Алена Занковец
Сердце Охотника
Глава 1. В клетке
Вера
Я просыпаюсь, но все еще притворяюсь спящей. Нежусь под одеялом, впитывая тихие, мягкие утренние звуки: дыхание Никиты у моего уха, шорох ветра в приоткрытом окне, пение птиц.
Верхушки сосен набухают солнечным светом. Он просачивается в комнату сквозь тонкие занавески, оттесняет под кровать тени.
Пахнет сосновой смолой, свежей наволочкой и Никитой. Самый любимый запах. Мое лекарство, мой эфир. Вдыхаю его, и тревожные мысли отступают. Чувствую лишь спокойное безграничное счастье.
Мой Волк лежит на боку, закинув на меня ногу, и сонно посапывает. Я смотрю на него и улыбаюсь: внутри меня все плавится от переполняющей нежности.
Легонько провожу костяшками пальцев по контуру его лица. Никита улыбается во сне и старается крепче прижаться к моей руке. Это простое движение сметает все сомнения, будить его или нет. Я склоняюсь и медленно провожу кончиком языка по его губам
Мгновение и мы уже поменялись местами!
Теперь я лежу на спине, а Никита нависает сверху, сцепив мои запястья над головой.
Попалась хищно прищурив глаза, произносит он еще хриплым после сна голосом.
Я улыбаюсь, и не думая сопротивляться. Тогда Никита приспускает майку с моего плеча (сделать это несложно, потому что на самом деле это его майка) и легонько кусает за ключицу. Я перерываю Никиту только для того, чтобы притянуть его к себе. Сегодня это наш первый утренний поцелуй такой тягучий, ленивый, неторопливый
Пиканье будильника вырывает меня из дома на берегу Сибирской реки и швыряет в кровать тесной темной комнаты. Морщусь. Возвращение всегда болезненно, но я переживала его столько раз, что почти смирилась.
Иногда мне кажется, этот придуманный мир, в котором нам с Никитой удалось сбежать от Охотников, существует на самом деле настолько настоящие, яркие эмоции я испытываю во сне. Без этих ускользаний моя жизнь превратилась бы в болото.
Не сразу выключаю будильник. Привыкаю к реальности.
Сквозь темноту постепенно проступают очертания старого шкафа, письменного стола, полки с книгами. Сквозь тишину гудение холодильника на кухне, тиканье настенных часов. Рычит проезжающая мимо дома машина. Всполохи фар в зеркале на мгновение освещают комнату.
Все, я здесь. В деревянном доме на окраине города.
Включаю музыку тихо, чтобы не разбудить отца и, натянув толстовку, отправляюсь на кухню. Завариваю большую кружку чая, сажусь за комп. У меня двадцать пять минут, чтобы написать письмо Никите, отослать его на созданный мною же ящик и стереть из своего. Не хочу врать отцу, но есть тайны, которые не открывают.
Воспоминания, ускользания и письма вот и все ниточки между мной и Никитой. Но этого достаточно, чтобы ждать столько, сколько потребуется.
Теперь моя жизнь подчинена жесткому распорядку: чем больше правил, тем меньше мыслей. Отправив письмо, я собираюсь на пробежку. Через полчаса вернусь и позавтракаю вместе с отцом. Потом он подвезет меня до города. Оттуда поедет на работу на склад крупной оптовой компании, а я доберусь до универа на автобусе.
Лекции. Практические. Столовая. Библиотека. Прогулка до места встречи с отцом. Ужин. Кино. Сон. Звонок будильника. Чай. Письмо. Пробежка. Завтрак
Бегу по замерзшей обочине. Тонкая корочка льда, незаметная в сумерках, хрустит под ногами. Легкий ветер, теплеющий к полудню, морозно гладит по щекам. В наушниках звучит Alan Walker «Sing me to sleep». Постепенно ритм песни становится и моим ритмом. Я дышу полной грудью, собираю себя по кусочкам становлюсь цельной. Жизнь не так и плоха, когда есть, кого ждать.
Пробежка расписана по секундам. Через пару десятков метров перепрыгиваю через яму на перекрестке. Салютую ржавому остову автомобиля, стареющему во дворе заброшенного дома. Пересекаю дорогу с той стороны обочина лучше. Подбегая к последнему дому на моей улице, нащупываю в кармане котлету, завернутую в целлофан.
