Времена меняются, глубокомысленно изрекла дочь.
Так глядишь и до нашего обкома доберутся, проверку какую-нибудь устроят, продолжал бушевать Кречетов.
А что, у вас есть за что зацепиться? поинтересовалась Наталья Павловна.
Отец с подозрением глянул на нее.
Конечно нет, сухо ответил он. И добавил, хорошо, что я на пенсию в этом году ухожу, меньше хлопот и нервов.
Персонального, небось, получишь?
Да, рассчитываю на республиканского значения.
Эк, ты куда метишь! восхитилась дочь.
По Сеньке и шапка, гордо вскинул голову Павел Ильич.
В этот момент в комнату ворвалась маленькая, но удивительно живая девчушка лет восьми и закричала:
Ну что, тут есть мне поесть?
Манюня, расплылась в улыбке мать.
Внученька, изобразил на лице счастливую улыбку дед.
Восьмилетняя Машенька была настоящим домашним тираном. Ей было позволено всё. Любые ее капризы и желания исполнялись моментально и беспрекословно, все шалости заранее прощались. Манюня была избалована донельзя. Мать и дед души не чаяли в ней. Девочка же прекрасно всё понимала и пользовалась своим положением, переходя всякие границы. Любому взрослому Машенька говорила «ты», исключением являлась лишь школьная учительница, которую добрая девочка именовала дома не иначе как «каргой» или «Бабой Ягой». В транспорте Маша немедленно требовала уступить ей место, еще она любила мучить животных. Но наибольшее удовольствие ей доставляло изводить мать и деда. На ее воспитании явно сказывалось отсутствие отца. Отец, Георгий Матвеевич Савицкий, летчик-испытатель, погиб при исполнение задания, когда Машеньке был всего один год. Ее мать, Наталья Павловна Савицкая, вот уже два года, благодаря связям отца, была директором модного ателье. Сам же Павел Ильич Кречетов был важной шишкой в обкоме партии. Зарабатывали оба неплохо, и потому им не составляло труда выполнять все прихоти девочки.
Вот и сейчас маленькая тиранка требовательно глядела на мать и деда. Мать начала перечислять вечернее меню:
Гречневая каша с парным молоком, домашняя котлетка, сыр, шпроты.
А на сладкое? пискляво прервала ее Манюня.
Клубничка, Машенька, поспешил сказать дед, съедая любимую внучку глазами.
Девочка похоже была удовлетворена, но ей уж очень хотелось покапризничать. Ее глазки-буравчики забегали по комнате, ища к чему бы придраться.
В этот момент отворилась дверь и вошли двое брюнетов среднего роста, примерно одинакового возраста. Одного звали Антон Петрович Дубков, а другого Александр Иванович Сорокин.
Дубков был двоюродным братом Савицкой. Нельзя сказать, чтобы брат и сестра любили друг друга до безумия, но между ними существовало взаимопонимание. Дубков был ведущим инженером с окладом в 430 рублей плюс частые премии.
Александр Иванович Сорокин был профессиональным биатлонистом. Он обожал спорт: прекрасно плавал, стрелял по мишени, играл в волейбол, был великолепным рыболовом. Сорокин был лучшим другом Дубкова. Именно так всегда его называл Антон Петрович.
Я думаю, вы не будете против, если Саша поживет у нас? сказал он пару недель назад, когда семья приехала в Полянск.
Естественно никто не был против. Кречетов и его дочь уже давно знали Сорокина и прекрасно к нему относились. Александр Иванович обладал огромным личным обаянием, он просто привораживал людей. Общаться с ним было одно удовольствие. Лучезарная обаятельная улыбка не сходила с его молодого лица, невольно сообщая окружающим хорошее настроение. Даже сама Манюня переставала капризничать в его присутствии. Уже одно это говорило само за себя.
Ну что, архаровцы, небось, аппетит нагуляли? весело спросил их Кречетов.
Нагуляли, садясь, подтвердил Дубков.
Павел Ильич не замедлил прочитать им так возмутившую его газетную заметку.
Ну, что вы об этом думаете? вопросил он с надеждой глядя на друзей.
Возмутительно, с неприкрытой иронией сказал Дубков.
И все бы тебе шутить, посетовал Кречетов. Ну ты-то хоть, Санек, со мной согласен?
