Ксения Медуза
Солдат
Тому самому солдату
1
Каждый раз, когда я вижу солдат, то невольно вспоминаю, как меня сюда занесло. Эдакая параллель между настоящим и прошлым, которая возникала сама по себе. Санкт-Петербург это город, способный вывернуть человеческие умы наизнанку и заявить, что так и задумано, а кто-то сразу таким родился. Тут кому какая карта выпадет. Я отношусь к первой категории: меня всё устраивает. Не могу сказать, что к такому привело. Возможно, ощущение магии и стати, пронизывающее пространство, или сложные лабиринты улочек, перекрещенные с величественными сооружениями, или вообще виноваты живые молекулы воздуха и воды. Я не знаю. Говорят, что вся сила в Москве, а Санкт-Петербург это так, провинция, в которой нечего делать. Что из себя представляет человек без души? Верно, ничего, так что сердце страны в столице, а вот душа в Санкт-Петербурге.
Леся, ку-ку.
Я вздрогнула, возвращаясь с глубин своих философских рассуждений. Дана окинула меня изучающим взглядом.
А? я почесала бровь.
Статью опубликовали твою, говорю. Всплывай.
Буль.
Раздалось синхронное дребезжание стульев о деревянный пол террасы: солдаты, сидевшие через пару столиков, собрались уходить. О чём они болтали, меня не интересовало. В какой-то момент я смотрела сквозь них, дрейфуя в своих мыслях. Парни заметили, что за ними наблюдают, и отвесили по усмешке. Я опустила глаза в свою креманку: мороженое подтаяло, потеряв шарообразную форму, а прибор съехал набок. Поколупала месиво и отправила ложку в рот, проводив бойцов глазами. Официант принёс кофе, Дана отложила планшет в сторонку и кивнула в знак благодарности. Проглотив клубничную смесь, я вернулась на планету Земля окончательно.
Чего там по статье? спросила я, покрутив ложку в руках. Дана подпёрла подбородок.
Заметила, что ты постоянно пялишься на солдатиков.
Что?
На молоденьких тянет? поинтересовалась она шутливым тоном.
Нет, возразила я, а Дана только аккуратно засмеялась. Мы не так давно знакомы, но я уже успела удостовериться, что она как раз относится ко второй категории: рождённая с мозгами шиворот-навыворот и любит поболтать. Старше меня на пару лет, но временами казалось, что всё с точностью до наоборот. Меня не напрягали её подколы, сама за словом в карман не полезу.
Я шучу, солнц. Хотя не вижу ничего плохого в симпатии к молодым парням.
Мне двадцать пять, пробурчала я прямо с ложкой во рту. Детским садом не увлекаюсь.
Не уходи от темы.
Я поняла, что она с меня не слезет, покуда не узнает всё. Любопытство не порок. Вздохнув, я откинулась на спинку стула. Ветерок поигрался с моими короткими волосами и уголком салфетки. Дана поёрзала на месте. Сотня солнечных зайчиков дрогнули одновременно, один попал мне в глаз. Я дёрнулась. Как же меня временами напрягал избыток стразов в имидже подруги!
Я вся во внимании.
Можно сказать, что Питер пленил моё сердце через солдата. Я побарабанила пальцами по плетённому подоконнику. По чистой случайности.
Ты никогда не рассказывала, как тебя принесло из Хабаровска. Всё как в сказке? Люблю, куплю и полетим?
Я не сдержала смешок:
Нет, не так.
А как?
Там длинная история, да и я притихла на полуслове.
А мы куда-то торопимся? Она подтянула чашку к себе.
Я прикрыла глаза, обращая свой разум на десять лет назад
2
Случайность это продуманная схема или отмазка для лохов? спросила Аня и скинула пепел себе под ноги. Я потупила взгляд и изменила положение ног: неудобно сидеть на паре кирпичей, чрезвычайно жёсткий «стульчик» для худой пятой точки.
Эт как посмотреть, ответила я. Где-то одно, а где-то другое.
А ты мысли более приземленно, не делая акцент на ситуации.
Я потеребила свою овчарку за ухо. Зара облизнула кожаный нос и прикрыла глаза. В такие моменты она выглядела довольной жизнью по максимуму.
Ты про свой статус в «аське»?
