Он для того и добился права создать собственную команду, чтобы играть по собственным правилам. Ему отказали рефлекторно, по привычке, следуя традициям касты. Тогда он подал в отставку. Начальство разозлилось и ему отказало. В конце концов его требование создать команду «по мерке» получило одобрение с испытательным сроком на год.
С тех пор прошло десять лет.
Фрэнк стал чем-то вроде лаборатории по выращиванию кадров уголовной полиции. Он для пробы предложил новый тип подразделения, подчинявшегося непосредственно НБУРу. Через полгода после своего создания экспериментальная команда Фрэнка, его «инкубатор», раскрыла два «деликатных» дела. Осуждение сменилось подозрениями и страхом. Когда Фрэнк представил план перевести «ясли» на постоянную основу, высокопоставленные полицейские чиновники бывшие друзья по полицейской школе слушали его, поднимали брови, придавали лицу вопросительное выражение, но отказать в решающий момент так и не смогли. В карьерном росте он был оригинал, долго оставался сначала инспектором, а потом комиссаром, причем не из-за отсутствия результата, а в силу внутренней потребности.
Теперь у Фрэнка было собственное подразделение, которое университетские преподаватели назвали бы кафедрой, хотя между домом 36 по набережной Орфевр и студенческой аудиторией не было практически ничего общего. Он эксплуатировал свежесть, наивность и творческий потенциал своих подчиненных эти оборонительные сооружения, которые молодость воздвигает против вечного бега неумолимого Рока. Они служили мощным фильтром, всегда позволявшим смотреть новым взглядом в обход ментальных барьеров опыта и мудрости.
Свою команду он регулярно обновлял, за пару недель подыскивая совершенно нового человека. Бывшие ее члены уходили, чтобы, в свою очередь, возглавить уже свои собственные подразделения. Приобретя опыт в недрах лучшей структуры уголовной полиции страны, они могли выбирать то, что дорого их сердцу, потому как перед ними после этого распахивались все двери. Рядом с ним неизменно оставалась одна лишь Лоране, доверительные отношения с которой красной нитью проходили через все последнее десятилетие.
Если Фрэнк играл роль вдохновителя и магнита, притягивающего таланты, то Лоране выступала в качестве технического директора, задавая темп и позволяя всему этому пестрому сборищу специалистов добиваться удивительных результатов.
Он натянул латексные перчатки, схватил пластиковый пакет и вытащил из него маску, снятую с лица Филиппа. Первым делом ему подумалось о ее весе. Она была гораздо тяжелее, чем казалась на первый взгляд. Почему именно то ли ее сделали из тяжелого камня, то ли она сама была массивной, Фрэнк сказать не мог. Он поднес ее к мощной галогенной лампе и повертел в разные стороны. Маска напоминала собой скульптуру, от которой сохранилось только лицо простое, с выпученными, идеально симметричными глазами, тонким, прямым носом и ртом с пухлыми губами. Само его выражение определению не поддавалось. Приоткрытый рот мог означать удивление или изнеможение, в то время как большие, впалые глазницы придавали ему болезненный, безжизненный вид.
Сам камень, крапчатый и с зеленым оттенком, прорезали длинные коричневые, похожие на рубцы прожилки. Его поверхность была нежной и гладкой, без видимых неровностей или шероховатостей.
С внутренней стороны маска была тоже гладкой, вогнутой и впалой, будто в нее вдавили яйцо. В ней не было ни борозд для носа или рта, ни отверстий для глаз или ноздрей.
По бокам, в четырех местах, изготовивший ее мастер предусмотрительно оставил свободное пространство, чтобы маску можно было прибить гвоздями. Изнутри она была забрызгана обильными пятнами крови, особенно на уровне носа, который буквально был ею раздавлен. Кроме того, Фрэнк обнаружил на одинаковой высоте две пробоины свидетельства лоботомии. Наконец, четыре отверстия, через которые маску гвоздями приколотили к лицу жертвы, обрамляли большие красные пятна.
Вокруг него воцарилась гнетущая тишина. Подняв глаза, Фрэнк увидел лица Марион, Танги и Жиля, которые внимательно следили за каждым его движением, с нетерпением ожидая, когда он подытожит факты.
И чего вы ждете?
Троица попятилась, и лишь Марион нашла в себе храбрость подтвердить, что ими двигало любопытство.
Ха, не чего, а кого! Мы ждем вас, патрон. И что вы на это скажете? Какие-то мысли на сей счет у вас есть?
Фрэнк опустил взгляд на маску, которую по-прежнему держал в руках, и опять посмотрел на Марион.
Мысли, конечно, есть это точно маска, сделал вывод он, сопровождая свои слова едва заметной лукавой улыбкой.
А когда увидел их разочарованные физиономии, с трудом сдержал смех перед тем, как удовлетворить их любопытство. Затем положил улику, снял латексные перчатки и бросил их в стоявшую неподалеку корзину.
Решение зачастую гораздо проще, чем кажется. За всем этим кроется тонкий расчет. Злодею известно, что нам придется снять с жертвы маску, дабы установить ее личность. Поэтому его посыл, по своей сути, должен касаться либо индивидуальности пострадавшего, либо какой-то его тайны.
В этот момент его позвал голос Лоране:
Фрэнк, тебя ждет главный врач.
* * *
В перерывах между экологически чистым смузи, легким салатом из фруктов и овощей и кофе из только что поджаренных зерен со сливками, Эльга продумала предстоящий день, первым делом отделив мысленно важные встречи от бесполезных. Это было первое, чему она научилась, когда двенадцать лет назад начинала работать в «Майкрософте».
