После начала наступления четыре пехотные дивизии, расположенные на левом фланге 9-й армии, передают свои участки фронта другим соединениям и двигаются пешим порядком вслед за дивизиями танковой группы. Взамен 9-я армия принимает четыре пехотные дивизии, ранее входившие в 3-ю танковую группу.
Еще четыре пехотные дивизии грузятся на железнодорожный транспорт и перебрасываются с Балканского полуострова. Эти восемь пехотных дивизий должны прибыть в полосу наступления через 47 дней. Они должны будут сформировать внутреннее кольцо окружения вокруг войск Прибалтийского фронта.
По имеющимся разведданным, переброску и сосредоточение войск пока удается скрыть от противника. Штабами всех уровней выполнена огромная работа по планированию операции, не предусмотренной планом «Барбаросса» и получившей, по указанию фюрера, наименование «Кольцо нибелунгов»
О положении на фронтах. В боевых действиях группы армий «Центр» оперативная пауза. Перегруппировка и пополнение войск.
Группа армий «Юг» расширила плацдарм за линией Сталина у Бердичева. Ведется подготовка к расширению полосы прорыва.
Большие потери в живой силе и технике отрицательно сказываются на боевом духе войск. В танковых частях осталось в среднем не более 30 % боеспособных танков. Еще порядка 15 % могут быть отремонтированы в полевых условиях.
Потери авиации также весьма серьезны 1800 самолетов, или 38 % первоначального состава. Даже в штабах заметно уныние. Главком совершенно подавлен. Запланированные сроки операций, предусмотренные планом «Барбаросса», сорваны.
Потери к 16.07.41 составили 412 465 человек, то есть 12,3 % от начальной численности. Потери офицерского состава 14 432, или 3,5 % от общих потерь. В боевом составе соединений потери в среднем достигают 25 %.
С моей точки зрения, оснований для пессимизма пока нет. Запланированная операция группы армий «Север» в случае успеха позволит переломить ситуацию в нашу пользу и вынудит Финляндию вступить в войну. Баланс сил на северном стратегическом фланге сразу же изменится в нашу пользу.
* * *
Приведу выдержки из реального дневника Гальдера за 1920 июля.
19 июля. «Потери к 16.07.41 г. в целом составляют (не считая больных) 102 588 человек, то есть 3,05 % от общей численности».
20 июля. В группе армий «Юг». «Боевой состав танковых соединений: 16-я танковая дивизия имеет менее 40 % штатного состава, 11-я танковая дивизия около 40 %, состояние 13-й и 14-й танковых дивизий несколько лучше.
Количество боеспособных разведывательных самолетов резко сокращается (сейчас насчитывается всего по 23 самолета в каждой эскадрилье).
Отдельные группы противника, продолжающие оставаться в нашем тылу, являются для нас настоящим бедствием. У нас в тылу нет никаких войск, чтобы ликвидировать эти группы».
«Ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения, действующие отдельными группами, а также несвоевременное прибытие на фронт пехотных дивизий, медленно подтягивающихся с запада, и скованность всех продвижений плохими дорогами, не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны совершающих длительные марши и ведущих кровопролитные упорные бои, все это вызвало известный упадок сил у наших руководящих инстанций.
Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном настроении главкома».
Из дневника Гальдера следует, что сопротивление кадровой Красной Армии, пусть даже на неподготовленных позициях и плохо организованное, оказало серьезное влияние на моральное состояние немецкого генералитета. И это несмотря на то, что в реале вермахт понес, в сущности, незначительные потери.
Подвижные соединения, вынужденные действовать в отрыве от пехоты, понесли значительно более серьезный урон, особенно в группе армий «Юг», где немцам противостояли превосходящие силы.
В альтернативной реальности потери вермахта в 4 раза выше, а продвижение значительно меньше. Основные силы кадровой Красной Армии в целости и сохранности противостоят немцам на линии Сталина. За ней на тыловом рубеже располагаются армии, развернутые по мобилизации.
