Сергей с трудом поднялся на ноги и проковылял к открытому сейфу. На нижней полке громоздились пачки купюр, с краю лежали два чёрных флокированных футляра в таких обычно хранят драгоценности. Прекрасно понимая, что вряд ли сможет вернуться на квартиру, где они втроём готовились к ликвидации, он несколько секунд постоял в раздумье, затем быстро сгрёб содержимое нижней полки в лежащий на столе портфель и двинул на выход. Пока он не разберётся, что же произошло и как из всего этого выбраться, нужно будет где-то отсиживаться, а значит потребуются деньги и на жильё, и на новые документы.
В холле придорожного отеля в Сюрене, ближайшем пригороде Парижа, было пустынно. Мадам средних лет, приятная на вид, густо накрашенная и с кокетливой прической, одарила его вполне искренней улыбкой наверняка уже не ожидала, что сегодня к ним кто-нибудь заглянет. Лишняя купюра сошла за документ, и он без проблем получил ключи от маленького, но на удивление чистого номера. Каждый его вздох отзывался болью в груди по-видимому, трещина в одном из рёбер. Пришлось дотащиться до ближайшей ночной аптеки, запастись обезболивающими и эластичными бинтами для тугой повязки. Он отвратительно спал ночью: мешало то ли нервное напряжение, то ли повреждённое ребро. Лишь к утру ему удалось забыться тяжёлым, тревожным сном. На второй день он почувствовал некоторое облегчение.
Отсиживаться после проведённой операции Велихову было не в новинку, только сейчас ситуация оказалась не стандартной. В прошлом за ним стояло государство с его мощной структурой, а сейчас он оказался один, без поддержки, и не мог сообразить кому можно доверять, кому нет. Мысленно Сергей снова и снова возвращался к событиям, приведшим его в этот отель, прокручивал каждый эпизод. Он клял себя за нерешительность, за то, что не прислушался к собственной интуиции и в результате оказался марионеткой в руках умелого кукловода.
На третий день утром Велихов вышел из отеля с твердым намерением не откладывая двинуть в Париж, встретиться с руководителем агентурно-боевой группы и расставить все точки над «и». Покинув вагон пригородного поезда, он прошёл несколько кварталов в сторону центра города, нашёл таксофон и набрал номер.
Да. Я слушаю, прозвучал знакомый голос.
Сергей облегчённо выдохнул и бросил в трубку:
Добрый день, я сегодня работаю до девятнадцати ноль-ноль.
На другом конце провода повисла напряжённая тишина, затем послышался лёгкое покашливание.
Последнее время ты часто задерживаешься, прозвучал наконец отзыв на пароль. Голос ответившего казался немного взволнованным, и Велихов напрягся. Я рад, что ты жив, но
Что происходит? рявкнул Сергей, пренебрегая всеми правилами конспирации. Нужна встреча.
Даже не видя собеседника, Велихов почувствовал, что тот покачал головой.
Макс доложил, что вы с Полом пытались сорвать операцию, пытались убить его, и он вынужден был вас обоих ликвидировать. Ты умер. Так что, такие дела
Он всё врёт! прорычал Велихов.
Я догадываюсь, только У тебя есть доказательства? Если нет, то лучше ныряй поглубже. И ты мне не звонил.
На другом конце повесили трубку, и Сергей остался один на один со своими проблемами. Он чувствовал себя так, как будто его столкнули в пропасть, и он летит вниз без надежды на спасение. Сжимая в руке безмолвную трубку, он стоял в оцепенении, пока его не окликнула нервная пожилая женщина, стоящая в очереди к таксофону. Извинившись, он аккуратно повесил трубку на рычаг и быстро зашагал в сторону вокзала.
Нырять поглубже было не впервой, это он умел. Нырять приходилось после каждой проведённой операции, и отсиживаться, пока не утихнет шум. Только нырнуть и вынырнуть через некоторое время это одно, а нырнуть так, чтобы тебя сочли утонувшим совсем другое. Как ни странно, ни злости, ни разочарования он больше не испытывал. Всё куда-то подевалось, вытесненное обдумыванием плана бегства из города. Все потом, потом когда он окажется в безопасности, далеко от этого места, где за ним начнут охотиться и свои, и чужие. Страха за собственное будущее не было. Деньги имелись в достатке, поэтому документы не проблема, а со временем всё можно будет исправить. Кому положено разберётся, кто прав, кто виноват. А сейчас, вперёд! Он вышел на перрон, заскочил в вагон пригородного поезда и рухнул на мягкое кожаное кресло.
