Не очень-то здесь весело.
Я включил компьютер и приложил указательный палец на считыватель отпечатков пальцев, чтобы разблокировать.
Та же история.
А, нет. Ссылки на игры хоть что-то. Шахматный онлайн-клуб, где меня зовут Найтфайт[4].
Я не смог подключиться к игре, потому что забыл пароль. За едой дела также не наладились. Когда я спустился к завтраку, стол был накрыт: апельсиновый сок, хлопья без глютена, органическое варенье и два рисовых хлебца. Пиалка, стакан и столовые приборы. Арно слушал концерт в гостиной, а Беатриса разгружала посудомойку.
Мы решили дать тебе поспать, гордо заявила она.
По одному только тону я понял, что речь шла о необыкновенном одолжении, и предположил, что надо бы поблагодарить.
Э-э-э Спасибо.
Не стали тебя ждать. Мы не знали, во сколько ты встанешь.
Ничего страшного, ответил я.
«Мне даже лучше», подумал я.
У меня аллергия на что-то? спросил я, рассматривая продукты на столе.
Беатриса издала какой-то стон, значение которого я не успел расшифровать, и заявила:
Нет, не то чтобы. Но это здоровая пища, понимаешь? Ее ты лучше перевариваешь.
Я кивнул. Раз уж она так говорит
Откусив кусочек от рисового хлебца (не так уж плохо) и проглотив, я рассеянно спросил:
Мне мне кажется, в комнате не хватает какой-то рамки. Что это было?
Беатриса открыла рот и замерла.
Я мы Мы много разговаривали с доктором Люка́, сам знаешь. И он нас попросил убрать кое-какие вещи.
Убрать?
Да, продолжила Беатриса, пытаясь скрыть смущение, доктор сказал, что тебе нужна самая нейтральная обстановка, чтобы не сбивать с толку память. И что меньше всего нужно на тебя давить. Послушай, солнышко, я не хочу больше об этом разговаривать. Боюсь ошибиться и сморозить какую-нибудь глупость. Я вовсе не хочу замедлять твое выздоровление, понимаешь?
Меня невольно передернуло от «солнышка», однако Беатриса, озабоченная тем, чтобы быть осторожной, этого, к счастью, не заметила. Иначе стало бы только хуже.
Понимаю, покорно ответил я, чтобы не смущать ее еще больше.
В этот самый момент на кухне появился Арно, и хотя он улыбался, напряжение только усилилось я с трудом дожевал последний кусочек хлебца.
Итак, сынок, я правильно расслышал, вы говорили о выздоровлении? У тебя для нас хорошие новости?
Ты не так понял, Арно, поторопилась поправить его Беатриса, я лишь сказала, что мы убрали с глаз некоторые вещи, чтобы не замедлять выздоровление.
Он с досадой вздохнул, и улыбка стерлась с его лица.
Все это сплошные бредни! С Роменом все нормально! Он в состоянии вернуть себе память и без этих театральных постановок, не так ли?
Я решил спрятаться за осторожным ответом:
Я не знаю
Ты ведь сам согласился с врачом, напомнила Беатриса серьезным тоном.
Арно молчал, и мы замерли в ожидании его ответа. Я метался между необходимостью следовать указаниям врача, который был так любезен со мной, и желанием узнать, что именно он попросил спрятать от меня.
Наконец лицо Арно снова расплылось в улыбке, и он похлопал меня по плечу прямо как отец, можно подумать.
Ладно, что сказано, то сказано. Я всегда учил тебя держать слово, и ты ни разу меня не подвел. Логично, что я должен поступать так же.
Я с облегчением вздохнул, будто только что избежал бури.
Однако аппетит окончательно пропал. Я застрял на хлопьях и под предлогом крайней нужды сбежал в свою комнату, по дороге заскочив в туалет (где мне в нос ударил такой крепкий запах эвкалипта, что насморка не будет по крайней мере до зимы).
Сидя на кровати, я всматривался в то место, откуда несколько дней назад сняли рамку. Избавленный от присутствия Арно и Беатрисы, я пытался представить, что там могло висеть, и в голову приходили разные сценарии, один из которых, изображавший меня в роли тайного агента, казался самым невероятным, но и самым заманчивым. Может, там висела фотография с моей последней миссии. Варианты а-ля 007 очень привлекательны. Но ладно, этого не может быть.
