Та же история с французами на дороге. Несмотря на драконовские штрафы и тысячи радаров по всей стране, французы гоняют так, будто в конце дороги каждого из них ждут ключи от замка и пожизненное освобождение от налогов. При ограничении в 130 км/ч на трассе меня обгоняли, как стоящую, так что скоростного режима я придерживалась в правом ряду.
Французы не только холерики, но и нытики, чего уж от них совсем не ожидаешь. Нытьё это самый распространенный вид спорта во Франции, популярнее петанка. Видите эти компании французов за ранним аперо, оживленно жестикулирующих и друг друга перебивающих? Знаете, что они делают? Они жалуются! Стон стоит по всей стране великой. У них огромные налоги, идиоты у власти (кто бы ни был у власти), неподъемная бюрократия, постоянный дождь на севере, жара на юге, облака в центре. Жители провинции жалеют заполошных горожан, горожане переживают за жителей деревни. Куда катится страна, если раньше в каждом микроскопическом городочке можно было купить отличный багет (жить в ту пору прекрасную не довелось никому, но прабабка рассказывала), а теперь булочные проигрывают конкуренцию супермаркетам. Шанель уже не производят во Франции, старость не уважают, молодежь тупеет, аксаны[1] отменяют бедные французы!
Об этом даже любят шутить соседи-бельгийцы. В юмористических скетчах из серии «Как узнать француза» в первую очередь вспоминают «они постоянно ноют». Да и в Париже во многих магазинах французских дизайнеров можно найти майку с текстом: «Да, я ною, ну и что?»
«Французы бедные, продолжается нытье, но не такие бедные, как их соседи!» Вот уж кому несладко приходится! За границей Франции хорошего хлеба днём с огнём не сыщешь. У немцев нет вкуса; у итальянцев умерла экономика; у бельгийцев сплошные инцесты (это самое распространенное клише, самая популярная и самая же банальная шутка про бельгийцев. Кроме шуток); голландцы громкие и жадные (да, это говорят французы). Им, французам, приходится на своих широких, но хрупких плечах вывозить всю славу и всё величие Европы. Ибо кто же, если не они! Дальше они парадоксальным образом переходят к национальной гордости. Национальная гордость краеугольный камень французского общества. Впрочем, от гордости они опять переходят к нытью, и так по кругу. Зачем выбирать между самолюбием и самоуничижением, когда можно заниматься и тем, и другим?
Критическое отношение к окружающему миру и холерический темперамент опасное сочетание, приводящее к тем самым забастовкам, ставшим визитной карточкой целой страны. Первая рефлекторная реакция француза на любое новое предложение: «Нет». Французы те ещё консерваторы. Им очень нравится то, как они живут (несмотря на постоянное нытьё), и они ничего не хотят менять. При этом они боятся застрять в прошлом и выпасть из современных тенденций, поэтому они на всякий случай всегда против всего. Это их способ проявить активную жизненную и гражданскую позицию между завтраком и обедом, залезть на баррикады на фоне синего неба и показать свой гордый профиль с типичным галльским носом.
Французы и гордость
Среднестатистический француз гордится всем французским. Революция и права человека и гражданина? Это мы. Мода и люкс? Итальянцы, подвиньтесь. Лучшая кухня? Не ищите дальше. Аэронавтика и атомная энергия? Бонжур, снова французы. Настоящее искусство жить? Ар де вивр а ля франсез, конечно. И не вспоминайте итальянское «дольче фарньенте» это для бездельников и творческих личностей (по мнению французов). На 632 734 французских квадратных километрах расположилось всё, что может понадобиться человеку: море, горы, леса, равнины, болота, термальные источники, реки, озёра, заливы. Если этого покажется недостаточно, у Франции есть заморские территории Гвиана, Мартиника, Гваделупа, Реюньон и Майотта, так что любой француз всегда может полакомиться традиционными французскими фруктами бананами, ананасами и манго.
Французская гордость так же изящна и невесома, как манжеты из ручного кружева ришелье на современной рубашке от Шанель. И так же заметна. Любой спор француз может в четыре хода свести к очередному предмету национальной гордости. А после второй победы на чемпионате мира по футболу они это делают не в четыре, а в два шага.
Французы любят свою страну во всем её разнообразии, гордятся ей и собой, своей природой, кухней и культурным наследием. Всё, что сделано во Франции, по умолчанию считается лучше, крепче, вкуснее и экологичнее от овернских помидоров до атомной электроэнергии из Прованса. О том, что продукт сделан во Франции, принято писать большими буквами поперёк упаковки. Fabriqué en France для местного покупателя это гарантия качества и оправдание высокой цены. Поддержку национального производителя в стране галлов и франков можно считать объединяющей национальной идеей.
В конце концов, недаром на гербе Франции восседает петух! Во Франции так и говорят «гордый, как галльский петух». Он даже венчал шпиль Нотр-Дама, и когда крыша одного из главных французских соборов была объята пламенем, за судьбу петушка переживали особенно.
Когда его нашли нетронутым на месте пожара, у французов прямо от сердца отлегло. Ничто не сломит французский дух! Или посмотрите на форму сборной Франции по футболу на левой стороне груди, рядом с сердцем, вы увидите два вышитых петуха, по числу побед в чемпионате. Allez les bleus!
Из-за этой гордости французы иногда кажутся неприветливыми, будто они немного утомлены мировыми восторгами, но это не совсем так. Им, конечно, нравится нравиться, но для них крайне важно, чтобы их и их страну любили ровно такой, какая она есть. «Полюби меня чёрненьким, а беленьким каждый полюбит» вполне могло бы быть французской пословицей.