Поэтому настроение немецкого генералитета еще хуже, а боевой дух войск ниже.
107-я стрелковая дивизия. 22 июля
Без четверти час командиру 107-й стрелковой дивизии полковнику Миронову П. В. позвонил командарм Морозов и сообщил, что немцы большими силами атаковали позиции 181-й и 183-й дивизий. Противник форсировал Западную Двину в районе Краславы, проломил первую линию обороны и штурмует вторую линию.
Командарм приказал поднять дивизию по тревоге и форсированным маршем выдвигаться из пункта постоянной дислокации к селению Дагда. За селением развернуться в оборонительные порядки на рубеже Дагда Асташова.
Морозов надеялся, что 181-я и 183-я дивизии сумеют остановить немцев на второй дивизионной полосе обороны или корпусные резервы остановят их на корпусном рубеже, но на всякий «пожарный» случай решил создать второй армейский рубеж обороны. Левым флангом позиции дивизия будет опираться на озеро Дагдас, а справа оборону займет 133-я дивизия, выдвигающаяся из местечка Прейли. Две дивизии должны развернуться на фронте шириной 42 км и создать прочную оборону, опираясь на озера, болота и лесные массивы.
Противник, судя по всему, намеревается выйти на шоссе Краслава Дагда Лудза и Краслава Рушона Резекне. Задача дивизий перекрыть обе эти дороги, ведущие в тылы Прибалтийского фронта. Письменный приказ командарм обещал прислать позднее с нарочным.
Миронов приказал дежурному по штабу дивизии объявить боевую тревогу и готовить части к маршу, затем быстро прошел в кабинет к начальнику штаба подполковнику Мисину. Тот оказался на месте. Начштаба достал и разложил на столе карту-километровку, начдив пересказал ему приказ командарма.
Первым делом прикинули длину маршрута. Дивизии предстоял марш на 32 км. Если поспешить, можно дойти дотемна. На рубеже придется вставать на ночевку. Там дать личному составу поспать хотя бы четыре часа. А с рассветом приступить к оборудованию позиций. Вызвали начальника оперотдела и поручили ему готовить график и приказ по организации марша. Сами командиры склонились над картой. По нормативу на подготовку частей к выходу по тревоге полагалось полтора часа. На учениях это неоднократно отрабатывали, Миронов надеялся в норматив уложиться.
За месяц, прошедший с начала войны, все несколько расслабились. 11-я армия оказалась на тихом участке фронта. Ожесточенные сражения гремели правее, в полосе 8-й армии. Там немецкая 4-я танковая группа прорвала главный рубеж у Риги, насквозь протаранила армейские и фронтовые тылы до тылового стратегического рубежа у города Пярну, где и была отрезана. Героическими усилиями фронтовых резервов прорыв ликвидировали. Левее в полосе Западного фронта 3-я танковая группа уже две недели безуспешно таранила с севера оборонительные обводы Минского укрепрайона. В полосе 11-й армии немецкие пехотные дивизии 35 июля вышли на Западную Двину, однако вели себя тихо и форсировать реку до сего дня не пытались.
Оставшееся до начала марша время решили потратить на предварительную проработку рубежа обороны. Начштаба достал карты-стометровки окрестностей Дагды. Прикинули, что рубеж для обороны вполне пригоден. Слева озеро, посередке лесной массив километров пять в поперечнике, с ручейками и болотцами. Для техники непроходимый. То есть из десяти километров рубежа по полям проходит всего пять. Так что плотность обороны получится даже выше уставной. Миронов красным карандашом провел будущий передний край и предоставил Мисину разрисовывать рубеж дальше.
Сам двинулся в узел связи и поочередно соединился со всеми командирами полков. Все доложились мажорно.