Взгляд Велихова уже не был пустым. Он смотрел прямо в лицо полковнику, как через прицел, будто мысленно гладил пальцем курок: еще миллиметр, ещё Задавленный глушителем выстрел и этот человек расплатится за содеянное. Почему-то Ракитин решил, что может свободно двигать фигуры в партии и при этом устанавливать свои правила игры. Животное. Для таких, как он это просто способ выживания. Никакой морали сплошные инстинкты: пить, жрать, трахаться Сейчас его можно достать одним броском, вцепиться в горло и вырвать кадык. Завести левую ногу под стул, упереться в пол, правую чуть выдвинуть вперёд. Для того чтобы совершить это, нужно секунды две задержать дыхание, успокоиться, как перед выстрелом. Чёрт! Дочь! Она ведь у них Придётся ждать. Стиснув зубы, терпеть эту мразь и ждать.
Велихов слегка тряхнул головой, коротко выдохнул и расслабился.
Полковник тоже изучал лицо сидящего на стуле и пытался убедить себя, что не ошибся, рассчитал всё верно. Впрочем, а был ли у него другой выход, кроме как вытащить его из норы и заставить помогать им? Велихова, подтянутого, с остатками летнего загара на лице, нельзя было назвать ни молодым, ни человеком средних лет. Коротко постриженные тёмные волосы с легкой сединой, резкие черты лица, спокойный жёсткий взгляд карих глаз. Именно глаза и взгляд давали уверенность, что перед ним сидит старый знакомый. В остальном лицо изменено до неузнаваемости, наверняка над ним поработал пластический хирург.
Что тебе нужно? бросил Велихов.
Узнаешь. Сейчас мы с тобой уедем отсюда. А завтра решим, что и как.
Решим, или ты решишь? процедил Сергей.
Будет зависеть от тебя, довольно осклабился полковник.
Когда они вышли на улицу, уже совсем стемнело. Где-то вдали светился одинокий фонарь. Свежий, слегка морозный воздух бодрил после душного, пропитанного неприятными запахами помещения. Сергей, которого крепко держали за локти двое парней в кожанках, незаметно повел головой, осматривая улицу. Он не собирался бежать, хотя, оценив обстановку, по привычке мгновенно составил план побега. Ни парни, вцепившиеся в его локти, ни наручники, ни Ракитин, стоящий у припаркованной возле тротуара машины, не смогли бы помешать ему. Более того, полковник сам бы оказался у него в заложниках, ну а парни Парней пришлось бы валить наглухо. Неприятно заныло где-то в груди. Наглухо! Молодые, здоровые, верящие, что творят добро, но, по-видимому, не осознающие до конца, с кем имеют дело. Простые оперативники. Ракитин стоит, гордо вскинув голову, упиваясь своей победой: считает его дочь достаточной для себя страховкой. Как всё-таки сытая жизнь расслабляет людей, заставляет забыть инструкции Нет, он не будет его разочаровывать. Пусть полковник и дальше наслаждается своей властью над ним. Пусть думает, что поймал его за кадык и крепко держит, что ему уже не вырваться. Терпение! Нужно же узнать, почему разыграли столь сложную партию, чтобы достать его
Ракитин открыл заднюю дверь внедорожника, парни подтолкнули Велихова, и он покорно полез в салон. «Кожанки» уселись по обе стороны от него, плотно зажав своими крепкими боками. Ракитин взгромоздился на переднее пассажирское сиденье и жестом приказал водителю трогать. В тот же момент сидящий справа от Сергея натянул ему на голову вязаную шапочку, закрывая лицо до самой шеи.
«Ну хоть что-то по инструкции», усмехнулся про себя пленник, откинулся на спинку сиденья и расслабился.
Через полчаса быстрой езды машина затормозила, послышался характерный звук открывающихся ворот, они опять медленно покатили вперёд и, наконец, остановились. Один из парней сдернул шапку с головы Сергея и выпрыгнул из салона авто.
Выходи! коротко приказал он, чуть отойдя в сторону от двери.
