Девичий смех и визг, неприличные выкрики и ржание парней, выбегающих из школы и подбрасывающих пакеты с тетрадями и учебниками над головой, оставили Марию позади. Она побежала следом за Николаем, чтобы сообщить о своем приезде, обнять и прижаться всем телом к нему, такому далекому и близкому одновременно, но он не замечал её. Николай догонял невысокую, хрупкую блондинку, грубо хватал её за руки, трогал грудь и, силой прижимая к себе, целовал в губы.
Коля! Ты что, ошалел?! наконец закричала Мария обезумевшим голосом так, что все присутствующие обратили свои лица к девушке.
Николай застыл в оцепенении. От неожиданности он смутился, подбирая слова, но словно рыба на сухом берегу, хватал лишь воздух крупными красивыми, как спелые вишни, губами.
Манюня? Что ты здесь делаешь, он собрался с силами и произнес слова, первые, что пришли в голову.
На тебя приехала полюбоваться. Нарисовался не сотрёшь, разъярённая Мария помчалась в направлении к автобусной остановке, чтобы побыстрее убежать от только что увиденного и навсегда забыть пережитое предательство. Николай не догнал её.
Светлана пришла с рынка раньше обычного. Не обнаружив дочь дома, она не придала этому особого значения, пока стрелки часов не показали четыре.
Это уму непостижимо! Где её носит, чёрт возьми, Светлана начала нервничать и через пять минут отправилась в школу.
Светлана Николаевна, Мария не посещала занятия сегодня, сообщила классная руководительница, Любовь Петровна.
Как же это? А где ж она тогда?
Не имею понятия. Мы подумали, что она заболела. Теперь вижу, что нет. Скажу по секрету, ученики нашей школы часто прогуливают уроки, но от Машеньки я не ожидала. Ох уж эта молодежь. Всё любовь у них на уме. Да и программа тяжелая, может, устают, вот и отлынивают.
Послушайте, вообще-то Вы должны были мне сообщить! В школьное время Вы за неё отвечаете, чёрт Вас побери! Если с ней что-нибудь случится, Вы понесёте за это ответственность, я Вам это обещаю! Всю школу разнесу к чёрту, вместе с Вами! Светлана вспылила и чуть было не вцепилась в учительницу. Затем она громко хлопнула дверью в кабинет и выбежала на улицу.
Через несколько минут Светлана вошла в квартиру, где Мария, как ни в чем не бывало, сидела над книгой.
Ты где была? Что ты молчишь, отвечай, когда я с тобой разговариваю!
У Коли! закричала Мария.
Я тебе сейчас устрою Колю! Светлана схватила пластиковую пылевыбивалку и ударила Марию по спине, где сразу же покраснела и вздулась тонкая кожа. К счастью, в тот момент отчим Марии вернулся домой и остановил это обезумевшее действо.
Придя в себя и успокоившись после пережитого дочь Светланы начала упорную работу над учёбой и подготовкой к экзаменам. Она увлеклась литературой и чтением, общением с преподавателями и поняла, что всё идёт довольно неплохо. Её жизнь наполнена смыслом и приятными ей людьми. Учителя вдохновили Марию на новый путь: ей хотелось заботиться о ком-то.
Ты обед приготовила? спросил вернувшийся с работы раньше обычного Александр у падчерицы.
В тот день отчим Марии выглядел крайне молчаливым и угрюмым. Обычно он вёл интересные и веселые беседы, за что его очень любили дети. При ссорах в семье, которые устраивала Светлана, он всегда делал вид, что непричастен. Молчал. Но сегодня Александр походил на человека, пережившего большую потерю.
Нет. Я только что из школы.
Ах, Маша если бы ты знала, что я прихожу на обед не ради этой скудной еды, которой вы с твоей мамашей-тюленихой меня кормите, а ради тебя, ради того, чтоб побыть с тобой наедине Иди ко мне!