Ага. У кого есть чутьё, тот подчиняет себе случайность, процитировала Аня артистичным тоном.
Да, видела я, видела.
У меня складывалось чувство, что я сонная сижу в беседке в компании китайского мудреца и он толкует мне про человеческие тайны, смысл бытия на родном языке. Подруга часто бравировала громкими цитатами, отчего мне казалось, что та знает всё на свете, а мне прилепили стикер на лоб с надписью «дура». Становилось не по себе. Вот была демагогия на прошлой неделе: «И целого мира мало». Для меня мира мало, чтобы съесть три пачки «Ролтона» за один раз, потому что мир треснет. Всё логично. Мы даже чуть не поругались из-за моей способности многое переводить на мотив еды. Да и сейчас мне хотелось ляпнуть, что случайности это внушительная гора гречки с чёрными штучками. Я промолчала, не скрывая своих нулей в глазах. Аня взглянула на меня, как на законченную двоечницу и вздохнула:
Леся-Леся.
Свободной рукой я потянулась за пачкой сигарет и ответила в рифму по принципу песни про йогурты1. Аня неожиданно сморщилась и чихнула, прикрыв рот руками. Видимо, сверху услышали мою мольбу прекратить беспощадную пытку возвышенными афоризмами.
Будь прекрасна! сказала я.
Буду, спасибо! Аня шмыгнула. Чёртов пух.
Теперь представь чёрта с пухом на сраке.
Ну тебя! Аня прыснула и пихнула меня в плечо. Кстати, как дома дела?
Ай, отмахнулась я. С маман опять сцепились.
А, классика жизни.
Походу, она никогда не перестанет меня макать в дерьмо.
Работа у предков такая. Аня хрустнула пальцами. Что поделать? Мы либо живём на стороне, либо существуем под их дудку. Миллионы подростков сидят в такой же жопе, как и мы.
И не поспоришь, обидно. Я вздохнула и щёлкнула зажигалкой. Газ почти кончился, поэтому пришлось постараться, чтобы получить от крохотного огонька толк. Лицо спортивное раскурим. Аня вытащила телефон, чтобы переключить песню. С первых ноток я узнала мотив группы «The Rasmus»2.
Оставить? спросила она. Я быстро покивала. Аня запихнула мобильник в карман.
Ночной июльский ветерок щекотал прохладой, расшвыривая полупрозрачные «змейки» дыма в разные стороны. Я подпёрла подбородок руками c просящими глазами. Аня хищно усмехнулась, потягивая время за лямку до конца вступления. Тихим голосом она начала подпевать заученный до дыр текст, где поётся про тепло под ногами, что надо идти и времени на сон нет. Пальцы отстукивали ритм по коленке, а хотелось как минимум попрыгать под зажигательный темп, но шуметь не стоило. Мне достались строчки, где не верят в сказанное, поэтому пора уйти прочь3. Так и пели по очереди всё подряд.
Такие прогулки я обожала за неповторимый флёр: нет бестолковой суеты, которая мешала быть, есть, находиться. Разношёрстные разговоры обо всём на свете и мечты, бурлящие максимализмом, а иногда споры на тему исторических событий.
Общий балкон на девятом этаже высотного дома, как уютный мирок подальше ото всех. Один пакетик «Кириешек» и пачка «Winston» на двоих. Ане четырнадцать, а мне пятнадцать. Подростки, которым хочется свободы на фоне настойчивых рекомендаций старших.
Самая большая проблема, которая могла случиться в пору таких шатаний это звонок от родителя. Ане было проще. Она нарезала круги по ночам, когда мать уходила на сутки. Зависть и только, но не всё так просто. Бабушка Ани страдала стариковскою болячкой, название которой в черепке не держалось, поэтому я называла её маразмом. Когда Аня оставалась с бабушкой один на один, та вела себя чудаковато: не спала, бродила по квартире, бранилась матом и тому подобное. При матери таких сюрпризов не случалось, отчего девчонке не верили, а бабка опровергала свои хождения. Об этом с Аней я редко говорила: уж крайне данная тема ей не приходилась по сердцу. У меня таким весельем не пахло, слава богу, и из страховки оставалась только псина с избитым предлогом «приспичило». На свой страх и риск.
