Я могу с уверенностью сказать, что в детстве, во время ночных прогулок, меня частенько посещала мысль подойти ближе и узнать, что же там, за закрытыми, дверьми полуразрушенного здания? Вопрос, откуда оно в этих краях вообще взялось не давал мне уснуть. Метро манило меня светом, который освещал едва ли не весь въезд в поселок, своей загадкой, тайной, которую я непременно должен был разгадать
Наконец, я решился. Не мог больше терпеть, ждать, пока остальные поддержат меня. И вот, холодной осенней ночью, когда снег уже вот вот выпадет, я взял в руки фонарь, рюкзак, оделся/обулся и отправился на тот берег реки. Оно лежало там, да. На самом краю земли, куда не ступала нога человека. Страшно ли было? Нет, не страшно. Тайна, к разгадке которой я был близок как никогда, манила ярким светом, который регулярно освещал въезд в поселок.
Я помню лица друзей, которые все-таки пошли за мной. Каким-то чудом узнав про мою затею, они уже ждали меня у дверей полуразрушенного входа в метро.
Это что за дела? Мы так не договаривались! Я развел руками. Я вообще один собирался!
Нет, ну посмотрите на него, один он собирался! Согревая руки дыханием, прокричал Саша. Нормально вообще?
Козел он, ага, да! Протяжно крикнула Рита. Понимаешь, мы тут с Женьком забились, через сколько ты сюда свою задницу притащишь, так вот я проиграла! Слышишь, Женек, вставай, попу отморозишь!
Угу, я вообще больше не встану Натягивая шарф на лицо, проговорила Женя. Она была самая младшая и хрупкая из нас; рано потерявшая родителей, Лесницкая одно время жила у бабушки, а потом у двоюродной тетки. Та совершенно не стеснялась частенько бить девочку. Жизненные трудности не сломали нашу хрупкую подругу: к шестнадцати годам она уже входила в список кандидатов в мастера спорта по художественной гимнастике и обеспечивала себя сама.
Увы, после нашей последней вылазки жизнь Евгении Лесницкой круто изменится, как впрочем, судьба каждого из нас.
Ну, чего мы лясы точить будем, или пойдем уже? Жадно впились в меня глаза лучшего друга. -Ну?!
Ну, вообще я один хотел, потому что это очень опасно. Подвергать вашу жизнь опасности я не хочу. Вы мои друзья, я вас очень люблю.
Вы мои друзья, я вас очень люблю. В один голос передразнили меня Рита с Женей. Пошли, давай! Ну, идешь?!
Не уважаешь? Хитро прищурился Саша. Смотри тогда, одни пойдем. Пошли, ребята. Он резко вскочил, подошел к дверям, за которыми тут же скрылся. Обратного пути не было.
Ладно, черт с вами! мы дружно вошли в здание полуразрушенного метрополитена.
И я помнил. Сейчас, всегда, их лица, не мог спокойно спать уже много лет от ощущения, что это я привел их туда. Туда, откуда они не вернулись. Это была страшная точка не возврата, через которую мы не смогли перешагнуть.
Та лунная ночь, так круто изменившая нашу жизнь, стала одной их последних для моего друга детства.
***
"Nukuta, jurmala, lasta,
Makauta marianen "
Остановившись перед дверью, я закрыл глаза и прислушался. За нею пел женский голос, красивый, нежный, который я, определенно, где-то уже слышал. Я осторожно толкнул дверь и шагнул в свое крыло общежития.
Голос, такой проникновенный, звучал откуда-то из глубины, из чьей-то комнаты. Девушка, или женщина, заводила мелодию, от которой мурашки бежали по телу, и это все пустой коридор, ветер за окном, неизвестно откуда льющаяся песня, это все будто бы происходило в кошмарном, ужасном сне, когда хочется скорее проснуться, но не получается. И ты медленно шагаешь по темному помещению, на звуки чудесного голоса, будто бы прекрасная Сирена завлекает тебя в свои сети, а ты все равно идешь. Скрипнет половица под ногой, а вокруг тишина. И только голос, влекущий и сладкий, как колыбельная. Ты толкаешь дверь, вот уже в своей комнате, и с ужасом понимаешь, что песня шла именно оттуда. Откуда-то с чердака.
Девушка вздохнула и замолкла. Я оглянулся. Дверь, через которую я вошел в крыло, была плотно закрыта. А я ее не закрывал.