Еще я представил, будто я кумир подростков, ведущий сумасбродный образ жизни. Однако живем мы в пригороде, в скромном домишке без бассейна и подобной роскоши. Так что и этот вариант не годится.
Короче, я по-прежнему теряюсь в догадках, что могло быть в этой рамке.
Рассматривая книжные полки, я достал наугад какую-то книгу. На обложке были нарисованы пенящиеся волны, набрасывающиеся на скалу с грозной крепостью на вершине, книга так и притягивала к себе. Вверху я прочитал название, выведенное золотыми буквами: «Граф Монте-Кристо», и чуть ниже буквами поменьше Александр Дюма.
Полагаю, я уже читал ее раньше, раз книга в моей библиотеке, но не мог вспомнить ни об одном злоключении бедняги Эдмона Дантеса. История мгновенно захватила меня, а когда я добрался до момента, где героя заточили в замке Иф, мне захотелось плакать. Правда. Только тебе об этом говорю. Никому больше. Стыд какой. Однако не думай, что я настолько чувствителен к бедам других. Конечно, не без этого. Но не только. Думаю, его приключения напомнили мою ситуацию.
Я тоже узник. А мой замок Иф собственное тело. Собственная жизнь.
Только вот из этой тюрьмы никуда не деться.
Понедельник, 24 мая
Этот дневник дал мне доктор Люка́. Ну то есть записную книжку. А принес он ее в субботу вечером, когда зашел проведать меня.
Возьми, сказал он, протянув белый блокнот размером с приличную книгу, мне его подарили на одном семинаре, но я слишком ленив, чтобы что-то записывать. Так что он валяется без дела в кабинете, и я решил, что тебе он будет нужнее. Сможешь вносить туда разные впечатления и ощущения. В твоей ситуации лишним не будет.
Это точно, мгновенно ответил я, вдруг моя нынешняя память тоже решит уйти от меня, так хотя бы запасная останется.
Он рассмеялся.
Точно, подтвердил он, вижу, ты понял принцип.
Этот дядька мне действительно нравится.
Едва он ушел, я открыл блокнот. Страницы были такими же белыми, как и обложка. Такими же пустыми, как моя память. Белизна прекрасна. Она чиста. Никаких тебе ошибок, помарок, пятен. Может случиться абсолютно все, как во времена сотворения мира.
С мгновение я колебался: может, так все и оставить? Не трогать неподвижную пустоту, отражающую мою жизнь: если ничего не буду делать, ничего не буду писать, то ничего не произойдет. Будто времени больше не существует. Мне уже удалось избавиться от прошлого, так что и без будущего как-нибудь проживу. Останется лишь настоящее: неуловимое, неосязаемое.
Да, искушение велико: ни тебе начала, ни конца.
Но что-то внутри меня восстало. Что-то крошечное, какой-то зуд. И чем больше я пытался об этом забыть, тем неприятней чесалось любопытство, конечно же. Готов поспорить, пользы от этого жуткого чувства будет гораздо меньше, чем вреда, но ничего не мог поделать.
Тогда я взял ручку с надписью «антибиотики что-то там», которую доктор Люка́ оставил на моей тумбочке, и написал дату.
С тех пор я таскаюсь с дневником повсюду. Даже сейчас сижу в очереди, жду МРТ и пишу. Так можно убить двух зайцев: занять себя и избавить Беатрису от необходимости заводить беседу. Пусть себе спокойно листает модные журнальчики. Ее ноги элегантно скрещены, миндально-зеленый костюм безупречен, а макияж совершенен прямо идеальная женщина на первый взгляд. Никто даже представить не может, что ей приходится мириться с амнезией сына, который обращается к ней по имени, поскольку просто не узнаёт. Пожалуй, ситуация не лишена пикантности. Обычно возникает вопрос, признае́т ли отец своего ребенка, а тут признает ли ребенок собственных родителей.
Короче, вернемся к Беатрисе. Я настаивал, что буду ждать в одиночестве, но она наотрез отказалась.
Ну Ромен, подумай только, что скажут люди?
Идеальная жена, идеальная мать.
Идеальная, но приставучая.
Что ты там все строчишь в своем блокноте?
Я ответил, не отрываясь:
Фигню всякую.
Воспитанные люди не говорят «фигня».
Я снова ответил, не отрываясь:
Э-э-э Разные мысли.
Какие такие мысли?
