* * *
Три дня пролетели в суете. Было очень жарко, и Ницца огромными порциями поглощала мороженое. Рефрижератор Аниса, как большая ложка, сновал от базы к ресторанам, без устали ублажая город.
Наступило утро долгожданного праздника. Особо настойчивые лучи пробились сквозь облачный занавес, проникли под тёмные гостиничные портьеры и потревожили нежащихся в постелях гостей города. Город начал готовиться к вечернему действу: флагами и шарами украшали набережную, устанавливали VIP-зону и полицейские ограждения, расставляли пиротехнику, залпы которой должны были напомнить о давно прошедших событиях.
Разделавшись с парковочной цепью, Анис устало крутил педали. Даже раннее облачное утро не остужало внутреннего жара. Каждый оборот педалей отдавался болью в голове, если бы не похмелье, организм бы уже привык к нагрузке. Пот ручьём тёк по лицу и спине. Анис с завистью подумал о мажорах, которые приезжают за своими грузовиками на такси. А бросив взгляд на облачное небо, позлорадствовал:
Никто, кроме небожителей, ваш салют и не увидит.
Обливаясь потом, он вспомнил свои мечты о том, как будет хозяйничать на дорогах. Работа на грузовике была тяжёлой приходилось помогать на разгрузке. Вставая перед рестораном, грузовик обычно перегораживал улицу, и автомобилисты, которые не могли объехать большегруз, с удовольствием жали на клаксоны. Так нелепо тявкают на сенбернара болонки. Это даже забавляло Аниса, но управляющий одного из ресторанов пожаловался Этьену.
Когда выдавалась свободная минутка и Анис мог спокойно посидеть в кабине грузовика, он с завистью выглядывал посетителей в дорогих костюмах, входящих в ресторан с парадного входа. Их взгляд обычно не останавливается на грузчиках и водителях. Они не замечают их, как не замечают мелких грызунов крупные хищники, высматривающие только крупную дичь: дорогие машины, ярких женщин Анис пытался отрепетировать подобный взгляд перед зеркалом, но у него выходило комично и жалко.
«Они, наверное, и этот взгляд получили вместе с наследством», Анис вспомнил Этьена.
Ему не хотелось верить, что тот достиг всего сам. Хотя хватка современного бизнесмена проявлялась в Этьене отчётливо: в первый день он не заплатил под предлогом, что заболел бухгалтер, во второй сказал, что готовится к празднику и пришлось все деньги вложить в оптовую партию мороженого.
«Я должен сегодня забрать свои деньги», пульсировало в голове Аниса. Ему было необходимо сегодня вернуть машину в агентство или внести ещё четыреста евро, а денег осталось только на мороженое.
Внимание Аниса привлекла ярко освещённая витрина ювелирного магазина. Он притормозил, его взгляд пробежал по ценникам и остановился на одном, с четырьмя нулями. Анис присвистнул:
Ломик бы сейчас
Нет, сидеть он не хотел. Заметив, что самым дорогим на витрине было обручальное кольцо с крупным бриллиантом, Анис непроизвольно посмотрел на свою правую руку, где ещё не так давно блестели его обручальное на безымянном пальце и родовое кольцо на среднем. Первое он подарил в прошлом году уже забытой девушке по вызову. След от него уже сравнялся с общим загаром. Родовое кольцо, переданное отцом от деда, было бездарно проиграно в напёрстки на Монмартре таким же коренным французам, как и он. Попытка забрать кольцо назад стоила ему разбитого носа.
Анис на скорости приблизился к перекрёстку и, не слезая с велосипеда, поехал по пешеходному переходу. Сигнал клаксона застал его врасплох. Велосипед вильнул вбок и врезался в парапет. Анис, перелетев через раму, упал на тротуар. Оглянувшись, увидел за рулём грузовика крепкого араба, побледневшего от неожиданности.
Как у себя дома, сплюнул Анис и вытер кровь с локтя.
Когда Анис приехал на парковку, тучи уже расступились и пятились к горизонту, уступая пространство празднику. Он, загрузив машину мороженым, поехал развозить лакомство по точкам Этьена. Когда в рефрижераторе осталась только пара контейнеров с подтаявшим мороженым, Анис, оставив грузовик на парковке, отправился в офис за зарплатой. Он чувствовал, что Этьен так просто не расстанется с деньгами, и эта мысль заставляла его остервенело крутить педали.
