Герман переводит взгляд на ребенка. Смотрит пристально. И черты лица невольно смягчаются, превращая его из небожителя в простого и привлекательного мужчину.
Я тут же одергиваю сама себя. Еще Кравицким восхищаться не хватало! Он может быть сколько угодно красивым, но мы с ним совершенно разные люди. Такие никогда не пересекаются в жизни. К тому же, напоминаю себе, он женат и пытается отобрать у меня сына.
Поэтому пресекаю все симпатии на стадии зарождения.
Герман Львович, этот разговор бессмыслен! Я не отдам Илюшу ни за какие деньги. Для вас он игрушка, а для меня самое дорогое, что есть в жизни, смотрю ему прямо в глаза. Если вам так хочется наследников закажите другого ребенка. У вас хватит денег. А нас оставьте в покое!
При упоминании о других наследниках мужчина каменеет. Замирает, переставая дышать. Только желваки на скулах нервно дергаются, словно я задела его за живое.
Я не понимаю, чем вызвана такая реакция. Тем, что посмела перечить? Не прогнулась? Не купилась за деньги?
А впрочем, мне все равно. Важнее отвоевать свое право остаться матерью.
Вы уверены, что не пожалеете о своем выборе? тихо спрашивает Кравицкий после минутного молчания.
Я слышу угрозу в голосе, хотя Герман даже не повысил тона.
Не все в этом мире продается. Мне жаль, если для вас это новость.
А мне жаль вас. Вы просто еще не представляете, что вас ждет впереди. И с чем вам придется столкнуться.
Глава 4
Мы возвращаемся домой на черном шикарном седане. Мне до сих пор не верится, что нас отпустили. Вот так просто, без издевательств, лишних запугиваний, пыток.
Водитель довозит чуть ли не до подъезда, не спрашивая адреса. Что, в принципе, неудивительно. У Кравицкого наверняка целое досье на меня лежит где-нибудь на полочке.
В одном из окон на первом этаже дергается штора. Представляю, какие слухи поползут обо мне теперь среди соседей.
Вернулись? охает мама, встречая нас на пороге.
Да. Я спускаю Илюшу с рук, пряча глаза, и наклоняюсь расстегнуть ремешок на его сандаликах.
Я все еще не хочу рассказывать ей о том, что произошло. И давать лишний повод для волнений.
Вы обедали? суетится она, хлопая дверью холодильника.
Врать нет смысла, но и аппетит я так и не нагуляла.
Да. Илюша поел.
А ты?
А я хочу чай, выпрямляюсь в полный рост.
Мама уходит на кухню с чайником, а я иду в свою часть комнаты и валюсь кулем на кровать. Раскидываю руки в стороны, бесцельно глядя в потолок.
Я выжата. Морально. И что делать дальше ума не приложу. Герман предупредил, чтобы я не даже не думала бежать. И чихать бы я хотела на его угрозы, если бы не одно но: мне некуда, а самое главное не на что это делать.
Денег и так хватает только на коммунальные, еду, памперсы и немного на одежду. Если бы я могла знать заранее отложила бы на черный день. А так
Можно, конечно, попытаться занять у знакомых. Или даже в банке. Если дадут.
Но что дальше? Пока найду работу, пока пройду испытательный срок, пока получу первую зарплату все это может затянуться не на один месяц. А деньги имеют свойство кончаться катастрофически быстро.
Илюша вытаскивает из шкафа ящик с игрушками, переворачивает на ковер и роется в поисках своих любимых смешариков. Пока я, как мазохистка, снова и снова прокручиваю в голове разговор с его отцом.
Герман ведь даже не извинился, не объяснил причины отказа. Просто свалился на нашу голову как снег на голову и потребовал отдать ребенка.
Мама, ням-ням? Сынишка замечает на полке последнюю фруктовую пюрешку в мягкой упаковке.
Тянется в надежде достать сам. Я помогаю ему. Откручиваю крышечку, пробую на всякий случай на пригодность и отдаю Илюше, ставя мысленно галочку в списке дел, что нужно сходить в магазин за продуктами. Еще вчера хотела, да вылетело из головы. В холодильнике почти пусто. Только кастрюля со вчерашним супом да отварные макароны.
