* * *
В девять часов утра 27 мая 1905 г. на виду у южной оконечности острова Цусима русская эскадра несколько изменила свой курс. «В полдень направляться на норд-ост 23». Все знали, что это означает Владивосток. Иногда лучше не знать, какой поворот готовит жизнь Через сорок пять минут Третья эскадра Катаоки три крейсера и линейный корабль (старый китайский броненосец) «Чин Иен» обогнули южную оконечность острова Цусима.
Видя недвусмысленные действия кораблей противника, адмирал Рожественский начал перестраивать свои корабли в боевой порядок. Это отняло немало времени, потому что Третий отряд шел со скоростью всего девять узлов. «Дмитрию Донскому» и «Владимиру Мономаху» был отдан приказ прикрыть собой транспортные суда. Торпедные катера заняли атакующие позиции. В 10.20 четыре японских крейсера появились на западе, но без видимых агрессивных намерений. «Жемчуг» сделал несколько выстрелов по неожиданно появившемуся японскому пароходу, заставив его повернуть назад. В одиннадцать часов утра Третья японская эскадра под командованием адмирала Дэва начала сближение.
Примерно в это время у капитана «Орла» Николая Юнга не выдержали нервы, и пушки корабля произвели примерно тридцать выстрелов по японским крейсерам. Рожественский просигналил: беречь боезапас. Экипаж «Орла» удалился на обед, бурно обсуждая первую встречу с противником. Офицеры выпили за государя бокал шампанского.
Теперь эскадра была в самой середине Цусимского пролива. В левом ряду шли (по порядку) «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Нахимов» (Вторая эскадра); за ними «Николай Первый», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков» (Третья эскадра). В правом ряду шли лучшие корабли, лучшие эскадренные броненосцы России, «Князь Суворов», «Александр Третий», «Бородино, «Орел» (Первая эскадра). Желая прикрыть Вторую и Третью эскадры, Рожественский повернул Первую эскадру налево и увеличил скорость, желая встать перед японцами в линию. Русский флот был силен своей правой стороной и слаб левой.
Два флота шли навстречу друг другу. Рожественский полагал, что Того появится из тумана, обволакивающего горизонт на севере. И он снова начал перестраивать свои боевые порядки, когда на горизонте снова появились японские крейсеры что послужило причиной отмены предшествующего приказа. Первая эскадра следовала за «Князем Суворовым», и это создало неразбериху: когда Того появился со своим флотом, то русский флот встретил его не походным строем, а шел в два ряда, возглавляемым Первой эскадрой, за которой следовала Вторая и Третья эскадры.
Снова перестроились и устремились вперед. Эти маневры русские моряки практиковали неоднократно. Но сейчас произошло некоторое смешение, и Рожественский приказал вернуться к прежнему строю, построиться в линию.
Корабли Рожественского вышли из тумана в девятнадцать минут второго пополудни. Теперь противники наконец увидели друг друга. Японский Объединенный флот стоял в семи милях к северо-востоку от головного корабля Рожественского: появились четыре линейных корабля (эскадренных броненосца) и восемь тяжелых крейсеров адмирала Того. На флагмане «Микаса» находился он сам.
На капитанском мостике «Князя Суворова» один из ветеранов Порт-Артура командор Семенов стоял рядом с адмиралом Рожественским, когда очертания далеких японских кораблей стали проясняться. Он узнал силуэты японских кораблей и вскричал: «Вот они все шесть здесь как 10 августа». Даже не повернув головы, Рожественский поправил Семенова: «Нет, здесь больше они все здесь».
Офицеры спустились на бронированный мостик. Рожественский полагал, что Того неизбежно повернет на юг, чтобы обрушить мощь своих линкоров на более слабые русские корабли. Делать нужно было именно так, так было написано в учебниках. Это позволило бы русскому флоту продолжать движение к Владивостоку. В этом случае более слабая часть флота Рожественского определенно могла пострадать, но жемчужина его флота его Первая эскадра ушла бы в защищенный русский порт.
Этого и не хотел допустить Того. Его главной идеей было осуществление весьма рискованного маневра, в результате которого японский флот становился на пути русского. Адмирал Того предпринял рискованный маневр. На виду у русских пушек он развернул (знак «всем вместе») «Микасу» резко налево, как бы открываясь русским артиллеристам. Акийяма: «Я не знаю, как там у них в Европе и Америке, но у нас этот маневр известен 700 лет». Флот Того повернул на северо-запад, затем на запад на виду у головной колонны российского флота. Он повернул к приближающимся русским кораблям борт своего флота. Пересекая путь следования русской эскадры, Того начал создавать «Т», где верхней планкой был его флот. Это наступательная позиция. Так поступали в водах Японского архипелага пираты, так воевали моряки рода Сацума. Адмирал Того решил напасть на головную часть российской колонны, стоя правым бортом всех своих основных кораблей.
Бортом к головному отряду Рожественского встали двенадцать лучших японских кораблей. К эскадренным броненосцам, к броненосцам первого класса главной мощи японского флота присоединились шесть броненосных крейсеров: «Изумо», «Асама», «Азума», «Токива», «Иватэ», «Ягумо».