Этьен спокойно стоял у зеркала, разглаживая полы своего дорогого хлопкового пиджака в крупную коричневую клетку. Пиджак был несколько великоват ему. Заметив Аниса, Этьен ещё раз провёл рукой по лацкану.
Садись, неожиданно резко бросил он.
Анис растерянно плюхнулся в кресло и больно задел разбитым локтем край стола.
Я больше не нуждаюсь в твоих услугах. Забастовка закончилась. Не вижу необходимости платить тебе больше, чем другим. Вот ещё что, мне позвонили из нескольких точек мороженое было подтаявшим. Это я тоже вычту. Ты же не хочешь, чтобы я проинспектировал остальные точки Мой юрист всё подготовил, отрезал Этьен.
Боль не позволяла Анису сосредоточиться. Но при слове «юрист» у него внутри всё оборвалось: как ловко Этьен из обвинителя превратил его в обвиняемого.
Он забрал деньги, не пересчитывая, посмотрел на Этьена с обречённой ненавистью и вышел. Забыв про велосипед, стоящий у входа, он пошёл пешком. Невыносимая обида подступила к его горлу и встала поперёк, мешая дышать.
Пройдя квартал, Анис зашёл в неприметное кафе, спрятавшееся за яблонями. В нём никого не было в это время время сиесты. Сел за первый попавшийся стол. Огляделся с ненавистью и болью. Напротив его стола висела картина единственное яркое пятно на серо-коричневой стене.
На картине была изображена гостиная в марокканском доме, где семья муж, жена и двое детишек обедали. Ещё пять лет назад он так же сидел во главе стола и лениво покрикивал на балующихся детей, пока жена накрывала на стол. Он подробно разглядывал своё прошлое, избегая, однако, смотреть в глаза изображённых на картине людей, интуитивно опасаясь их презрения. Сквозь гул в голове он услышал женский возглас, донёсшийся от входа в кафе:
Настя!
Обернувшись, Анис увидел у входа молодую пару. Женщина в белом коротком платье быстрым движением придержала маленькую девочку с рыжеватыми кудрями, чуть не упавшую с плеч мужчины. Мужчина молодой брюнет в чёрных шортах и фирменной футболке клуба «Лион», видимо, запнулся за порог.
«Русские», подумал Анис.
Он немного знал их язык. В криминальных кругах Парижа они всегда удивляли его хмуростью, но уж если смеялись, то оглушительно громко. Эта троица была другой она светилась изнутри.
Они, возбуждённые происшествием, прошли через всё кафе, сели за столик под картиной и на смешном английском заказали рыбный суп.
Анис не понимал, как им может быть так хорошо, когда ему так плохо. Он смотрел, как они играют с девочкой, заигрывают друг с другом, но, когда мужчина поцеловал женщину в шею, Анис смутился и перевёл взгляд на картину. Он встретился взглядом с улыбающимся мальчишкой и картина ожила. Ребёнок, смеясь, уплетал кус-кус.
Аниса пронзило чувство одиночества, пронзило так сильно, что ушло в позвоночник. Как будто игла хирурга вошла в него и обездвижила. Боль отступила он впал в оцепенение и боялся очнуться, чтобы не испытать её снова. Он не слышал официанта, подошедшего принять заказ, и заметил его только тогда, когда ему на колени запрыгнула кошка.
Кыш! Анис отшвырнул её на пол.
Отскочив, она оглянулась и жалобно посмотрела на Аниса. Он подумал: «Меня отшвырнули так же».
Анис заказал чашку чая, достал смартфон, чтобы чем-то занять руки и голову, начал быстро прогонять новостную ленту «Фейсбука». Вдруг он заметил на экране знакомое лицо с фотографии улыбалась девушка, как две капли похожая на его жену в молодости, рядом с элегантным немцем. Они стояли возле огромного «мерседеса». Комментарий к фотографии гласил: «Он увезёт нас в рай». Кто он, джип или мужчина, было непонятно. Разглядывая автомобиль, Анис вспомнил свой грузовик. Ему стало ясно, что делать дальше. Пружина разочарований, сжимавшаяся последние два года, моментально распрямилась. Он вдруг понял, что вся его жизнь была вызовом Аллаху, а все невезения ответом ему. Что в глубине души он презирает тех мажоров, к которым его тянуло на протяжении всей сознательной жизни.