Александр обильно потел, его жирная кожа лоснилась. Лишний вес провоцировал одышку. Волосатые подмышки пахли жареной колбасой и грязной пепельницей. Мария никогда не обращала внимания на это: детям нет дела до недостатков взрослых. Теперь же, после сказанных отчимом слов, впервые в жизни она испытала отвращение. Не провоцирует ли положение ее тела мужчину? Она поправила юбку, натянув её на колени.
Отчим с остервенением во взгляде резко двинулся по направлению к девушке. Потные руки стали прижимать её к огромному телу, мерзкая влага которого ощущалась даже через рубашку. В глазах Марии появились черные точки, в груди словно что-то сжалось и превратилось в ком.
Липкая тошнота подкатила к горлу. Мария не помнила, как оказалась на полу, без одежды, без движения. Лишь пятна крови на ногах и животе и боль, которая заставляла сохранить злость и ненависть, которая впоследствии годами не позволяла девушке заснуть, дали понять, что произошло.
Вставай и одевайся. От этого ещё никто не умирал. Если Светке расскажешь, убью.
Прошло несколько дней после случившегося. Ком тоски и глубокого отчаяния, густо закрашенный серостью пустоты, снова подкатывал к горлу девушки тупым молчанием. Назревала новая вспышка семейного скандала. Мария понимала, что мама вернулась с работы не в настроении, и что-то должно произойти. Девушке хотелось избежать всего этого, исчезнуть, провалиться сквозь землю, что казалось невозможным так же, как «уйти в свою комнату»: Мария не имела отдельной комнаты, спала в гостиной на диване.
Да, я уволился, ну и что? Найду другую работу! из кухни раздавался заплетающийся от алкоголя голос отчима.
Я думала, что наша жизнь изменится! А ты бросаешь кобылий воз на меня! Я не чувствую себя женщиной рядом с таким убожеством, как ты! Какой ты, к чёрту, мужик, если не можешь заработать копейку и принести в дом! Да о чём я вообще, когда у тебя даже член не стоит! не сдерживая злобы с надрывом в голосе прошипела Светлана, за что получила пощечину, потом ещё одну. Потом послышались тяжелые звуки ударов, коротких визгов и глухих, но отчаянных криков матери Марии. Ну давай, мужик, еще ударь, ты только на это и способен.
Мария забрала свидетеля этой сцены своего брата и увела во двор. Владимир не хотел уходить и оставлять взрослых наедине в непонятном для него происходящем спектакле: его отец впервые за долгие годы жизни в браке с его матерью позволил себе поднять на нее руку.
Александр, всегда спокойный, невозмутимый и понимающе молчаливый, выбил в тот день Светлане два зуба. Его уволили за пьянство. Каждый день после произошедшего между ним и его падчерицей, мужчина оставался на работе до позднего вечера и напивался. Камеры наблюдения на его предприятии не раз просмотрело начальство. Многократные разговоры с директором, сплетни коллег, их призывы оставить пагубную привычку приходить на работу с похмелья и оставаться в цеху после рабочего времени наедине с бутылкой не остановили мужчину. Он словно хотел убить себя, стараясь выпить каждый день больше прежнего. А теперь он оказался вынужден искать новую работу, остаток времени проводить дома, сталкиваясь лицом к лицу с Марией.
Прости меня, девочка, как-то сказал Александр своей падчерице.
Мария молчала. Она знала, «молчание золото», вспоминая слова учительницы по литературе. Классная руководительница как-то пригласила психолога для беседы с классом, и Мария хорошо усвоила слова той прекрасной, словно воздушной, женщины.
Дети, отставляя обидчика, с которым не хочется вступать в диалог, наедине с самим собой, мы даем ему право выплеснуть весь накопленный им яд, а себе оставляем возможность наказать его больше, чем нам бы этого хотелось. Это происходит потому, что очистившись от переполняющего его яда, наш обидчик остается ни с чем, внутри его души глухо и пусто, как в бочке. Тишина и молчание, в которых мы оставляем его, не заполнят пустоту, не избавят от одиночества.
Будучи шестнадцатилетним подростком, Мария знала об этом, и интуиция подсказывала, что лучше избегать лишних разговоров. В ее бездонных глазах таилась злость, обида и страх, что все может повториться сначала.