Трек закончился, Аня без звука похлопала в ладоши. Мило с её стороны, цепляло в хорошем смысле. Я показала пальцами козу, выпустив последний дым из лёгких. Большая часть сигареты истлела вхолостую, не расстроило. Выкинула окурок в банку из-под огурцов и закрутила крышку. Заиграл трек незнакомого мне исполнителя, но мотивчик симпатичный. Взгляд упал на часы: время укатилось далеко за ноль-ноль.
Сколько уже? поинтересовалась Аня, затолкнув остатки от сухариков себе в карман.
Три часа.
Нормас, ещё куча времени пожить. Так, надо до ларька прошвырнуться. Сушняк напал.
Ты разбогатела?
На двадцать четыре рубля, хохотнула Аня, подняв указательный палец. Два раза на этой неделе в автобусе зайцем прокатилась. Наглость второе счастье, но у меня первое.
Ах да. Как я могла это забыть? прыснула я.
Слушай, Лесь, у тебя три рубля есть?
Сейчас пороемся. Я поднялась на ноги, оттряхнув руками мягкое место от пыли. Пошуршала по карманам джинсов, раздался характерный звон мелочи. Прищурила глаза, чтобы разобрать наверняка, какие монетки в наличии: пара двухрублёвых. Четыре.
Хоть где-то повезло. Аня уцепилась руками за перила, чтобы встать. Почапали тогда.
Зара, пошли, скомандовала я. Собака поднялась с пола, вытянув по очереди задние лапы, осмотрелась с забавным видом и направилась к выходу.
За пределами балкона нас встретил затхлый букет из тяжёлой сырости в сплетении с благоуханием старого мусоропровода. Одним словом, воняло. Полномерно ощущать дух подъезда не хотелось, дышали через рот всей компанией.
График у лифта нормированный (не то что у большинства людей), до низа топать пешком. Аня спускалась первой и глядела себе под ноги. Я шла следом, придерживая поводок, чтобы на нём же не растянуться. Желтоватый свет от лампочек освещал стены с облупившейся краской и типичное «оформление» подъезда: надписи маркером, выцарапанные закорючки и сыпь из черномазых точек, от потушенных сигарет. Иногда я задумывалась, какой Стас был здесь и чем Пашка А. так покоряет всех, что его любят на каждом этаже разнообразным почерком? На подоконниках попадалась полуживая растительность в пластиковых горшках, а на седьмом пролёте кто-то раскидал мусор.
«Да-да, поход до помойки требует усилий Шварценеггера», мысленно пробурчала я, перешагивая через разорванный пакет. Аня начала рассказывать очередную байку про баскетбол за школой. Её голос меня выдернул из причитаний и ловить суть пришлось прям на лету.
А Васька, получается, к кольцу несётся со скоростью света, а Петька-Космос за ним тоже несётся. Мяч перехватить вообще никак. Этот короче, взял и прям на спину Ваське сиганул и как заорёт: «Не пущу, любовь моя»!
Картинку события я нарисовала без проблем, пускай и в беготне за мячом понимала не так уж много. Васька метр с кепкой из кожи и костей, а Петька размером с тот самый космос. Дальше проще, улыбка сама наползла на лицо.
Любовь нечаянно нагрянет, килограмм так сто с небес, пропела я шутливым тоном. Целые хоть?
Да, но растянулись они, конечно, смачно.
Пред не закончила я из-за характерного пёсьего «уф». Мы застопорились и переглянулись. Зара так делала при посторонних, неплохая страховка. Такой поворот заставлял мои подростковые мозги уткнуться в тупик. От мысли, что кто-то настучит матери про мои ночные шатания, у меня сжимались булки. Любой встречный-поперечный мне казался возможным знакомым родителей, а масштабный круговорот тех самых пугал больше, чем любой маньяк (он тоже страшный, но не настолько). Но я не трусиха, во всяком случае, стремилась ей казаться.
Я гляну, шепнула я и сделала шаг вперёд. Крупная собака худо-бедно укрепляла мой шаткий фундамент уверенности. Аня кивнула. Взяв Зару на короткий поводок, я легкой походкой пошла вперёд с мысленной установкой вести себя как обыкновенный собачник. Животинке приспичило и в этом преступления нет, наверное.
