Бродя по городу, Юджин все это видел; он ощущал происходившие вокруг него перемены, улавливал эту неуклонную тенденцию к росту населения, к росту роскоши, к росту красоты. Все его помыслы были заняты лишь одним: жить нужно теперь, пока он молод и полон энергии, пока все его увлекает. Скоро это утратит для него всякий смысл ведь только семь десятков лет отпущено человеку, и из них у него ушло уже двадцать пять. Что, если ему так и не суждено узнать роскошь, что, если высшее общество окажется для него недоступным, если он никогда не получит возможности жить так, как живут богачи? Эта мысль причиняла ему боль. Он испытывал бешеное желание вырвать у мира деньги и славу. Жизнь должна отдать ему его долю, в противном случае он будет проклинать ее до конца своих дней. Таковы были ощущения Юджина на двадцать шестом году жизни.
И все это особенно обострилось под влиянием дружбы с Кристиной Чэннинг. Она была немногим старше его, обладала таким же, как у него, темпераментом, лелеяла те же надежды и стремления и не хуже разбиралась в ходе вещей. Нью-Йорку предстояло увидеть золотой век роскоши. Он уже вступал в него. И те, кто достиг вершин на каком-либо поприще особенно в музыке или сценическом искусстве, могли, по-видимому, рассчитывать на участие в одном из наиболее ярких зрелищ богатства, какие только известны человечеству. Кристина Чэннинг разделяла эти надежды. Она была уверена, что получит свою долю, а после нескольких бесед с Юджином склонна была верить, что и он может рассчитывать на это. Он был такой блестящий и умный.
Вы какой-то особенный, сказала она ему, когда он во второй раз пришел к ней. В вас столько силы. Мне кажется, вы можете добиться всего, чего захотите.
Ну нет, возразил он. Вовсе я не такой ужасный. Поверьте, мне с таким же трудом, как и всем, дается то, чего я хочу.
Но вы все-таки добиваетесь своего. У вас есть цель.
Понадобилось немного времени, чтобы эти двое пришли к полному взаимопониманию. Они рассказывали друг другу о себе вначале, конечно, с известной сдержанностью. Кристина посвятила Юджина в историю своей музыкальной карьеры, начавшейся в Хагерстауне, в штате Мэриленд, а он вспоминал дни своей ранней юности в Александрии. Они говорили о своих родителях и о том весьма различном влиянии, которое те оказали на них. Он узнал, что отец ее владелец устричных промыслов, и, со своей стороны, признался, что его отец агент по продаже швейных машин. Они беседовали о влиянии маленького городка на развитие личности, о своих ранних иллюзиях и начинаниях. Кристина пела в методистской церкви родного городка, собиралась одно время стать модисткой, потом попала к учителю музыки, который чуть не уговорил ее выйти за него замуж. Но тут что-то случилось не то она уехала на лето, не то что-то другое, и она передумала.
Один раз Юджин возил ее в оперу, еще как-то ужинал с нею в ресторане, потом опять нанес ей визит и в это третье посещение, проведя в ее обществе тихий вечер, осмелился наконец взять ее за руку. Кристина стояла у рояля, и он смотрел на ее лицо, на большие глаза, в которых дрожал вопрос, на нежную, красиво округленную шею и подбородок.
Я вам нравлюсь, сказал он вдруг, безотносительно к чему-либо, если не считать сильного взаимного влечения, которое оба испытывали друг к другу.
Она, ни минуты не колеблясь, утвердительно кивнула, хотя яркая волна краски залила ее лицо и шею.
Вы мне кажетесь такой прекрасной, что словами этого не выразишь, продолжал он. Я могу только написать ваш портрет, или же вы передать это в пении, слова тут бессильны. Я не раз бывал влюблен, но в таких, как вы, никогда.
Разве вы влюблены в меня? простодушно спросила она.
А разве нет? сказал Юджин, обнимая ее и привлекая к себе. Она отвернула голову, и ее порозовевшая щека оказалась у его губ. Он поцеловал сперва ее щеку, потом губы, шею. Приподняв ее подбородок, он заглянул ей в глаза.
Осторожнее, сказала она, мама может войти.
Да провались она, рассмеялся он.