В моей комнате, с момента последнего в ней пребывания ничего не изменилось. Немного смятая постель, приоткрытые занавески. Отсутствующая крышка люка. Усевшись на кровать в уличной одежде, ботинках, и попытался восстановить былое. Ну, пока я еще хоть что-то помнил.
Я приехал в Инкери вчера днем. На вокзале меня встретил гражданин ИКС- Терский, который и привел к себе, сюда. Не взяв с меня ни копейки. Первого встречного человека. Откровенный деляга так бы не поступил. Но ИКС так и сделал, а потом пропал, по крайней мере, больше я его не видел.
Мистер ИКС- Ховалайнен, тоже «фрукт» довольно странный, не говоря уже о Ханне, Микке, Виви, Ане. С ее умением делать уколы. Я поискал глазами какое-нибудь подобие урна логично было предположить, что если кололи здесь, то должна была остаться ампула.
Тщетно.
Разговоры. Я не помнил точно, говорил ли с кем-то. Были лишь один способ проверить это, но и он бесследно пропал. Ноутбука нигде не оказалось.
Ну и опять же голос. Это все было явно подстроенным спектаклем, в расчете на то, что я испугаюсь и уберусь из города. Меня усердно пытались свести с ума, и я это отчетливо понял.
Остановившись посреди комнаты, я посмотрел наверх. Неслучайно меня поселили именно здесь, хотя в общежитии Ховалайнена больше двадцати комнат. Но меня заселили сюда. В помещение с открытым люком и видом на озеро.
"Kuro kiisan silmat kiini
Anna unta aamuun asti"
Я замер. Да, голос, тот же, мелодия колыбельной снова донеслась сверху. Сердце бешено колотилось, но никогда не позволило бы уйти просто так. Пододвинув стол, я поднялся наверх.
На подоконнике, в дальнем углу чердака, расположился крохотный магнитофон. Его размеры не мешали раздавать волны едва ли не на все крыло. Хотя, кроме меня он вроде бы никого больше не напугал. Я подошел к аппарату и уже хотел выключить, когда из динамиков раздался шипящий женский голос:
Pimeanarka....PimeanarkaPeikoOlla pelloissaan, mahtava, tutista pelosta, kammoksuttaa Свист и шипение ненадолго прекратились. Aave Прошептала девушка и замолчала. Nyt helvettin taalta!!! Закричала она так громко и неожиданно, что я отпрянул от приемника, а затем что есть силы треснул по кнопке. Еще раз осмотрев аппарат, я извлек кассету и положил в карман. Нужно показать человеку, который понимает по-фински.
Я оглянулся и осмотрел чердак. Никаких следов чужака здесь не было. Вот здесь когда-то стояла кровать-следы на полу. Здесь шкаф, так как пыль неравномерным слоем лежала на деревянной стене. Зачем кому-то было нужно селиться на чердаке, когда есть отличная комната внизу?
Между слоем пыли и брусом я разглядел какую-то надпись. Нагнувшись, очистил пальцем недостающую часть картинки. Какие-то странные символы, похожие на формулы. Сложные геометрические формулы.
Сложно, правда? Я вздрогнул и обернулся.
Она была спокойна, незыблема, будто бы и пару часов назад находилась здесь. Ее темные волосы укрывал капюшон, светлые ботинки испачкались в грязи. Она не смотрела на меня, а отсутствующим взглядом уставилась в угол.
Ты Оторопело произнес я и поднялся. Считаешь, что это смешно?!
Ха-ха! Коварным смехом рассмеялась она и посмотрела на меня. Помнишь наши прогулки, Кирилл? Метро, лес? Было здорово, правда? Она поднялась и прошла вдоль стены, я отошел вправо, так мы поменялись местами она оказалась у окна, я вновь у люка.
Все в прошлом! Крикнул я. Откуда ты вообще здесь взялась? Зачем?
Ха-ха, Кирюша, терпение. Ее глаза блеснули огоньком. Подожди немного. Такой нетерпеливый Она улыбнулась, поджав губы. Peiko. Aave. Pimeys. До скорой встречи, Кирилл. Девушка быстро открыла окно и прыгнула вниз. Шарахнув кулаком от досады, я спустился вниз, и какими-то не человечески быстрыми шагами достиг комнаты мистера Ховалайнена. После моих чудовищных стуков дверь едва не вылетела с петель.
Через минуту на пороге появился заспанный хозяин общежития.
Мистер Кейн? Оглядел он меня с головы до ног. Что случилось? Вас что, преследовал призрак? Aave? Чем могу помочь?
