* * *
Когда-то давно отец учил меня кататься на двухколесном велосипеде. Я страшно боялась падения. Боялась показаться трусихой. Много чего боялась. Папа вначале успокаивал. Рассказывал, что это не страшно. Держал меня, бегая рядом. А потом незаметно отпустил.
Ощущения забыть было сложно. Вначале меня охватила паника поддержки больше не было. Потом я поняла, что не падаю. Это было открытие. После мои ноги наконец начали сами крутить педали. Вначале еще неуверенно, ожидая в любой момент падения, и спустя несколько секунд радостно. Меня охватила эйфория. Казалось, все по плечу, и никаких опасностей больше нет.
Сейчас повторялось нечто подобное. Опоры рядом не было. Чем закончится вечер, я не знала, но ноги уже «крутили педали» несли вперёд, к машине.
Пофиг на опасность. Пофиг на метро. Пофиг на весь свет. Мозг уменьшился до размера канареечного, и злой взгляд зелёных глаз только подогревал градус безумия. «Алиса, ты попала!» торжественно поздравила я себя, паркуя зад на сиденье. Однако ни один инстинкт так и не постучал в черепушку.
* * *
Квартира, в которой я оказалась спустя двадцать минут, на жилую не тянула. Здесь пахло стерильностью, на вешалках не было никакой одежды, а голые, без штор, окна в пол создавали ощущение офиса.
Впрочем, осмотреться мне не позволили. Стоило двери закрыться, сильные мужские руки прижали лицом к стене и тут же стекли вниз по телу, ощупывая каждый изгиб и выпуклость. Так и напрашивалась какая-нибудь фразочка о досмотре, но мозг сбоило. А язык От неожиданных ощущений он прилип к небу, и из горла вырвался лишь пошлый стон.
В жизни не подумала бы, что смогу стонать только от того, что меня лапают. Нагло, смело, раздевая и не позволяя поучаствовать. Но стонала! Прогибаясь под ладонями, хватая воздух ртом и ничего не соображая.
А не слишком ли быстро? когда твердые мужские пальцы начали сквозь белье гладить сразу два входа, я попыталась повернуться.
Чай попьешь дома, горячее дыхание обожгло мочку уха, и трусы улетели вниз.
За год с Йориком мы перепробовали многое. Казалось, с такой штукой, как стыд, я давно распрощалась, но щеки загорелись огнем.
Похоже, грязный секс, на который я рассчитывала, будет гораздо грязнее любых планов. Внутри сквозь броню идиотизма пробился первый росток страха, но грубый сухой приказ выдрал его с корнем:
Ванная комната налево по коридору. Пошла! Быстро! прозвучало одновременно со звонким шлепком по ягодице.
Зад запекло. Его будто коснулись раскаленным железом и оставили клеймо в виде пятерни.
Спасибо, выскользнув из захвата, прохрипела я.
Собственный голос показался незнакомым. Точно такой же была реакция. Вместо нормального для таких случаев страха меня охватило что-то другое. Смесь интереса и волнения. Костя все же был прав, считая меня чокнутой. Определенные проблемы с серым веществом имелись. Сегодня уж точно! Только бежать к доктору было поздно.
Еще раз взглянув на своего будущего любовника, на длинные ноги, широкие плечи, хмурое лицо, я откинула последние сомнения. Этот сбежать не даст. Душ значит, душ, а потом будь что будет.
То самое «будь что будет» настигло меня сразу после ванной. С каплями воды на ресницах и мускулистой груди. С полотенцем вокруг бедер.
Фасад впечатлял. Теория о сильном самце подтвердилась полностью. Этот мужик оказался не просто сильным, он был отлит из мышц и сухожилий. Без показной массивности бодибилдеров, но с настоящей мощью.
Идеальные кубики пресса, косые мышцы, руки, которыми можно было крушить стены, и ни капли жира. Чтобы сделать такое тело, нужно было или жить в тренажерном зале, или иметь очень активный образ жизни. «Натрахать!» подсказал с едким смешком внутренний голос, но спустя секунду стало не до смеха.
