Вы довольно не простой человек, мистер Брессер. Я замялась и все же отвела взгляд, на свои сцепленные в замок руки. Но я все же закрою глаза на то, что вы сделали с убийцей, ибо в какой-то мере разделяю вашу позицию.
Прищур голубых, подобно льду, глаз и напряженно-сжатые губы расслабились, сменяясь на мягкость и легкую полуулыбку, где я смогла уловить долю благодарности.
Что ж, думаю, нам стоит возвращаться. Не хочу, чтобы вы замерзли.
Приблизившись к особняку, я подняла глаза к небу. Россыпь звезд, создаваемая созвездия, таили в себе множество загадок таких таинственных и необъяснимых. Вот в темно-синей бездне рухнула звезда, исчезая далеко необъятной глубине.
Сомкнув веки, я загадала желание, но когда ресницы дрогнули, вновь открываясь, то столкнулась с изучающим взглядом мистера Брессера.
Звезда упала. Объяснила я.
И что же вы загадали? Улыбнулся он, слегка склонив голову.
Не скажу, а то не сбудется. Закусив губу, я взглянула в его светящиеся в ночи глаза. А вы?
Не имею такой привычки.
Ах, это поистине печально. Выдохнула я, пожав от прохлады плечами.
Пройдя в гостиную, мистер Брессер остановился у письменного столика, где лежала огромная стопа писем, задержав на них взгляд, он что-то обдумывал.
Благодарю за прогулку и за внесенную ясность по поводу того человека. Нарушила тишину я, отправляясь в сторону лестнице.
Ричард Брессер хотел что-то сказать, но с губ сорвалось лишь:
Доброй ночи.
Доброй ночи. Эхом отозвалась я.
Оказавшись у себя в покоях, я опустилась на стул возле будуарного стола и широко распахнутыми глазами уставилась в отражение.
О небеса, что же я делаю?
Страх никуда не делся, но по соседству с ним поселилось нечто иное Мне хотелось анализировать мистера Брессера, понять и полностью дать разгореться теплому огоньку в груди.
День 3
Наутро, я попросила наполнить ванну. Пролежав в горячей, наполненной ароматными маслами воде, пока та совсем не остыла, мою голову терзал рой гнетущих мыслей, а все мои старания расслабиться потерпели поражение.
Обвернув вокруг тела полотенце, я вышла из смежной комнаты в свои покои. Там-то я и столкнулась с мистером Брессером, что держал в руках стопку писем, позже я обнаружила, что они были от брата, Милены и Рут, что с нетерпением докладывала об изменениях. От неожиданности я не сумела сдержать вскрик.
Я решил, что вас нет. Прошу прощения, отводя взгляд в сторону, пробормотал он.
Гнусный лжец, он же обладал острым слухом! Я это заметила еще в лесу, во время охоты. И трудно было не взять во внимание плеск воды.
Мистер Брессер, я не слышала стука в дверь, если вы вообще стучали покрывшись пунцовыми пятнами, я ухватилась за плотную ткань пальцами так сильно, что костяшки побелели.
О небеса, ну почему он продолжал здесь стоять?
Его взгляд скользнул по моему, почти обнаженному, телу и я вспыхнула еще сильнее. Какой стыд! Это непозволительно! Я могла бы сейчас закричать и потребовать наказание для него, но муженек предпочел оставить меня без сопровождения, на чужой территории.
Письма Наконец-то протянул он.
Благодарю вас, но впредь будет достаточно, если вы позволите своим слугам выполнять их обязанности. Выхватив пергамент, я поспешила к прикроватной тумбе на резных ножках.
Стоило отвернуться, как я почувствовала легкое, едва уловимое скольжение вдоль позвоночника и обжигающее дыхание на волосах. Порывисто обернувшись, в комнате я никого не обнаружила.
Оставшуюся часть дня я провела за написанием ответных писем и чтением книг, благо, господин всего и вся сжалился и впустил-таки меня в библиотеку.