Пленник осторожно ступил на асфальт площадки перед окруженным вековыми соснами старым двухэтажным особняком. Оперативник тут же подтолкнул его вперёд, к открытой настежь входной двери, где Ракитин снял с него наручники и любезным жестом пригласил пройти внутрь. Большой холл с двумя кожаными диванами и парой кресел, низенький столик перед ними, белые стены и тяжелые, наглухо задёрнутые, серые портьеры, лестница на второй этаж. Их встречали три сотрудника в тёмных строгих костюмах, которые не только по внешнему виду, но и по поведению разительно отличались от сопровождавших пленника оперативников. «Спецы, волкодавы, мелькнуло в голове у Велихова, этих просто так не вырубишь». Впрочем, он по-прежнему не собирался предпринимать никаких действий. Война план покажет, ну а потом Потом видно будет.
Отведите его в шестой номер, бросил полковник охранникам и добавил, обращаясь непосредственно к Велихову: Сегодня отдыхай, а с утра В общем, понял.
Он развернулся, вышел на улицу, и через секунды послышался звук отъезжающей машины.
Шестой номер находился на втором этаже, куда вела довольно широкая деревянная лестница с резными перилами. Сопровождавшие Велихова сотрудники прекрасно знали и чётко соблюдали инструкции. По всей видимости, они были предупреждены, с кем имеют дело, и не собирались давать пленнику никаких шансов для побега. Один из них быстро взбежал по лестнице и замер на верхней площадке, второй подтолкнул Велихова вперед и, когда тот начал подниматься по ступеням, последовал сзади на некотором расстоянии. Они преодолели половину пути, и вслед за ними двинулся третий. Широкий коридор второго этажа с рядами крепких дубовых дверей по обе стороны заканчивался высоким окном, до самого пола занавешенным белыми сетчатыми гардинами. Первый охранник открыл ключом одну из дверей и распахнул её.
Едва Велихов шагнул в комнату с застоявшимся воздухом ему показалось, что пахнет старыми газетами, как входная дверь захлопнулась за его спиной. Он прошел к окну, отдернул штору, немного повозился со шпингалетами и потянул на себя створку. Та распахнулась, и в комнату ворвался сырой, пахнущий мокрой землёй и прелыми листьями осенний воздух. Сергей ухватился рукой за толстый прут решётки и выглянул наружу. Окружающее дом пространство скрывалось в промозглой тьме, огромные сосны и уходящая от дома бетонная дорожка вот и всё, что он смог рассмотреть из окна. Он прикрыл створку, оставив только узкую щель, и осмотрелся. Судя по интерьеру, особняк был построен ещё в тридцатые годы прошлого века и практически не претерпел изменений с тех пор. Деревянные панели, доходящие почти до середины стен, мебель из той же эпохи: широченная кровать, две тумбочки, огромный двустворчатый шкаф, стол и два венских стула.
Велихов подошёл к старинному зеркалу в деревянной раме, ухватил себя за небритый подбородок и повертел головой. Хорош! Стареешь Вляпался по самое не хочу. Он приблизил лицо к зеркальной поверхности, внимательно всмотрелся в отражение. До сих пор не смог привыкнуть к своему новому облику, хотя с момента той злосчастной аварии прошло уже десять лет. Лопнула шина переднего колеса, и его автомобиль, перевернувшись на трассе, рухнул с обрыва, превращаясь в комок искореженного металла, но, на его счастье, не взорвался. Ни одной серьезной травмы, если не считать треснувших рёбер, растяжений и ушибов, а вот лицо неслабо пострадало. Нет, он не скучал по своей прошлой внешности, да и о чём было жалеть? Он никогда не считал себя красавцем, поэтому попросил хирурга, собиравшего его лицо по кусочкам, не пытаться воссоздавать оригинал, и тот придал ему довольно брутальный вид. Теперь Сергей, с его подтянутой спортивной фигурой, несмотря на возраст выглядел довольно привлекательно. Он выделялся из толпы, и женщины стали задерживать на нём взгляды. С одной стороны, это было хорошо, но только с одной в смысле женщин. В остальном совершенно не годилось для оперативной работы, тем более работы разведчика. Это в кино шпионы сплошь широкоплечие здоровяки с суровыми лицами, цепкими взглядами и квадратными подбородками, в жизни такой типаж абсолютно не годился на эту роль. Прежнее лицо Сергея было бы абсолютно невыразительным и незапоминающимся, если бы не яркие и красивые карие глаза, совершенно не сочетающиеся с остальными заурядными чертами. Но этот «недостаток» он всегда ловко скрывал за стеклами слегка тонированных очков.