Подготовиться или спросить о второй ванной комнате я не успела. Мое полотенце рывком сдернули с груди. Следом на пол упало второе полотенце.
Что такое «быстро» ты знаешь, сканирующий взгляд прошелся по моему голому телу. Проверим, что знаешь еще.
На плечи легли тяжелые руки, и колени подогнулись.
Попробуй хоть раз за сегодняшний вечер использовать рот по назначению, тяжелый налитый член качнулся перед лицом.
Только попробовать?
Я люблю глубоко.
Не позволив произнести еще хоть слово, этот маньяк положил руку на мою голову и притянул к себе. Губами к головке. Массивной, широкой, с каплей смазки и пахнущей так, что мой рот сам наполнился слюной.
Соси!
Горячие пальцы зарылись в волосах, и я раскрыла губы.
Сейчас все было совсем не так, как в моей прошлой жизни. В ней я была уверена, что такие ласки возможны лишь по любви. В ней Юре пришлось три месяца уговаривать меня встать на колени. В ней мне шептали комплименты и благодарности, когда губы скользили по плоти.
Сейчас было лишь «Соси» и подталкивающие ритмичные движения мужской ладони. Без романтики. С каждым новым толчком все глубже. Не позволяя привыкнуть то медленно, то быстро.
Жесткая, наказывающая ласка. В придуманном мною сценарии про предсвадебный отрыв все выглядело намного красивее. Смело, но без пошлости. Я готова была на секс с приятным незнакомцем, но и представить не могла, что меня будут иметь в рот как вещь.
Реальность внесла капитальные коррективы. Привкус солоноватой плоти на языке. Ритмичные движения бедрами навстречу губам
Огромный член поршнем таранил горло. От рвотного рефлекса перехватывало дыхание, и слезы текли по лицу. Ручьем, смывая наивные фантазии и дурь. Ничего общего с голливудской сказкой о проститутке и миллиардере.
Когда косметики на лице почти не осталось, мистер Люблю глубоко сжалился. Меня как тряпичную куклу вздернули вверх, заставили пройти пять шагов до огромного кожаного дивана и грудью вниз опустили на сиденье. Острыми сосками на холодную кожу.
Несчастные колени вновь оказались на твердом полу, но теперь уже мой рот никого не интересовал.
Расслабься. Ты слишком зажата.
Твердые пальцы коснулись развилки ног. Размазали влагу по чувствительной плоти. Без всякого предупреждения два сразу на всю длину вошли в меня, а третий стал потирать клитор. Настойчиво, умело, словно проделывал это миллион раз и знал, как нужно именно для меня.
Сукин сын словно был профессором! Хватило нескольких секунд, чтобы я забыла про унизительный минет, расслабилась и поплыла как нимфоманка. Телу было пофиг на обиды. Внизу живота разгорался пожар. Смазки стало так много, что между ног позорно зачавкало.
Против воли из горла снова начали вырываться предательские стоны.
Аа Да
Прогни спину, сзади послышался шелест фольги.
Готовая уже к чему угодно, похотливая, как мартовская кошка, я послушно оттопырила зад. В тот же момент пальцы внутри меня сменились членом. Это было так резко и неожиданно, что я прикусила нижнюю губу до крови. Во рту тут же появился медный привкус. Перед глазами потемнело, а растянутая толстым агрегатом вагина сжалась.
Не знаю, как бы я выдержала толчки. С этой корягой между ног, скорее всего, от боли забыла бы кто такая и зачем здесь нахожусь. Но мой мучитель, видимо, догадался. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Я ощущала ягодицами его напряженное тело. Однако вместо фрикций пальцы снова легли на клитор и принялись круговыми движениями ласкать его, будить во мне ещё большее желание.
Распятая как бабочка на штыре, я не могла даже сдвинуться. Весь мир сузился да ощущений и контрастов: прохладное сиденье дивана под грудью, горячий, подрагивающий от возбуждения член внутри и чуткие подушечки пальцев. Скольжение
то едва касаясь, то с нажимом.
то быстро, то мучительно медленно.