Вечером, в самый предзакатный час в покои пришла Роза, сообщив, что господин ожидает. Вначале я удивленно захлопала ресницами, но вдруг вспомнила, какой был день миг купидинов. Иначе, бабочек голубянок, что поднимались из высокой травы в лучах закатного солнца и взмывали над Долиной.
По сохранившимся старинным поверьям, такие бабочки являлись воплощением душ давно ушедших предков, а ночная темнота, что накатывала после, ассоциировалась с потусторонним миром.
В этот день принято было выходить на улицы и смотреть на вихрь голубых огоньков, что поднимались из трав и окружали людей. Их тонкие крылышки щекотали щеки, а если бабочка опускалась на любую часть тела, это считалось посланием от почивших предков.
Надев светло-серое платье и обвернув волосы серебристой лентой, я спустилась к ждущему мужчине.
Народ стоял в нескольких метрах друг от друга, завороженно ожидая голубые огоньки.
Теплое закатное солнце ласкало округу. И вот на поляне в окружении высокой травы, достающей почти до самых колен, тонкие травинки затрепетали и из самых недр стали подниматься бабочки.
Окруженная нежно-голубым вихрем я подняла глаза к небу. Купидины искрили на фоне ярко-апельсинового небосвода.
Почувствовав на себе взгляд. Оторвавшись от созерцания, я обернулась. На меня смотрели тронутые брызгами света ледяные огоньки.
Ричард Брессер стоял в паре метрах от меня, его темная одежда могла легко слиться с сумраком, что укроет округу минутами позже, когда небесное светило завершит свой круг. Я не смела отвести от него взгляд. Мне виделся только он и рой голубых искорок вокруг.
Вдруг одна из бабочек села мне на плечо. Переползая, она остановилась на указательном пальце. Я подняла руку и рассмотрела нежные крылышки, трепещущие от нетерпения полета. Бабочка вспорхнула, но не спешила ввысь за своими сородичами. Она полетела навстречу мистеру Брессеру и так же опустила на палец, что подобно моему он вытянул чуть вперед.
Наши взгляды снова встретили и больше не смели отстраняться. Жар обдал мои щеки, а разделяющие нас расточнике показалось мучительно далеким.
Будто прочтя мои мысли, он шагнул навстречу.
Ах, как все это неправильно! Ноги сами сделали шаг назад, призывая Брессера остановиться.
Так мы и остались смотреть друг на друга до тех пор, пока последняя бабочка не скрылась из виду, а солнце, что словно невесомая шаль, укрывающая все вокруг, своими теплыми лучами, на краткий миг создается атмосфера уюта и покоя, в которую хотелось любить и быть любимым, исчезло за горизонтом. Подобно затмению мир погрузился в ночную мглу.
Я провожу вас до покоев. Проговорил Ричард, опустив ладонь мне на лопатки, подталкивая в дом.
Не стоит себя утруждать, мистер Брессер. Улыбнулась я, придерживая подол платья.
Он покачал головой.
Мне не в тягость.
Остановившись у дверей, мы не смели прощаться. Нам обоим хотелось оттянуть этот момент.
Проведя пятерней по волосам, он переступил с ноги на ногу.
Что ж, доброй ночи, мистер Брессер.
Перехватив мою опустившуюся ладонь на дверную ручку, он поднес ее к губам и на тыльной стороне оставил легкий, трепетный поцелуй.
Доброй ночи, Карнелия
Скользнув за дверь, я прислонялась к ней спиной, а руку, на которой побывали его губы, я приложила к неистово бьющемуся сердцу.
День 4
Проснувшись с первыми лучами солнца, я долго маялась не зная чем заняться и приняла решение заглянуть в сад. Отыскав там несколько кустов погибающих роз, я привычными движениями стала помогать нуждающимся растениям, но стоило мне опуститься на землю, как тут же выбежала полная горничная средних лет. Она неуклюже переваливалась с ноги на ногу, пока не остановилась возле меня.
Ох, миссис Стоунтбери, вам не стоит заниматься этой грязной работой, тяжело дыша, прокряхтела женщина, видимо непривыкшая к такого рода забегам.
Мои мысли сразу устремились к Рут. Когда-то она также прибежала и умоляла бросить эту затею. Сейчас же, с охотой берется помогать.