Сорокин взглянул на хозяина и мягко проговорил:
Вопрос тонкий, Пал Ильич, политический.
Ну вот, окончательно расстроился Кречетов, и этот уклонистом заделался!
В этот момент Манюня, решившая, что о ней забыли, громко попросила есть.
Савицкая поспешно заверила свое солнышко, что все будет готово через пять минут.
Иди пока побегай, ласково сказала она дочке.
Точно, поиграй, поддержал Савицкую Сорокин, ласково улыбаясь Машеньке.
Но несмотря на их призывы, девочка предпочла остаться.
Дубков, между тем, удобно устроился в кресле и стал просматривать газету. Через несколько минут он сложил ее и произнес:
Ничего интересного. То ли дело здесь.
А что здесь, Тончик? с интересом спросил друга Сорокин.
Ну, вскинул руки Дубков, я тут такой экземпляр повстречал. Расскажу не поверите!
И Антон Петрович в красках пересказал свою встречу с Цепкиной.
Очень странная тетя, прокомментировала Манюня, едва он закончил, и дядя тоже.
Манюня права, сказала мать, гладя девочку по головке.
Надеюсь, что мне с ней не придется общаться, хмуро проговорил Кречетов.
Не забивайте себе голову, Пал Ильич, успокоительным тоном посоветовал ему Сорокин. Лучше скажите, когда дом-то построят?
А леший их знает начал было Павел Ильич, но дочь прервала его.
Не выражайся при детях, строго сделала она замечание.
А я знаю, кто такой леший, радостно крикнула Манюня, подбегая к деду. Это такой старик, он с Бабой Ягой и Водяным в лесу живет.
Какая умная девочка! восхитился дед.
Между прочим, дедуля, он на тебя похож, сообщила Манюня, пристально разглядывая деда.
И наблюдательная, добавил дед, не слишком обрадованно.
Ну к августу-то будет готово? продолжал расспрос Сорокин.
Говорю ж тебе, не знаю, как справятся.
Поторопить их надо, а то сколько можно дом снимать?
Это верно, поддержала его Савицкая, не зря же им, в самом деле, деньги платят.
Но Кречетову, похоже не хотелось говорить на эту тему.
Какие у вас на завтра планы? быстро спросил он Дубкова и Сорокина.
А в лес пойду, сказал Дубков.
А что там в лесу делать то? удивился Сорокин. Комаров кормить?
Позавчера приехал, а в лесу еще не был, сказал Дубков.
В конце июня в лесу делать нечего, глубокомысленно изрекла двоюродная сестра. Впрочем, дело твое, Антон, иди.
Ну а ты, Санек, куда собираешься? спросил Кречетов Сорокина.
Только на речку, ответил тот, загорать и купаться. А вы, Пал Ильич?
Да, порыбачу чуток, если дел не набежит.
Отдыхать надо, отдыхать, убедительно произнес Сорокин, подкрепляя свои слова задорной улыбкой.
В этот момент Манюня снова потребовала есть и на этот раз ее уже не попросили пойти погулять, так как все было уже готово.
Глава 4
Строители
Дом для Кречетова строили четыре человека: Петр Петрович Бобриков, Михаил Лазаревич Михайлов, Василий Кузьмич Никитин и Федор Максимович Деникин. Все четверо жили в поселке городского типа Утёсово, который находился в 10 километрах от Полянска.
Петру Петровичу Бобрикову было сорок пять лет. Роста он был невысокого, почти совсем лысый, не в меру упитанный. Бобриков отличался дружелюбным и веселым характером, любил пошутить.
Эй, Деникин, а где ты Юденича потерял? любил поддразнивать он приятеля.
Деникин неизменно мрачно отвечал, что никакого Юденича он не терял и даже в глаза его не видел.
Уже по одной этой фразе становилось ясно, что Бобриков имел некоторые познания в истории, он даже слышал фамилию Колчак!
Петр Петрович страдал болезнью, довольно распространенной среди рабочих. Он прекрасно умел изображать видимость деятельности. С важным видом расхаживал он взад вперед, давая указания сомнительной ценности. Лишь когда Кречетов пригрозил его уволить, Бобриков кряхтя начал что-то делать.