уходя далеко от головки клитора и возвращаясь, обжигая острым наслаждением.
Как наркоман, получивший дозу, я потерялась в нежности и напоре.
Меня размыло в пену. Накрыло глухим куполом. Я не поняла даже, когда член внутри ожил и начал движение. Но почувствовав первый мощный толчок вместо трусливого «нет», со всхлипом прохрипела: «Да!».
Еще! Быстрее! девушка, которая выкрикивала эти слова, не могла иметь ко мне никакого отношения. Я никогда не командовала во время секса и не сходила с ума настолько, чтобы позволять трахать себя как животное и одновременно подмахивать.
Но крики срывались с искусанных губ. Внутри как огромный бутон расцветал оргазм, и о мои ягодицы со шлепками ударялись мужские бедра. Быстро. Резко. С оттяжкой и потрясающе глубоко.
Сбрендившая, чужая, абсолютно свободная, несмотря на жёсткие тиски, я отчалила в мир фейерверков и радуг так быстро, как не делала этого никогда.
* * *
До этой ночи я не представляла, что способна заниматься сексом часами. Я не верила, что можно получать оргазм за оргазмом и отключаться от удовольствия. У меня была скучная, серая личная жизнь. Теперь это стало ясно!
Родителей и Йорика, наверное, нужно было поблагодарить за повод все бросить и уйти в отрыв. Жаль лишь, что с рассветом пришлось собирать себя по частям, напяливать несвежее белье и, не прощаясь, уходить.
Попрощаться почему-то хотелось. Знала, что не услышу ничего тёплого в ответ, никто меня не поцелует на удачу дурацкая потребность в уютных жестах. Её, как и радужные планы о свадьбе с Йориком, ещё предстояло оставить в прошлом. Вычеркнуть за ненадобностью. А воспоминания о сегодняшней ночи принимать как лекарство, когда станет совсем невмоготу.
До дома я добралась удивительно быстро. Шесть утра все же идеальное время для поездок на такси. Родители конечно же спали. Алиби о прощальной встрече с подружками сработало, а то, что вместо подружек у меня были гонки и ночь разнузданного секса с незнакомцем в случае разоблачения подобное легко можно было списать на гены. К ним они не имели никакого отношения. Образ идеальных родителей остался бы чист.
Завтрак, как обычно, начался в девять. Железная традиция. До скольки бы я не корпела над конспектами во время сессий, во сколько бы ни возвращалась с подработки в адвокатском бюро, девятичасовой сбор за столом был обязателен. Как утреннее построение на плацу.
В моем случае построение из двух солдат: меня и брата для двух генералов.
По ещё одной традиции за завтраком никто не проронил ни слова. Брат, ухмыляясь, косился на моё помятое сонное лицо. Отец с матерью интересовались содержимым исключительно своих тарелок. Только к кофе атмосфера растаяла до нормальной человеческой, и под шум новостей с канала РБК все дружно стали обсуждать планы на день и предстоящий праздник.
Все-таки мне не нравится, что наша девочка одна полетит в Тель-Авив и там будет выходить замуж. Это какая-то дикость, мама не выдержала, встала со своего места и обняла меня за плечи.
Анна, ну мы же это несколько раз уже обсудили, цокнув, ответил отец. Израильская роспись это формальность. Алиса подпишет брачный контракт, его передадут в банк, и потом уже в Питере через пару недель состоится настоящая свадьба.
Но наверняка можно было все устроить здесь.
Конечно, и специально для нас открыть филиал банка «Кармель» в Питере. Плевое дело.
Понимая, что любое возражение окажется глупостью, мама замолчала. Руки ещё сильнее сжали мои плечи, а губы коснулись виска.
Но может, хотя бы я полечу с ней?
Милая, вероятно догадавшись, что строгостью спор не прекратить, отец снял очки и продолжил с грустной улыбкой, я ведь уже рассказывал, как нам сейчас опасно привлекать к себе внимание. Если кто-то из кредиторов заранее узнает, что я договорился об инвестициях, внеочередное собрание акционеров состоится по щелчку пальцев. Что нам тогда останется? Объявить себя банкротами? Продать недвижимость, пока её не отобрали, и всем уехать из страны?