На этот раз я уже искренне надеялся, что меня вот-вот вызовут.
О том, что чувствую.
Как забавно! Надеюсь, это не превратится в привычку.
Я заметил, что ей очень досадно. Может, она даже волнуется. Похоже, если я хочу, чтобы личный дневник остался личным, лучше не оставлять его в гостиной
Я ответил, лишь бы отвязаться от ее тяжелого взгляда:
Так доктор порекомендовал.
А, ну раз доктор, тогда
В яблочко. Я только что изобрел магическое заклинание. Вместо «Абракадабры» и «Сезам, откройся» представляю вам «Так-доктор-порекомендовал».
Я уткнулся в дневник. Она уткнулась в журнал. Спасен.
Ожидание всегда кажется долгим, но я не против. Это единственное, что остается, когда ничего больше нет: ни планов, ни опозданий, ни давления.
Ну вот и все. Я прошел через эту дьявольскую машину. Укол, много шума и долгие минуты в одиночестве. Результаты мы узнали сразу: никаких черепно-мозговых травм. Хорошая новость? Плохая новость? Сам не знаю. Беатриса и доктор Люка́ выглядят довольными, однако я по-прежнему задаюсь вопросом, почему ничего не помню.
Что касается моих рекомендаций, можешь вернуться в лицей уже завтра, заявил врач.
Беатриса подпрыгнула.
Думаете? Так рано, доктор? А это разумно?
Про себя я пожелал доктору удачи: мне совершенно не хотелось проводить дни напролет в компании Беатрисы или, того хуже, Арно. Несмотря на пугающую неизвестность, в лицее меня ждала хотя бы смена обстановки.
Никаких медицинских противопоказаний у него нет, правда. А вернуться к обычному ритму жизни пойдет ему только на пользу.
Я слишком взрослый (или слишком молодой?), чтобы бросаться на шею людям, поэтому сдержался. Но очень хотелось.
В машине по дороге домой Беатриса снова завела пластинку: шишка на лбу еще не рассосалась, я по-прежнему в состоянии шока, лучше оставаться в покое, в любом случае мы уже думали о том, чтобы оставить тебя на второй год, так что
Жизнь Ромена, сцена первая: главный герой тупица.
Странно, но я удивлен. Я не раздумывал об этом, но в глубине души относил себя к категории умников. Будто моя короткая память подстраивалась под требования эго. Так я узнал, что плох примерно по всем предметам. Что переход в лицей[5] прошел довольно неудачно, как мне сообщили. Похоже, Беатриса не сильно беспокоилась на этот счет, что меня все больше удивляло. Я думал, она вне себя от моих «успехов».
Беатриса настойчиво перечисляла причины не отправлять меня в лицей, и тогда я прибегнул к магическому заклинанию:
Так-доктор-порекомендовал.
И добавил:
Если это поможет мне вернуть память, то все хорошо, не так ли?
Аргумент попал прямо в цель. Бинго!
Едва Арно вернулся в семейное гнездо, ему тут же сообщили все новости. И они ему не понравились.
В своей комнате я слышал, как он кричал:
Не думаешь, что есть заботы поважнее, чем просиживать штаны в лицее?
Беатриса выкручивалась как могла, чтобы успокоить его, голоса поутихли, и больше я не мог расслышать, что они говорили. Но даю голову на отсечение, что она использовала мой аргумент: «Так-доктор-порекомендовал».
Вечером Арно стоически заявил, что отвезет меня утром в лицей на машине.
Не думаю, что это разумно в твоем-то состоянии, сказал он, но если уж так-доктор-порекомендовал
Я был прав! Жаль, никого рядом не было, чтобы поспорить!
Обычно ты ездишь на автобусе, добавил он, но раз ты не помнишь, на какой остановке лицей, я отвезу тебя.
Спасибо, ты очень добр.
Ничего особенного. Если это поможет восстановить твою чертову память.
Тут я решился задать вопрос, который уже долгое время вертелся у меня в голове, стоило только подумать о лицее.
Э-э-э У меня есть друзья? Было бы неплохо узнать их имена
Ты можешь не начинать предложения с «э-э-э»? спросила Беатриса, улыбнувшись. Это неприлично.
А. Простите.
Но о вопросе я не забыл.
Так что насчет друзей?
Арно и Беатриса переглянулись.
