Ой, ну надо же! Из всего Ницше ты выбрал именно это. Хотя чему я удивляюсь-то, где ты и где Ницше. Ну, так я тебе скажу, что это не догма. Ты, например, своими попытками научить этому послушанию всю мою любовь убил. А у этого выражения, кстати, есть вторая часть а плод любви свобода. Улавливаешь, к чему я?
Что тут улавливать? У тебя все мысли всегда сходятся на одном на Олеге.
И тебя это бесит, да? Знаешь, почему? Ты не понимаешь простую вещь. Любить в Теме это уметь делать больно. Уметь вот это чувствовать грань, за которую нельзя, видеть реакцию, угадывать ее. Понимаешь? Причинять боль это искусство, и далеко не каждый, у кого в руке плеть, это умеет. Махать девайсом легко, тут вообще много не надо знай точки, по которым нельзя бить, и все. Ну, согласна, это примитивное объяснение, предвосхищаю его возмущенный вопль, но ведь по сути-то это так и есть. А вот научиться чувствовать нижнего это дар. И ты тоже знаешь, что у Олега это есть, потому и злишься.
Ой, да ладно чего я злюсь? Просто от тебя странно слышать. Мне кажется, ты вообще ни в ком не способна признать какие-то хорошие черты.
Пожимаю плечами нападение, конечно, лучшая защита, но к чему это сейчас, когда мы просто разговариваем?
Дело твое. Но поверь я даже в тебе до сих пор вижу что-то хорошее.
А, то есть, я не так безнадежен? снова кривится Денис, выбрасывая окурок. Мне полегчало.
И прекрасно. Может, ты теперь и сам поищешь в себе что-то человеческое? А не только корону великого Доминанта будешь на затылке удерживать?
Что ты привязалась к этой короне? Да, мне нравится быть сверху, нравится смотреть, как нижняя выполняет мои прихоти что в том плохого? Это Тема, детка, тут так принято.
И даже тут не принято ломать человеку психику.
Машка, ну, сколько можно-то?
Сколько нужно, чтобы ты понял это для тебя же самого может закончиться плачевно. Если не сказать уголовно.
Ты об этом хотела поговорить или все-таки о том, что тебе опять хреново?
Мне на самом деле хреново, Диня, вдруг признаюсь я, опустив голову. Я не сплю, почти не ем, у меня нет сил ни на что. Я даже сюда еле доехала.
Его рука аккуратно убирает за ухо прядь моих волос, занавесивших опущенное лицо, и тыльной стороной прикасается к щеке:
Машуль ну, что ты раскисла-то совсем? Ну, хочешь, я с твоим врачом переговорю? Может, мне он скажет что-то другое, чем Олегу говорит? Я врач все-таки.
Что изменится от разговоров? я чуть отодвигаюсь от него, давая понять, что его прикосновения мне неприятны, и Денис убирает руку. Я тебе позвонила потому, что во мне накопилось вот это все, а с Олегом разговаривать на такие темы бесполезно. Мне, видимо, нужно просто поныть кому-то, кто поймет, а разберусь со всем я потом сама.
Ну, мне ты можешь ныть в любое время, я готов тебя слушать. Тут другое, Маш что делать с симптомами?
Этого, похоже, никто не знает.
Я боюсь тебя потерять, вдруг говорит он, отворачиваясь так, чтобы я не видела его лица.
И у меня не поворачивается язык сказать, что он давно меня потерял.
Едем на дачу Олег оставил в гараже набор инструментов, хватился только когда нужно было собрать полки в кабинете и новый крест в «норе». На улице адская жарища, но я все равно еду с ним, не хочу оставаться одна. К нашему удивлению, во дворе обнаруживаем мотоцикл Леры, Олег хмыкает:
Вот так они и работают. Стоит только мне на пару дней из офиса уйти все, никого не найдешь.
Интересно, что она тут одна делает
Мари, нас это не касается, он отпирает гараж, а я иду в дом поздороваться.
На первом этаже никого, похоже, что она приехала недавно и точно одна. Зато наверху явно что-то происходит такое ощущение, что в мастерской, где Денис рисует, падают на пол какие-то предметы. Поднимаюсь по лестнице и замираю по небольшой комнатке, как фурия, мечется Лера, сметая на своем пути все.
Сдурела? интересуюсь я, прислонившись к дверному косяку.