Но мы могли бы заложить этот дом. Зачем обязательно замужество?
Для отца этот вопрос был самым сложным. Любивший мать больше тридцати лет, он так и не нашёл в себе силы раскрыть всю правду о финансовом положении компании. Если бы не предложение Давида, владельца израильского банка, он не сказал бы и мне. Но выбора не было.
Продажа всей нашей недвижимости не спасла бы строительную фирму отца. Ему нужна была гораздо большая сумма. Срочно! И чтобы до транша никто из падальщиков-кредиторов и купленных с потрохами акционеров не узнал о помощи извне.
За это он обещал Давиду больше, чем свои дома и квартиры. Гарантом он отдавал меня, владелицу со вчерашнего дня всех акций отца. «Мы договорились о семи годах. Если я не смогу вернуть долг, ты расторгнешь брак. Акции в таком случае достанутся ему. Их стоимость покроет все расходы банка с процентами. Если я смогу рассчитаться по долгам быстрее, брак расторгнет Давид, и все наши акции останутся в семье».
Хитрые юристы отца придумали, как обойти акционеров и получить кредит без гарантий от компании. Мой бывший любимый кушал свой хлебушек с икрой не просто так. Оставалось лишь мне отплатить приемным родителям добром за добро. Сыграть свою роль и на семь лет забыть о свободе. С двадцати трех лет до тридцати всего ничего для галапагосской черепахи. Жаль, у меня не было ни собственного панциря, ни ста пятидесяти лет в запасе.
Родная, после небольшой паузы отец все же решил ответить, Давид прекрасный человек. У него огромные связи, прекрасный дом на берегу моря, идеальный возраст для создания семьи. Наша девочка за ним будет как за каменной стеной.
Но эти договорные браки так отдают средневековьем, мать вздохнула. Без ухаживаний, без предварительного знакомства я бы не смогла.
Уверен, наш Лисенок будет как у Бога за пазухой. А если порадует Давида и своих стариков ребёнком, то забудется и договор, и волнения.
Молчавшая всю это время, я изо всех сил сжала маленькую ложечку, которой мешала сахар. Придержать язык за зубами оказалось непросто. Отец ведь не шутил. Он и правда надеялся на то, что договорной союз перерастет в настоящую семью.
Семь лет рядом с одним мужчиной, без права на порочащие отношения на стороне, вдали от родных и первой любви расклад был прост. А ещё выгоден и красив. Требовалось лишь закрыть глаза на двадцатилетнюю разницу в возрасте и далекую от совершенства внешность мужа.
Ещё одна горькая пилюля, которую подарил мне вчерашний день. Словно сейчас не двадцать первый век, а тёмное средневековье, самые дорогие люди легко ломали мое настоящее и искренне верили, что подаренное ими будущее принесёт счастье.
Милый, а давай мы с Лисенком изобразим, что просто поехали на море. Мертвое! Нервишки подлечить. Грязью попачкаться, мама все не унималась. Ну не могу я её одну отпустить. Неспокойно мне будет. А вдруг твои акционеры что-то разнюхают?
Примерно что-то подобное я предполагал, папа глянул на свои часы, а потом на дверь в прихожую.
Так ты не против?
Я не против того, чтобы Алису сопровождали. С учётом того, сколько людей сейчас жаждет моего разорения, это даже необходимо. Но никто из нас не обладает достаточной квалификацией, чтобы защитить девочку.
Папа, ты кого-то нанял? догадка сразила меня наповал.
Хорошая моя, тебе совершенно не о чём беспокоиться!
Папа, кого именно ты нанял?
Всего лишь охрану. Из одного очень приличного агентства. Они как раз работают и здесь, и в Израиле.
Кусок пирожного, который я только что проглотила, встал в горле колом.
Охранника? прошипела.
Профессионала.
Но мне не нужен на языке вертелось слово «конвоир», никто не нужен.
Поверь, родная, так будет спокойнее нам всем. В дверь позвонили. А вот это, наверное, и он. Точный как часы.