Конец месяца. Плановая экономия.
На секунду в голове пролетает мысль: а правильно ли я поступаю? У меня ни гроша за душой, живу сегодняшним днем, экономлю, покупая все на скидках. Что меня ждет впереди? Среднемесячная зарплата и работа без выходных?
Кредиты, ипотека, пособия малоимущей?
Что я смогу дать ребенку на такие деньги? Сколько должно пройти времени, чтобы я прочно встала на ноги и начала прилично зарабатывать? И получится ли у меня это?!
А Кравицкие точно не обидят сына деньгами и материальными перспективами.
Может быть, я не права, эгоистично лишая Илью обеспеченной жизни? Может, они осознали и готовы принять его в свою семью? Полюбить так же сильно, как и я?
Додумать не успеваю. В дверь начинает кто-то настойчиво стучать. Так сильно, что я пугаюсь.
София Андреевна? спрашивает высокая дама в очках, стоящая на пороге.
На ней белая блузка и темно-синяя юбка миди. За женщиной стоят молодая девушка и мужчина в строгой офисной одежде.
Да, я, холодеет спина от предчувствия неприятностей.
Меня зовут Татьяна Анатольевна. Я из органов опеки. К нам поступила жалоба от соседей о том, что вы жестоко обращаетесь с ребенком, пренебрегаете своими родительскими обязанностями и в принципе не следите за мальчиком.
В первый момент я надеюсь, что они обознались.
С соседями у меня никогда не было проблем. У многих тут есть дети. И двое, и трое. И я более чем уверена, что с их стороны подобное просто не могло прилететь. Абсурд.
Да, может быть, я не идеальная мама, но уж точно не изверг и не дегенератка.
А после вспоминаю, что эти люди назвали точно мое имя. И я только что вернулась от человека, который пообещал устроить мне веселую жизнь, если я не отдам ему сына.
Наверное, стоило ожидать чего-то подобного, но я все же надеялась, что это произойдет чуть позже. Гораздо позже. Что за это время я успею найти выход из положения. Что слова Германа окажутся просто обычной страшилкой.
Признаюсь, наивно и безответственно с моей стороны.
Мне нужно было бежать сразу, как только я вышла из машины. Как только переступила порог дома Кравицких.
А теперь, глядя в бездушные глаза исполнителей закона, я понимаю, что уже поздно. Механизм запущен, и мне остается только держаться.
Здравствуйте, выдавливаю из себя онемевшими губами. Простите, как обращаюсь?
Жестоко и безответственно, грудью прет вперед женщина.
Отталкивает меня в сторону и прямо в обуви заходит вовнутрь. Следом за ней по очереди идут сопровождающие.
В небольшом помещении на двадцать квадратов, поделенном на две комнаты перегородкой, становится тесно от такого количества народа.
Татьяна озирается вокруг, презрительно морща нос, и останавливается взглядом на Илюше. Подходит ближе, пристально осматривая его со всех сторон.
У сына содрана коленка, на лбу еле заметный синяк. Коленка результат падения в парке во время прогулки, а синяк остался от игры в прятки, когда Илюша залез под стол.
Любому взрослому человеку, у которого есть дети, понятно, что это обычные царапины для малышей подобного возраста. Особенно летом, когда на ребенке минимум одежды.
Но по триумфу в глазах Татьяны я вижу, что она нашла то, что искала. И на все мои повисшие в воздухе оправдания звучит насмешливое:
Ну вот же наглядное доказательство! Она тянется к ребенку, но сын, пугаясь незнакомых, пятится и прячется за меня. Он еще и боится. Наталья, запиши: ребенок ведет себя странно, нервно реагирует на посторонних.
Он вас не знает. И это нормальная реакция для малыша такого возраста! Подхватываю Илюшу на руки и прижимаю к себе.
Целую в макушку, шепча ему ласковые слова.
Так, а здесь что? деловито продолжает Татьяна, подходя к холодильнику. Распахивает дверцу и начинает внимательно изучать содержимое.