Угощение грязно-белой дворняги возле зеленого забора с отломанной доской обязательный пункт утреннего ритуала. Каждый день Поппер встречает меня звонким лаем, учуяв за несколько дворов. Но сегодня я добегаю до забора, а дворняги все еще нет.
Сбиваюсь на шаг. Останавливаюсь. Снимаю наушники.
Поппер зову я, вглядываясь в темноту сквозь дыру в заборе, и слышу тихое поскуливание из будки.
Мне кажется, ему страшно. А может, он болен.
На, бери! бросаю котлету. Поппер даже носа не показывает.
Машинально касаюсь ладонью нагрудного кармана там лежит газовый баллончик. Оглядываюсь. Сквозь легкие сумерки проступает далекий лес, полоски талого снега на поле, рытвины на дороге. Ни одного человека. Но ощущение такое, что за мной следят.
Ладно, Поппер, выздоравливай. Я пошла.
Пробегаю еще пару метров. Разворачиваюсь. И вне всякого распорядка, уже пешком, возвращаюсь домой.
А если за мной следит не человек? В ответ на эту мысль, кажется, напрягается каждая мышца. Никита не стал бы прятаться. Но если не он, то кто? Кому из Волков я понадобилась снова? Сейчас, когда Невидимая война закончилась?
Нет, глупости.
Просто пес не выбежал меня встречать. Брешь в распорядке и коленки уже подкашиваются. Усмехаюсь.
Пока дохожу до своего дома, окончательно убеждаю себя в том, что фантазии во мне больше, чем здравого смысла. Это же надо!.. Из-за собаки!.. Протягиваю руку к двери и застываю.
Из щели торчит конфетный фантик. Зажатый между досками, он трепещет на ветру, словно последний лист на ветке. Когда я отправлялась на прогулку, его точно не было. Мельком оглядываюсь. Снимаю перчатки, осторожно вынимаю обертку и очень медленно разворачиваю пальцы не слушаются. Не знаю, что именно надеюсь увидеть, но сердце колотится.
Полностью раскатываю фантик на ладони И не нахожу ничего. Просто обертка с изображением зайца и прозрачный белый вкладыш со следами шоколадной глазури.
Снова оглядываюсь, уже присматриваясь к деталям. Возле крыльца следов не разобрать их слишком много, а вот на дороге Я останавливаю себя. Запихиваю фантик в карман и захожу в дом.
Папа только проснулся. Смотрит на меня удивленно, но вопросов не задает. Лишь прижимается еще теплыми после сна губами к моему виску и шепчет: «С днем рождения, дочка!..»
Кроме папы, о моем празднике не знает никто. Наверное, даже Никита по крайней мере, мы никогда не говорили с ним об этом. Так что день проходит спокойно, монотонно. Длинные лекции, короткие перемены, очередь в столовой. Только рука все время непроизвольно тянется к карману, я уже скрутила конфетный фантик в жгут. Почти не слышу голоса преподавателя все проматываю в голове утренние события. Ведь, в сущности, ничего не произошло. Почему же так неспокойно?..
После последней пары я мчусь домой, чтобы подготовиться к праздничному вечеру: знаю, как сильно ждал его папа.
Взбиваю сливки.
Надо бы завтра проведать Поппера. Может, поговорить с хозяевами?
Связываю ниткой воздушные шары.
Зачем кому-то оставлять этот фантик? В чем смысл?
Крашу ресницы.
Надо бы выкинуть обертку в мусорное ведро. Только как выкинуть ее из головы?..
Поправляю воланы моей воздушной розовой юбки и ставлю на мобильном песню «Reality» Lost Frequencies. Теперь все готово. Гирлянды разноцветных воздушных шаров опутывают гостиную. Завитушки серпантина покрывают пол. По периметру комнаты горят новогодние фонарики, которые я зажгла только сегодня.
Слышу, как папа покашливает в коридоре. Снимает куртку.
Это точно моя девочка?! отец застывает в дверном проеме. Я расплываюсь в улыбке. Ты в юбке! А на губах что помада?! он подходит ближе, щурится, словно не верит своим глазам. А где твой заячий хвостик?! все так же эмоционально продолжает папа. «Заячьим» он называл мой коротенький хвост, в который я завязываю постриженные до плеч волосы. Сейчас они распущены. Какая же ты у меня красавица!..