Одно из воспоминаний моего детства это приезд настоящих французов в гости к маминой подруге. Им было интересно посмотреть на жизнь за пределами крупных городов, поэтому их повезли в гости к нам на дачу.
К их приезду готовились все. Дачный домик был три раза вымыт и один раз перекрашен, собака тоже вымыта, но окраски избежала, всех дачных кошек вычесали, цветы два раза пересадили, дорожки засыпали новым гравием, баню переконопатили. Из окрестных деревень и дачных посёлков нам везли всё самое лучшее: корзинки грибов и дачной клубники, деревенское молоко, сливки и масло, горячий хлеб, молодую картошку, свежую баранину на шашлыки. Было бы побольше времени, я уверена, каждого ребёнка на даче научили бы говорить «бонжур» и делать реверанс, а покосившаяся водокачка приобрела бы свою былую вертикальность. Французы едут, нужно не ударить в грязь лицом, показать им настоящее русское гостеприимство! Французы были удивлены и слегка обескуражены.
Русское гостеприимство не знает границ. Двадцать лет спустя после дачной истории я со своим французом, моим бывшим дражайшим М., приехала в Ярославль. Город вызвал восторг у М., а М. вызывал восторг у горожан. Мы зашли посмотреть на одну из красивейших церквей города, но, увы, она была закрыта на реставрацию. Мадам Смотрительница-за-порядком коротко сказала: «Закрыто всё, открывать не буду», и приготовилась уходить. Я перевела её слова для М. на французский. Что тут началось «Да что ж ты не сказала, что он француз! Настоящий? Из Франции? Он Париж видел! Да что же ты молчала! Совести у тебя нет! Да сейчас откроем, конечно, у меня же ключ с собой, вот, в кармане лежит. Да пусть пойдёт посмотрит, ну да как же, наша церковь самая красивая. Ты ему скажи, что мы ему рады, да, мусьё? РА-ДЫ!»
Бывший дражайший М. был изумлен внезапной переменой. Гостеприимство в масштабе страны было новым для него явлением. Я же помню своё удивление, когда я первый раз оказалась во Франции и получила более чем холодный приём.
Моё первое столкновение с французами произошло во время школьной поездки в Париж в седьмом классе. Я никого не знала, я толком не понимала, зачем мне в этот ваш Париж, когда меня и дома неплохо кормят, и почему все в таком восторге? Мне было двенадцать лет, я была глубоко несчастна. Мои вещи собирала мама. Поездка состоялась в начале марта, так что мама собирала меня в прекрасный, дышащий розовыми туманами, весенний Париж.
Приехала я в Париж мартовский. На улице стеной стоял холодный дождь. Столбик термометра с трудом цеплялся за +5, рискуя рухнуть до +3. Вся группа надела на себя взятые из дома свитера и пуховики. Я застегнула кожаную куртку и нахохлилась. Мне было холодно, мокро, серо и противно. Вокруг меня шумел, гудел и толкался неприветливый город.
Из этой поездки мне запомнились только две вещи. Во-первых, куда бы мы ни ехали, где бы мы ни были, что бы мы ни делали, мы всегда видели Эйфелеву башню. Во-вторых, у нас было много свободного времени, которое нам предлагали потратить на языковую практику и общение с местными жителями. Местные жители же общаться с нами не хотели совершенно. Все мои попытки купить тёплую кофту, наушники взамен сломавшихся или просто горячий чай заканчивались полным провалом. В Диснейленде, оазисе международных отношений, я первым делом побежала в сувенирную лавку, где говорили на английском, и вышла оттуда в шапке с ушками Винни-Пуха. Остаток поездки она грела мои уши.
Я помню этот исторический звонок на Родину. Я стояла в каком-то грязном телефоне-автомате и пыталась разобраться в инструкции к телефонной карточке. Это были времена до мобильных телефонов и интернетов. В Париже лил дождь, его капли залетали в будку сквозь плохо закрытую дверь, оседая на грустных медвежьих ушках из жёлтого плюша. Я очень хотела домой, к маме. Мне пришлось перебрать несколько комбинаций, пока боги телекоммуникаций не сжалились надо мной. После долгих гудков на том конце сняли трубку.
Дина звонит из Парижа! Тихо, Дина звонит! Из Парижа! Дина, как тебе Париж?
Париж город маленький, и в нём всегда идёт дождь.
На этом связь прервалась. И я осталась стоять в серой телефонной будке, в сером неприветливом городе, как грустный ёжик в холодном парижском тумане, в который уходили и уходили парижане.
В эту первую встречу меня больше всего поразило, насколько те французы, которых я вижу, не похожи на тех французов, о которых мне рассказывали. Они казались гораздо более холодными, нервными. Создавалось ощущение, что они не делают никакого усилия, чтобы произвести хорошее впечатление, будто им совсем не хочется понравиться!
Сейчас я знаю, насколько это впечатление ошибочно. Конечно, французам нравится нравиться. Однако французская гордость шепчет им, что они и так достаточно хороши и их следует любить ровно такими, какие они есть, с их бровями, сведенными к переносице, и всеми недостатками, являющимися, конечно же, просто продолжением их достоинств. Эта гордость связана и с присущим французам патриотизмом. Они любят себя, свои обычаи и привычки и искренне стараются сделать так, чтобы жизнь становилась лучше. Если француз не может идти в сторону светлого будущего, он, по крайней мере, будет лежать в его направлении. И это прекрасно.
Эта гордость, с одной стороны, создаёт тот образ Франции, который мы так любим, но, с другой стороны, мешает французам общаться с внешним миром, хотя им очень хочется!
Примечания
1
Аксаны надстрочные диакритические значки, обозначающие особенности произношения гласных звуков.