Ой Аллах! Не злись ты, не злись, ты не виноват, что я дуреха старая! Все, что не попадя в голову лезет, но кур надо раньше потребовать, вдруг обманет? Мезея сказала мне, что по слухам он так и не заплатил за свою первую невестку и оставил ее родителей без всего просто увез в другую деревню и все. Я волнуюсь, чтобы у нас так не произошло Не злись только, не злись, шептала мать.
Пусть только попробует обмануть меня, самого Мухаммеда! Я его потом так накажу, так накажу! А Хасе найду и домой уведу. Пусть только попробует, я ему такое задам! отец уже не говорил, а кричал на весь двор. Что сказать вечно разглагольствуется, а на деле ничего.
Их голоса начали удаляться пошли домой. Вот только, что за чудной разговор. При чем тут я и Мохабей? Залог какой-то. Может у отца опять проблемы с деньгами, но в последнее время у него хороший урожай, еще лошадей прикупили и столько бочек вина в подвале, что скоро новый надо строить! А может он вином будет торговать? Не зря же столько купил, но зачем? Урожай дает очень неплохие деньги, а вино он сам хорошо пьет любит хорошее. И почему мама так переживает? Меня все это настораживает, возможно это что-то связанное с приездом селекционеров, но у Мохабея даже своей пашни нет, он торговец, зачем ему селекционеры? Поразмыслю об этом позже, пора уже разлить это несчастное вино.
Вставляю ключи, тихонько поворачиваю их, молюсь, чтобы дверь не скрипела, толкаю дверь на себя, и о чудо ни единого скрипа. Зажигаю фонарь. Прохладно здесь, однако. Открываю бочки и начинаю свою бурную деятельность. Займет это дело не более часа. На ум продолжает лезть этот разговор. До чего любопытная все же ты, Хасе! На моем бы месте другая бы забыла уже об этом. Разливая вино по кувшинам, я пришла к мысли, что разговор связан с приездом английских селекционеров, но одно не сходится я. При чем тут я? Сажать растения могу, обрабатывать землю могу, но как ни крути не разбираюсь я в сортах растений. А может Нет, этого не может быть! Отец бы ни за что не отправил бы меня, нет Хасе, хватит думать о небылицах, а все же? А почему нет? Может меня всю жизнь так воспитывали из-за этого? Почему нет? Я начинаю лихорадочно думать, сопоставлять все факты и вроде как сходится! Неужели мои молитвы были услышаны! У меня кружится голова, перед глазами темнеют пятна, появляется ватность в ногах, но до боли приятная. По лицу прошла струйка пота, сердце не бьется, а стучит со скоростью света. Неужели меня отправляют учиться в Англию! У отца хорошо идет урожай, деньги текут рекой, но тем не менее он экономит на всем! Может он экономит, чтобы мне хватило денег на учебу? Неужели это так? От радости вино начинает литься мимо кувшина и прямо на пол, на мой никаб. Я стою вся радостная, мокрая в вине. Моя голова кружится от счастья, мое тело потряхивает и на ум приходят идея: может рассказать, что я знаю, поблагодарить, обнять всех, расцеловать отца? Подумаешь, что не положено, но счастье-то такое. Я буду точно учиться! Аллах, все эти страдания были точно не зря!
Я разлила все вино, вытерла винное пятно, даже покружилась от счастья! Хотела уже начинать петь, но вдруг скрип двери, я понимаю, что кто-то заходит. Спрятаться ли или нет, а зачем? Раз отправляют учиться ругаться не будут. И тут я уже хочу выйти из-за бочек, но слышу монолог матери:
Я ему покажу, я ему покажу, ну-ну Мухаммед! Обманут тебя дурачье будешь знать, как меня не слушать. Обманут-обманут, потом меня еще винить будешь, а я что? А я говорила. Ну ничего, вот отдадим ее замуж, получим приданное и можно уходить на покой торговать с Мезеей. Устала каждый день впахивать на пашне, пока этот дуралей отдыхает, ну ничего-ничего. Одна неделя, и буду свободна. Еще эти селекционеры, черт их тащит сюда, что опять задумал этот дурак! И накорми их, и напои, и ночлег приготовь! А что мне за это? Только лишняя работа, еще эта девчонка куда-то запропастилась, ну она у меня получит, еще за нее кувшины вина носить, совсем от рук отбилась. Еще неделя и я избавлюсь от этой обузы, пусть Мохабей с ней мучается, пускай-пускай, а я отдохну, наработалась уже, хватит, и начинает перетаскивать кувшины с подвала в дом, она вышла из подвала, бормоча что-то еще себе под нос.