Вся в папу, улыбаюсь еще шире.
С днем рождения, Вера! отец обнимает меня и звонко чмокает в щеку. А это твой подарок!
Папа сияет от счастья, и я не сразу решаюсь озвучить вопрос:
А где он?..
Ну вот же, на мне!
Папа выпячивает грудь, словно мой подарок его старая клетчатая рубашка. Но, скорее всего, дело в шарфе в серо-зеленую полоску, обмотанном вокруг его шеи.
Я сам его связал!
Шутишь! я округляю глаза, руки замирают у шарфа.
Конечно, шучу! смеется отец. Но видела бы ты свое лицо!
Завязываю себе шарф на три оборота. Выгляжу так, словно накрутила на шею удава.
Спасибо! благодарю свое отражение в зеркале.
Просто ты же все время с голой шеей ходишь
Да красиво, не волнуйся, я улыбаюсь тому, как оправдывается отец.
Хотя, возможно, он оправдывается по другой причине: мы договорились, что подарок на день рождения я выберу себе сама. Я очень рассчитывала на дорогой, но такой желанный набор акриловых красок. И мне немного обидно, что единственным подарком может оказаться шарф.
А я испекла тебе торт! развязываю шарф и тащу папу к столу.
На белоснежной салфетке стоит пивная кружка, приготовленная из бисквитных коржей и печенья «Дамские пальчики». Пенную шапку символизируют взбитые сливки.
Ты испекла торт? Шутишь! смеясь, повторяет мою реплику отец.
Нет, без улыбки отвечаю я. Сама. Впервые в жизни.
Это крохотное недоразумение рождает паузу, и некоторое время мы с папой молча колупаем ложечками бисквит в тарелках.
Отец откашливается и вытирает губы салфеткой.
Так какой подарок ты хотела на день рождения? Да-да, я помню, о чем мы договаривались.
Всматриваюсь в лицо отца, покрытое мелкими морщинами, в его яркие, добрые глаза, в которых так быстро может появиться сталь. И вдруг понимаю, что жажду получить в подарок вовсе не набор акриловых красок.
Отвечаю не сразу не хочется так быстро заканчивать день рождения.
Научи меня стрелять из ружья, говорю я.
Алекс
Чтобы почувствовать себя Волком, не обязательно родиться с геном зверодуха. Можно просто провести семь месяцев в клетке в самом сердце их логова. Я взаперти, но чую приближение весны: воздух, что врывается в мою тюрьму, становится все теплее, в него вплетаются запахи грязи и талого снега. Сейчас их перебивает аромат молока с медом, который исходит от молодой Волчицы, сидящей на коленях у моей клетки. Едва не вжимаюсь в металлические прутья, пытаясь подобраться к ней поближе, чтобы понять: она так любит молоко или это запах ее тела. Втягиваю носом воздух А Крошка Доррит совсем, совсем не понимает, что происходит. Ну и кто из нас после этого Волк?
Когда-то в прошлой жизни я преподавал в университете, окидываю взглядом клетку, поясняя, что за «прошлую жизнь» я имею в виду. И знаешь, что больше всего ошеломляет, когда читаешь свою первую лекцию? То, что тебя слушают я говорю монотонным, загадочным шепотом, словно рассказываю мистическую историю. Сознательно удлиняю звук «ш» и, наверное, сейчас чем-то напоминаю питона Каа из «Маугли».
Крошка Доррит легко поддается моему «гипнозу». Ее зрачки расширены, дыхание поверхностно. Рассказывая ей свои истории, я чувствую над этой Волчицей больше власти, чем над студентами в день экзамена.
Она прибилась ко мне пару месяцев назад. Как-то раз принесла бидон с водой и я поймал ее короткий, дикий, острый взгляд. Ловить взгляды одно из немногих моих развлечений в клетке.
За семь месяцев я столько этого добра наловил, что мог бы семинар провести. Задачи и функции взглядов Прикладные аспекты анализа взглядов Классификация взглядов в зависимости от пола и возраста Волка
Волчицы, меня обслуживающие, часто менялись и старались держаться подальше, но только не Крошка Доррит. Она вернулась через два дня после нашего знакомства, принесла вместе с миской баланды краюху хлеба. Я уже и забыл, как он пахнет Поднес кусок к носу, мечтательно втянул аромат А когда открыл глаза, снова поймал ее взгляд. В моей классификационной таблице он шел под номером «шесть». Основной признак восхищение. Вспомогательные любопытство и физическое влечение. Ну и везет же мне на тощих девиц и Волчиц! Я так люблю пышные формы, а достаются одни кости.
