Во-первых, не все ли тебе равно, что кто подумает? А потом, тебе не нужно будет ничего объяснять. Я сам все расскажу. Это же сенсация! Ребенок уже не из пробирки, а из искусственной матки! Я собираюсь поведать о своем достижении всем и каждому. Георгий педантично расстелил салфетку на коленях и принялся за ужин.
Светлана задумалась, ее взгляд, только разгоревшийся от нежданного счастья, вновь потускнел.
Да, конечно, глухо произнесла она и отвела взгляд в сторону, Ведь это не наш ребенок, это результат твоей многолетней работы.
Георгий пристально посмотрел на жену своим зелеными магическими глазами, заставив обратить лицо к нему, положил свои тонкие пальцы поверх ее ладони и сказал, делая ударение на каждом слове:
Для тебя это в первую очередь наш ребенок. Будь ему любящей матерью. Не зацикливайся на его происхождении и не думай о моей работе.
На глазах Светланы навернулись слезы, она согласно кивнула головой и прошептала: «Спасибо тебе».
Георгий успокаивающе дотронулся до плеча жены и продолжил ужин.
Завтра придет медсестра, она тебе поможет в уходе за ребенком.
***
Знаете, Дмитрий Константинович, я не чувствую сегодня малыша. Он затих, Виновато смущаясь, сказала Марина, когда профессор Ладушин пришел с обходом.
Как? Вообще нет толчков? переспросил Дмитрий Константинович, прослушивая через трубку всю поверхность живота. Он никак не мог расслышать сердцебиение плода, отчего дыхание самого профессора участилось.
Ну что? женщина с тревогой посмотрела на Ладушина, он замялся.
Давайте быстренько на КТГ, Мариночка. Заранее не волнуйтесь, это вредно. Еще ничего не известно.
Хорошо, натягивая рубашку, согласилась Марина, неловко села на кровати, опершись рукой позади о зеленый клеенчатый матрац и стала шарить ногой тапочек.
Дмитрий Константинович, улыбнувшись, вышел обычной размеренной походкой из палаты, но как только дверь за ним закрылась, он чуть ли не бегом, направился в свой кабинет. Плотно закрыв за собой дверь, профессор стал нервно ходить и шепотом гнобить себя. «Катастрофа! Как можно?! Столько лет ни одного прокола, ни одного! И надо же! Не хотел ведь сразу браться, как чувствовал! Что теперь делать? Меня же уничтожат, выкинут на помойку. Какой я теперь светило науки! Ни награда меня ждет, а позор, всеобщее презрение. Ну надо же, именно Сенчик! После того, как откроется, что я загубил ребенка, меня ни одна приличная клиника не возьмет. Все! Конец карьеры! Что же делать, что?» Ладушин еще походил из угла в угол по своему просторному кабинету, кусая ногти на левой руке. Наконец, ему в голову пришла спасительная мысль: «Валенштайн!» Он бросился к телефону и судорожно набрал номер.
Георгий Анатольевич? Здравствуй, это Ладушин тебя беспокоит. Ты не мог бы меня выручить?
Всегда рад, а что случилось? ответил приветливо и обнадеживающе Валенштайн.
У меня врачебная ошибка намечается, упаднечиским приглушенным голосом признался профессор.
Как ты так? посочувствовал Валенштайн.
Да там сложный случай. В анамнезе у пациентки отрицательный резус-фактор, при этом делалось переливание положительной крови без введения иммуноглобулина антирезуса, после этого два аборта по разным причинам, один из них самопроизвольный. Ко мне она попала по знакомству, я не хотел браться сразу. Но ее муж посулил мне золотые горы, она дочь самого Владимира Сенчика. Слышал о таком?
Сибирский мультимиллионер?
Да, именно он. Короче, мне крышка. Если ты мне не поможешь.
Как я могу помочь тебе? Ты хочешь, чтобы я вырастил ребенка в искусственной матке?
А может, просто отдать того младенца, который уже появился на свет? нерешительно предложил Ладушин и стал нервно догрызать ноготь на мизинце.