Кто жил на моем чердаке? воскликнул я, ошарашив пожилого финна.
А почему вы спрашиваете?
Потому что этот кто-то мешает мне спокойно отдыхать. Ну?!
Послушайте, мистер Кейн
Кирилл.
Хорошо, пусть будет так. Понимаете, это довольно сложный вопрос. Давайте мы сядем, выпьем, я вам все расскажу.
Угу. Хорошо. Я прошел в комнату и сел на кресло. Я вас слушаю.
Ага. Хрюкнул Мистер Ховалайнен и уселся напротив. Тогда отведайте моей настоечки, вчера сделал.
Мистер Ховалайнен. Мне сейчас важно знать только одно, поймите меня, этот человек мой старый знакомый. И вот он появляется здесь, у меня под носом, хотя мы не виделись сто лет. Не хочу вас пугать, но мозгов этого человека хватит что бы свести с ума на всех, понимаете? Нам всем угрожает опасность.
Вы истинный оратор, Кирилл Александрович. Ховалайнен развел руками. Ну, ладно, давайте к делу. Да, пару лет назад на чердаке вашей комнаты жила одна дама, я уже не помню сколько, но помню, что звали ее, кажется, Лера, и было от роду ей лет семнадцать, не больше. Финн вновь хрюкнул и посмотрел куда-то выше моего плеча. Ага. Ну, так вот, дама та ничем не привлекала, жила себе и жила, но остались после нее странные записи, которые пугали посетителей. Никто там жить не хотел. А, между прочим, зря, отличная комната.
Ложь. Раскачиваясь в кресле, протянул я и схватил со стола курительную трубку.
Нет, ну почему же, нет. Округлил глаза мистер Ховалайнен. Ну, паспорт я ее не смотрел, она внесла залог, а потом просто пропала, и все.
Ясненько. Я повертел трубку и увидел позолоченную надпись: «Михаилу Григорьеву. Прекрасному специалисту и хорошему человеку», затем украдкой взглянул на собеседника. Кажется, он не обратил внимания на мою находку.
Ну, если вы считаете, что я вру, то
Увы, считаю. Я поднялся и посмотрел в глаза финну. И совершенно напрасно. Знаете, мистер Паасо Ховалайнен, еще вчера я пил с вами, а сегодня вы так нагло мне врете, и зря надеетесь, что я просто так отсюда уеду. -Я вышел за дверь, оставив финна одного.
«Разве что тебя увезут». Проговорил на безупречном русском мистер Ховалайнен, затем послышались его быстрые шаги. Щелкнула цепочка.
***
Часы на старой башне пробили ровно семь вечера. На город медленно опускались сумерки, я разборчиво видел перед собой людей, не видевших кроме себя никого вокруг. Город на краю, город людского отчуждения, предоставляющий тебе возможность познать собственное достоинство и спросить у самого себя, кто же ты? И что тебе нужно.
Оп! Аня подошла ко мне сзади и прикрыла глаза руками.
Я знал, что она придет. Что обнимет, прикоснется. Чувствовал, еще до ее прихода. Ждал, и думал, что буду говорить, как буду отвечать. Ощущал ее прикосновения, теплые, ласковые, я будто бы был с ней, уже тогда, в каком-то другом, ином мире.
И вот она прикоснулась ко мне, а я дотронулся до нее, нежно, бережно, как до чего-то очень дорогого. И понял, что влюблен, безудержно. Этот человек мне было особенно дорог.
Ммм. Я развернулся и посмотрел на нее ласково. Думал не придешь уже.
Да дела, все дела. Она рассмеялась и взяла меня за руку. Эээ, короче, у меня небольшой сюрприз.
Да, и какой же?
Ну, в общем, мы не пойдем, а поедем. Аня отошла от меня и раскинула руки в стороны. Полетим и помчимся. Она тряхнула головой и взяла меня за руку. Вот на этом.
Аня махнула рукой в сторону цветочного магазина, где аккуратно расположилась «Vespa» крохотный мопед-мотоцикл, на котором нам и предстояло прокатиться по мраморному городу.
Хо-хо, ничего себе! Подскочил я к мопеду и схватился за руль. Чур, я за веду!
Совсем что ли, это мой мопед!
Ха-ха, а ты догони! Я уселся на Веспу.
Шутник, блин. Аня подсела сзади и обняла меня за плечи. Ну, давай, рули, раз начал, только дорогу буду я показывать, уж простите.