Я на секунду закрываю глаза, мысленно матерясь на саму себя. Кто же знал, что именно сегодня на мою голову свалится столько неприятностей!? И именно в день, когда у меня кончились продукты, заявятся органы опеки!
Я как раз собиралась в магазин, все еще надеясь на чудо, оправдываюсь неуверенно.
Ну конечно! А что еще вы могли сказать? Ни молока, ни фруктов. А зачем они, правда? Только деньги тратить, передразнивает Татьяна. Ребенок и без них обойдется. Зато бутылочка красненького имеется. Увлекаетесь? машет она перед носом гранатовым вином, которое еще в прошлом году кто-то подарил на праздник.
Я почти не пью, а именно этот напиток еще и на вкус оказался ужасным. Так и стоял в холодильнике: и выбросить жалко, и пить никто не хотел.
Девушка, что пришла вместе с этой мегерой, фотографирует крупным планом вино и содержимое холодильника.
Хватит! не выдерживаю я. Выхватываю из ее рук эту проклятую бутылку, швыряя в мусорное ведро. Прекратите! Мы прекрасно знаем, что никто на меня не жаловался. И это персональный заказ Германа Кравицкого! Так?
Дама приподнимает бровь, не опровергая и не соглашаясь. Давая мне шанс убедиться в том, что происходящее дело рук биологических родителей Илюши.
Соня, дочка, чай готов. Ой, слышу голос мамы. У нас гости? А что же ты их на пороге держишь? Заходите, обращается она к мужчине, статуей застывшему у входа.
Мама! выдыхаю обреченно, вспоминая о родительнице.
Понимая, что она пришла в самый неподходящий момент. А зная о ее слабом здоровье, боюсь даже представить, каким стрессом обернется для нее эта ситуация.
Татьяна прижимается к стене, пропуская вторую хозяйку комнаты. Окидывая и ее оценивающим взглядом.
Наташ, захвати в кадр вон тот угол с кучей тряпья крупным планом, командует она издевательским тоном своей протеже.
Соня, что происходит? Кто это?
Мам, не волнуйся. Присядь. Все в порядке.
Все в порядке у вас будет, когда вы одумаетесь и возьметесь за ум, София. Поверьте, лишение родительских прав поставит огромную кляксу в вашей автобиографии. И в будущем, если вы решите завести своих детей, Татьяна делает особый акцент на последних словах, тем самым практически прямым текстом подтверждая мои догадки и опасения, у вас могут быть крупные проблемы со стороны органов опеки. Мы пристально следим за такими семьями. Поэтому советую не делать глупостей, за которые вам потом придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь.
Сонечка, дочка, что ты натворила? охает мама, бледнея на глазах.
Безжизненно оседая на стул и хватаясь за сердце.
Уходите! Убирайтесь отсюда! Вон! цежу сквозь зубы, стискивая руки в кулаки.
Едва сдерживая желание вцепиться в волосы этой продажной дряни.
Она ведь прекрасно все видит и понимает.
Останавливает только осознание того, что Татьяна всего лишь исполнитель.
Подумайте и дайте ответ до вечера. Оставляю вам номер телефона, по которому со мной можно связаться. Поверьте, смягчается на мгновение железная леди, жизнь на этом не заканчивается. Вы молодая. У вас еще будут свои дети. А вот не своих впрочем, вижу по глазам, вы все поняли.
Она оставляет на столе кусочек белоснежного картона с цифрами, кивает своим сопровождающим, и их троица покидает помещение.
Оставляя после себя гнетущую тишину и ощущение полного краха.
Чай остыл, нарушает молчание спустя почти десять минут мама. И добавляет следом: Это за Илюшей приходили, да? И сегодня ты ездила не в гости, а к его родителям, так? Дочка, пожалуйста, не ври мне! Его хотят забрать у нас?
Да, мам, отвечаю шепотом. Провожу по волосам своего крохи и почти беззвучно добавляю: Только я уже не смогу с ним расстаться.
Глава 5
Я смотрю на дверь моего кабинета, только-только закрывшуюся за суррогатной мамой моего сына, и до сих пор не могу нормально вздохнуть. Горло сдавливает невидимая петля.
Ослабляю узел галстука, а после и вовсе снимаю его, швыряя на диван. Расстегиваю верхние пуговицы рубашки.
