* * *
Впрочем, у русских был один сильный союзник время. Оно работало на российскую сторону. В Токио полагали, что со временем русские усилят 8 восточносибирских бригад и превратят их в 8 полнокровных дивизий, каждая из которых будет состоять из 12 батальонов. Глядя из исторического далека, следует сказать, что в этих калькуляциях японцы были правы; примерно такими и были планы высшего военного командования России.
Именно поэтому японская разведка чрезвычайно точно фиксировала создание каждого нового русского батальона, воспринимая это военное усиление России на востоке буквально как прямую угрозу существованию Японии. В те самые дни и месяцы, когда Петербург легкомысленно интересовался парижскими новинками, выехавшими на дороги автомобилями, сообщениями о первых летательных аппаратах, Япония уже не могла думать ни о чем другом, кроме как о страшной, смертельной угрозе с севера и противостоянии этой угрозе. Военный дух овладевал страной, все выше поднималась волна антироссийской истерии. Внутренний климат в Японии формировался милитаризмом, базировавшимся на той идее, что с севера над Японским архипелагом нарастает неумолимая гроза. В средствах массовой информации (в таких популярных газетах, как, скажем, «Асахи») ведущие интеллектуалы своим авторитетом поддерживали партию войны.
Во главе организации, следящей и оценивающей военный, экономический, духовный потенциал Российской империи, стоял тридцатишестилетний военный атташе в Петербурге полковник Акаси Мотохиро. Он имел разветвленную разведывательную сеть, внимательно следящую за всеми основными аспектами жизнедеятельности российской государственной машины и российского общества. Особенно внимательно японская разведка присматривалась к региону восточнее озера Байкал. Японские карты этих мест просто превосходны. Можно смело признать, что к началу войны японцы знали о России гораздо больше, чем русские об экзотической для них Японии.
В фокусе внимания японской разведки были военные усилия России. К примеру, в Токио незамедлительно узнали о перемещениях русских войск на Дальний Восток. Люди Акаси Мотохиро (даже к своему удивлению) сумели проникнуть в российское военное министерство. Однажды, когда полковник Акаси беседовал со своим агентом офицером русского Генерального штаба (они рассматривали карту Сибири), к Акаси неожиданно явился русский генерал и атташе пришлось запихивать офицера вместе с картой в туалет. Но генерал оказался невнимательным и вскоре покинул дипломата-разведчика. Предатель же без особого смущения вышел из туалета и продолжил передачу своей бесценной информации.
К середине января 1904 г. японские агенты (среди них было немало женщин) разместились в ключевых местах Маньчжурии. Японская разведка в начале 1904 г. донесла о военных приготовлениях русских близ реки Ялу и в европейской части России. Русские войска в Сибири были мобилизованы, 10-й и 17-й армейские корпуса (включающие 4 пехотных дивизии и 4 артиллерийские бригады) были подняты по тревоге и направились на Дальний Восток. И в Западной Сибири воинские подразделения начали смещение к востоку.
* * *
На балу в Зимнем дворце японский посол Курино встретил бывшего министра финансов Витте и попросил его о помощи в дипломатическом разрешении потенциального конфликта. «Япония на краю своего терпения, и если ответа не поступит и сейчас, то разразятся враждебные действия». Витте передал слова Курино Ламздорфу, но ответ министра вселил мало надежд: «Я ничего не могу поделать. Я фактически не принимаю участия в переговорах».
К 4 февраля 1904 г. российского ответа не последовало, и Токио принял роковое решение. Пораженному Ламздорфу посол Курино заявил, что покидает русскую столицу. Курино объяснил министру, что его правительство считает «необходимым защищать свои права».
В Токио генерал Ойяма произвел обзор сложившихся обстоятельств. Он пришел к заключению, что промедление невозможно оно будет в пользу России. Ее мощь, полагали японцы, будет расти с каждым годом по мере использования Транссиба, по мере освоения Дальнего Востока. Следовало решаться. В полуофициальном «Суждении о ситуации», представленном трону, Ойяма впервые говорит, что чем быстрее состоится нападение на Россию, тем лучше для Японии.