Я не понимаю Мне стало плохо, все тело трясет, сердце начинает биться с каждым ударом сильнее, я почти теряю сознание, холод подвала не дает мне упасть в обморок. Я закрываю глаза, падаю на колени, слезы наворачиваются на глаза, холодные струи отчаяния стекают по моему лицу. Вдох-выдох не помогает, я не могу успокоиться, еще немного и начнется истерика. Надо взять себя в руки, не плачь, не плачь Хасе. Как, как тут не плакать, хочется кричать, кричать в пустоту, а нельзя. Зажимаю рукой рот, кусаю пальцы до крови, больно, но мне все равно. Медленно красная струйка стекает по моему подбородку, льется на одеяние, но мне все равно. Я сломлена своими же мечтами. Что чувствует человек, когда рушится жизнь? Пустоту и тупую боль внутри себя. Никаких чувств больше. Хочется уйти в пустоту и никогда не возвращаться оттуда, никогда. Хах, смешно Хасе, смешно! Сама все выдумала, сама же причинила эту боль. Виновата только ты, только ты. Я не могу Не могу. Я начинаю кричать во весь голос, мне все равно, я кричу голосом отчаяния, боли, несправедливости жизни. Мне больно, больно от того, что ничего не могу сделать. Я кричу болью, которую переживаю каждый день, каждый час. Все свои 18 лет я преклоняюсь, терплю, ненавижу. Все что накопилось за эти годы я выплескиваю сейчас. Больше я не могу. Мне говорили терпеть, молчать и делать я делала, но так продолжаться не может, я не могу. Я держалась сколько могла. Я верила Во что? Я устала. Устала не от постоянной брани отца и матери, не от бесконечной работы на пашне и в доме. Нет. Я устала бояться, каждый раз остерегаться, жить в большом кошмаре, который преследует меня каждую ночь. Это не жизнь, а настоящие игры на выживание. Это страшный сон. Мне так больно, что я не смогла признать, что весь этот кошмар это не иллюзия, а жизнь. Горячие капли осознания этого скатываются по моей когда-то нежной щеке, ставшей черствой от постоянного солнца и недоеданий. Я захлепываюсь от тихой истерики, обхватывая свое тело руками. Весь никаб в крови и мне так все равно, что скажет мать. Сейчас мне надо успокоиться. Как, если слезы низвергаются градом и ты чувствуешь ту пустоту, которую стоит бояться побольше, чем тупой и постоянной боли? Мне так обидно за свою наивность, глупость И как можно быть такой дурой, что думать, что что-то поменяется. Какое жалкое зрелище, Хасе! Ох, какая жалость, Хасе! Бедная, не уважают, не любят! Да тебя надо пожалеть! Прекрати. Хасе, хватит уже. Хватит много думать. Смирись уже. Ты не одна такая. Услышь себя, ты не одна. Почему ты жалуешься, а другие нет? Почему ты упорно не принимаешь то, что даровано жизнью? Почему ты так упорно сопротивляешься тому, что предначертано. Сотни женщин как и ты также работают, также живут, спят и едят. Они не жалуются. Они не строят иллюзий. Они не думают об этом. Ты-то! Ты-то, что думаешь, Хасе! Думаешь особенная? Думаешь удача тебе выпала впервые? Значит ты дура, раз так думаешь! Хватит, хватит! Я рыдаю. Рыдаю до колкой боли в теле и продолжают думать, не отпуская то, что больше всего причиняет мне боли мои мысли.
Иногда ты пытаешься бежать от них. И убегаешь. А часто нет. Они всегда преследуют тебя не потому, что ты бездельничаешь, а потому, что нет тайника, убежища, того места, где возможно твое скрытие. И так бежишь всю жизнь. Куда Откуда Ты не знаешь, потому что бежишь в суматохе дней, усталости, какой-то нескончаемой борьбы. Я пыталась, честно. Пыталась убежать, спрятаться, иногда забыться темной ночью в своих снах и постоянном кошмаре. Но стоит зацепиться за одну мысль и ты в их круговороте. Ты кружишься, а иногда и варишься целыми днями в одних и тех же мыслях. Все думаешь, думаешь, думаешь. Вот так не задача, да, Хасе? Но порой это так просто, что даже глупо. Глупо, что ты бежишь от того, что есть часть тебя. Так глупо, что ты бежишь от себя куда-то. Но на деле ты просто стоишь. То же место. Та же мертвая точка. Только мысли разные. Так по-детски глупо, что смешно. Я улыбаюсь через слезы какого-то помешательства. Горькая улыбка получается с горькими мыслями. Я вытираю слезы об кровавый рукав и встаю. Больно ли мне? Безусловно. Да ты гений, Хасе. Никчемный, глупый гений с такими же глупыми и никчемными мыслями.