На звук моего голоса она останавливается, переводит дыхание глаза бешеные, губы белые, руки трясутся:
Ты откуда здесь?!
Мы с Олегом заехали забрать кое-что.
Так забирайте и валите!
Но-но, полегче! предостерегающе произношу я.
Полегче?! орет она. А как полегче, скажи?! Я устала! Я не могу больше все это терпеть!
Что именно?
А вот! она со всей силы пинает в мою сторону мольберт, я едва успеваю увернуться, и когда он грохается на пол, вижу приколотый лист с законченным карандашным рисунком две полуобнаженные девушки, одна закрывает половину лица другой ладонью.
И что?
А ты не видишь?! Тут опять какие-то левые бабы были! И он их голых рисовал! Сука Север явно его телки! Лерка раздувает ноздри и тяжело дышит. Мало мне было твоих изображений так еще и это теперь! Ну, давай, оправдывай его, говори, что он талантливый и по памяти это делает!
Ты децибелы- то убавишь или нет? спокойно спрашиваю, снимая рисунок с мольберта. Или хочешь, чтобы Олег тоже сюда поднялся?
Тоже заступаться будет?! Почему вы всегда за него? Почему ты, например, никогда не становишься на мою сторону?
Совести у тебя нет. Я никогда не становлюсь на его сторону и всегда на твою, но что толку, если у тебя в башке дым? Все вы, бабы, одинаковые и неблагодарные, вам что ни дай все мало. Я тебя покрывала с Лизкой не моя вина, что ты сама спалилась, правда? Но заметь, я так и не сказала ему, что все знала.
Да ты просто боишься, что он тебя прибьет, если узнает! уже менее экспрессивно возражает Лера.
Я? Я уже давно ничего не боюсь. И уж точно не боюсь Дэна. А тебе повторю в тысячный раз: не устраивает что-то либо говори об этом, либо уходи, если, конечно, не мечтаешь быть искалеченной. Но ты, похоже, ничему не учишься, и шашлыки зимние тебя тоже не убедили в моей правоте. Ты никак не можешь понять Дениса надо загнать в рамки и в них держать, это для твоей же безопасности. А ты так боишься его потерять, что позволяешь ему то, что вообще не надо. С каждым разом круг его друзей, юзающих тебя, будет расширяться, а ты уже не сможешь отказать. Но кому я это говорю, да? Тебе это, видимо, нравится, я разворачиваюсь, бросая на пол рисунок. Кстати, телки эти, скорее всего, плод его фантазии. Если внимательно присмотришься, одна из них очень похожа на тебя.
Оставив Леру офигевать с открытым ртом, спускаюсь вниз и выхожу на улицу, вытаскиваю сигарету и зажигалку, закуриваю на крыльце. Олег возится в гараже, слышно, как ругается негромко у Дениса там, как обычно, бардак, ничего не найдешь сходу.
Тебе помочь? интересуюсь я, прислушиваясь к тому, что происходит в доме, но там тихо, похоже, Лерка выпустила пар и успокоилась.
Не надо, я нашел уже, Олег появляется в дверях с набором в руке. Лерка там?
Там. Мастерскую разнесла.
Брови Олега взмывают вверх:
В каком смысле?
В прямом. Нашла на мольберте рисунок, взбесилась. Видимо, дома еще поругались, он что-то сказал, она психанула и уехала сюда, а тут
Опять ты?
Не я, скорее она, но ее же не убедишь. Решила, что Север телок каких-то привозил опять, и они тут Дэну позировали полуголыми.
Бред какой-то.
Ой, поехали отсюда, а? выбрасываю окурок в ведро. Надоело все
Когда уже ты перестанешь так реагировать на все, что происходит? спрашивает Олег, запирая гараж.
Не понимаешь? Никогда.
Он смеется и идет к умывальнику на боковой стене гаража, чтобы вымыть грязные после копания на полках руки. За моей спиной открывается дверь, и на крыльцо выходит притихшая и какая-то присмиревшая Лера:
Здрасьте, Олег Николаевич
У тебя выходной? невозмутимо спрашивает Олег, словно я не рассказала ему о произошедшем в мастерской.
Нет я на пару часов отлучилась, сейчас обратно поеду. Я не знала, что вы сюда Лера всегда обращается к Олегу на «вы», когда рядом нет Дениса или когда обстановка не слишком расслабленная, никак не может совместить в голове факт, что он одновременно ее босс и друг ее Верхнего.