В Токио 3, 4 и 5 февраля 1904 г. состоялись три чрезвычайно важных совещания. На последнем присутствовал японский император. До этого, на рассвете 4 февраля император вызвал к себе во дворец своего старого фаворита Ито. Император был в спальных одеждах, знак доверия. Ему было важно знать, что к настоящему моменту Ито отошел от позиции несогласия со сторонниками войны. Днем пажи принесли исключительной важности документы последнего заседания кабинета министров, старейших политических деятелей (генре) и Генерального штаба. Базируясь на всех этих мнениях, император японцев дал свое «высочайшее одобрение» принятым этими органами решений в пользу войны с Россией.
Удар
Рано утром 6 февраля 1904 г. в военно-морском порту Сасебо специальные катера свезли адмиралов Объединенного японского флота на флагманский корабль построенный в Британии «Микаса» (водоизмещением 15 тыс. тонн). В штабной каюте их встречал вице-адмирал Того Хейхачиро, главнокомандующий Объединенным флотом. Вчера он получил императорский приказ, ни много ни мало, как «уничтожить русский флот». В час ночи этот приказ был прочитан японским морским офицерам. У Того был молчаливый и торжественный вид, перед ним стоял накрытый белой скатертью стол, на котором вокруг сабли и кортика главнокомандующего было разлито в бокалах шампанское. Позади адмирала, прикрытый пурпурной занавесью, висел фотопортрет императора Мэйдзи. Рядом с Того стояли командор Акийяма Масаюки и вице-адмирал Камимура Хиконойо, командующий Вторым флотом. Сорок адмиралов и капитанов стояли по десять в четыре тесных ряда.
Того говорил низким голосом: «Сегодня из военно-морского Генерального штаба получено сообщение о разрыве отношений с Россией, и что наша нация ныне вольна выбирать свой собственный способ действий. Теперь командование в ваших руках, господа».
Военная элита Японии ждала этого часа десять лет, но теперь очевидное волнение сказалось на поведении всех. Один из японских офицеров вспоминает: «Я ощутил в этот момент нечто вроде удара, по моим щекам текли слезы. Меня охватило чувство, что я принадлежу к великой Японской империи, существующей две с половиной тысячи лет Я всегда недоумевал, почему мы не начали эту войну раньше».
* * *
Первыми подверглись нападению 8 февраля (26 января по старому стилю, принятому тогда в России) 1904 г. русские корабли «Варяг» и «Кореец» в бухте Чемульпо. Подвиг русских моряков с этих кораблей широко известен, но примечательно, что российское командование узнало о нем с опозданием. Японцы сумели обрезать кабель, соединяющий Порт-Артур с Чемульпо еще утром 7 февраля 1904 г., и в Порт-Артуре никто не знал о происходящем в Чемульпо. Адмирал Оскар Викторович Старк, командующий крепостью Порт-Артур, долгие годы хранил написанный привычным зеленым карандашом приказ наместника Дальнего Востока адмирала Алексеева, запрещающий ставить флот в защитную позицию. Алексеев несколько раз отказывал ему в мерах по укреплению флота «чтобы не провоцировать японцев». Поэтому термины «измена» и «преступная халатность» должны быть адресованы главному царскому сановнику в крае.