Когда развернулись курсом на северо-восток «Фудзи» и «Асахи» (скорость 15 узлов, значительно быстрее русских кораблей), наступил черед японских артиллеристов. В 1.52 «Микаса» сделал первый выстрел. Главной целью японцев были «Князь Суворов» и «Ослябя», лидеры двух колонн.
Адмирал Рожественский предпринял последнюю попытку диктовать свои условия битвы в двадцать четыре минуты третьего: он слегка развернулся налево, но, устрашенный огнем «Микасы», снова повернул направо. Эти маневры происходили в драгоценные минуты, когда «Микаса» и другие японские линкоры приготовились атаковать русский флагман, а крейсеры направили свои пушки на «Ослябю».
* * *
Трагизмом исполнены те минуты, когда японские артиллеристы открыли огонь по «Князю Суворову». Все вспоминают, что «море вокруг «Суворова» закипело». Пока остальные русские корабли выдвигались, флагман эскадры стал прекрасной мишенью. Четырехфутовые снаряды падали на него. Первым раненым офицером стал мичман князь Церетели, любимец женщин, непобедимый в теннисе, в застолье, в песне.
Снаряды с тонкой оболочкой были превосходным японским изобретением группы адмирала Ижуина Горо их называли «фурошики» «платочки»; русские моряки видели, как они не только пробивали сталь, но и вызывали пожар. Русские назвали эти снаряды «жидкий огонь».
Воздух стал настолько горячим, что все вокруг заструилось. Мертвые тела повсюду. Меткое попадание означало до одиннадцати убитых. Запах стоял страшный. Униформы в крови. Рожественский был пока невредим, он стоял рядом с капитаном Игнациусом, и смотрели они оба в щели амбразуры. Но такой вид наблюдения вскоре стал невозможным дым закрыл видимость.
Знак беды прозвучал, когда на «Суворове» вспыхнул первый большой пожар. Семенов организовал тушение пожаров, скользя по окровавленной палубе флагмана. Еще раз увы: большинство русских моряков никогда в жизни не были в настоящем морском бою, их словно завораживало происходящее. «Проснитесь! Несите скорее воду!» Семенов намеревался детально отмечать все события битвы. Но эти события захлестнули его, и он не мог терять ни секунды. «Как я мог делать заметки, если невозможно было сосчитать даже число залпов, обрушившихся на нас? Я не только не видел никогда такого огня, но не мог себе его представить. Снаряды падали непрестанно, один за другим».
Осколок поразил и Рожественского, но не очень серьезно. Адмирал сел в кресло, вокруг него было шесть тел погибших. Офицеру, сообщившему о пожаре, он ответил: «Постарайтесь потушить. Отсюда я ничего больше сделать не могу». Даже будучи объятым пламенем, «Князь Суворов» вел прицельную стрельбу. Умирая, он отдавал себя флоту и родине. От его огня крейсер «Асама», получивший три пробоины ниже ватерлинии, вышел из боя. Пятью минутами позже Рожественский получил более серьезные раны в голову и ноги. Голову обмотали полотенцем. Он продолжал сидеть и руководить. Кожа на скуле «открылась как конверт», обильно текла кровь. Его унесли вниз.
Далекий от сентиментальности Джексон: «Погибающий, но сражающийся «Суворов» вызывал восхищение». Три человека, три офицера лейтенант Вырубов, мичман фон Курзель и лейтенант Богданов отказались покинуть погибающий «Суворов». Курзель с двумя матросами занял последнее орудие «Суворова», и они вели огонь до последнего снаряда. Флагман «Суворов» был весь в красно-коричневом дыму и пламени, со снесенными мачтами. В семь часов вечера «Князь Суворов» опустился на дно.
Русские корабли отбивались. На «Микасу» пало более десяти снарядов, один в непосредственной близости от адмирала Того. Тот продолжал смотреть в бинокль. Он не оборачивался и был спокоен. Много трупов, висящие на вантах части тел. Англичанина Пакенхэма ударила «часть человеческой скулы с явными признаками нехватки зубов». Весь в крови, Пакенхэм покинул свое витое кресло. Даже он не мог вынести происходящего.
Старый броненосец «Ослябя» быстро ощутил близость конца. На виду у всех, видя гибель своего корабля, один из артиллеристов выстрелил себе в голову. Примерно треть команды попала в японский плен. Желтые трубы «Осляби» лежали параллельно водной поверхности, изрыгая дым. Капитан Баер призывал моряков не цепляться за корабль их засосет пучина. Но деваться было некуда то был страшный вид, перевернутый гигантский корабль с тонущими в огне матросами.
* * *
На русских кораблях пожары повсюду, большие людские потери. Японские фотографии демонстрируют только пламя и дым. Наблюдатель капитан Томас Джексон, хладнокровный морской волк, не мог удержаться, пораженный видом смертей стольких людей.