Ну что вы, мне только в радость. Я не могу остаться равнодушной, видя, как эти прекрасные цветы чахнут, приложив ладонь к бутону, я потрогала его плотность.
Я прикажу слугам заняться этим.
Я, правда, хочу сделать все сама и буду благодарна, если вы принесете мне ножницы, пару лент и небольшую емкость с теплой водой.
Служанка не посмела больше возражать и выполнила все указания. Оставшись одной, я с упоением разглядывала каждый бутон, каждый листок и стебель. В особняке Клэйтона я частенько уходила в сад, чтобы подумать, насладиться тишиной и неповторимым цветочным ароматом.
Позвольте узнать, чем это вы тут занимаетесь? Беззвучно подкравшись, словно дикий зверь, раздался у меня за спиной бархатистый голос Ричарда Брессера.
От неожиданности я выронила ножницы и импульсивно поднялась с земли.
Мужчина, облаченный во все черное, едко прожигал дыру на моем мгновенно порозовевшем лице. Он был явно вне настроения или же его разгневали мои безобидные действия.
Повторю свой вопрос. Что вы делаете? Его глаза блеснули. Сделав несколько шагов вперед, он сократил и того мизерное расстояние между нами. Грудь почти соприкасалась с моей, а дыхание бессовестно обжигало лоб.
Я подумала, что могу скоротать время, занимаясь тем, что мне по душе, мистер Брессер. Извините, если я сделала что-то не так С трудом выдавливая слова, проговорила я.
Задев меня плечом, он приблизился к кустарникам, внимательно оглядывая проделанную мою работу.
Вы неплохо потрудились. Мистер Брессер поджал губы и запустил пятерню во взлохмаченные волосы, слегка приглаживая их. Этим садом когда-то замялась моя мать С ее уходом все пустилось на самотек, лишь изредка садовник проходил по этим местам и то, когда я этого не видел. Ибо мне претила одна лишь мысль, что чужаки бездушно будут касаться того к чему так трепетно относилось моя матушка и вкладывала частичку себя.
Ричард Брессер поднял резные ножницы и покрутил в руках, рассматривая словно диковинку. Мне польстило, что он решил поделиться крохотной информацией о своей матери. Надо же, она тоже любила розы Я знала не многих почтенных особ, кто не боялся замарать руки.
А вам, как погляжу, не спится?
Верно. Окна моих покоев как раз выходят на сад, а тут вы, с вашими шумными действиями Скривился Брессер и тот волшебный трепет, что возник при упоминании родного ему человека, тут же испарился.
Прошу прощения. Я немедленно все прекращу Мне не следовало вторгаться во владения вашей матушки.
Пожав плечами, он вернулся к любованию цветами.
Нет. Я хочу посмотреть, как вы делаете это.
А вот это действительно стало для меня неожиданностью. Я сглотнула возникший в горле ком.
Как вам будет угодно.
Прибывая в легком смятении, я возвратилась к работе. Ричард Брессер же расположился на скамье в паре метрах от меня.
Я старалась не обращать внимания на его пронзительный взгляд, что так тяжело буравил спину. А так же гнала мысли о том, как это не правильно рассматривать столь наглым образом чужую жену. Будь на его месте кто-то дугой, то того человека уже давно избили бы плетьми. Впрочем как и меня. Ведь, я совершала не меньший грех, позволяя ему это делать.
Вы не могли бы придержать ветку? Слова сорвались с губ раньше, чем я успела пропустить их через мозг. Но отступать было уже поздно.
Что? Ах да, конечно. Он оказался рядом, принимая из моих рук колючую вервь. Наши пальцы случайно соприкоснулись, и я вновь ощутила волну смешанных, совершенно несвойственных, по отношению к этому господину, ощущений. Словно небольшой разряд ударил меня, заставляя тело покрыться мурашками. Интересно, он тоже его почувствовал?
Просто держать? Избегая зрительного контакта, спросил мистер Брессер.
Да, остался последний штрих. Покусывая губы, я избавила розы от ненужной тяжести. Готово. Теперь розы могут дышать спокойно.