Она еще меньше похожа на Дикарку, чем моя немая Волчица. Крошка Доррит ниже ростом, и хрупкость ее кажется болезненной. Если бы зверодухи жили по звериным законам постоянно а не только когда им это выгодно, моя поклонница не прошла бы естественный отбор.
Дикарка Я каждый раз зверею, когда вспоминаю о ней. Если раньше я точно знал, что испытываю, и мог перечислить все признаки этого заболевания, то теперь ситуация осложнилась.
Дело не только в том, что Вера оттолкнула меня, она выбрала Волка! Человека, возможно, я еще мог бы ей простить, но зверодуха никогда. Поэтому, кроме влечения, я чувствую жажду мести и желание причинить Дикарке боль. Хочу запереть ее в крошечной ванной, без окон, без света, дождаться, когда она примет меня как свою судьбу, а затем войти и сломать замок, чтоб туда больше никто не мог попасть. О, этот коктейль чувств я предложил бы выпить только заклятому врагу.
Без окон, без света навеяно моей собственной темницей. У меня нет поводов думать, что свет появится. Но я уверен, что это произойдет.
Представь продолжаю я свой «гипноз». Перед тобой сидит два десятка студентов, почти твоих ровесников, но между вами пропасть. Потому что тебе плевать на их мнение, а твои слова они записывают, подчеркивают жирной чертой, пытаются вбить себе в голову
А потом дверь, пронзительно скрипнув, распахивается. И вместе с весной ко мне в тюрьму врывается Лесс. Ладно, что касается Лесс, она скорее медленно входит. Ступает твердо и легко та самая завораживающая походка Альфы. В ней чувствуется мощь и стремительность, и ловкость. Когда я сосредотачиваюсь на этом, то понимаю, что противопоставить Волку могу только ружье.
Лесс едва заметно приподнимает руку (вторую держит за спиной) и Крошку Доррит как ветром сдувает. Или ее и в самом деле сдувает?.. Дверь-то еще открыта.
Лесс коротко и резко приподнимает подбородок.
«Чего скалишься?»
Не твое собачье дело, не опуская уголков рта, отвечаю я тишине.
Смешно, как нервирует Волков сравнение с собаками. И уж тем более смешно, что это нервирует Лесс. Да, у каждого есть Ахиллесова пята даже у Волка.
Она знает о частных визитах ко мне своей подопечной, но ничего с этим не делает. Развлекается, наблюдая за нами? Помня о ее ночных кошмарах, уверен, она в такой же темнице, как и я.
Чего пришла, самочка?
Она приползает ко мне каждую ночь, и тогда я не задаю вопросов, не пытаюсь ее взбесить, не шучу. Да и Лесс в те короткие часы тише мышки, что живет со мной в клетке, точнее, под ней. Это время перемирия. Каждый из нас выходит из своей траншеи без оружия и с белым флагом. Перемирие обрывается рассветом.
Но сейчас ранний вечер, сумерки еще не загустели.
Лесс швыряет к прутьям ошейник. Лязг металла, запах кожи.
Не устану шутить насчет ошейника возможно, такой надевают и на бультерьеров, но у меня с ним только одна ассоциация.
Давай добавим в наши игры немного разнообразия, Лесс. В следующий раз принеси флогер. Нет? Предпочитаешь «снейк»? Может, «хлопушку»?.. Да ладно, Лесс! Неужто не понимаешь, о чем я?! Ты что, в лесу живешь? Плеть, говорю, принеси!
И для пущей доходчивости изображаю, как одной рукой держу за загривок стоящую передо мной на коленях девицу, предположительно, Лесс, а второй резво стегаю ее по бедрам.
У-у-у-у! У-у-у-у! почти по-волчьи завываю я, войдя в роль.
Спектакль заканчивается громким хлопком двери что можно считать победой. Потому что однажды после подобного представления Лесс вошла ко мне в клетку и зарядила такой хук справа, что я не был уверен, встанет ли моя челюсть на место.