Черный дым заволок все море. Того не знал о смертельных ранах, поразивших «Суворов» и «Ослябю», он видел прежде всего то, что русский флот продолжает путь к Владивостоку. Этого нельзя было допустить. Он просигналил Первой японской эскадре повернуть на северо-восток, отрезая путь русским.
Командование русской эскадрой взял на себя капитан «Александра Третьего». Главные корабли наконец-то встали в поперечную линию. Поздно. Новый флагман стал и новой главной мишенью. В 3.20 он вспыхнул. Теперь он не мог вести за собой колонну. Вскоре после семи часов вечера он перевернулся и затонул. Из 900 членов его команды не уцелел никто.
Его место занял линкор «Бородино». Он держался недолго. Пакенхэм: «Все смотрели, как несчастный корабль исчез, сопровождаемый глухим ревом, и огромное облако поднялось над местом его гибели».
В целом пяти часов сражения оказалось достаточно, чтобы сокрушить морскую мощь России, ее надежду в этой несчастливой для нее войне. Из двенадцати русских кораблей, составивших боевую линию, восемь были потоплены, а четверо сдались в плен. Из общего состава крейсеров четыре были потоплены, три интернированы в Маниле и только яхта наместника Алексеева «Алмаз» нетронутой прибыла во Владивосток. Туда же дошли два миноносца. Четыре русских миноносца были потоплены, один взят в плен, один интернирован в Шанхае. Три специальных сопровождающих судна были потоплены, два интернированы в Шанхае, одно дошло до Мадагаскара в самом конце июня 1905 г.
Русские потери 4830 человек убиты, семь тысяч взяты в плен, 1862 человека интернированы в нейтральных странах.
Потери японцев составили 110 человек убитыми, 590 ранены. У японцев были повреждены три торпедных катера, требовался ремонт для нескольких других судов, но все они готовы были к дальнейшей службе.
Итоги войны
Поражение в войне с Японией похоронило идею русского господства в Азии. Но столь быстрое поражение России в Маньчжурии не входило в планы германского императора Вильгельма Второго. Россия могла «отвернуться» от Тихого океана и снова сделать Европу центром своих интересов. А здесь ее союзница Франция была уже как бы и не одна: французская дипломатия сблизилась с британской, и наметились контуры Антант кордиаль Сердечного согласия. Союз же «троих» Франции, России и Британии создавал устрашающий Германию «штальринг» стальное кольцо стратегического окружения.
Поворот в российской политике вовсе не вызвал восторга в Берлине, где хотели видеть Россию занятой если и не на Дальнем Востоке, то в приятной для немцев близости к англичанам в Средней Азии. Один из германских стратегов пишет в это время, что завершение строительства немцами Багдадской железной дороги (от Берлина до Багдада) предполагает изоляцию России от Ближнего Востока и сосредоточение ее на Средней Азии «ее подлинной сфере влияния». Как явствует из мемуаров Вильгельма Второго, ни Германия, ни Запад не знали, каким будет курс России после поражения от Японии.
Приплывший на яхте в финские шхеры (в финский Бьерк) в июле 1905 г., когда Россия переживала горечь поражений в Маньчжурии и ощущала надвигающуюся революцию, кайзер Вильгельм Второй составил проект договора между Германией и Россией, к которому в будущем должна была присоединиться Франция. Сошлось русское желание обзавестись надежными союзниками и германское желание найти союзников помимо Австро-Венгрии и Италии.
Через 12 лет, в августе 1917 г., Временное правительство опубликовало текст этого договора русского и германского императоров. Согласно самой важной, первой статье, в случае, «если любое европейское государство нападет на одну из двух империй, союзные стороны окажут друг другу помощь всеми силами, наземными и морскими». Россия заключала этот договор с условием если и не участия в нем Франции, то требуя ее уведомления о договоренности Петербурга и Берлина. Русский посол в Париже Нелидов изложил содержание договора в Бьерке французскому правительству.
Понятен произведенный поворотом в Бьерке шок для французов Россия теряла свое значение спасителя и гаранта Франции. После некоторой паузы в начале октября 1905 г. премьер-министр Франции Рувье ответил Нелидову достаточно прямо: наш народ ни при каких обстоятельствах не согласится на установление тесных взаимоотношений с Германией. Французское правительство не соглашалось с позорным для него Франкфуртским договором, отнявшим у французов Эльзас и Лотарингию. Реванш за поражение в 1870 г. в условиях союза Парижа не только с Петербургом, но и с Лондоном казался реальным. Вследствие этого Франция исключила для себя возможность тройственного союза Париж Берлин Петербург.
Одновременно Витте и Ламздорф объяснили государю, что подписанный (без согласования с ними) договор представляется направленным своим острием против Англии, у которой уже сформировались особые отношения с главной союзницей России Францией. Это обстоятельство несогласие Франции, великой континентальной страны и главного союзника России, войти в триумвират с Германией, потенциальная враждебность Лондона обязали и вынудили Николая II сообщить императору Вильгельму о невозможности реализации Бьеркского соглашения. Испарился (достаточно призрачный) шанс оздоровить обстановку в Европе и продолжать российское развитие на основе как французских инвестиций, так и германской технологии.