На мой крик прибежала мать. Честно сказать запоздала. Уже шутишь, значит гениальное осознание приводит тебя в чувства. Она окинула меня быстрым взглядом:
Ты что кричишь! С ума сошла? Отец придет тебя выпорет, давай вставай, откуда кровь? Ты, что решила покалечить себя?! Глупая девчонка, радуйся, замуж выходишь скоро за очень богатого человека, мои молитвы были услышаны! У тебя свадьба через неделю, даже не благодари, хотя от тебя и не дождешься. Ну же, пошли быстрей! Я даже спрашивать не буду, что ты тут делала с собой. Все, устала я, передам тебя в руки к мужу и пусть он с тобой возится. Слава Аллаху, что создает дарит нашей семье такое облегчение.
Гении это же сумасшедшие люди. Их неординарность такова, что каждый боится их. Дураки потому что, тихо прошептала я как бы себе.
Она мне еще что-то говорит! Бесстыжая девчонка! Вырастила на свою голову. Будешь мужу своему выговаривать, он-то найдет способ остудить твой пылкий нрав. Давай, шевели быстрей ногами.
Очередные слова с упреками. Да, я бесстыжая девчонка с пылким нравом, конечно! Я та единственная, которая трудится за троих, а ест за одного. Я та самая, которая выносит все сама. Ни разу! Ни разу я не жаловалась им! Я еще бесстыжая, ленивая, страшная! Какие там еще слова нужны, чтобы унизить меня, а? Да это уже давно не слова, а пустой воздух. Пустая трата их энергии в успокоение своего эго. Они называют меня никчемными, хотя сами не лучше. И да, мы семья! Мы образцовая семья деревни. Безупречные Рубини! И да, в образцовых семьях это нормально торговать своими же детьми. И да, это нормально трудиться до потери сознания одному, пока другие отдыхают. И это, конечно, нормально менять свою дочь на животных. Гадко, подло, но зато образцово. Зато уважает вся деревня, которая погрязла в такой же низости и бесчеловечности. Я не лучше. Но я хотя бы не лицемерка с пустыми принципами.
Этот огонь должен был вырваться рано или поздно, он уже был заложен во мне, его не избежать. Он во мне, чтобы изменить все. Он во мне, чтобы сжигать мосты несправедливости, отчаяния и насилия. Из чего он сделан? Из злобы. Плохо ли? Хуже уже не будет.
Никто не знает, что сегодня родился сумасшедший гений, готовый ко всему, ведь худшее уже случилось и осталось позади. Мать посмотрела мне в глаза. Обычно я всегда избегаю взглядов. Вот так положено, хотя в слух про это никто не говорит. Надо быть чересчур глупой, чтобы не понимать этого. Во мне была такая ненависть, обида сколько не к семье, сколько к ней, что в этот раз я сглупила. Впервые за долгое время я увидела какой-то страх. Нет, это была некая искорка, которую может заменить только тот человек, который уже давно знает того, кому смотрит в глаза. Моя мать не глупа. Просто ей выгодно быть таковой. Не только ей, но и всем женам, ведь мужьям не нравится, когда человек низшего положения умнее их. Особенно женщина. Особенно женщина с той же деревни. Да и вообще за столько лет жизни под одной крышей с мужчинами начинаешь понимать то, чего они бояться признавать или показывать. В такие моменты важно продолжать играть глупую старуху или девчонку, чтобы тебя не высекли. Она очень мудра иначе бы она не смотрела на меня с неким страхом и непониманием. Она все поняла или поймет Я этого, по крайней мере, никогда не узнаю. Пока я тут, пока я не настолько глупа, то надо понимать, что каждый играет в свою пользу. Здесь нет понятия союз. Здесь нет понятия вступится. Зато физическая боль, патриархальная иерархия это да. Это красиво. Это то, что почитают и уважают. Мерзко.