Ну, тогда держись! Я вдавил педаль газа до упора и понесся по улице, распугивая прохожих.
Армаш!!! Кирилл!!! Кричала Аня, мертвой хваткой вцепившись в меня. Кирилл, здесь нельзя так ездить, нас арестуют, Кирилл, тебя посадят в финскую тюрьму, а потом отправят домой!!!
Не бойся прорвемся! Я свернул в переулок и выехал на менее оживленную улицу. Здесь пошли цветные дома и брусчатка, узкие улицы. Невозможно было представить, что в мраморном Инкери может существовать такая красота.
Все, тормози . Хлопнула меня по плечу Аня. По улице Тойвонена нужно идти пешком.
***
Вообще его называют Бульвар Хризантем, ну или улица Пятой Хризантемы . Сказала Анна, когда мы уж шагали по улице. По легенде, один известный музыкант из Финляндии подарил невесте хризантему, и она влюбилась в него по уши. Тогда он решил дарить ей эти цветы каждый месяц, и вот на пятый раз она сказала ему, что беременна. Закатил такой пир, что Она улыбнулась. До сих пор не могут забыть.
Красиво. Я посмотрел на Аню, которая выглядела действительно счастливым человеком. Солнце, так вовремя выглянувшее к нашей встрече, играло в ее волосах и ослепляло лицо.
Знаешь, на самом деле, Инкери волшебный город. Здесь бывает грустно, но это все позволяет понять, что тебе нужно от жизни. Бывает очень холодно, жарко, улицы все разные, разные люди, погода, но эти контрасты, они как жизнь черное белое, черное белое. Она остановилась и внимательно на меня посмотрела. Ты не зря приехал, Кирилл.
Думаешь? Я улыбнулся.
Определенно. Ответила Аня, кивнув, и улыбнувшись в ответ.
Я, когда приехал, все показалось скучным, мрачным. Только люди какие-то не такие, Ханна, Микка, Паасо
Есть категория людей, которые не похожи на других. Мы двинулись дальше. Я живу в Инкери очень давно, но таких как они не встречала. Особенные, каждый по своему. Микка, между прочим, здорово поет, да, раньше мы его заслушивались.
Серьезно? Удивленно спросил я.
Вот хоть верь, хоть нет. Раньше вообще все было по-другому.
Почему все изменилось?
Вот так вот все получилось. Аня грустно вздохнула и присела на лавочку. Месяц назад я уехала из Инкери, потом вернулась и не узнала их. Они как будто были напуганы. Ладно. Она хлопнула меня по колену. Чего мы обо мне да обо мне. Рассказывай. Чем занимался, как рос? По порядку, и с пристрастием.
Да чего рассказывать. Опустив голову, ответил я. Отца не было, мать вкалывала. На пустыре бегал, с друзьями мяч гонял. Потом увлекся исследованием заброшенных зданий, потом приехал сюда. Вот, собственно говоря, и все.
Мда, далеко ты по тоннелю забрел. Прям по жизни retkeilijä12. У меня, на самом деле, та же картина. Родителей не помню, вырастила бабушка, росла с парнями, пила, курила, бутылки била. Потом вроде бы одумалась. Вот так и живем. Аня дотронулась до носа. В одно время это все надоело, знаешь, вот это однообразие. Взяла и уехала. Потом вернулась, соскучилась. Когда живешь тут, бесит, все, это спокойствие, а потом уезжаешь и понимаешь, что Инкери он в сердце, вот здесь, в душе. Понимаешь, он такой, каким ты его выберешь, и все тут. Здесь есть все что нужно, но
Но настоящая жизнь за пределами этого прекрасного города. Закончил я за нее.
Ну, в какой-то степени да. Пойдем. Она ласково улыбнулась и взяла меня за руку. Хочу показать одно место.
Мы миновали Бульвар Хризантем и вышли к пустырю. Отсюда уже открывался вид на озеро и его набережную, скрытую множеством построек на пути к ней. Там, внизу, лазурной синевой раскинулось невероятной красоты Туманное Озеро. Оно отражалось в окнах домов, расположенных недалеко от воды, на спуске. Мне казалось, я попал в сказку, где вода светилась в лучах уходящего солнца, а рядом стояла самая чудесная девушка на свете.
Я часто приходила сюда. В детстве. Аня указала рукой. На полянку.
Я сжал ее руку и обнял за плечи. Она посмотрела на меня грустным взглядом, и, не сказав ни слова, зашагала вниз Не отпуская мою руку.