Нет. Это мой сын! резко отрезал Георгий Анатольевич таким суровым тоном, что профессор даже вздрогнул, Мой собственный сын, повторяю. Его я никому не отдам. Единственное, чем я могу тебе помочь, это вырастить ребенка в искусственной матке. Если твоя пациентка согласится подождать своего ребенка еще четырнадцать месяцев, то, пожалуйста.
Хорошо, я понял, медленно произнес Ладушин, выплюнул откушенный ноготь, помолчал и добавил, Я перезвоню, обязательно.
Он повесил трубку. Хотел отойти от стола, но его приковал резкий звонок телефона. Мурашки побежали по спине профессора. Ему померещилось, что на другом конце провода находится муж Марины Денис Сенчик, уже разъяренный от известия жены. Профессор не хотел отвечать, он боялся объясняться, ведь оправдание только подтверждало его вину. Но телефон не умолкал, Дмитрий Константинович посмотрел на трезвонящий аппарат и тут с облегчением понял звонок местный.
Это с кабинета УЗИ, тут Марина Сенчик на КТГ пришла, говорит, что вы, Дмитрий Константинович, направили и сказали пропустить без очереди. Так?
Да, побыстрее, пожалуйста. Результаты ко мне. Пациентке не сообщать.
Хорошо, немного удивленно ответила медсестра.
Через пятнадцать минут в кабинет постучались, пока профессор шел к двери, он услышал какую-то возню, дерганье ручки двери, чьи-то голоса. Но предполагать, что творится за дверью, Ладушину совсем не хотелось. Он как во сне без единой мысли подошел и открыл. На пороге стояли медсестра с результатом анализа и сама Марина.
Вот, медсестра протянула листок и окатила Марину победным взглядом, она свою задачу выполнила передала результаты, не показав пациентке. С исполнением приказов и поручений в клинике было очень строго.
Что там, доктор? Он мертв? Марина подалась вперед всем телом, медсестра еле выскользнула из образовавшейся тесноты между профессором и пациенткой.
Входите, сдался Ладушин, закрывая за Мариной дверь. Он очень не хотел, чтобы грязные слухи наполнили больницу раньше времени, хотя понимал, что этого не избежать.
Марина Дмитрий Константинович помедлил, Да, ребенок мертв, Он сел в свое кресло и больше не смог произнести ни слова, он не знал, что теперь говорить.
Господи, да за что же мне это! завыла Марина. Она упала в глубокое кресло напротив стола, за которым сидел профессор, закрыла лицо руками и горько зарыдала, Я проклятая, вся жизнь моя сплошной ад!!!
Ладушин растерялся, он готовился, конечно, к женской истерике, но боялся не ее, а обвинений в свой адрес, ведь именно он отменил на этой неделе очередную дозу имитатора иммуноглобулина, который хоть как-то повышал сопротивляемость организма ребенка антителам матери. Именно профессор Ладушин неверно решил, что срок беременности уже достаточно большой, и плод способен самостоятельно бороться за свою жизнь. Ребенку еще нужна была помощь, но ее никто вовремя не оказал. Это легко доказуемо.
Мне теперь не жить, лучше сразу умереть, вместе с сыном!
Ну что вы, Мариночка, Дмитрий Константинович неловко попытался утешить женщину, многие бездетные пары счастливо живут долгие годы. В конце концов, можно усыновить ребенка.
Вы не понимаете, Марина подняла мокрые опухшие от слез глаза на профессора, вы не понимаете, что такое большой бизнес, вы не знаете моего мужа. Он маньяк, он насиловал меня каждый день, пока я не беременела в очередной раз. Да я никогда бы не стала так рисковать, убивать собственных детей, если бы не он. Ему нужен наследник. Его собственный ребенок. И именно от меня. Потому что без меня он никто. Это я прямая наследница корпорации Сенчик, а он всего лишь мой муж. Партнер, которому во что бы то ни стало, нужно породниться с моим отцом, показать, что он лучший и единственный. Он даже фамилию нашу взял, чтобы больше узаконить свои права на империю. Я всего лишь пешка в его игре. А дети, мои малыши, бедные она снова уронила лицо в ладони и зарыдала.