Как бы вам самому не провалиться, если она сейчас зайдет. Она ведь и не подозревает, что я способна на такие вещи.
Это доказывает только, как мало мама знает свою Кристину, сказал он.
Достаточно знает, рассмеялась та. Ах, если бы сейчас быть в горах!
В каких горах? полюбопытствовал он.
В Голубых. У нас там дача в Флоризеле. Вы должны приехать летом, когда мы там будем.
И мама тоже там будет? спросил он.
Да, и папа, смеясь, ответила Кристина.
И, надо полагать, кузина Энн?
Нет, но братец Джордж будет.
В таком случае бог с ней, с дачей, сказал Юджин.
Но я прекрасно знаю окрестности. Там чудесные дороги и тропинки для прогулок.
Она произнесла это с наивным намеком, и ее выразительное, умное лицо засветилось.
Тогда дело другое, с улыбкой сказал он. Но пока что
А пока что вам придется подождать. Вы видите, каково положение, и она кивком указала на соседнюю комнату, где лежала с легкой головной болью миссис Чэннинг, мама не слишком часто оставляет меня одну.
Юджин не мог понять Кристину. Он еще не встречал такой девушки. Ее прямота наряду с несомненной одаренностью поражала его. Он не ожидал этого, не думал, что она признается ему в любви, не знал, как понимать ее слова насчет Флоризеля. Он чувствовал себя польщенным, он вырос в собственных глазах. Если такая красивая, талантливая женщина, как Кристина, могла признаться ему в любви, значит, он человек незаурядный. Она мечтает о более удобной обстановке для чего?
Юджин не хотел слишком ускорять события, да и Кристина не стремилась к этому она предпочитала оставаться для него загадкой. Но в ее взгляде он читал любовь и восхищение и был счастлив и горд этим, не желая пока ничего другого.
Кристина была права для поцелуев пока было мало возможностей. Мать не спускала с нее глаз. Кристина пригласила Юджина послушать ее концерты в филармонии. И вот сначала в огромном концертном зале отеля «Уолдорф-Астория», затем в великолепной аудитории Карнеги-холла и в третий раз в прекрасном помещении общества «Арион» он с восторгом видел, как она такая прекрасная быстрой походкой приближалась к рампе и останавливалась перед ожидающим ее оркестром и публикой, держась уверенно и даже несколько надменно. Когда огромный зал рукоплескал, Юджин наслаждался воспоминаниями: «Вчера вечером она обвила мою шею руками. Сегодня, когда я приду к ней и мы останемся одни, она меня поцелует. Эта прелестная и необыкновенная девушка, которая раскланивается и улыбается там, на эстраде, любит меня, и никого другого. Если бы я предложил ей, она вышла бы за меня замуж, если бы я мог это сделать, если бы у меня были средства».
«Если бы я мог» Эта мысль как ножом резанула Юджина, так как он знал, что не может. Он не мог предложить ей стать его женой. Да и не захочет она его, если он скажет ей, как мало зарабатывает. А впрочем, как знать?
Глава XXIII
По мере того как весна близилась к концу, в Юджине все больше крепла мысль не ехать снова к Анджеле, а отправиться в горы, куда-нибудь неподалеку от дачи Кристины. Под действием напряженной, волнующей жизни столицы образ Анджелы несколько потускнел в его душе. Воспоминания о ней оставались все такими же восхитительными они по-прежнему были исполнены красоты, но понемногу Юджином начали овладевать сомнения. Блестящее нью-йоркское общество состоит из людей иного типа; Анджела прелестна и мила, но будет ли она здесь на своем месте?
Тем временем Мириэм Финч этот утонченный эклектик продолжала воспитывать Юджина. Она вполне могла бы заменить ему школу. Он сидел у нее и слушал ее рассказы о той или иной пьесе, ее суждения о той или иной книге, ее мнение по тому или иному модному философскому вопросу и чувствовал, что растет не по дням, а по часам. Она знала множество людей и всегда могла сказать, куда следует пойти, чтобы увидеть то, что его интересовало. Не было ни одной выдающейся личности оратора, которого стоило бы послушать, или нового актера, о которой у нее не было бы самых исчерпывающих сведений.
