Ирина Югансон
Матушка-Метелица. Рождественская сказка
Сыплется густыми мягкими хлопьями на землю снег, кружит на ветру, устилает поля, укутывает пуховым платком сады и рощи. Ну что нынче за зима такая выдалась? только расчистишь дорожки, только воткнёшь лопату в сугроб, глянь, всё порошей замело, по новой принимайся за работу. А уж как загудит-завертит пурга-метелица, станет снежная пелена стеной, мимо родных ворот пройдёшь, не заметишь.
А тут вдруг с утра распогодилось на небе ни облачка, солнце до того ярко светит, аж на снег больно глядеть. Значит, самое время запрягать Гнедого и в город за покупками, какое Рождество без подарков? Да и тётку Казимиру давно пора навестить.
И пошла спозарнаку беготня во дворе потащили в сани узлы неподъёмные, корзины плетёные с угощеньем деревенским тут и гусь печёный и парась копчёный, колбаса кровяная и брага хмельная. Баське со Стаськой раздолье, шустрее всех по двору носятся, отцу-матери помогают то окорок в сугроб уронят, то горшок с мёдом разобьют. Ну а где Баська со Стаськой, там и Войцех кудлатый вьюном вьётся, хрипит-лает, суеты добавляет.
Наконец сани домашней снедью битком набиты, пора и самим в дорогу наряжаться. А так не хочется с мороза уходить! Так не хочется! Ещё бы чуток в снегу поваляться!
Но отец торопит, сердится: Сколько вас ждать надо?!
И мать за ним следом: Живо-живо, домой одеваться!
А дома тепло! А дома пряниками пахнет только вчера последний противень испекли. За столом сидит пани Данута, материна подруга задушевная, мятным пряником угощается, грушевый взвар прихлёбывает:
Ты, Юстыся, не беспокойся, пригляжу я и за домом, и за скотиной, и за девицами твоими, не впервой нам выручать друг-дружку.
Часы резные на стене тикают, маятник золотой качается, кукушечка деревянная о времени напоминает мать с отцом давно переодеться успели, а Баськи со Стаськой всё нет да нет. Наконец явились: платьица накрахмалены, косички русые аккуратными крендельками уложены любо-дорого глянуть, не девочки королевны!
Улыбнулась им пани Данута: Неужто это наши сорвиголовы? Ну, раз такое дело, вот вам от меня подарочек! тут она вынула из кармана две ленты шёлку атласного: одну алую, словно маков цвет, другую синюю, как васильки в поле. Носите всем на радость!
У сестриц глаза разгорелись:
Ой, спасибочки!
Ой, красотища!
Чур, моя красная, а твоя синяя!
Нет, моя красная, твоя синяя!
Нет моя! Бася зажала ленту в кулаке.
Я старшая, ты должна меня слушаться!
А я младшая, ты должна мне уступать!
Только уступать никто не собирался, и через минуту помятые атласные ленты валялись на полу, нарядные платья, облитые грушевым взваром, стали похожи на половые тряпки, аккуратные кренделёчки на головах превратились в вороньи гнёзда, а раскрасневшиеся "королевны" шипели друг на друга кошками и пытались вырваться из крепких отцовский рук!
Вы бы хоть пани Дануту постеснялись!
А я тут причём? это всё Баська!
Я чем виновата? это всё Стаська!
Ну вот что, красавицы, тут у пана Анджея голос от гнева прервался, вот что терпенье моё лопнуло. Никуда вы с нами не едете дома остаётесь хозяйничать.
Пап!..
Мам!..
Не "пап" и не "мам", а как я сказал, так и будет. Мало мне пани Казимира в нос тыкала, что девицы у меня дикарками растут! Мало мне она в прошлый раз выговаривала! Да чтобы я опять краснел перед ней как нашкодивший мальчишка?! не бывать тому! Где дрова, где припасы вы не позабыли? Борщ-кашу сварить сумеете? Скотину накормить-напоить не забудете? Ну а на всякий случай пани Данута за вами одним глазком приглядит по-соседски. Надеюсь, за пару-другую денёчков дом вы не разнесёте.
Пани Юстыся не ждала такого:
Ладно тебе, отец, прости их праздника ради!
Нет, мать, разок прощу, другой прощу, они совсем распояшутся.
Вы уж нас извините, пани Данута!
Да что извинять, у самой такие же сорванцы растут.
Так то парни, а это девицы взрослые шутка-ли старшей двенадцать, младшей одинадцать, пора и поумнеть.
