Впрочем, это уже заслуга реставраторов, воссоздавших облик этой части здания в первоначальном виде. В советские времена многолетний владелец усадьбы «Аэрофлот» не остановился перед тем, чтобы растесать пару стрельчатых окон по центру в один прямоугольный конторский проём, что видно на фотографиях уже 1930-х гг. Ещё две пары окон, уже стрельчатых, были уничтожены и заменены такими же скучными рамами на третьем этаже со стороны главного фасада на торцевой стене, обращённой к воротам (восстановлены в историческом виде после пожара) и с противоположной стороны, над старой частью дома (там окно оставлено прежним). Такому же варварскому искажению подверглись и другие стены этого корпуса. По особенностям кладки (несоответствию нынешних оконных проёмов и аркообразных кирпичных сводов-«бровок» над первоначальными окнами) видны заново пробитые грубые оконные проёмы по первому этажу слева, где сохранилась отделка кухни и пищеблока, и с лицевой стороны, и с тыла, со стороны садового фасада.
Кстати, если встать лицом к балкону к приглядеться к боковым стенам корпусов, обрамляющих его наподобие флигелей, то можно увидеть, что их двухэтажные объёмы и стены, соединяющие их со старой частью дома, оформлены симметрично, несмотря на то, что кирпичный объём слева прерывается островерхой башней заслуга К. Терского, строившего свой, левый, корпус по аналогии с правым, резановским. Становится заметно, что оконные проёмы в правом корпусе опять-таки не сочетаются с особенностями кирпичной кладки. Своё «постороннее» происхождение выдают узкие прямоугольные окна в правой стене, частично оформляющие бетонную лестницу внутри здания.
Возвращаясь к воротам, легко заметить, что заниженная, эркерная часть этого фасада продолжается вверх эффектной надстройкой, завершающейся декоративной башенкой (утраченная башенка была воссоздана в самом конце 1980-х годов, буквально накануне пожара и чудом уцелела, когда соседний чердак был уничтожен огнём). Всё вместе создаёт ощущение движения ввысь, а ступенчатость объёмов придаёт всему этому облик зиккурата типа архитектурного сооружения, которому присуща именно ступенчатая композиция. Достаточно вспомнить Мавзолей Ленина или несостоявшийся Дворец советов (кстати, металлические конструкции из его фундаментов, выполненные из специально созданной для этого марки стали, особо прочной, были использованы в 1943 году при строительстве соседнего трамвайного моста). И по контрасту с взмывающей в небо изящной, несмотря на кирпичную основу, башенкой смотрится массивным находящийся на втором плане громадный чердак с двумя большими деревянными башенками слуховыми окнами, хорошо видными с шоссе.
Сходство с храмом усиливается уже упомянутой нами надстройкой над фасадом, в нише которой, стилизованной под аналогичную нишу для колоколов на колокольне, в самом деле ранее висел колокол. Когда-то, при Евгении Шаховской, в эркере под ним располагался усадебный театр, а удары колокола созывали дачников на действо. Перед фасадом растёт уже знакомая сосна, ствол которой на высоте разделяется на три ветви причудливой формы (впрочем, одна из них, застилавшая фасад, в марте 2016 года обломилась), создавая вместе с кирпичной кладкой на ее фоне почти что скандинавский пейзаж. А точно по оси фасада, на лужайке перед парадными дверьми, стоит старый обелиск. В его вершине ещё недавно был виден металлический стержень, который заставлял думать о том, что раньше на этом стержне была укреплена какая-то деталь. И действительно, когда-то он венчался золочёной фигурой собаки, талисманом рода, как мы помним, присутствовавшим еще на родовом гербе Стрешневых, и утраченным после революции.
Такой представительный вид превращает торец здания вместе с лужайкой перед ним в третий фасад.
Лужайка перед новым главным фасадом с обелиском
и рогатой сосной. Фото автора
Вообще, уже с первого взгляда отсюда на дворец сразу же бросается в глаза его демонстративная декоративность, вызывая явное ощущение театрального задника из спектакля на модные в конце XIX века «древнерусские» темы. Это отмечают практически все исследователи. Более того, по всей видимости, Шаховская, заказывая А.И.Резанову и К.В.Терскому перестройку дворца, намеревалась создать здесь, с торца здания, новый фасад, превратив тем самым дворец в один сплошной архитектурный парадокс.
На первый взгляд уже один этот корпус производит впечатление завершённости, самоцельности. Но не тут-то было Помню, когда мне первый раз удалось увидеть дворец с непривычного ракурса не из-за ворот, а с территории приусадебного храма, я был просто поражён, как с изменением точки обзора, с каждым новым шагом раскрывается в повороте длиннейшая, массивная стена дворца, упирающаяся в парк, как за массивным кирпичным корпусом проступила старая, беленая, часть дворца, а за ним еще одна кирпичная вышка башня-восьмигранник Оказывалось, что часть, обращённая к воротам, на самом деле только торцевая часть дворца. Это производило прямо-таки ошеломляющее впечатление. Тем более что дворец был совершенно поглощён порослью молодых деревьев и фасад буквально вырастал из них.