А знаете, Юджин, восклицала она, увидев его, вам непременно нужно пойти посмотреть Хейдена Бойда в пьесе «Клеймо»!
Или:
Вам следует посмотреть Эльмину Деминг в ее новых танцах.
Или:
Не забудьте взглянуть на картины Уинслоу Хомера они выставлены у Нэдлера.
И мисс Финч самым подробным образом объясняла ему, почему она хочет, чтобы он видел то или иное, и что, по ее мнению, это может ему дать. Она не скрывала, что считает его гением, и всегда требовала, чтобы он рассказывал ей, над чем работает. Когда в печати появлялась какая-нибудь удачная его работа, она спешила высказать ему свою похвалу. У Юджина нередко бывало такое чувство, словно он владеет и ее комнатой, и ею самой, словно ему принадлежит все, что у нее есть, ее мысли, ее друзья, ее переживания. Все это было полностью к его услугам, сидел ли он у ее ног или шел куда-нибудь вместе с нею. С наступлением весны она с удовольствием стала совершать с ним прогулки, прислушиваясь к тому, что он говорил о природе и жизни.
Замечательно! восклицала она. Почему бы вам не написать это?
Или:
Почему бы вам не зарисовать это?
Он показал ей некоторые свои стихи, и она тотчас переписала их и вклеила в альбом, который называла своим собранием шедевров. Так она не переставала баловать его.
С другой стороны, и Кристина доставляла ему не меньше радости. Она не уставала говорить Юджину, какого она высокого мнения о нем, каким интересным его считает.
Вы такой большой, такой умный, говорила она ему как-то, крепко сжав его руки и ласково заглядывая в глаза. И мне нравится, как вы причесываетесь. Вы во всех отношениях такой, каким должен быть художник.
Вы изобрели легкий способ испортить меня, отвечал он. Позвольте лучше сказать вам, как вы прелестны. Хотите, скажу?
М-м-м, с улыбкой протянула она, отрицательно качая головой.
Подождите, пока мы очутимся в горах. Там я вам скажу. И он запечатлел на ее губах такой долгий поцелуй, что девушка чуть не задохнулась.
Боже, какой вы сильный! воскликнула она. Вы точно из стали
А вы как большая алая роза. Поцелуйте меня.
Кристина научила его разбираться в музыке и познакомила с именами крупнейших исполнителей. Он приобрел кое-какое понятие о разных ее жанрах оперном, симфоническом, камерном. Он познакомился с различными формами музыкального творчества, с терминологией, с тайной голосовых связок, с методами вокального обучения. Он узнал, каких интриг полна эта среда, какого мнения крупнейшие музыкальные авторитеты о том или ином композиторе или певце. Он понял, как трудно пробить себе дорогу в оперном мире, какая жестокая идет там борьба, как быстро публика готова отвернуться от заходящей звезды. Кристина ко всему относилась с такой беспечностью, что Юджин готов был полюбить ее за одну эту отвагу. Она была так умна, так добродушна.
Если хочешь быть хорошей певицей, приходится от многого отказываться, сказала она однажды Юджину. Нельзя жить обычной жизнью и оставаться верной искусству.
Я не совсем понимаю вас, Крисси, сказал он, нежно гладя ее руку, так как они были одни.
Очень просто. Нельзя выходить замуж и иметь детей, нельзя играть заметную роль в обществе. Я знаю, что некоторые певицы выходят замуж, но мне кажется, что это ошибка. Большинство артисток, связанных семьей, не слишком преуспевает, насколько мне известно.
И вы что же, не собираетесь выходить замуж? полюбопытствовал Юджин.
Не знаю, ответила она, догадываясь, к чему он клонит, во всяком случае, я бы очень и очень подумала. Да и вообще положение артистки дьявольски трудное. Ей над многим приходится задумываться.
Например?
Ну, скажем, над тем, что скажут о ней люди и семья, и еще над многим. Для нас, служителей сцены, следовало бы изобрести третий пол, вроде как у пчел.