Михаил Лазаревич Михайлов был трудягой, его даже прозвали рабочей пчелкой. Михаил Лазаревич находил в труде удовольствие. Он работал много и самозабвенно. Это был творец. Он всегда питал страсть к причудливым архитектурным формам и уговаривал Кречетова выстроить треугольный дом. Кречетов отказывался, потому что не мог представить себе такого чуда.
Вы наверное в детстве хотели архитектором быть? предположил он.
Как это вы догадались! обрадовался Михаил. Да я и сейчас хочу. Люблю, знаете ли, поэкспериментировать.
Это хорошо, но только экспериментируйте на чьем-нибудь другом доме, поспешно сказал Кречетов.
Ну как хотите расстроился Михаил Лазаревич. Если что, вы скажите, уж я развернусь!
Нет, нет, большое спасибо, испугался Павел Ильич. Когда вы планируете закончить дом?
Думаю, до конца сентября успеем, простодушно ответил Михаил.
До конца сентября! ахнул Кречетов. А раньше не получится?
Дом-то трехэтажный, рассудительно заметил Михаил, сдвинув кепку на затылок, а мы ведь, почитай, втроем работаем. Петя-то, только указывать мастер.
Да уж, поет ваш Петя сладко и звонко, согласился Кречетов. Зачем же вы его берете в помощники?
Да мы уж давно дружим, Павел Ильич, без Пети было бы скучно.
Ну ладно трудитесь, орлы, бог вам в помощь! сказал Кречетов и ушел.
Михаил Лазаревич проводил его долгим сочувствующим взглядом.
«Эх, деревня, подумал он, красоты не понимает. А еще из города приехал. Я б ему тут такого понастроил, все бы ахнули», он тряхнул головой и ушел работать.
Василий Кузьмич Никитин был не дурак выпить. Именно его сразу выделил из всех зоркий взгляд музыканта Дудкина. Уже на третий день, когда рабочие ушли на перекур, Юрий Петрович заговорщически отвел Никитина в сторонку и предложил распить пол-литра.
«Столичная», с видом знатока рассматривая бутылку одобрительно констатировал Никитин.
Мы тут самогон не пьем, похвастался Дудкин, у нас все качественное, как в ресторане каком-нибудь.
Ишь куда хватил, поморщился Никитин. В ресторане всё в рюмках чин чином подают, да еще на закусочку тебе всякой снеди отвалят.
Так и у нас есть чем поживиться, бодро сказал Дудкин, вытаскивая картошечку, лучок, соленый огурчик.
Надо же, а я думал в пустую водку хлестать будем, присвистнул довольный строитель.
Обижаешь браток! выпятил грудь Дудкин. Разве можно перед гостем ударить в грязь лицом?
Оба устроившись поудобнее, уже собрались было выпить и закусить всласть, когда над ухом Дудкина раздался до боли знакомый музыканту голос:
Ну что, ребята, может раскинем на троих?
Амфитрион Ферапонтович Редькин появился, как всегда, вовремя. У него был нюх на выпивку. Выглядел, однако, Редькин не лучшим образом. Его шея была багрово-красного цвета, а под глазом переливался всеми цветами радуги здоровенный фингал.
Пелагеина работа? поинтересовался Дудкин.
Чего спрашиваешь? хмуро ответил Редькин. При тебе ж, окаянная, украсила.
Дудкин, которому досталась от Цепкиной всего пара затрещин, не мог до конца понять чувства Амфитриона к Пелагее, дружески обнял собутыльника за плечи, познакомил собутыльника с Никитиным, изображая радушного хозяина, предложил выпить и закусить. Редькин не отказался, от таких вещей он никогда не отказывался.
Троица посидела минут десять, поела и выпила сама, не забыв при этом и покормить комаров.
Наконец, Никитин взглянул на часы и поднялся.
Ладно, посидели и хватит, сказал он. Меня работа ждет.
Работа не волк, в лес не убежит, глубокомысленно изрек Дудкин.
Нет, пора идти, твердо сказал Василий Кузьмич.
Несмотря на свою любовь выпить и перекурить, Никитин всегда знал, когда нужно остановиться.
Ну, давайте на посошок, поднялся Амфитрион, поднимая стакан.
Дудкин поднес свой стакан к губам и вдруг глаза его уставились в одну точку.
