Ну?
Не будете ругаться?
Ну, не буду.
Я их выпила.
Как выпила?!! Ты же мне обещала
Она говорит:
Я обещала вам не есть ничего. А не пить я не обещала. И вы, говорит, опять сами виноваты. Зачем вы мне таких солёных гвоздей купили? От них пить хочется.
Ну вот! Опять я виноват.
Я думаю: что же мне делать? Ругаться? Да нет, руганью тут делу не поможешь. Думаю: надо ей какое-нибудь занятие найти. Это она от безделья глупостями занимается. А когда я её работать заставлю, ей некогда будет дурака-то валять.
И вот на другой день утром я ей даю метёлку и говорю:
Вот, Феня, я ухожу на работу, а ты пока делом займись: прибери комнату, пол подмети, пыль вытри. Сумеешь?
Она даже засмеялась.
Эва, говорит, невидаль. Что ж тут не суметь? Конечно, сумею.
Вечером я прихожу, смотрю: в комнате пыль, грязь, на полу бумажки валяются.
Эй, Фенька! кричу.
Она из-под кровати вылезает.
Да! говорит. В чём дело?
Ты почему это пол не подмела?
Как это почему?
Вот именно: почему?
А чем, говорит, его подметать?
Метёлкой.
Она говорит:
Нету метёлки.
Как это нету?
Очень просто: нету.
Куда же она девалась?
Молчит. Носом сопит. Значит, дело неладно.
Я говорю:
Съела?
Да, говорит. Съела.
Я так на стул и упал. Я даже рассердиться позабыл.
Я говорю:
Чудовище! Да как же это ты умудрилась метёлку слопать?
Она говорит:
Я, честное слово, даже сама не знаю. Как-то незаметно, по одному прутику
Ну, что же, мне теперь делать? Железную метёлку для тебя, что ли, заказывать?
Нет, говорит, я и железную съем.
Тогда я подумал немного и говорю:
Ладно. Я знаю, что я с тобой сделаю. С завтрашнего дня я буду тебя в чемодан прятать. Ты чемодан-то, надеюсь, не съешь?
Нет, говорит, не съем. Он пыльный. Вымойте его тогда съем.
Ну нет, говорю. Спасибо. Не надо. Уж лучше пусть он пыльный стоит.
И на другой день я посадил Феньку в маленький кожаный чемодан. Она ничего не плакала, не пищала. Только попросила, чтобы я просверлил несколько дырочек для воздуха.
Я взял ножницы и сделал три дырки. И с тех пор Фенька так там и живёт, у меня в чемодане.
Конечно, выросла немножко за это время: была с большой палец, теперь с указательный. Но живётся ей неплохо. Даже уютно. Теперь я и окошечко там сделал, в её домике. Спит она на маленьком диванчике. Обедает за маленьким столиком. И даже маленький-маленький вот такой телевизорчик там стоит.
Так что вы её не жалейте, Феньку. А лучше приходите ко мне как-нибудь в гости, и я вас непременно с ней познакомлю.
Буква «Ты»
Учил я когда-то одну маленькую девочку читать и писать. Девочку звали Иринушка, было ей четыре года пять месяцев, и была она большая умница. За каких-нибудь десять дней мы одолели с ней всю русскую азбуку, могли уже свободно читать и «папа», и «мама», и «Саша», и «Маша», и оставалась у нас невыученной одна только самая последняя буква «я».
И тут вот, на этой последней буковке, мы вдруг с Иринушкой и споткнулись.
Я, как всегда, показал ей букву, дал ей как следует её рассмотреть и сказал:
А это вот, Иринушка, буква «я».
Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит:
Ты?
Почему «ты»? Что за «ты»? Я же сказал тебе: это буква «я»!
Буква ты?
Да не «ты», а «я»!
Она ещё больше удивилась и говорит:
Я и говорю: ты.
Да не я, а буква «я»!
Не ты, а буква ты?
Ох, Иринушка, Иринушка! Наверное, мы, голубушка, с тобой немного переучились. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что это не я, а что это буква так называется: «я»?
Нет, говорит, почему не понимаю? Я понимаю.
Что ты понимаешь?
Это не ты, а это буква так называется: «ты».
Фу! Ну в самом деле, ну что ты с ней поделаешь? Как же, скажите на милость, ей объяснить, что я это не я, ты не ты, она не она и что вообще «я» это только буква.
Ну, вот что, сказал я наконец, ну, давай, скажи как будто про себя: я! Понимаешь? Про себя. Как ты про себя говоришь.
Она поняла как будто. Кивнула. Потом спрашивает:
Говорить?
Ну, ну Конечно.
Вижу молчит. Опустила голову. Губами шевелит.
Я говорю:
Ну, что же ты?
Я сказала.
А я не слышал, что ты сказала.
Ты же мне велел про себя говорить. Вот я потихоньку и говорю.
Что же ты говоришь?
Она оглянулась и шёпотом на ухо мне:
Ты!..
Я не выдержал, вскочил, схватился за голову и забегал по комнате.
Внутри у меня уже всё кипело, как вода в чайнике. А бедная Иринушка сидела, склонившись над букварём, искоса посматривала на меня и жалобно сопела. Ей, наверно, было стыдно, что она такая бестолковая. Но и мне тоже было стыдно, что я большой человек не могу научить маленького человека правильно читать такую простую букву, как буква «я».