Юджин улыбнулся. Он тоже догадывался, к чему она клонит. Но он не мог знать, что Кристина не впервые пытается разрешить конфликт между добродетельной жизнью и стремлением к успеху в искусстве. Она не хотела усложнять браком свою карьеру артистки. Она знала почти наверняка, что успех на оперной сцене а тем более шансы на блестящий успех за границей для начинающей певицы в сильной степени зависит от какой-нибудь связи. Некоторым удавалось избежать этого, но лишь немногим. Она не переставала спрашивать себя, должна ли она в угоду господствующей морали оставаться девственницей. По общепринятому мнению, девушки должны блюсти себя для того, чтобы потом выйти замуж, но применимо ли это к ней, к артистическому темпераменту? Ее беспокоила мысль о матери и родных. Она оставалась добродетельной, но молодость и страстная натура были для нее источником многих горьких минут. А тут еще появился Юджин.
Да, это трудный вопрос, подтвердил он, думая о том, как же она в конце концов поступит.
Он чувствовал, что ее взгляды на брак самым непосредственным образом касаются его. Неужели она готова пожертвовать любовью во имя искусства?
Не вопрос, а целая проблема, сказала она и направилась к роялю, чтобы что-нибудь ему спеть.
Под влиянием этого разговора у Юджина создалось впечатление, что Кристина замышляет какой-то очень серьезный шаг. Какой именно он не решался и подумать, но его крайне интересовало, как она разрешит эту проблему. Ее пренебрежение к условностям поражало Юджина, оно даже его заставило смотреть на вещи шире. Любопытно, думал он, какого мнения была бы его сестра Миртл о девушке, которая подобным образом рассуждает о браке в духе, так сказать, «быть или не быть»? И что сказала бы Сильвия? Интересно было бы знать, многие ли девушки так рассуждают? Большинство женщин, которых он знал, было как будто последовательнее его в этих вопросах. Он вспомнил, что спросил однажды Руби, не считает ли она «незаконную любовь» грехом, и в ответ услышал: «Нет. Некоторые считают, что это грех, но вовсе не значит, что и я должна так думать». И вот еще одна девушка, и еще одна теория.
Они и после этого говорили о любви, и Юджин спрашивал себя, почему ей хочется, чтобы он летом приехал в Флоризель. Не может быть, чтобы она Нет, нет, она слишком для этого консервативна. Однако он догадывался, что она не думает о браке с ним, что сейчас она вообще ни за кого не выйдет замуж. Очевидно, ей просто хотелось быть любимой, хотя бы недолго.
Наступил май, концертные выступления Кристины кончились, да и уроки пения не связывали ее больше с Нью-Йорком. В течение зимы она то и дело уезжала и приезжала Питсбург, Буффало, Чикаго, Сент-Пол, а сейчас, после года тяжелой работы, вместе с матерью на несколько недель уехала в Хагерстаун, предполагая потом отправиться в Флоризель.
«Если бы ты был здесь! писала она Юджину в начале июня. Месяц светит к нам в сад, розы в цвету. Какие дивные запахи, какая роса! Некоторые окна открываются вровень с травой, и я пою, пою, пою!»
Ему хотелось бросить все и помчаться на ее зов, но он воздержался, так как она сообщала, что через две недели уезжает в горы. У него был заказ на серию рисунков для одного журнала, его очень торопили, и он решил сначала закончить работу.
В последних числах июня он отправился в Голубые горы, в южной части штата Пенсильвания, где был расположен Флоризель. Он, собственно, рассчитывал на приглашение Чэннингов, но Кристина предупредила его, что будет безопаснее и удобнее, если он остановится в одном из близлежащих отелей. Их было несколько на склонах прилегающих гор, причем плата колебалась от пяти до десяти долларов в день. Хотя это были для него большие деньги, Юджин все же решил поехать. Ему хотелось увидеть эту удивительную девушку, узнать, чем объяснялось ее желание быть с ним вместе в горах.
У него было около восьмисот долларов в сберегательной кассе, и он взял из них триста на поездку. Он захватил с собой для Кристины изящно переплетенный экземпляр Вийона, которого она любила, и несколько томиков новых стихов. Овеянные грустью, они гармонировали с владевшими им в последнее время настроениями в них говорилось о тщете жизни, о ее неизбывной скорби, хотя и превозносилась ее совершенная красота.