выходные, и мы сходили на «Гамильтона». А вы его видели?
Не очень давно.
И больше не увижу никогда, не стала добавлять она. Вот еще одна причина не оставаться одной. Чтобы мысли, подобные этой, не вызвали очередной срыв. В присутствии Марка держать себя в руках было как-то проще.
Раньше я никогда не видел бродвейских постановок, продолжал Марк. Музыка была замечательная, мне понравились исторические элементы и танцы, и словом, все. Абигейл была потрясена, она клялась, что никогда не испытывала такого восторга.
Как дела у Абигейл?
У нее все хорошо. Как раз начались каникулы, так что сейчас она, наверное, едет в Уотерлу повидаться с родными.
Она не захотела приехать сюда, к вам?
Там намечается что-то вроде сбора всей семьи. В отличие от меня, у нее семья большая пять старших братьев и сестер, живущих по всей стране. И только на Рождество им удается собраться всем вместе.
А вам не хотелось поехать туда вместе с ней?
Я работаю. Она это понимает. И потом, она приедет сюда двадцать восьмого. Мы побудем немного вместе, посмотрим, как опустится шар на Таймс-сквер, и все такое.
А я с ней познакомлюсь?
Если хотите.
Если вам понадобится выходной, дайте мне знать. Уверена, пару дней я как-нибудь продержусь здесь своими силами.
В этом она сомневалась, но ей вдруг захотелось предложить ему отдых.
Я вас предупрежу.
Мэгги сделала еще глоток смузи.
Не знаю, упоминала ли я об этом в последнее время, но вы отлично справляетесь с работой.
Она мне в радость, ответил он и выжидательно умолк, она снова убедилась, что он твердо решил не задавать личных вопросов. И это означало, что ей придется либо рассказывать о себе по собственной инициативе, либо хранить молчание.
На прошлой неделе я встречалась со своим онкологом, наконец объявила она, надеясь, что голос звучит ровно. Она считает, что еще один курс химиотерапии принесет вреда больше, чем пользы.
Выражение его лица смягчилось.
Можно узнать, что это значит?
Это значит, что лечения больше не будет, и отсчет начался.
Он побледнел, понимая, чего она не договорила.
О-о мисс Доус, это ужасно. Мне так жаль. Не знаю, что и сказать. Могу я что-нибудь сделать?
Думаю, сделать не сможет никто и ничего. Но прошу вас, зовите меня Мэгги. Мне кажется, вы работаете здесь уже достаточно долго, чтобы мы звали друг друга по имени.
А врач уверен?
Результаты сканирования неважные. Метастазов полно, они повсюду. В желудке. В поджелудочной. В почках. В легких. И хоть вы и не спрашивали, мне осталось меньше шести месяцев. Вероятнее всего, где-нибудь три-четыре, а может, еще меньше.
К ее удивлению, глаза Марка начали наполняться слезами.
О, господи выговорил он, и его лицо вдруг снова смягчилось. Вы не против, если я буду молиться за вас? В смысле, не прямо сейчас, а когда вернусь домой.
Она невольно улыбнулась. Разумеется, он будет готов молиться за нее, ведь он будущий священник. Она догадывалась, что он ни разу в жизни не выругался. Такой милый мальчик, думала она. Ну, строго говоря, молодой человек, но
Я была бы рада.
Несколько секунд оба молчали. Потом он, покачав головой, сжал губы.
Это несправедливо, произнес он.
А разве жизнь хоть когда-нибудь бывает справедливой?
Можно узнать, как вы держитесь? Надеюсь, вы простите меня, если я зашел слишком далеко
Ничего, перебила она. Пожалуй, я словно в тумане с тех пор, как узнала.
Это должно быть невыносимо.
Временами да. Но в других случаях нет. Странно, что физически я чувствую себя лучше, чем в начале года, во время химии. В то время бывали случаи, когда я нисколько не сомневалась, что умереть было бы легче. Но теперь
Ее взгляд блуждал по стеллажам, задерживаясь на собранных за годы безделушках, и каждая из них содержала в себе воспоминания об очередной поездке. В Грецию и Египет, в Руанду и Новую Шотландию, в Патагонию и на остров Пасхи, во Вьетнам и Кот-дИвуар. Столько мест, столько приключений.
Странно это знать, что конец близок, призналась она. Сразу возникает масса вопросов. Заставляет задуматься, в чем вся суть. Порой мне кажется, что меня всю жизнь хранила и баловала судьба, а в следующий миг я ловлю себя на одержимости всем тем, что упустила.
Чем, например?
Прежде всего браком, ответила она. Вы ведь знаете, что я так и не побывала замужем? Он кивнул, и она продолжала: Взрослея, я представить себе не могла, что в мои нынешние годы все еще буду незамужней. Просто вот так меня воспитывали. Мои родители придерживаются крайне традиционных взглядов, и я полагала, что рано или поздно стану такой же, как они, ей казалось, что мыслями она уносится в прошлое, воспоминания всплывали сами собой. Разумеется, задачу своим родителям я не облегчала. Во всяком случае, не так, как вы.
Я не всегда был идеальным ребенком, возразил Марк. Я доставлял беспокойство.
Чем, например? Чем-нибудь серьезным? Или не убрали у себя в комнате и вернулись не к обещанному часу, а с опозданием на минуту?.. Нет, постойте: вы никогда не опаздывали, верно?
Он открыл рот, но когда так ничего и не сказал, она поняла, что права. Должно быть, он принадлежал к подросткам, осложняющим жизнь остальным представителям своего поколения. Просто потому, что был устроен так, чтобы с ним было легко.
Дело в том, что я задумалась: как бы все сложилось, если бы я выбрала другой путь. Но не просто вышла бы замуж. Что, если бы я старательнее училась в школе, закончила колледж, нашла работу в офисе или перебралась в Майами или Лос-Анджелес вместо Нью-Йорка? И тому подобное.
Колледж вам явно был не нужен. Вы сделали прекрасную карьеру фотографа, ваши видео и посты о болезни вдохновили множество людей.