Знаешь, ты не такой, как другие ребята. Тебе не нравятся те вещи, что нравятся детям твоего возраста. И слава богу! Алкоголь, сигареты, клубы это все не твое.
А. Ну тем лучше. Но это не мешает иметь друга или двух, так ведь?
Они снова переглянулись. Арно решил спасти ситуацию.
Послушай, ты ни о ком нам не рассказывал. Но в твоем возрасте, конечно, и не болтают обо всем подряд.
И улыбнулся, будто ободряюще и даже заговорщически.
Так, я понял.
Жизнь Ромена, сцена вторая: наш герой одинокий ковбой.
Нечего сказать, завидная у меня жизнь.
Вдруг лицо Беатрисы озарилось:
Была одна девочка Как же ее там звали? Она давала тебе тетрадки, чтобы ты наверстал упущенное, пока болел гриппом прошлой зимой А, точно, Моргана! Очень симпатичная блондиночка.
Имя мне ни о чем не говорило. Но раз я общаюсь с симпатичной блондиночкой жаловаться не на что!
В любом случае, сказал Арно, если тебе надоест в лицее или, того лучше, вернется память, не тяни и сразу звони мне. Единственное, что сейчас для нас важно, это твое здоровье и благополучие.
Позвонить вам?
Черт. Я обратился к нему на «вы». Лицо Арно исказило огорчение.
Мы же говорили, обращайся к нам на «ты», Ромен. Понимаю, это сложно для тебя, но поверь, нам тоже нелегко.
Прости, извинился я, само вырвалось. Это от удивления.
Удивления?
Да. Не знаю, как вам звонить. У меня же нет телефона.
Как так у тебя нет телефона? А твой шестой айфон? Мы целый день бегали по магазинам и сравнивали модели. Ты же его обожаешь! Настолько, что мы даже пообещали тебе восьмой, если ты
Арно резко замолчал. Он устало переглянулся с Беатрисой и воскликнул:
Не понимаю, ты же всюду с ним таскался. Что вдруг случилось?
И посмотрел на меня, ожидая ответа. Я не промедлил:
Не помню.
Арно глубоко вздохнул. Беатриса тихо вмешалась:
Может, телефон украли, пока Ромен лежал без сознания в коридоре.
Отличная гипотеза.
Если так, то это возмутительно! воскликнул Арно. Значит, кто-то видел, как он лежал на полу, и вместо того, чтобы помочь, стащил у него телефон? Да что вообще происходит в этом лицее?
Он продолжал вопить в том же духе несколько минут. Ни Беатриса, ни я ни слова не произнесли, словно поняли: Арно нашел, на кого спустить всех собак. И я видел, что его негодование и огорчение были связаны не только с возможной кражей телефона.
Вернувшись в комнату, я собрал рюкзак для лицея и продолжил читать. «Граф Монте-Кристо» длинная книга. Длинная, но хорошая. Даже отличная.
Особенно конец первого тома.
После четырнадцати лет заточения Эдмон Дантес наконец сбегает из темницы, из которой невозможно сбежать.
Вторник, 25 мая
7 часов утра
Смена декораций и действующих лиц.
Через час разыграется новая сцена с новыми актерами: лицей Шампольон, возвращение, сцена один. Дубль первый. Клац.
Я учусь во втором классе. Во втором «Б», если точнее. Меня охватило волнение. И возбуждение. Что же я там узнаю? Что скажут остальные, узнав о моих приключениях? Смогу ли пережить занятия? Вчера вечером, бросив мельком взгляд на ботинки, я вроде бы что-то почувствовал. Ладно, пора идти. Арно зовет, а я уже понял, что он не любит ждать.
17 часов 50 минут
Ух! Что за день! Я только что вернулся и страшно рад, что дома никого. Беатриса ушла на работу и не вернется до семи.
Что сказать? Для начала стоит описать, что я почувствовал, оказавшись в лицее. Но это быстро: ничего.
К великому разочарованию Арно, обшарпанные школьные корпуса ничего во мне не пробудили. Как и грязные белые стены, как и серые колонны, подпирающие крышу над крыльцом, как и огромные ворота (тоже серого цвета), как и черный асфальт, укрывающий землю, как и окошко консьержа, перетянутое прутьями, будто в тюрьме (надо ему рассказать про графа Монте-Кристо), как и выкрашенные в серо-синий цвет бетонные стены вестибюля (видимо, для гармонии)