А я и не собирался сюда. Но ты могла бы предупредить, что отлучаешься, я ведь рассчитываю, что без меня в офисе все в порядке.
Там все в порядке, не волнуйтесь Я сейчас уже поеду просто бормочет она, а я вдруг вижу, что за спиной она сжимает свернутый в рулончик рисунок.
Меня это не касается. Но свои разборки на работу не приноси.
Нет, конечно, я
Олег вдруг протягивает руку и просит:
Покажи-ка.
Что? растерянно спрашивает Лера, инстинктивно отступая на шаг назад.
Рисунок, говорю, покажи мне.
Зачем?
Глаза Олега сужаются:
Лера. Покажи мне рисунок.
Она протягивает ему рулончик, Олег разворачивает, внимательно рассматривает и смеется:
С ума сошла совсем? Вот эта, справа, это же определенно ты.
Вот! встреваю я. И я так сказала, но она ж лучше знает
Щеки Лерки делаются пунцовыми:
Да ну вам просто показалось
Ты настолько в себе не уверена, что даже мысли не допускаешь, что Денис мог нарисовать тебя? спрашивает Олег, возвращая ей рисунок. Ну, зря, потому что это точно ты.
Вы просто хотите меня успокоить, чтобы я ему скандалов не закатывала.
Нам ваши скандалы неинтересны. Как неинтересны их последствия, многозначительно произносит Олег, делая упор на последнее слово. Но ты бы, прежде чем истерику закатывать, посидела спокойно и подумала. Все решения принимают за семь вдохов, Лера.
Это в вашем самурайском этикете у русских все проще.
Я русский, если знаешь, но эта практика позволяет избежать многих проблем. Ладно, Мари, поехали, я здесь закончил, Олег подхватывает с дорожки чемодан с инструментами и подает мне руку, помогая спрыгнуть с перил.
Я, ни говоря ни слова, следую за ним, так и не выпуская его руки, в которую вцепилась. Лерка, судя по звукам, запирает дом. Мы садимся в машину и, когда выезжаем уже на трассу, нас обгоняет мотоцикл.
Вот что у нее в голове? постукивая по рулю пальцами, спрашивает Олег. Ведь не может не знать, что Денис не принимает ультиматумов от нее, во всяком случае, но все равно продолжает. А ведь стоило всего лишь спокойно подумать и внимательно посмотреть и все, проблема исчезла. Тебя, собственно, это тоже касается.
А со мной-то что не так?
С тобой? смеется он. Да ты всегда сперва делаешь, а потом жалеешь.
Ну, ты загнул, конечно
Опровергни, невозмутимо предлагает Верхний. Нет, в том, что не всегда жалеешь, не сомневаюсь, а вот в том, что сперва думаешь ни за что не поверю, потому что сталкивался.
Ой, ну сколько можно припоминать мне своего референта, а? морщусь я. За это тоже рассчиталась вроде нет?
Его рука ложится на мое колено и чуть сжимает:
Ну, согласен, я тогда переборщил.
Не в том дело
Тебе всегда тяжело признавать свои ошибки, я помню, посмеивается Олег. Но знаешь я понял, что мне это от тебя не нужно. Мне вообще не нужно, чтобы ты как-то менялась сверх того, что уже есть. Мне с тобой комфортно именно сейчас, когда ты такая, как есть. И ничего другого я не хочу.
Вот потому у нас с тобой никакого Д/с и не случилось, смеюсь я, поглаживая его руку на своем колене. Ты не хочешь меня кроить, а я редко совпадаю с разными лекалами
И прекрасно, Мари. Мне и раньше было неинтересно тебя, как ты выражаешься, кроить разве что в тех местах, которые тебе самой мешали. Согласись, в каких-то моментах стало намного легче?
Стало, киваю я, потому что он совершенно прав убрав какие-то моменты в моем характере, мы оба стали гораздо лучше понимать друг друга, да и мне самой стало с собой проще.
Значит, не все перемены к худшему, да?
Олег, ну, ты ведь понимаешь, в чем дело. Вернее, в ком. Я менялась только потому, что ты рядом. Никто другой этого не смог.
Просто не твои люди были, снова смеется он.
Да. Он прав и здесь это были не мои люди, хотя в тот момент казалось, что они близкие, хорошо меня чувствующие, понимающие. Но нет.