Вблизи театральный корпус выглядит еще более впечатляюще. Действительно, по части украшения фасада мастерство архитекторов неоспоримо. Вероятно, более прогадали они с композицией объемов и сочетанием новых пристроек со старым дворцом. Всё вместе никак не сходится воедино, и как бы кто ни пытался совместить одно с другим, всё равно это походит на простое, хаотичное нагромождение объемов, за которыми старый дворец просто теряется, что спереди, что сзади, напоминая иной раз даже коромысло, на которое навешаны два тяжёлых ведра. Несоразмерность пропорций бросается в глаза. Если дворец большей частью скорее всё-таки двухэтажный, а невысокий третий этаж-мансарда надстроен только по центру, то громоздкая пристройка с юга, да еще с двумя эркерами, расположенными под прямым углом друг к другу, занимает большей частью три полноценных этажа, и просто подавляет старую часть дворца, нависая над ней. Тяжеловесность пристройки, которая со стороны ворот сглаживается энергично выгнувшимся полукружием фасада и симметричностью ступенчатой композиции деталей, со стороны парка трехэтажной плоскостью буквально давит на старый дворец. Впрочем, по проекту Резанова гладкая, без малейших ухищрений стена двух нижних этажей должна была стать просто «задником» для нарядных галерей, которые бы и украшали фасад, если бы были достроены.
Отчасти это и результат незавершённой реставрации. Сейчас недостаёт ещё одного декоративного приёма. На фотографиях советского времени видно, что, как мы уже гвоорили, детали декора тогда были выделены белой краской, что как бы набрасывало на кирпичный объем ажурную «шаль», делая его не столь тяжеловесным, а более нарядным. После пожара, испортившего копотью вид кирпичных стен, они были заново выкрашены, но реставраторы не успели довести дело до конца по первому этажу заметен голый, некрашенный кирпич. А о белом декоре не стоит и говорить
Обычно «посетители» усадьбы, стремясь попасть непосредственно к нарядному садовому фасаду с полукруглым балконом, сразу туда и направляются, огибая дворец слева и ошибочно считая его главным фасадом. Но мы будем соблюдать справедливость и обойдем дом с противоположной стороны.
Нарядный фасад с балконом и лестницами, который обычно представляется парадным, на самом деле обращён в обратную сторону, где когда-то был закрытый от посторонних глаз регулярный парк со скульптурами. А настоящий главный фасад, обращённый к прудам, гораздо более скромный на вид, да ещё и не совсем удачно воссозданный после пожара, наоборот, сейчас кажется «задним», тем более что упирается в стену разросшегося парка. Хотя именно он обращён в сторону центра Москвы и именно к нему подходит от прудов старая подъездная аллея.
Отметим заранее и постараемся помнить об этом при осмотре усадьбы и далее, что, несмотря на такое внешне эффектное начало, несмотря на так ревниво и даже фанатично хранимую память о Стрешневых, об их историческом равенстве с правившим Домом Романовых, несмотря на все аналогии, проводимые княгиней Шаховской-Глебовой-Стрешневой, стремившейся превратить усадьбу в некое подобие Кремля, всё-таки романовского размаха здесь нет. Здешние владельцы так и не смогли преодолеть изначальную захудалость своего рода. И прав был К.В.Сивков, говоря, что «знакомство с Покровским-Стрешневом и его владельцами даёт представление о быте, привычках и художественных вкусах, так сказать, массового дворянства XVIII XIX вв.».
Эта «захудалость» сказывалась и в портретной галерее, над которой работали не проставленные мастера, а местные таланты, вроде Я. Лигоцкого, создававшие копии знаменитых полотен и иной раз заметно ухудшавшие оригиналы, и в других деталях обстановки например, мебельных гарнитурах, собиравшихся на протяжении многих и многих десятилетий и отразивших в своём облике вкусы и манеру исполнения разных эпох. Хотя при этом, как отмечали исследователи, даже среди заурядных работ вдруг оказывались очень интересные экземпляры, выбивавшиеся из окружения ремесленного исполнения какими-то оригинальными решениями, буквально озарениями таланта. А иной раз попадались и работы настоящих мастеров, о чём мы будем говорить более подробно. Тем не менее обстановка в усадебном доме носила именно такой характер, какой был обозначен К.В.Сивковым. И при создании в 1919 году в усадьбе музейной экспозиции в доме была воссоздана обстановка, которая отражала именно бытовой, повседневный уклад жизни массового, «среднестатистического» дворянства. Именно поэтому при внешне эффектных архитектурных решениях разновременных частей дома то и дело наталкиваешься на откровенные черты заурядности.
Площадка, вымощенная плиткой, начинавшаяся ещё от ворот, на этом месте обрывается (ещё одно свидетельство прерванных работ точно так же как и со стороны садового фасада плитка не закрывает полностью даже площадку между корпусами-флигелями) и дальше начинается тропинка. Проходя по ней, мы подходим к центру фасада, долженствующему быть главным. Если бы не запустение, его можно было бы даже назвать приятным.