Мы шли молча, каждый был погружен в свои мысли, но молчание прервалось криком отца из дома. Я заметила его силуэт:
Вот она негодяйка! Ты где ходишь все утро? Вечером ты получишь после приезда селекционеров добегалась! В чем у тебя одежда? Делегация приезжает, а ты в таком виде, бегом переодевайся и умойся, еще позорить меня вздумала, шаг прибавь, иначе я тебя сам за шкирку возьму! да, он был недоволен.
Мать прибавила шаг:
Что ты плетешься, как черепаха, сейчас отец разозлится и выпорет тебя по самое не хочу, как не было ума, так и не будет! Иди переодевайся в комнату, надеть праздничную одежду, волосы собери хорошенько, а то ходишь как Как Не важно! смотри, приедут эти селекционеры, чтобы ни пискнула при них, в глаза будешь смотреть сама тебя без еды оставлю в курятнике! Вздумаешь позорить нас выпорю, сделка такая намечается испортишь несдобровать тебе и мне, поняла? мать видимо очень волновалась, правда видать, сделка серьезная много денег получат, а меня замуж хотят продать. Куда еще больше-то денег? Все равно лежат без дела в каком-нибудь тайнике, а им все мало, этим людям. Не получится у вас двух зайцев убить, не получится. В ответ же я просто кивнула.
Она ушла, и я осталась одна. Раз делегация приезжает, то однозначно на корабле. Да Никогда я не плавала на нем. Да что уж говорить, я даже на палубе не была. А люди всю жизнь путешествуют возможно. Вообще, что такое путешествовать, каково слышать сильный ветер, страшиться грозы, когда ты посреди моря? Посреди океана? Или у тихой бухты? Каково это чувствовать запах морской воды или Или каково это плавать? Я бы точно утонула наверно. Лучше так, чем до конца жизни жить мучаясь. Лучше рискнуть, чем бояться, когда для тебя нет словосочетания «еще хуже». Чего страшится, если самое страшное вот-вот настанет? Лучше так. Была бы я чуть посмелей, я бы точно уплыла. Или убежала. Или прыгнула с обрыва в воду. Почему я не смелая? Отчего не храбрая? Я придалась сладким мечтам. Опять. И опять попала в эту ловушку. Такую приятную, вязкую, из которой не хочется уходить, а только идти дальше и дальше. Мечты это болото, а я глупый странник, который смело идет через него. А потом вязнет. Долго, мучительно, а иногда со слезами и внутренним криком от бессилия, от того, что это никогда не случится. Никогда Пугающее слово. Но не страшнее «хуже». Хасе, ты такой глупый странник. Наивный, глупый странник. Горячая слеза медленно потекла вниз. Что-то сегодня много слез, не думаешь, Хакасия? А пускай. Перед смертью кто-то не надышится, а я перед свадьбой не наплачусь. Хоть раз в своей жизни сделаю то, что хочу. Ну и ладно, что это слезы. Лучше поплакать одной, чем увидят это другие. Отец вообще терпеть не любит слезы. Он сам-то хоть плакал когда-нибудь? Да никогда! Глупый вопрос. У него есть все и даже больше. Хотя бывают радости, я слышала. Все, хватит. Опять мысли. Опять не в том направлении и точно не в ту росло. Рассуждать о слезах радости, когда ты радость-то никогда не испытывал смешно. И опять же глупо.
А вообще Мысль за мыслью и я не могу их остановить. А вообще, глупые вещи самые лучшие. Сделаешь одну заметят, сделаешь несколько забудут и привыкнут. Хасе, вот сколько глупых вещей ты делала в своей жизни? Ни одной, кроме сегодняшней. И то, это можно принять за непослушание. А так, я ведь действительно никогда не делала глупых вещей. Я всегда слушалась, всегда делала то, что говорят, даже если мне это не нравилось. Ни одной глупости за все 18 лет. Я и никогда подарки не делала себе самой на день рождения, я не говорю о получении таковых. Я много чего не делала. Может сделать? Терять-то нечего. Все уже, хуже не будет, это точно. Тебя отдадут замуж, запрут в доме и вот только сиди, да мечтай о детских глупостях. Вот я глупая и сделаю глупую вещь. Ай, будь, что будет! Хуже-то не станет.
Самой глупой вещью может стать та, которая шокирует всех. Которая настолько глупа, что даже смешно и грустно. Та, которую я бы никогда не сделала бы, если бы не круговорот моих мыслей в природе. Мысли преследуют меня, заставляют много думать, рассуждать, но никогда не действовать. Так что же, попробуем совершить глупость на зло всем и во имя себя. Сбежим!