Это всего лишь цветы, Карнелия. А вы говорите о них как о чем-то важном, усмехнулся он, отпуская куст.
Несколько шипов прошли по его ладони и оставили за собой пару алых полос. Стоило ли предложить ему помощь и обработать ранки? Но вопрос решился сам собой, когда он смахнул капли крови, и вытер ладонь о брюки. Порезы начали медленно затягиваться. Поразительно, на несколько мгновений я совершенно забыла, кто он такой
Так и есть. Возможно во мне чрезмерное количество романтизма, но я с детства слышала различные истории и легенды об этих цветах. Сами понимаете, детский ум устроен иначе Он растворяется во всем волшебном, мечтая когда-то обзавестись собственным местом силы, улыбнулась я своим наивным воспоминаниям.
Не поделитесь хотя бы одной легендой? Просветите меня. Замедляя шаг, обратился ко мне Ричард Брессер.
Во многих культурах роза считается госпожой среди цветов. Является объектом поклонения, страстной любви и бесконечности. Одна из легенд повествует о рождении розы из белоснежной пены, окутывавшей прекрасное тело Афродиты, когда та вышла из морской пучины. Богов поразила красота цветка, и они в дар обрызгали его нектаром, от чего роза и приобрела дурманящий аромат. Я прервалась, искоса взглянув на мистера Брессера. Он шел молча и заинтересованно слушал мое повествование. Еще одна легенда гласит, что богиня любви бежала к своему тяжело раненному возлюбленному сквозь кусты шипованных роз. Острые иглы пронзили ее тело до крови, которая и окрасила лепестки в алый цвет.
Вас приятно слушать.
Благодарю, искренне улыбаясь, отозвалась я. Извините, что помешала отдыху, я не хотела
Не стоит извиняться. Мне пошли на пользу прогулка и разговор с вами.
В груди растеклась теплая нега. Как жаль, что мистер Брессер редко бывает таким доброжелательным.
Оказавшись дома, я задержалась возле портрета голубоглазой, утонченной дамы.
Это моя мать почти шепотом проговорил владелец особняка, неотрывно смотря на изображение.
Вы похожи, отметила я их идентичные черты.
Нет! Резко отрезал он. От внезапной смены голоса, я вздрогнула. Заметив мою нервозность, мистер Брессер продолжил уже тише. Нет. Она была очень хорошей, доброй женщиной, с большим и чистым сердцем.
Я имела в виду не душевное сходство, но пояснять не решилась.
Ваш брат совсем не похож на нее Проговорила я, вспоминая описание его внешности в письмах Милены.
Да. Он вобрал в себя много отцовского.
Франциск Брессер Я была знакома с ним. Еще одно воспоминание всплыло из недр моей памяти, правда, было оно уже более печальное. Подобно многим бестактным людям, с кем отец играл в карты, он не скупился на оскорбления.
Неужели? Искренне удивился мой собеседник, вскидывая брови вверх.
Я посчитала оставить вопрос без ответа. Не приятный был тип, но хаять его в присутствии сына было бы не правильно.
Вы скучаете?
По отцу? Заметив едва уловимый кивок, он без раздумий ответил: Нет. Человек он был алчный, корыстный и грубый Мы не были с ним близки. Никогда не понимали друг друга. Власть и богатство единственное, что было любо его черствому сердцу.
Неужели я увидела промелькнувшую тень грусти? Быть может в глубинах его черной души все же осталось что-то настоящее? Светлое
Извините, не хотела затрагивать не приятные для вас темы.
Можете спрашивать о чем угодно, Карнелия. Меня это не тяготит. Он медлил. От внимания не скрылось, как мужчина боролся с желание задать встречные вопросы. А вы? Вы скучаете по своей семье?
Да.
Неужели по всем? Это прозвучало недоверчиво, с едва уловимой насмешкой. Словно он знал или, по крайней мере, догадывался о чем-то.
Я лучше пойду.
Ни к чему было делиться печальными подробностями своей жизни. Ричард Брессер не тот человек, кому я могла излить душу.