Старая часть дома, выстроенная в первые годы XIX века около 18031805 годов выполнена в классическом стиле, в два этажа с мансардой, и смотрится довольно скромно, без поражающего воображение размаха. Украшена она тоже весьма сдержанно. Только центральная часть вдвигается вглубь, образуя над входом лоджию с парами: колонна коринфского ордера и повторяющая её пилястра. Из чисто декоративных деталей рустованные грани центральной части фасада, да пара маскаронов, изображающих женские лица, по бокам (такая же пара с противоположной стороны дома). И только. А под балконом-лоджией уже с трудом угадываются двери, которые на самом-то деле были парадными.
Над входом небольшой, но эффектный балкончик-лоджия, на котором любили фотографироваться модели в старинных или свадебных платьях. Когда-то здесь была балюстрада, но она утрачена, «благодаря» нерадивым лазателям.
Такой невзрачный облик вход получил при восстановлении дворца после пожара, уже в 1990-х годах. До того он был более представительным, свод арки был выше и доходил до самого балкона. Впрочем, и в таком виде он был более позднего происхождения, и появился при княгине Шаховской, когда она вносила коррективы во внешний вид прабабкиного дома. А во второй половине 1930-х годов тамбур был застеклён. Реставраторы вернули входу первоначальный, на 1800-е годы, облик, добавив к нему поздний же тамбур. Жаль только, что при его обустройстве не были воссозданы предполагавшиеся проектом реставрации пары утраченных в своё время небольших колонок, красиво обрамлявших вход. Сейчас вместо них банальное застекление. Без них вход, за два с лишним века заметно ушедший в землю, в самом деле выглядит сиротливо.
Трудно узнать в этих заколоченных дверях парадный вход во дворец!!! Фото автора
Барельефы-медальоны на фасаде. Фото автора
Кроме того, также впоследствии был утрачен изначальный классический колорит стен жёлтый с белым декором, воссозданный реставраторами, из-за чего дворец смотрелся намного ярче и праздничнее.
А в противоположную сторону, к прудам, уходит почти заросшая аллея. Навстречу, в её створе, от прудов открывается чрезвычайно живописный вид на главный дом. Когда-то по ней шла подъездная дорога к усадьбе, просёлок от Всехсвятского. Не зря же отсюда делали фотоснимки усадьбы во все времена, начиная еще со времен Евгении Фёдоровны Шаховской. Ещё лучше он смотрится от железной дороги, из-за пруда, примерно так же, как выглядел в начале прошлого века, когда к княгине приезжали по новооткрытой «железке» высокосановитые гости. Правда, этот ракурс почему-то не пользуется спросом у ценителей прекрасного. Вероятно, потому что любоваться им возможно не столь долго: летом слишком заросший парк скрывает всю прелесть усадебного дома. Тем более что на кромке пруда выросли несколько деревьев, которые заслоняют панораму. Эта перспектива определённо нуждается в воссоздании.
В самом начале её, слева (если смотреть от дома), виднеется высокий курган, происхождение которого ещё не выяснено. Здесь же, по обеим сторонам аллеи, прямо на земле лежат два поваленных пьедестала от существоваших бюстов. Их нахождение здесь, с противоположной стороны от дома, где такие бюсты стояли изначально, довольно странно. Возможно, они были частью декоративного обрамления подъездной перспективы.
Когда-то перед входом был круглый газон с чашей-фонтаном, одновременно слушивший кругом для разворота карет. Теперь же от всей обстановки усадебной территории практически ничего не сохранилось. Место газона и чаши совершенно заросло и уже не просматривается. Но в 1986 году он еще сохранялся и, по всей видимости, разрушен в послепожарной суматохе.
А тропинка идёт дальше и подводит к восьмигранной башне, замыкающей главный фасад с северо-восточного угла дома. Это уже упоминавшаяся нами «башня Кольбе», спроектированная в 1893 г. На первый взгляд, в ней три яруса, но, как мы потом убедимся, под самыми сводами таится один секрет
От первоначальной постройки после пожара сохранился только нижний ярус, который изнутри до сих пор покрыт копотью, да часть наружной стены. Вся начинка и задняя часть стены, выстроенные изначально деревянными, погибли в пожаре и были воссозданы в 1990-е годы заново, а внутри протянута пожарная лестница. Кстати, при реставрации была несколько изменена форма оконных проёмов по первому этажу, а ещё в советские времена заложены завершения окон этажом выше. Изначально, по всей видимости, они были аналогичны окнам на фасаде театрального корпуса. Надо также сказать, что в третьем этаже башни располагалась мастерская руководителя работавшей здесь бригады реставраторов Сергея Киселёва, памяти которого (19532001) и была посвящена наша прежняя книга.
Если обернуться, то с этой точки открывается красивая панорама в сторону ворот и храма Покрова, а все разнокалиберные части фасада интересно выстраиваются в одну линию. Полюбуемся на этот вид и продолжим идти по тропинке, огибая башню-восьмигранник. Завернув за угол, тропинка выводит нас к торцевому северо-восточному фасаду дворца.