Через три пролёта ступенек я резко остановилась и стиснула поводок. Картина такова: в свете стоял человек лицом к лифту. Форма зелёного цвета, а по телосложению вроде мужик. Я силилась ничем себя не выдавать, смешаться с текстурой стены. Прищурилась, чтобы лучше разглядеть подозрительную фигуру. «Столовая», про себя разобрала я надпись с чужой спины. Восемь ровных и светлых букв мне толком ни о чём не говорили. Незнакомец нажал на кнопку типичного звука от шахты на тросах не последовало.
«Он время видел?», мелькнуло у меня в голове. Зара попробовала воздух носом. Шерсть на загривке поднялась. Она зарычала. Незнакомец шарахнулся в сторону. Задел металлическую дверь плечом. «Бабац!» эхом прокатилось по подъезду. Зара дёрнула меня вперёд, огласив окружение звонким лаем.
Твою мать! ругнулась я, острая боль резанула моё запястье. Уши заложило. Ноги едва-едва меня удержали. Заглохни!
Собака замолчала. Я застыла с приоткрытым ртом и посмотрела на незнакомца: вжался в двери лифта спиной, обратив на собаку стеклянный взгляд. Пятно на щеке тёмное. Совсем юный, худой. Коротко стрижен. В воздухе свисла тишина. В нос ударил странный запах, он чересчур отличался на фоне местной вони. Знакомый, но в моих извилинах велись срочные технические работы. Зара прижала уши к затылку, словно говоря: «Что я сделала не так?».
Извини те. Ты просто ей понравился, выдала первое, что пришло на язык, попятившись назад. Неловкость сжала мне рёбра. Нужно же было что-то сказать, или нет? Растерялась. Меня схватили за руку и потащили. Я подчинилась, плевать, куда воруют и для какой цели, лишь бы выкарабкаться из этой ситуации скорым рейсом.
Каша в голове начала своё движение, лишь когда я оказалась на первом этаже. Только дошло, что «похититель» Аня. На улице я вдохнула свежий воздух, и мандраж начал давать свободу махонькими порциями (темнота друг молодёжи).
Жива? спросила Аня, пихнув меня в плечо.
Я обосралась!
Заметно. Я тоже, с ложечку. Аня закурила и протянула мне сигарету. Мои руки потряхивались, как у старикана с тремором.
«Главное, что не чувствуется», подумала я и сделала затяжку. Мысли мало-помалу начали возвращаться на свои полочки. Это надо ж было так спалиться на ровном месте. Щёки горели. Незнакомец сущая ерунда, а вот перед Аней дискомфорт множился на два. Про запястье я почти забыла. Зара потянула в кусты, пришлось тащиться за ней с негодованием себе под нос:
Зара, коза драная! Вот приспичило тебе погавкать раз в сто лет!
А чего случилось-то? Я толком не поняла. Рванула из-за грохота, лая, мужик какой-то
Да хз, перебила я. Тип какой-то лифт вызывал. Собаку увидел и шарахнулся, она варежку свою раззявила.
Лифт вызывал?
Нет, блин, Майкла Джексона4.
Ну-ну.
Молчу, молчу.
М-да, протянула Аня. Бухнул кто-то хорошо. Бывает.
Сигарета кончилась легче не стало. Я вылезла из кустов. По пути зацепила волосами за шиповник. Получилось резко, и ругательство от меня вылетело соответствующее. Аня выбросила свой окурок с щелчка в сторону и помогла мне отвязаться от колючих цветочков. В острых ситуациях я вечно изображала неуклюжую каракатицу. Здравая мысль посещала котелок в последнюю очередь. А если я полагала, что выдала нечто годное, немедленно мне в лицо прилетал намёк: так говорить не следует. Это вызывало скачки обиды и чувство вины. В такие моменты плодилось и размножалось желание удрать в кусты, унестись на луну да хоть обратно в подъезд вернуться. Но, кроме Ани, со мной никто близко не дружил, и я ценила то, что она говорит.
«Встреча у лифта» как заголовок, не унималась Аня, подхватив меня под руку. Мы пошли в сторону дороги. Я выпятила нижнюю губу, понимая, что традиционного стихотворного батла не избежать. Но это было лучше, чем вариться в собственных переживаниях или материться на колючее растение.