Бог простит, ответила она отчиму и направилась в комнату, где включила телевизор.
Шел какой-то старый советский фильм, на черно-белом экране мелькали знакомые лица, слышались чьи-то реплики и смех, кто-то пытался шутить. Марии хотелось переключиться на другой канал, она уже смотрела этот фильм, но страх привлечь к себе внимание отчима не давал ей это сделать.
В ушах стоял гул, в глазах снова мелькали черные точки. Тогда она решила выйти из дома, отправиться к матери на рынок, куда угодно, лишь бы подальше от отчима. Вскочив с дивана, не выключив телевизор, выбежав из квартиры и хлопнув дверью, она не знала, что Александр уже полчаса, как находился в ванной, наполненной густой смесью горячей воды и крови. Красные капли покрыли плитку на полу в ванной, и острое лезвие бритвы лежало в раковине.
Что ты тут делаешь? недовольно спросила Светлана, увидев дочь рядом со своей торговой палаткой.
Соскучилась. Помогу тебе работать. Потом вместе пойдем домой, ладно?
Светлана ничего не ответила, но всем видом дала понять, что ей не нравится эта идея. Однако, как только подошел покупатель, гримаса недовольства сменилась маской всепоглощающей любви: какому клиенту понравится наблюдать нервозность продавца или хозяина торговой лавки?
Работа матери казалась Марии очень сложной и даже неприятной. Раздражала переменчивость мамы. Светлана вела себя так, словно играет роль на сцене, каждый раз новую. Раздражал нездоровый блеск её глаз, когда она общалась с покупателями, разделяя каждого из них по сословиям определенной, знакомой только ей одной, системы. С каждым из «сословий» Светлана разговаривала на особом языке в специально предназначенном тоне. Разные люди посещали палатку: по-разному одетые, они по-разному спрашивали о цене. Кто-то торговался, кто-то нет. Одни смотрели на продавцов так, как смотрят на насекомых и мышей, сморщившись от неприязни. С такими Светлана не церемонилась и не делала скидок. Другие вели себя скромно, пряча глаза и вывернутые штанины купленных на вырост брюк на своем ребенке. Такие не успевали торговаться: Светлана сама отдавала им товар со скидкой, порой даже разговаривала с подобными клиентами так, как разговаривают с близкими родственниками. Мария никогда не понимала принципов этой работы, а Светлана чувствовала себя здесь, как рыба в воде.
Пришло время возвращаться домой. Какое-то странное чувство охватило Марию. Необъяснимое, огромное. Хотелось плакать. Они с матерью поднимались по ступеням, и с каждым шагом Мария всё отчетливее слышала стук собственного сердца. Двери в квартиру открылись, звук телевизора доносился из комнаты.
Саш, убавь звук! Саша! снимая обувь, кричала Светлана.
Через несколько минут девушка уже не слышала ни криков, ни плача матери, ни её мольбы, обращенной к небу: все вокруг словно поглотила мрачная тишина. Даже капли, постоянно стекающие из никем не отремонтированного крана, больше не раздражали слух.
Глава 4
«Cкорая» и справка о смерти от врача, милиция и оформление протокола осмотра трупа, морг, свидетельство Супруг Светланы скончался от потери крови. Его труп жена и падчерица обнаружили в ванной, наполненной кровавой водой, спустя два часа после смерти. Светлана сразу же позвонила в бюро похоронных услуг, где покойника помыли, одели и положили в холодильник на хранение. Труп частично «задубел». Как ни старались подвязать подбородок, рот оставался страшно распахнут, и судмедэкспертам пришлось его ломать и зашивать.
Светлана сделала всё, чтоб уговорить батюшку разрешить похоронить мужа на кладбище вместе с остальными усопшими, а не за воротами, как поступают по правилам Христианской Православной церкви с самоубийцами. Хоронили Александра в селе, недалеко от усадьбы его родителей, где еще летом он, смеясь, рассказывал мальчишкам, как выманить из тины огромного сома.