Лето начинается в этом году в мае жара нестерпимая, в квартире душно, не помогает ни вентилятор, ни открытые настежь окна, ни плотные шторы на них. Возможности куда-то уехать нет, приходится терпеть. В конце июня Олег берет отпуск, и мы на неделю переезжаем на дачу, благо, Денис работает и обещал приехать только в субботу.
Первые два дня по ночам идет дождь, и от стука капель по крыше почему-то становится спокойно и уютно. Мы лежим в полной темноте, обнявшись, и Олег тихо читает мне на ухо какие-то японские стихи. Он специально не включает уличное освещение, чтобы свет от фонаря не лупил в окно сквозь шторы. В темноте все кажется каким-то другим, совершенно непохожим на то, как оно выглядит при свете, и это подогревает ощущения. Даже экшн в темноте другой
Во вторую ночь Олег одним ремнем уделывает меня так, что я едва не теряю сознание, а к спине невозможно прикоснуться. Сплю на животе, и когда рано утром Верхний по привычке решает взять свое, это «свое» воет на всю дачу от его прикосновений.
Однако ржет Олег, откатившись от меня. Не припомню за тобой с утра такой бурной реакции.
Сама удивляюсь, пытаюсь перевернуться на спину и снова вскрикиваю: Что это было вообще?
Не знаю, Мари, спина красная, конечно, но без просечек, он осторожно касается кожи кончиками пальцев, и она покрывается мурашками.
Значит, все дело в голове
У нас всегда все дело в твоей голове, он целует спину, спускаясь губами ниже, и я чувствую, что сейчас забуду о боли и неприятных ощущениях. Нет, все, все! он вскакивает на ноги и делает несколько энергичных взмахов руками, чтобы разогнать кровь и переключиться. Пойду бегать, а ты полежи еще, шесть часов всего. Кофе сварить?
Не надо, бормочу я, утыкаясь лицом в подушку и обнимая ее руками.
Олег набрасывает на меня одеяло и уходит вниз, прихватив шорты и беговые кроссовки.
Неделя проходит как-то незаметно и очень спокойно днем жара, я валяюсь в гамаке под березами, Олег там натянул еще тент, чтобы мне доставалось как можно меньше солнечных лучей, и я с комфортом читаю книги или листаю сайты в интернете.
Сам же Олег успевает подправить крыльцо у бани у Дениса никак нет времени на это, пытается разобрать что-то в гараже, но это бесполезно, у Дениса там вечный бардак, в котором он прекрасно ориентируется.
В остальное время мой Верхний валяется на покрывале неподалеку от моего гамака и пытается читать. Но его то и дело дергают телефонными и видеозвонками, он со вздохом откладывает книгу и подолгу что-то кому-то втолковывает то по-русски, то по-китайски. Китайский, кстати, звучит намного мягче японского, но в устах Олега и он иной раз выглядит устрашающе интонации, что ли, такие, или просто голос и манера говорить. Я же наблюдаю за ним и думаю, что могла бы, наверное, вот так провести остаток жизни просто глядя на то, как он разговаривает по телефону.
В четверг приезжает Костя он возвращается домой из очередной поездки, решил заскочить и к нам. Встречать его в город Олег не поехал, сказал не маленький, не заблудится. Костя приезжает часов в одиннадцать, когда я сижу на веранде за столом, пью кофе и пытаюсь посчитать суммы за электроэнергию для всех арендаторов. Передо мной ежедневник, ручка и кофейник, у левой руки пепельница и чашка кофе. За несколько лет периодически возвращающихся парезов я наловчилась одинаково хорошо владеть обеими руками, разве что не могу писать левой, это все-таки сложнее. Но закурить, взять чашку или нарезать что-то могу запросто.
Костя вваливается на веранду, на ходу стягивая куртку:
Уф, жарища Привет, Мари, наклоняется и небрежно чмокает меня в щеку. Выглядишь хорошо, сразу видно отдыхаете.
Да кто как киваю на ежедневник с рядами цифр. Никак не досчитаю, наказание просто
Ну, не буду мешать, работай. Загоню коня да ополоснусь немного, весь в пылище.
Со двора орет Олег:
Кот! Ну, где залип-то, давай загоняй, ворота нараспашку!
Костя качает головой и усмехается:
Ни секунды без распоряжений, что за человек даже тут начальник.
Он выходит на крыльцо, снимает там серую майку, бросает на перила и идет на улицу, закатывать мотоцикл во двор.