Пелагея идет, хрипло выдавил он.
Редькин проследил за взглядом Дудкина и стопроцентно опознал грозную тещу. Сомнений не было, Пелагея Егоровна направлялась к ним.
Бежим! закричал Дудкин, опомнившись.
На ходу он схватил картофелину и попытался ее проглотить, при этом глаза его выскочили из орбит, но все напрасно, овощ оказался слишком велик и половина вываливалась изо рта горе-музыканта. Он лязгнул зубами, чуть не подавился и скрылся за поворотом дороги.
Амфитрион Ферапонтович Редькин и Василий Кузьмич Никитин ретировались, надо отдать им должное, более достойно.
Пелагея Егоровна приблизилась к месту попойки как полководец-победитель к стану врагов.
Смылись, констатировала она, пиная ногой бутылку. Ну ничего, у меня руки длинные, не уйдут.
«Интересно, подумала она, уже возвратившись восвояси, кто это еще с ними пил?»
Федор Максимович Деникин был глуп и ворчлив. Брякнет, бывало, какую-нибудь ерунду и сидит, нахмурясь. Потом поворчит и снова брякнет. Работать Деникин умел, тут не подкопаешься, он был очень пунктуальным и дотошным, лишнего не переделает, но и раньше срока работу не бросит. Все четверо приезжали утром на автобусе из Утесово и возвращались вечером. И так каждый день, кроме воскресенья. В автобусе Деникин всегда садился к окну и ворчал, ворчал, ворчал. На него оглядывались, но не шикали. Люди привыкают ко всему, привыкли и к нему. Он стал частью интерьера, и уже нельзя было представить без него местный автобус. Впрочем, Деникин был добрый малый, любил собак и кошек. К нему очень привязалась соседская шавка Дружок и хмурый строитель отвечал собаке тем же. Разговаривать о работе он не любил, поэтому Кречетов всегда его сторонился. Вот и в этот жаркий июньский день хозяин поговорил поочередно со всеми тремя рабочими, исключая Деникина, на что тот был явно не в обиде. Кречетов еще раз попросил строителей поторопиться и даже хотел понаблюдать с часик за ходом работ, но подошедший Александр Иванович Сорокин уговорил его пойти на речку.
Пошли искупнемся, Пал Ильич, жара-то какая, бодро сказал Сорокин.
Айда, согласился Кречетов.
Поживя пару недель в деревне, он, сам того не замечая, приобщился к простонародному языку. И оба шли, солнцем палимые, провести жаркий денек, наслаждаясь прохладой реки.
Глава 5
Кира Борисовна Авдеева, комсомолка, спортсменка и красавица
Двадцатипятилетняя корреспондентка газеты «Лужский листок» Кира Борисовна Авдеева приехала в Полянск утренним автобусом. Девушку встретил Петр Афанасьевич Терентьев мужчина лет 5758, уже давно живший в Полянске. Родители Авдеевой были близкими друзьями Терентьевых, и Кира в бытность школьницей и студенткой часто гостила у Терентьевых в Полянске.
Ну, вот и моя стрекозушка прилетела, радостно обнял он журналистку. Давай свои причиндалы.
Причиндалами оказались две объемистые сумки.
Как только ты их до автобуса дотащила? изумился Терентьев, сгибаясь под тяжестью багажа.
А вот как, бодро воскликнула Авдеева, и взяла одну сумку.
Ты штанги поднимать не пробовала? поинтересовался дядюшка.
Не-а.
Дома их встретила жена Терентьева Ксения Денисовна.
С приездом, Кирочка, поцеловала она Авдееву.
Чтобы представить себе Киру Борисовну Авдееву, двадцатипятилетнюю подающую надежды журналистку, корреспондентку газеты «Лужский листок», достаточно вспомнить комсомолку, спортсменку и красавицу из фильма «Кавказская пленница».
Когда Кирочка Авдеева училась в школе, она всегда принимала активное участие сначала в пионерских, а потом и в комсомольских делах. Была председателем совета отряда, с удовольствием ездила в колхоз, будучи студенткой. Парни просто не давали ей прохода. Однако, Кира Борисовна пока еще не вышла замуж.
Еще успеется, всегда отшучивалась она в ответ на очередное предложение.