От несправедливости происходящего сёстры аж онемели. Ну подумаешь, чуток растрепались, так расчёской махнуть и снова порядок. Главное, все против них! Все! Тётка Данута, вздохнув поднялась, а следом и мать с отцом, к дверям пошли. И всё из-за чего? Из-за каких-то ленточек несчастных!
Ну и не надо нам вашего города!
И тётки Кази не надо!
Отец снова вскипел:
Ишь, не надо им ничего! Гонору-то, гонору сколько! Нашкодили, пани Дануту обидели
Ну прости нас, пап!
Мам, мы правда больше не будем!
Анджей, неужели мы так в сердцах и уедем?
Отец уже отошёл немного:
Вечно ты их защищать кидаешься, можно подумать, враг я им! Ну хорошо, простим дурёх ради праздника. Но только радоваться не больно-то спешите всё равно, с собой вас взять не могу. Не могу и точка, я слово отцовское сказал. Вот подарки из города привести, это пожалуйста
Не нужны нам ваши подарки!..
Вон, Крыське свои подарки дарите!
Опять?!
А что "опять" Крыську-то, небось, сейчас обнимать-целовать кинетесь?
А мы и не нужны никому!..
И впрямь, отец, неладно выходит как с чужими прощаемся. Чем наши девчонки других хуже? Ну шалят порой, а как они мне все эти дни помогали! и сготовить и прибрать! разве мне одной со всеми хлопотами управиться?
Мать попыталась обнять упирающихся шмыгающих носами дочек, отец неловко притянул их к себе:
Ладно, пацанки, собирайтесь, только живо.
Бася дёрнула сестру за рукав и что-то горячо зашетала на ухо. Та задумалась на миг и согласно кивнула.
Нет, пап, теперь уж мы никуда не поедем.
А вдруг мы чего у пани Казимиры разобьём ненароком или испачкаем?..
Тебе же за нас краснеть придётся.
Пан Анджей покачал головой:
Ну, не хотите, как хотите, я никого упрашивать не буду. Нравится вам дуться, дуйтесь на здоровье.
Это индюки дуются!
А вы не индюки?
А мы не индюки.
Хотя, если честно, сначала мы и впрямь обиделись!..
Здорово обиделись!..
А потом подумали чуток, и поняли а ведь и в самом деле, что нам за радость у тётки Кази торчать?..
Аж целых три дня!
Ну ладно, может, и в самом деле так лучше. Но подарки-то вам привести? От подарков, надеюсь, не откажетесь? Хотите кукол в нарядных платьях?
Что мы, детки малые в лялек играть?
Это Крыська у нас лялечек наряжает, конфетками угощает. И "сю-сю-сю" над ними сла-аденьким голосочком, "сю-сю-сю"!.. "Не изволит ли милая паненка кофию с конфетами откушать?..
И сама вся как лялечка в кружавчиках да в кудряшечках.
А мы пацанки сам сказал.
Так что ж, пацанки, вам саблю да барабан привезти?
Зачем саблю, зачем барабан? Нам бы по ножику складному
Как у Яцека.
Хорошо, будут вам ножики как у Яцека.
Мать всё же расстроилась:
Не передумаете? Может поедем?
Нет, мам. Да не переживай ты, ни на кого мы не злимся, не обижаемся.
Просто мы у тётки Кази от тоски помрём.
Ну что ж!.. Тогда хоть до ворот нас проводите.
Обняли родители дочек на прощание, укрылись полостью, Гнедой тряхнул гривой, переступил с ноги на ногу и торонулся в путь. Прочертили полозья глубокий след в рыхлом снегу, выехали сани со двора и остались Баська со Стаськой одни в доме.
Что, Баська, целых три дня без всякого пригляду! И никто нам не указ!
Делай что хошь, иди куда вздумаешь!
Живём, сеструха?!
Живём!..
А-то началось бы: так не встань, эдак не ступи
«Да , тётя! Нет, тётя! Спасибо, тётя!»
За столом сидишь, как гвоздями прибитый
Ни рукой махнуть, ни слова сказать, что ни сделаешь тут Стаська задрала подбородок, сжала губы куриной гузкой и пропела манерно: всё "моветон" (дурной тон).
И чего ради мать с отцом туда ездят?
Куда денешься родня. Неловко в городе быть и к родне не заехать.
Да какая они родня? Крыська нам что-ли родня? Спроси её, так она пани городская, а мы дуры деревенские.
А здорово мы ей тогда в компот хрену намешали?!
А в салат жука запихнули! Она ложку ко рту, а оттуда Жу-ук!