Не надо, Ладушину стало жалко бедную женщину, он осторожно погладил ее по плечу. Но сквозь жалость профессор уже почувствовал путь к своему спасению, Знаете, я смогу вам помочь, только верьте мне.
Вы что волшебник? горько усмехнулась Марина через нескончаемый поток слез.
Дмитрий Константинович набрал номер телефона Валенштайна.
Георгий Анатольевич, это снова Ладушин. Ты сможешь сегодня подъехать ко мне в клинику? Отлично, жду, он положил трубку и обратился снова к Марине, Сейчас, Марина, я вас прооперирую, извлеку мертвый плод. Затем придет мой друг, тоже доктор, только он генетик. Он вам расскажет, как можно родить вашего живого здорового ребенка. Хорошо?
Марина, успокаиваясь, пожала плечами:
У меня разве есть выбор?
***
Вечером в квартире семьи Сенчик раздался телефонный звонок.
Денис Игоревич? Здравствуйте. Это беспокоит вас Ладушин Дмитрий Константинович, врач вашей жены. Не волнуйтесь, у нас возникли небольшие осложнения.
Что-то с ребенком?!
Нет, ребенок в относительной безопасности
Что вытворила эта истеричка?!
Она в коме. Ребенок тоже. Они оба уснули, мы не можем вывести их из этого состояния уже пять часов, поэтому я решил поставить вас в известность.
Почему это произошло? Как долго продлится? Когда ребенок появится на свет?! Ладушин оторвал ухо от телефонной трубки, резкий крик мужчины оглушил его на мгновение.
Что вызвало кому, мы не можем сейчас точно сказать, но обязательно выясним. Когда малыш появится на свет, сказать тоже трудно. Одно точно он жив и чувствует себя хорошо.
А, может, кесарево сечение? Как-то же достают детей без участия матери?
Нет, в данном случае это опасно и чревато последствиями, ребенок ведь тоже в коме.
Ясно. К ним можно?
Да. Завтра можете их навестить.
Предупреждаю, если мой ребенок погибнет, вам будет очень плохо.
Уверяю вас, и мать и ребенок будут жить. Мы следим за их состоянием ежесекундно.
Ладно, завтра я подъеду.
А во сколько, можно уточнить? Ладушин прикусил кончик языка и затаил дыхание. Опасно.
Не знаю пока.
Вы сообщите, пожалуйста, заранее. Мало ли что
«Мало ли что»? Вы мне что-то не договариваете?!
Просто, может быть, я назначу процедуры, и Марины не будет в палате, когда вы придете.
Хорошо, я сообщу, когда подъеду. Всего доброго.
Профессор повесил трубку и выдохнул.
Врать не хорошо, но иногда необходимо, криво улыбнулся он Марине, сливающейся с белыми простынями постели, Теперь, Мариночка, для мужа вы и ребенок находитесь в коме.
А на самом деле, где я буду и сколько? еле слышно спросила Марина.
Вы поживете на моей даче. По времени это займет четырнадцать месяцев.
Как долго, протянула Марина и сонно закрыла глаза.
Дневник Марины. Запись первая.
Здравствую, мой любимый верный друг дневник. Не писала уже давно, боялась, что, если расскажу даже тебе о своем секрете, он исчезнет, растает, и мое желание так никогда и не сбудется. Но сейчас я чувствую, что не в силах молчать, мне необходимо кому- то выговориться, тому, кто поймет, а это можешь быть только ты, дорогой дневник. Я снова потеряла ребенка. Третьего. Мальчика. Он не дожил до своего рождения один месяц, врачи не успели. Я я действительно проклятая.
Почему- то вся моя жизнь мистика, или я так просто на нее смотрю?.. Помнится, мне было тогда еще шестнадцать. Я шла из школы по парку, который находился как раз по дороге домой. Была осень, бабье лето. Природа устраивала карнавал, и роскошь в нарядах деревьев мало кого оставляла равнодушным. Я всегда отдыхала в этом парке, но в тот день у меня было ужасное настроение, будто я сначала намокла, а потом меня выжали, скрутили и выдавили всю влагу из меня. Я поссорилась с отцом, но это было тогда обычное дело, переходный возраст. Вся прелесть окружающего великолепия не могла изменить моего трагического настроя.