«Вечером, в праздник, на набережной будут все. И Этьен притащится. Лощёные подонки, вы заманиваете нас в свой европейский рай. А я покажу вам арабский ад!»
Он отшвырнул телефон, смахнул чашку на пол и вышел из кафе. План выстроился быстро.
«И грузовик возвращать не надо», проскочила мысль.
Он добрался до гостиницы, взял из сумки пистолет калибра 7.65, привезённый из Парижа. Вспомнил, как обошёл металлоискатели на железнодорожном вокзале: «Не зря», и с этой мыслью отправился к грузовику. На последние деньги шиканул и взял такси до парковки.
Уже когда грузовик полным ходом шёл к Английской набережной, его остановил кордон полицейских. Анис не торопясь вылез из кабины, подошёл к двум офицерам:
Везу мороженое на праздник. Оно тает. Очень жаркий день. Гости Ниццы останутся без сладкого.
Один из офицеров сказал другому, что машину необходимо досмотреть. Но второй махнул рукой и Аниса пропустили.
Вокруг уже было темно, по улицам двигались тысячи людей словно десятки горных ручьёв вливались в бурлящий поток, где всё светилось, вспыхивало, кружилось, шумело, и было не разобрать, ад это или рай.
Анис медленно подъехал к полицейским ограждениям, отделяющим пешеходную зону, и выглянул из-за деревьев на набережную там извивалась огромная сверкающая змея. Празднующие люди как будто перестали быть живыми, они как будто уже частично переварились этой змеёй и превратились в оплывшие манекены, в тряпичные куклы. Пустота! Пустота гудела над яркими огнями. Эти огни светили, но светили они чёрным светом.
Этьен!..
Анис включил магнитолу на полную громкость. Вместе с ударившими басами он вдавил педаль газа до упора и, пробив невысокие ограждения, влетел на набережную. Первыми он отбросил нескольких стражей порядка. Кого-то из них переехал. Машина подскочила. Анис прикусил губу и почувствовал вкус крови. Чувство превосходства распрямило его. Теперь он специально начал вилять, чтобы зацепить людей, идущих сбоку. Колонки в кабине были мощными крики практически не доносились до него. Через несколько секунд после того, как он переехал ограждения, картина на набережной преобразилась. Броуновское движение стало упорядоченным. Как будто в нескольких местах прорвало плотину, и вся вода устремилась туда. Люди разбегались, пытаясь заскочить в проулки, многие прыгали с мостовой на пляж. Анис видел множество лиц. Большинство людей, прежде чем уйти под машину, успевали обернуться. Они как будто что-то хотели сделать или сказать.
Некоторых сбитых грузовиком подбрасывало вверх, и они ударялись о кабину водителя. Анис видел их бесконечный ужас. Он искал глазами пиджак в крупную коричневую клетку. Больше всего ему хотелось заглянуть в глаза его владельца.
Этьен, ну где ты?
Машина неслась словно по полю с высокой травой, подминая под себя людей и оставляя лежать их уже смятыми, сломленными. Когда грузовик пролетал мимо отеля «Негреско», Анис заметил знакомый жёлтый шарф на шее толстяка.
Посмотрим, чем ты заплатишь теперь.
Итальянец держал смартфон в правой руке, подняв его выше бегущих мимо людей, и даже не смотрел на грузовик он смотрел на экран, медленно спускаясь с крыльца отеля и снимая происходящее.
Анис резко крутанул руль в направлении мужчины, тот в свою очередь в ужасе опустил глаза, и их взгляды встретились.
Ага, ты увидел меня!
Но в следующий момент Анис крутанул руль в обратном направлении и объехал итальянца. От воздушной волны тот отшатнулся, но вес позволил ему устоять. Уже проехав метров пятьдесят, Анис бросил взгляд в зеркало заднего вида и увидел, что итальянец идёт, переступая через людей и снимая их. Тела лежали как скошенная трава.
Снимай, снимай, итальяшка.
Грузовик неумолимо мчался по набережной. Кто-то из полицейских выпустил обойму по кабине, но от бронированной плёнки, наклеенной на лобовое стекло для защиты от камней на трассе, пули отскакивали.