В 2 часа ночи 9 февраля 1904 г. японские катера и миноносцы произвели торпедную атаку на русские корабли, стоявшие на рейде Порт-Артура. Каждый японский корабль выпускал две торпеды, после чего поворачивал назад, на юг. Этой атакой русские были захвачены врасплох. Крейсер «Паллада» получил особые повреждения огромная пробоина, на крейсере начался пожар. Японские торпеды пошли на красу и гордость русского флота самый лучший русский корабль «Цесаревич» и нанесли ему тяжелый урон. Степень неожиданности была такова, что команды кораблей не могли понять, что происходит. Ждали приказов, а их не было. Адмирал Старк доложил наместнику на Дальнем Востоке адмиралу Алексееву о происшедшем в Порт-Артуре. Характерна его первая реакция он отказался верить в то, что японцы осмелились напасть на русский флот в Порт-Артуре: «Это невероятно!»
Основные японские силы подходили к Порт-Артуру тремя группами. Первую возглавлял флагман флота «Микаса» и пять других эскадренных броненосцев «Асахи», «Фудзи», «Яшима», «Сикисима», «Хатсусе». Во второй группе было пять тяжелых крейсеров, в третьей четыре крейсера. Как только русские корабли оказывались в пределах артиллерийской стрельбы, японцы начинали бить из своих орудий, сначала эскадренные броненосцы, а потом крейсера. Русские корабли, хотя и находились под прикрытием артиллерии фортов, маневрировали, чтобы не представлять из себя живой мишени. Русские капитаны достаточно хорошо знали, что «Микаса» может поражать своими 12-дюймовыми орудиями цель на расстоянии более 8 тыс. метров.
Ответным огнем прибрежных батарей и кораблей флота был поврежден верхний мостик «Микасы». Очевидны были попадания в броненосцы «Фудзи» и «Хатсусе». Среди русских кораблей только крейсер «Новик» рискнул пойти на перехват японцев. Запущенные с него торпеды вполне очевидно поразили один из японских кораблей. (Доблестный «Новик» был построен в Германии, и, получив его, команда на свои деньги приобрела музыкальные инструменты и даже наняла дирижера, который во время боя откладывал дирижерскую палочку и старательно заряжал орудие.)
Пушки фортов имели очень маленький радиус действия, а количество снарядов было ограниченным. Некоторые пушки продолжали палить холостыми патронами, другие замолкали на виду у всех. Как могла Россия претендовать на преобладание в регионе, если она не вооружила единственную свою крепость здесь?
Россия
Через два дня после нападения на Порт-Артур, 10 февраля 1904 г., Япония официально объявила войну Российской империи. Петербург объявил состояние войны только после 8-дневной паузы. Россия назвала нападение на Порт-Артур «нарушением всех обычных законов, призванных разрешать проблемы, возникающие между цивилизованными нациями. Не сделав предварительного предупреждения об обрыве отношений означающих начало военных действий, японское правительство приказало своим торпедным катерам нанести внезапный удар по нашей эскадре, стоявшей на внешнем рейде крепости Порт-Артур. После получения доклада нашего наместника по данному вопросу, мы сразу же приказали ответить на вызов Японии силой оружия».
Первые же недели войны убедили Петербург, что «маленькой и победоносной» войны не будет. О том, что царь осознал серьезность положения, говорят назначения, сделанные в феврале 1904 г. Военный министр Куропаткин теперь обязан был вспомнить свою скобелевскую молодость. Его назначили непосредственно руководить боевыми действиями как главнокомандующего русскими войсками в Маньчжурии.
Смена руководства произошла и на флоте. 8 марта в Порт-Артур прибыл популярный на флоте вице-адмирал Макаров (он сменил адмирала Старка). Что бы ни было потом, но на данном этапе новые назначения определенно вселили уверенность в души и сердца российских воинов. На Дальний Восток прибыли два лучших офицера, которых имела Россия в начале XX века.
В ночь на 13 апреля 1904 г. Макаров находился на крейсере «Диана». Его беспокоила судьба миноносцев, посланных в Дальний. В тумане он видел проходящие мимо устья гавани корабли. Капитан «Дианы» попросил разрешения открыть огонь А что, если это возвращающиеся русские миноносцы?.. Но то были японские корабли, расставляющие у входа в бухту мины. Именно тогда, 12 апреля, началась очередная попытка японцев «запечатать» Порт-Артур. Теперь они полагались в основном на мины.