Я шла, глядя себе под ноги, и не заметила, как передо мной выросла маленькая сморщенная старухацыганка. Она быстро зыркнула своими черными глазками на меня и ахнула, испуганно прикрыв рот рукой, будто этот «ах» вырвался у нее случайно. Я остановилась и ожидающе посмотрела на старушку. Она помялась, словно не хотела меня посвящать в какую- то тайну, но через секунду сдалась. «Детки-то у тебя все трое помрут». Холодный пот выступил на моей шее, во рту пересохло от неожиданного известия. Захотелось вернуть время вспять, чтобы не заходить в парк и никогда не встречать эту цыганку. Я невольно зажмурилась, стараясь восстановить сбившееся от ужаса дыхание. Когда я открыла глаза, старушки не было. Оглянулась нигде не было. И моей школьной сумки с учебниками тоже.
Но, я до сих пор уверена, что цыганка просто не смогла устоять перед соблазном воровства, который у этого народа в крови. А сказала она все таки правду, она ее увидела на мне, эту печать смерти
Я отвлеклась от реальности. Потому что я не в силах постоянно думать о моем мальчике и еще двоих, (их пол я даже не узнала, но думаю, это были мальчик и девочка), которые так никогда и не увидели белый свет. Я себя ненавижу. Проклинаю. А еще виню мужа. Почему ты, Денис, никого не слушаешь? За что ты устроил мне ад, почему ты допустил гибель наших детей? Ведь врачи ясно сказали еще пять лет назад, что мне лучше не рисковать, когда оказалось, что я не забеременела сразу после свадьбы. Мой организм не приспособлен к рождению потомства. Против природы не пойдешь. Но тебе же никто не указ. И вот теперь Что мне делать? Я вынашивала троих в своем чреве, и ни одному так и не удалось выжить. Ты понимаешь, что они были живы?! Они уже существовали, они воевали с моими антителами, они боролись во мне, со мной за свою жизнь. И они проиграли. Ты помнишь, как ты кричал, чтобы я взяла себя в руки, забыла об этом? Как можно простить такой грех убийство собственных детей?! Мы с тобой, Денис, убийцы, ты заказчик, а я исполнитель.
Но этому теперь пришел конец. У меня вырезали матку, мою бедную, потрепанную, проклятую матку. Теперь я больше не смогу быть убийцей своих детей. Я испытываю одновременно и боль от этого кошмара и облегчение от того, что больше не будет ни одной смерти, разве что моя, но это пустяк.
Хотя врачи меня пожалели, ободрили, обнадежили, (чтобы я не сразу сошла с ума, а постепенно). Взамен они собираются вырастить из моих полуживых клеток полностью здоровый орган, из которого родится мой малыш. Надо мной видимо всю жизнь будут проводить эксперименты. Сначала муж, сейчас врачи. Я получается, на самом деле проклятая.
***
Светлана перепеленывала ребенка, когда в дверь позвонили, она побежала открывать, оставив младенца на диване. Пришла медсестра и с порога отчитала мамашу:
Где ребенок? строго спросила она, разуваясь и проходя в ванную комнату мыть руки. Вид женщины был воинственным, готовым к бою. Светлана удивилась необычной гостье.
На диване, Просто ответила она.
Вы что?! Оставили его одного? Сейчас же идите к ребенку, пока он не свалился! приказала медсестра и сама тоже проследовала за напуганной Светланой в комнату. Ребенок мирно лежал на середине дивана и медленно хаотично разводил свои ручки и пальчики на них в стороны.
Ни в коем случае больше не оставляйте ребенка одного. Маленькие, они быстро свалиться могут, Уже не так строго, но поучительно рассказала медсестра первое правило обращения с новорожденными. Голос ее был грубым, с хрипотцой. Младенец настороженно замер на неизвестный тембр. Медсестра передвинула ребенка подальше от края, и сама села рядом, Давайте теперь познакомимся. Меня зовут Ольга Сергеевна, я буду вам помогать в уходе за этим милым карапузом.
Светлана, коротко ответила новоявленная мамочка.
Так, продолжила деловым тоном Ольга Сергеевна и наклонилась к ребенку, Кто у нас здесь?