Подумав, комдив приказал командиру пбп майору Мотрину направить по маршруту разведбат, как только тот будет готов к выходу. Комбата Загоруйко срочно вызвал на инструктаж. Прибывшему комбату приказал выступать немедленно, на будущем рубеже обороны оставить одну роту, присмотреть и разметить места для ночевки всех частей дивизии, встретить и сопроводить подходящие части, чтобы в темноте не плутали. Самому продвигаться с двумя ротами вперед до выхода на штаб 183-й дивизии. Конные разведчики вполне успевали дойти засветло до тылов этой дивизии. С места стоянки организовать радиосвязь.
К четырем часам командиры полков доложили о готовности к маршу. Мисин разослал частям приказы на марш и по размещению на рубеже.
Все службы дивизии сработали как часы. Комдив ничего другого и не ожидал. Дивизия была кадровой. В Прибалтику их перебросили из Киевского военного округа в августе 1940 года. Дивизии повезло. Командарм-11 Морозов определил ее в армейский резерв. Дивизиям, попавшим на главный оборонительный рубеж, проходящий по Западной Двине, повезло значительно меньше. Им пришлось строить себе и жилье, и оборонительные сооружения.
107-ю разместили в местечке Рундены, в 50 километрах от райцентра Резекне, где размещался штаб армии. Штаб и часть тыловых подразделений дивизии разместили в селе, в домах местных богатеев, выселенных НКВД. Полки расположились в окрестных лесных массивах. Древесины в лесах хватало, как и умеющих обращаться с топорами и пилами бойцов. До наступления холодов со строительством как раз успели. Зимой и весной 1941 года плотно занялись боевой подготовкой, подзапущенной в связи со строительными работами. Дивизия страховала крайний левый фланг армии и всего Прибалтийского фронта, а также стык с Западным фронтом. От места дислокации до Западной Двины было 60 км.
В 16:00 начали марш. Впереди полк майора Епишева. В головном дозоре полковая разведрота. Следом полк майора Лемешева и штабной батальон, полковая разведрота во фланговых дозорах. За ним шел полк боевой поддержки, за ним полк Огуреева, замыкали дивизионную колонну тыловики. Разведрота полка Огуреева во фланговых дозорах и в арьергарде.
Колонна вытягивалась на шоссе до шести часов и растянулась на 8 км. Конные повозки по дороге катились по две в ряд. Пехота двигалась по обочинам. Пока формировали колонну, высоко в кучевых облаках дважды замечали одиночные немецкие самолеты. Впрочем, их видели каждый день и к ним привыкли. Бомбить немцы не пытались. Тем не менее зенитчики держали порох сухим. Расчеты зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов готовы были открыть огонь с марша. Для приведения пушек в боевую готовность им требовалось от одной до трех минут.
Петр Васильевич плавно покачивался в седле Орлика, держась с наветренной стороны от дороги. Мастерство не пропьешь. Военную службу комдив начал еще в 1918 году в Красной кавалерии. Демобилизовался в 1924-м в должности комэска. Снова был призван в 1937-м, в связи с острой нехваткой командных кадров, и сразу назначен комбатом в пехоту. В 1939-м ему присвоили звание подполковника и назначили командиром полка. А в 1941 году он стал полковником и комдивом. Ехал не спеша, не перегоняя пешую колонну. Держался рядом со штабным автобусом. Париться в автобусе в пыли и духоте не было никакого желания.
Дивизия десятками тысяч ног и колес поднимала с высушенной жарким июльским солнцем грунтовой дороги густое облако пыли, постепенно относимое слабым ветерком на соседний лес. Справа блестело озеро. Через час после начала марша штаб догнали два мотоциклиста, доставившие приказ командарма. Комдив спешился, вскрыв пакет и прочитав приказ, расписался в получении и отправил краткое донесение командарму.