Стояла глубокая осень. К концу ноября пронизывающий холод Среднего Поволжья сковал землю и руки могильщиков: копать яму с каждой минутой становилось всё труднее. Провожая мертвого сына в последний путь, мать Александра, Зинаида, молча заливалась слезами. Дед обнял за плечи свою старушку.
Кукленок, у тебя давление, нельзя тебе, он вытащил носовой платок из кармана, вытер им со щек своей жены солёную жидкость.
Кто-то в толпе прихожан, нетерпеливо ожидавших повода выпить поминальной водки, шептался: «Это Светка довела», «Зачем рот-то зашили», «Не топчись по земле, следы не оставляй», «Когда уходить будем, не оглядывайся!». По христианскому православному обычаю люди прощались с покойным, целуя его в лоб. Владимир не плакал, казалось, даже не понимал, что произошло. Он молча поцеловал холодный лоб отца и отошёл от гроба вместе со Светланой, которая, казалось, вот-вот потеряет сознание. Настал черед Марии, она приблизилась к гробу и склонила лицо над умершим, как вдруг ко всеобщему ужасу покойник «улыбнулся»: нити, стягивающие губы, лопнули, и зашитый рот трупа распахнулся в чудовищной гримасе. Все страшно ахнули, Мария отскочила от гроба, чуть не лишившись чувств.
Это убийца Сашки! кто-то крикнул из толпы прихожан. Послышался общий гул, шушуканье. Гроб наспех заколотили, погрузили, засыпали землей и разошлись кто по домам, кто в сельскую столовую за дармовой водкой, пирогом и сплетнями на поминки.
На плечи Светланы легли тяжелые хлопоты. Новоиспеченной вдове теперь предстояло закончить строительство собственного дома в деревне. Дом строился на заработанные с бизнеса Светланы деньги, однако был оформлен на Александра. Его родственники, как стервятники, слетевшиеся пообедать, пожелали отобрать у Светланы дом. Свекры не любили её, даже несмотря на то, что женщина старалась им понравиться и родила внука. Зинаида, как любая, даже самая плохая мать, понимала и чувствовала, что Светлана никогда не любила её сына.
Любви нет, есть уважение и привычка! Светка ни того, ни другого не испытывает, я-то знаю! говорила свекровь Светланы своему верному мужу, потакающему ей во всём, дом по документам на Саше! Его больше нет, значит этот дом наш!
Светлана действительно не любила Александра. Она нуждалась в опоре и статусе замужней женщины. Однако после заключения брака она очень скоро поняла, что для настоящего женского счастья этого недостаточно. Ложившись с мужем в постель, женщина испытывала хорошо скрываемое ею отвращение. Александр никогда не привлекал Светлану как мужчина. Она часто жалела о том, что когда-то ввязалась в авантюру, вспоминая, как познакомилась со своим, тогда ещё будущим, вторым мужем.
Это случилось на праздновании новогодней ночи тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года у Галины и Андрея. Галина приходилась Светлане коллегой по работе, а Александру двоюродной сестрой.
Свет, ну что, собираешься в одиночку отмечать Новый год? интересовалась коллега по работе, Машуля всё равно у твоих за семьсот километров отсюда. Да и на дорогах гололед! Неужели, туда поедешь?
Не знаю, Галь. Думаешь, он достойный? Все они, козлы, одного поля ягоды.
Ну-у-у, этот особенный! Он надежный, да и красотою не блещет. Не обижайся, это я к тому, что бабы за ним не побегут вприпрыжку, сигая из штанов!
Вот, молодец, значит теперь мне, как второсортной, можно заглядываться только на страшненьких Спасибо, Галя, не даёшь забыть, что я разведёнка, надулась Светлана.
О! Федул, губы надул! Мой Андрюха вон вообще на гориллу похож, а что ж с того? Мужик не должен быть красивее обезьяны, хоть и плохонький, да свой. А ты без мужика вон скоро на стену полезешь! В общем, знаешь, что? Прекращай ты уже свои капризы, приходи к нам отмечать Новый год, познакомитесь, а там сама решишь. Ну, то есть, вместе решите, как быть дальше.