Вот шуму-визгу было!
А не ябедничай!
Зато Яцек мировой парень! Помнишь, как мы на чердак лазили?..
Это когда тётка лестницу уволокла?!.
Во-во, и мы по бельевой верёвке прям из слухового окна в кухонное!..
А кухарка как завопит: Караул, черти!
А как мы в погреб забрались?!
А тётка и тут постаралась крышку захлопнула и на засов!..
Темнотища настала жуть!
Только у Яцека в кармане сразу и спички нашлись, и огарок свечной
А Крыська помчалась доносить, будто мы за вареньем полезли!-
А тому варенью сто лет в обед!
Не скажи, вкусное варенье было!
Вкусное. Вишнёвое. А потом мы крышку толкали-толкали, шатали-шатали, да и скинули засов!
Мы тогда вот такущую банку вишнёвого варенья слопали!
Ладно, хватит болтать, то варенье давно съедено, а у нас ещё скотина не кормлена не поена, да и себе каши наварить не мешает горшки-то пустые всё начисто выскребли перед отъездом.
Точно, каши побольше наготовим, и весь день наш.
Привычное дело в руках быстро спорится, а когда скотина была накормлена, печь натоплена и пшённая каша сварена, настало время и более важными вещами заняться.
Перво-наперво сестрицы вспомнили про роскошный сугроб, что вырос под самой крышей дровяного сарая. Ну просто невозможно было устоять и не прыгнуть туда с высоты. Бася со Стасей, приставив к стене шаткую стремянку, полезли наверх, постояли на скользкой дерновой крыше, и, дружно завизжав, сиганули вниз. Снова вскарабкались и снова сиганули. И раз, и два, и сто двадцать два!.. Уши закладывало от встречного ветра и от собственного визга, сердце замирало от страха и радости полёта. Потом, напрыгавшись вволю, сестрицы запрягли верного Войцеха в санки и пошли гонять по двору, пока несчастный пёс не вырвался от них и не забился в конуру. И не удалось его оттуда выманить ни сахарной косточкой, ни ласковыми словами.
Помахав мослом перед собачьей будкой, девицы поняли, что и сами успели проголодаться, вспомнили про кашу и навернули её прямо из горшка так вкуснее и посуды лишней пачкать не надо.
Дома они угрелись и решили, что нечего больше по двору бегать, можно и под крышей дело отыскать.
Они потолкались, попихались только что в том за радость, если никто не ругает, никто не разнимает? Вся охота ссориться пропала.
Бась, а Бась, пряниками-то в доме как пахнет!
Точно, Стась, я как с мороза вошла, аж задохнулась от духа пряничного.
И у меня слюнки потекли. Слушай, мы же их целую гору вчера напекли! если и съедим сейчас по парочке втихаря, никто не заметит.
Тащи на стол корзину!
Не, одна я её уроню, давай вместе.
И они вдвоём взгромоздили на стол припрятанную до Рождества плетёнку. Там под льняным полотенцем чего только не было и кренделёчки под белой глазурью, и витые загогулинки, и поросята с глазками-изюмками, и уточка с утятками
Руки сами к пряникам потянулись.
Глянь, у меня курочка!
А у меня рыбка.
А у меня кот, я сама его лепила.
Тоже мне, кот, скажи кривая обезьяна.
Сама ты обезьяна!
А у меня конь грива как огонь!
Не тронь коня, конь на праздник припасён!
Ага, твоё, значит, в рот, а моё к празднику?! Со злости Баська толкнула Стаську, Стаська толкнула Баську, корзина наклонилась и пряники посыпались на пол.
Ой, Стаська, что мы наделали!
Ой, Баська, давай спасать, что цело!
Хорошо, пол с песком отдраили.
Коняшка раскрошился! Нет теперь коняшки!
И уточка с утятками! Жалко то как!
Бася заплакала.
Погоди, Бась, реветь, завтра тесто замесим да новых напечём, прежних лучше. И лошадок, и утяток, и гусочек.
Что-то мне пряники есть расхотелось.
И мне.
Может, борщ сготовим?
Да-ну, в меня больше ничего до самого утра не влезет. А давай сходим, ёлку поглядим?
Делать нам нечего! Лежит она себе связанная в сарае и лежит. Лучше игрушки новогодние достанем!
Ты что, отец строго-настрого приказал к коробу даже не притрагиваться.
А мы и не тронем ничего, мы только крышку приоткроем да глянем. Кто узнает?