В приказе указывались частоты для связи со 181-й и 183-й дивизиями и с 22-м стрелковым корпусом, в который они входили. Вскочив в седло, Миронов быстро догнал штабной автобус и следовавшую за ним радиомашину, приказал радисту связаться с дивизиями и корпусом. Смонтированная в автомобиле ГАЗ-ААА радиостанция РСБ-Ф обеспечивала в движении на штыревую антенну вполне достаточную для связи с ними дальность. Однако штабы на вызовы не отвечали.
Это сильно обеспокоило полковника. К сожалению, до штаба армии, расположенного в Резекне, радиостанция не добивала в принципе. Прояснить ситуацию не удавалось. В шесть часов на связь вышел разведбат. Загоруйко сообщил, что вышел на рубеж развертывания, оставил там третью роту и выдвигается дальше к штабу 183-й дивизии. До расположения штаба, указанного в приказе командарма, конные роты Загоруйко должны были добраться часа через полтора.
На этом почти довоенная идиллия резко закончилась. От головы колонны возбужденными криками прокатилась команда «Воздух!». Как и должно, по этой команде красноармейцы кинулись с дороги в лес. Ездовые и шоферы тоже попытались по возможности загнать свой транспорт под кроны деревьев. За исключением зенитчиков.
Дивизия имела три десятка зенитных пушек и почти сотню крупнокалиберных пулеметов. Бойцы тормознули лошадей, откинули упоры лафетов и заняли места по боевому расчету. Движение прекратилось, пыль слегка рассеялась. Петр Васильевич увидел на юге в разрыве кучевых облаков множество черных точек. Самолеты шли высоко. Тысячах на пяти-шести. Достать их могли только трехдюймовки и полуторадюймовки, которых в дивизии имелось всего двадцать штук, причем все они были в составе зенитного батальона пбп в середине дивизионной колонны. Самолетов было намного больше. В бинокль Миронов насчитал штук тридцать, потом сбился.
Над головным полком Епишева самолеты в очередной раз показались в разрыве между облаками. Послышался нарастающий гул. У Епишева застрекотали было зенитные 23-миллиметровые скорострелки, но быстро заткнулись. Командиры-зенитчики сообразили, что жгут боеприпасы без толку. Досягаемость этих автоматов по высоте не превышала трех километров. Сзади забухали трехдюймовки, за ними очередями забили 37-миллиметровки. Вокруг самолетов вспухли белые облачка разрывов. Однако они продолжали безмятежно плыть в синеве стройной колонной троек.
Как на воздушном параде идут, подумал Миронов, все еще не сходя с седла. В бинокль были отчетливо видны черные двухмоторные силуэты. Теперь он сосчитал их точно 12 троек.
В голове колоны рвануло раз, другой, затем разрывы загрохотали, как пулеметная очередь. Впереди вверх вспухли клубы дыма и полетели какие-то обломки. Комдив спрыгнул с седла и потащил упирающегося Орлика с дороги под деревья. Грохот разрывов быстро приближался. Комдив залег между двух елей и заставил коня лечь рядом. Рвануло спереди метрах в сорока, затем сзади, метрах в пятидесяти. В ушах зазвенело. Осколки бомб секанули по стволам. Сверху посыпались ветки, шишки и хвоя. Закричали раненые люди, заржали лошади. Разрывы бомб ушли в хвост колонны.
Петр Васильевич поднял Орлика и двинулся к радиомашине. Вроде все не так страшно, подумал он. Подойдя к машине, увидел в бортах кузова дыры от осколков. Заглянул в открытую заднюю дверь. Радист уже копошился там. Увидев комдива, вытянулся по стойке смирно и доложил, что один осколок попал в рацию. На вопрос ответил, что постарается починить, но пока не выяснил, что повреждено.
Комдив подошел к стоящему рядом штабному автобусу. Уже оказавшемуся там Мисину приказал направить связных в полки с приказом продолжать марш. Поврежденные повозки, машины и раненых оставить на месте у дороги. Доложить о потерях.