Макаров, видя в бурном море основные силы японцев, все же решил вывести свои корабли на бой. Его флагманом стал красавец «Петропавловск», а самым крупным, вышедшим навстречу японцам кораблем был эскадренный броненосец «Полтава».
Европейские газеты потом писали, что «впервые желтый и белый адмиралы готовы были встретиться лицом к лицу». Имена Макарова и Того были хорошо известны военным морякам всего мира. Макаров, наверное, был более известен даже адмирал Того читал переведенную на японский язык его книгу о военно-морской тактике. Теперь Макаров стоял на главном мостике «Петропавловска» в своем «счастливом» старом костюме с меховым воротником. Его флот в 5 линкоров, 4 крейсера и 9 эсминцев отошел от гавани уже на 15 миль. Того шел ему навстречу на «Микасе», за которым следовали еще 5 эскадренных броненосцев, 6 крейсеров 1-го класса.
Пока оба флота молчали. Это был великий момент русской истории. До сей поры она развивалась по восходящей
Общей встрече предшествовал трагический частный эпизод. Миноносец «Страшный» принял огни четырех японских миноносцев за огни русских кораблей и вышел прямо на противника. Русские вступили в бой и сражались отчаянно. Они нанесли значительный ущерб двум японским миноносцам, но большинство команды миноносца «Страшного» погибло от артиллерийского огня японцев, а сам корабль загорелся от форштевня до кормы. Вскоре он опустился на морское дно.
Прибывший на сцену битвы первым крейсер «Баян» увидел трагедию «Страшного». За «Баяном» спешили «Аскольд», «Диана» и «Новик», японцы спешно ретировались. Огромные линейные корабли шли медленнее. «Петропавловск» и «Полтава» еще только вышли из бухты; Макаров приказал очистить выход от японских мин, но этот приказ не был выполнен в той атмосфере ожидания встречи с японским флотом.
Передовые корабли японской эскадры под командованием адмирала Дева открыли огонь, и Макаров приказал отойти под «крышу» спасительной береговой артиллерии. Он увидел сквозь редеющий туман основные корабли Того. На мостике флагмана стоял великий русский живописец Василий Верещагин, великий князь Кирилл и вчера прибывший капитан шанхайского «Манжура» Краун. В шести милях от береговой линии начиналась зона эффективного обстрела береговой артиллерией, пристрелявшейся за эти дни.
В этот момент почти торжественного ожидания, в 9. 43 утра раздался страшный взрыв. Семенов: «Я увидел огромное облако коричневого дыма в этом облаке я увидел мачту корабля. Она накренилась. Она кренилась, беспомощная не так, как если бы падала, а как если бы воспарила в воздухе. Слева от облака я увидел корму корабля. Она выглядела, как обычно, как если бы ужасное происшествие ее не касалось. Третий взрыв! Белый дым теперь начал смешиваться с коричневым дымом. Взорвалась паровая машина! Внезапно корма линейного корабля поднялась прямо в небо. Это случилось так быстро, что не выглядело так, как тонущий корабль, но как если бы корабль развалился на две части»
Великий князь Кирилл вспоминает, что после взрыва он обернулся к Макарову. Тело еще стояло вертикально, но на нем не было головы. Больше тела адмирала никто не видел. Эскадренный броненосец «Петропавловск» утонул в течение двух минут. На пути домой через полчаса в 10.15 раздался взрыв под линкором «Победа». На борту «Пересвета» контр-адмирал князь Павел Петрович Ухтомский выбросил сигнал: «Следуйте за мной один за другим». Прошел слух, что действуют японские подводные лодки. (Ошибочное мнение. Японские подлодки стояли еще недостроенными в Квинси, около американского Бостона). Была расстреляна каждая консервная банка, плавающая на воде.