Слабаки! разгорячился Анис и сильнее надавил на акселератор.
В эту секунду в боковое зеркало он увидел, как мотоциклист перепрыгнул со скутера на подножку грузовика и пытается открыть дверцу. Анис повернул руль рефрижератора и, проскрежетав юзом по фонарному столбу, сбросил храбреца на мостовую. Выжить после такого падения было невозможно.
Анис перевёл взгляд с бокового стекла на лобовое и увидел пару, стоящую прямо по пути следования автомобиля, мужчину, пытающегося достать младенца из коляски, и девушку, остолбеневшую от ужаса. Фары грузовика уже ярко осветили их. На мужчине блестела знакомая футболка клуба «Лион». В последний момент мужчина подхватил ребёнка и рванул, словно спринтер, в сторону, ухватив за руку девушку. В следующую секунду они выскочили на газон.
Везучие эти русские, бросил Анис со злостью.
Уже пустая коляска взлетела в воздух и, прочертив дугу, словно бейсбольный мяч, рухнула на траву.
Анис увидел, что врезается в группу арабских туристов, и первым, кого он сбил, был мальчишка его подбросило и припечатало к лобовому стеклу. Искажённое от боли лицо оказалось прямо напротив лица водителя.
На Аниса смотрели глаза его сына Анис выпустил руль из рук. Автомобиль выскочил на газон, сбив холодильник с мороженым, и врезался в дерево. Через несколько секунд подоспели полицейские и всадили в кабину не меньше полусотни пуль. Когда открыли двери, изрешечённый Анис вывалился из них на кем-то брошенный французский триколор, залив его кровью
Утро пришло равнодушно и неспешно. Набережная, открывшаяся рассвету, то тут, то там была обагрена кровью, будто бы по ней, мечась между домами и деревьями, уходило от охотника гигантское раненое животное. Небо было предательски чистым, и краски буквально горели на солнце.
Зной быстро затопил набережную. Он накрыл искорёженную коляску, лежащую на газоне рядом с самым пафосным отелем Франции. Его тяжёлое дыхание почувствовала маленькая Анастасия, разбросавшая рыжие локоны в утреннем сне на лоджии недорогой съёмной квартиры. Обжёг он и Этьена, лежащего у открытого окна в госпитале, тот не смог попасть вчера на праздник, у него открылась язва желудка. Пот тёк рекой по лицу толстяка, сидящего на балконе отеля «Негреско», но тот ничего не замечал он заворожённо смотрел на экран смартфона, где щёлкал счётчик лайков, отсчитывая живых.
Схизис
Солнце трепетно, стесняясь, осветило кухню хрущёвки. Несмотря на его свет, внутри холодильника было темно. Он стоял боком к окну, отгороженный от него шторой, которая прикрывала трещину на стекле. Темно было уже неделю: перегорела лампочка. Она закоксовалась в патроне, и её невозможно было открутить. Хоронить лампочку будут вместе с холодильником. Оказывается, к темноте в холодильнике можно привыкнуть. Наверное, можно привыкнуть к темноте вообще. Как-то живут кроты. Анастасия, не обнаружив контейнера с пирожным на нижней полке, начала раздвигать банки. Она проворно переставляла их, будто играла в напёрстки, будто надеялась обнаружить под ними желанный шарик, но и здесь её ждало разочарование. Тогда она встала на цыпочки, всмотрелась в завалы на верхней полке, подняла руки и уже хотела отодвинуть пакет с просроченным кефиром, как распахнулся халат, оголив фиолетовый лифчик. Анастасия проворно опустила руки и, запахнув халат, с досадой посмотрела через плечо направо, туда, где доедали рисовую кашу девочка лет семи и пожилая женщина. Она крепче подвязала халат, под которым остался незамеченным новый лифчик, и снова углубилась на верхнюю полку.
«Снова этот кефир. Уже неделю мать обещала состряпать оладьи, он наверняка приобрёл нотки зелёного оттенка. Ага, вот и контейнер». Досада сменилась разочарованием. Даже, скорее, чувством предательства. На дне контейнера нищенски лежал остаток бисквита. Свидетельство заботы о ближнем. Издёвка.