Сказано-сделано, корзину с пряниками уволокли на кухню, на стол притащили оклеенный картинками короб. В коробе том сокровищ, как в сказочном ларце: тут и птицы пёстрые из цветной бумаги, и цепи золотые сами их для прошлогодней ёлки клеили, и флажки серебряные, и фантики от давно съеденных конфет, и скорлупки от золочёных грецких орехов. А внизу, в мягкие тряпицы завёрнутое, хранится главное мамино сокровище пять дутых шаров и сусальная рождественская звезда. Пять стеклянных шаров алый и пунцовый, синий и жёлтый глядеть на них, не наглядеться. Но всех краше мамин любимый голубой с серебристой, будто снегом усыпанной, веточкой.
Держит его Стася в ладонях, дышать боится. А сестра рядышком торопит:
Ну Стась, ты уже насмотрелась, дай и мне подержать! Ну Стась!.. Ста-ась!..
Вечно ты, Баська, канючишь. Дай мне ещё хоть минуточку!
Ну ладно, на держи!
Стася протянула игрушку сестре. Та неловко подставила ладони, и шар медленно-медленно выкатился из её растопыренных пальцев на стол, медленно-медленно покатился к краю и застыл. Девочки оцепенели, словно их кто заворожил. Один вдох, не дольше, шар оставался неподвижен, потом вдруг качнулся, Баська и Стаська, опомнившись, рванулись его схватить, от этого рывка шар дёрнулся, словно кто его подтолкнул, и упал на пол, в одну секунду превратившись в мелкие блескучие осколки.
Ох!
Мама его так любила!
Лучше бы мы чашку разбили!
Лучше бы мы ничего не разбивали!
Что же теперь делать?
И попадёт же нам!
Как жалко-то, красота какая! Это всё ты!
Это у тебя руки-крюки!
Тащи веник! Надо поскорей осколки замести да выбросить куда-подальше.
Куда выбросишь блеснёт из-под снега, всё сразу и откроется.
Давай в сугроб поглубже зароем или за забор кинем!
Знаешь что, лучше мы стекляшки в колодце утопим тут уж никто не отыщет, хоть век ищи!
Ага, осколочки-то лёгонькие, будут плавать себе в колодце, словно лодочки, кто ведро зачерпнёт тот и достанет.
А мы в узелок завяжем да камушек для весу добавим.
Старый точильный камень подойдёт?
То что надо!
И бедовые сестрицы занялись делом: завернули все игрушки и убрали, будто и не притрагивались к ним, замели осколки, увязали в узелок вместе с камнем, всунули ноги в сапожки, накинули шубейки, побежали к колодцу, быстренько смели снег, отвалили крышку и кинули узелок в тёмную воду.
Ну как там, Бась, утоп?
Не видать, темно.
Подвинься, дай я погляжу.
Ща, я первая.
Бася наклонилась пониже, чтобы что-то разглядеть, продтянулась, перевесилась через край и вдруг, не удержавшись на обледеневших брёвнах, оскользнулась и ухнула в черноту сруба.
Стася заорала от ужаса и рванула следом за сестрой.
Баська, ты цела?
Стаська, ты жива?
Девочки лежали на разворошенном стогу сена на лесной поляне. Вокруг зеленела трава, пестрели цветы и пели какие-то птахи.
Головы немного кружились, но ничего не болело, и были они обе абсолютно сухие. В стороне валялся узелок с осколками.
Баська!
Стаська! Куда же мы с тобой попали?!
Это кто тут на мою голову свалился, птиц-зверей распугал? на них в упор глядела тётка в кофте-размахайке и тётка была явно рассержена.
Ой, тётенька, мы не хотели!
Мы в колодец свалились!
Мы больше не будем!
Какая я вам тётенька?!
Тут девочки вгляделись ба! да это и впрямь никакая не тётка, а сухощавый мужичок с тёмной нечёсаной гривой на голове.
Ой, дяденька!
Какой я вам дяденька?
А кто же? с перепугу девочки разревелись.
А ну прекратить хлюпать носами! Некогда мне тут с вами возиться! Ну и молодёжь пошла? Вы что, лешего никогда не видели?
Лешего? Так ведь леших не бывает!
Вот те на сколько на свете живу, в голову не приходило, что меня не бывает. Вот он я Леший этой поляне и всему лесу хозяин. Ну а вы кто, гости непрошеные?
Я Баська, а она Стаська.
Я Стаська, а она Баська.
Дяденька Леший, мы ведь в колодец провалились?
Ну, раз здесь оказались, значит провалились.
А "здесь", это где?