Велихов ещё с минуту придирчиво рассматривал своё отражение, трогая пальцами припухший подбородок и ссадину на макушке. Рана пустяковая, кровь уже не шла, хотя не мешало бы обработать чем-нибудь. Он отвернулся от зеркала, сбросил кожанку на кресло и, на ходу стягивая с себя свитер, пошлёпал в ванную комнату. Окинул взглядом стены, выложенные слегка поблекшим от времени кафелем, сантехнику брежневских времён, открыл кран над чугунной ванной, попробовал рукой воду и удовлетворённо кхекнул. Горячий душ самое то, чтобы привести себя чувство. Уперев поднятые над головой руки в стену, он довольно долго стоял под приятно массирующими спину струями из душевой лейки, затем тщательно намылился с головы до ног, а когда смыл пенные хлопья, почувствовал, как из тела уходит усталость. Тщательно вытершись жестким махровым полотенцем, он оделся, осторожно, двумя пальцами взял лежащую на стеклянной полке перед зеркалом расчёску и внимательно осмотрел её. То же проделал с зубной щёткой. Надо же, новые Вернув щётку на место, расчесал волосы, стараясь не задеть рану на голове, и вернулся в комнату.
Вперив взгляд в матовую черноту ночи, Сергей застыл у окна. Он вновь чувствовал себя внутри системы. Системы, которая порождает таких циничных чудовищ, как Ракитин. Тех, для кого при достижении цели не существует никаких норм морали и нравственности. Давно забытое чувство Впрочем, раньше он и сам не заморачивался в выборе средств при выполнении заданий, оставляя за собой шлейф боли и пустоты. Он убивал и не чувствовал никакой вины; наводил ствол пистолета, смотрел в помутневшие от страха глаза, нажимал на курок. Погашенный глушителем звук, отдача от выстрела, запах пороховой гари дело сделано. И ничего уже не изменишь, не искупишь, и теперь ему приходится жить с этим. Всё произошедшее за последний месяц напрочь сломало с трудом выстроенную размеренную жизнь. Человек из прошлого грубо и дерзко вмешался в его судьбу.
Заворочался ключ в замке. Велихов прикрыл створку окна и повернулся к двери. Держа в руках поднос с ужином, в комнату боком протиснулся один из охранников. Сергей молча наблюдал за ним, не преминув отметить, что второй стоит в дверном проёме с пистолетом наизготовку чётко соблюдают инструкцию. Вошедший аккуратно поставил поднос на стол, попятился к выходу, вышел в коридор и захлопнул дверь. Сергей подошел и, не присаживаясь, уставился на поднос. Есть не хотелось, несмотря на то что кроме пары глотков пива в его желудке с утра ничего не побывало. Натюрморт гречка, две котлеты, тонко нарезанный кружками огурец на отдельной тарелке, три кусочка хлеба и стакан компота вызвал лёгкую улыбку. Где-то очень глубоко внутри колыхнулись воспоминания: школьная столовая, затем армейская практически всегда один и тот же ассортимент. Слегка наклонившись, он втянул носом воздух: а ничего, может и вкусно Запах котлет пробудил аппетит, в животе заурчало, и Сергей быстро устроился за столом. Котлетки оказались нежными и сочными, не в пример давним, из его юности: те были жирные сухари, перемешанные с жилистым фаршем, и резко пахли чесноком. Кто-то из поваров поведал ему, что чеснок добавляли в больших количествах, чтобы скрыть запах несвежего мяса. Рассыпчатая гречка, пропитанная сытной мясной подливкой, даже на вид отличалась от советской, общепитовский. Сергей вооружился ложкой единственным столовым прибором на подносе, и быстро принялся за ужин. По привычке, возникшей ещё в далёком детстве, когда они с братом наперегонки уплетали еду с одной сковороды, он менее чем за минуту очистил стоящие на подносе тарелки, облизал ложку и расслабленно откинулся на спинку стула. Мозг отреагировал на сытый желудок, потихоньку впадая в блаженно-сонливое состояние. Велихов тряхнул головой, отгоняя сон, дошел до кровати и завалился прямо на покрывало.