Ощущение, что с уходом Софии и Ильи в комнате кончился кислород. Зачем я отпустил их? Сына так уж точно стоило забрать у нее уже сейчас.
Подумать только два года! Моему мальчишке скоро будет два года, а я впервые увидел его. Взял на руки. Прикоснулся к чуду. По-другому и не скажешь.
Несколько лет назад тяжелая болезнь подкосила меня так, что я оказался одной ногой на том свете. Врачи разводили руками, боясь что-то обещать. Мне предстояло длительное лечение и серьезный курс химиотерапии, после которого возможность стать отцом равнялась нулю целых одной тысячной. Если не меньше.
Именно тогда нам предложили криоконсервацию эмбрионов как выход из положения в дальнейшем. О чем мы и задумались после моего успешного, если не сказать чудесного, выздоровления.
Но и тут нас ждала прорва проблем. У Саши обнаружились медицинские противопоказания. Какие-то проблемы по женской части. Плюс отрицательная группа крови, что еще больше повышало риск выкидыша. А рисковать мы не могли.
Увы, но в нашем случае попытки оплодотворения слишком ограничены.
Мы были вынуждены прибегнуть к помощи суррогатной мамы. Жена взяла на себя все заботы по подбору лучшей кандидатуры, я по спонсированию всех затрат.
Вмешиваться в сей процесс у меня не вышло: проблемы в бизнесе на тот момент практически не оставляли свободного времени. Да и в моем присутствии не было никакого смысла.
Наконец подходящая девушка нашлась, процедура оплодотворения прошла успешно, и нам оставалось только ждать. Что, в принципе, мы и делали. До тех пор, пока костлявая снова не решила попробовать постучаться в мои двери.
Автокатастрофа, сложнейшая операция, два месяца в коме и полгода тяжелого реабилитационного периода. Никто не верил в благополучный исход. Как сказал мой лечащий врач, таких чудес на своем веку он еще не встречал.
Правда, на этом моменте чудеса заканчивались. Когда я очнулся и пришел в себя, меня ждал неприятный сюрприз. Наш малыш не выжил. У суррогатной мамы случился выкидыш.
Саша этот момент к тому времени пережила, забыв о нем еще до того, как я вышел из комы. Переключила свое внимание на мое здоровье. Она изначально не особо рвалась иметь детей, отмахиваясь от подобных разговоров. Убеждая меня, что мы еще молоды и стоит пожить для себя.
Не спорю, многие так и живут. Откладывают момент рождения детей на потом. На тот возраст, когда уже реально начинаешь задумываться о наследниках и тебя не отвлекают такие насущные проблемы, как где заработать и на что жить.
Только этим можно грешить в том случае, когда нет проблем со здоровьем. И если Саша еще могла стать матерью своего ребенка, то меня жизнь, увы, лишила такого шанса.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что она нормально приняла новость о выкидыше. Да, возможно, расстроилась. Не исключаю даже, что пару вечеров провела в плохом настроении. А может, и того не было. Мне уже не узнать.
Но факт остается фактом: для нее эта ситуация не стала смертельным ударом. В отличие от меня.
Я невольно тянусь рукой к графину с водой. Хочется чего-то покрепче, но сейчас не стоит злоупотреблять. Да и вообще, похоже, теперь придется менять многие привычки.
Долгое время я чувствовал себя овощем. В моральном плане. Так вышло, что мое бесплодие поменяло взгляд на происходящее. Я перестал бороться, стремиться к чему-то большему. Я просто умер в какой-то момент.
Потому как пришло понимание, что мне некому передать весь накопленный опыт. Что построенная с таким трудом империя после моей смерти достанется кому? Саше? Она просадит все состояние за каких-нибудь пару-тройку лет. На гламурные тусовки и брендовые шмотки. На путешествия, украшения, операции по улучшению внешнего вида.
Ее не интересует бизнес. Она избавится от него в первую очередь. А не зная рынка, не умея распоряжаться активами, она продаст все за бесценок.
Предпочтя иметь синицу в руках. Но сегодня и сразу. Круглой суммой на банковском счете.