В общем случае встречи в недрах самой компании чаще всего служили лишь для поддержания на должном уровне самолюбия других сотрудников, в подавляющем большинстве мужчин. День обещал быть плотным, ей предстояла бесконечная, до самого вечера, череда демонстраций «я» и «сверх-я» коллег. Под конец ее ждала ежеквартальная личная встреча с Соней, отвечавшей в их команде за маркетинг, с которой они стали близкими подругами.
Эльга посмотрела на часы пора было подниматься наверх, чтобы принять участие в первом собрании. Она взяла поднос, рассортировала мусор, поставила все на тележку и зашагала обратно по тому самому коридору, по которому сюда пришла. В этих коридорах, чаще всего длинных и узких, еще сохранялись последние реликты предыдущего века здания. Между открытыми пространствами, в той или иной степени осовремененными, но неизменно оторванными от своей эпохи, человек словно попадал в машину времени.
Она поднялась на третий этаж и, едва открылись автоматические двери лифта, тут же почувствовала, что там царит настоящая лихорадка.
Несмолкаемый гам, без конца сновавшие во все стороны «гуглёры», собравшаяся вокруг огромного цифрового интерактивного табло толпа окончательно пробудили ее любопытство.
Ей тут же вспомнилась загадочная фраза стройной блондинки, которую та невзначай бросила сорок пять минут назад: «Не думала, что Трамп может обладать таким творческим потенциалом»
Она подошла к группке, сгрудившейся на лестничной площадке. Над столом склонились два типа в одной руке смартфон, в другой карандаш и самоклеющийся цветной листочек для записей. Один входил в касту инженеров, второй финансистов. Различия в манере одеваться позволяли с ходу определить принадлежность каждого из них, даже при первой встрече.
Они что-то царапали на клочках бумаги, попутно обращаясь к толпе, а затем повесили их каждый со своей стороны. Дабы прочесть написанное, собравшиеся на пару секунд затаили дух.
Самые сообразительные тут же стали выкрикивать свои предпочтения, и финансиста вскоре уже облепило подавляющее большинство. Инженер здесь был изгой, их вотчина располагалась этажом ниже, и у него практически не было шансов сплотить вокруг себя единомышленников.
Какой-то коллега, присвоив себе роль модератора, встал в центре между двумя бумажками и взял слово.
Кто за Мартена? бросил он.
Над толпой взлетело несколько рук.
Кто за Эдуара?
Свое одобрение выразило большинство.
Тут же вынесли вердикт, и модератор объявил победителя. Им стал Эдуар. В какой-то момент можно было даже поверить, что у Мартена был шанс.
Воспользовавшись мимолетной минутой затишья, обусловленной сменой противника, Эльга подошла к табло с прикрепленными к нему бумажками. Чтобы понять, что же, собственно, на них было написано, ей понадобилось несколько секунд.
«Robert Pattinson should not take back Kristen Stewart. She cheated on him like a dog & will do it again-just watch. He can do much better!»[10] гласила бумажка Мартена.
На той, которую накорябал Эдуар, можно было прочесть:
«It's freezing and snowing in New York we need global warming!»[11]
Чуть выше, бренными останками былых дуэлей, красовались предыдущие бумажки:
«Sorry losers and haters, but my I.Q. is one of the highest-and you all know it! Please don't feel so stupid or insecure, it's not your fault».[12]
Или еще:
«Happy #CincoDeMayo! The best taco bowls are made in Trump Tower Grill. I love Hispanics!»[13]
Эльга поняла, что коллеги веселились, изгоняя демонов из событий прошлой ночи. Конкурс сводился к тому, чтобы откопать самые ошеломительные и идиотские твиты нового постояльца Белого дома. Эльга улыбнулась впервые за нынешний день в результате события планетарного масштаба.
С другой стороны, впереди замаячила проблема производительности. Эльга заглянула на страничку Трампа в «Твиттере». Счет его твитов превышал три сотни тысяч. «За этим делом они проторчат там целый день, подумала она. Если не до конца недели».
Глава 5
По выходе из аэропорта Каль направился к человеку в костюме, державшему табличку с его именем, который стоял в ряду вместе с другими такими же, как он. Встречавший поздоровался с ним, продемонстрировав южный акцент, взял у него ручную кладь, и они вместе направились к аэропортовской парковке.
По пути его окликнул высокий, крупный, лысый тип с зычным голосом:
Как дела?
Тип подошел, положил ему на плечо руку и расцеловал. Подобные физические контакты, предписанные культурой, Каль ненавидел.
А у тебя?
Не утруждая себя дружелюбным выражением лица, Каль ласково похлопал его по спине. Несколько секунд, пока продолжались объятия, он пытался вспомнить, как зовут это безымянное лицо. Они были знакомы, но вместо имени в памяти всплывало только комдир. Каль знал, что они не раз встречались, может, даже ужинали семьями. Но, если не считать типичную внешность коммерческого директора, похожего на цифрового единорога, в этой массе плоти не было ровным счетом ничего примечательного.
Каль ненавидел таких коммерсантов, не достигших даже тридцати лет, считая их стадом радостных дебилов с банковской картой с неограниченным кредитом, которых в жизни вдохновляло только одно количество нулей в выплачиваемых им премиях. В его глазах они представляли собой основу пищевой капиталистической цепи.
Спасибо, не жалуюсь. Не захватишь меня в Канн? А то эти козлы где-то напутали и не прислали за мной водителя.
Он говорил громко, размашисто жестикулируя, чтобы заполнить пространство и время своей пустопорожней индивидуальностью, а в одежде придерживался идеального баланса между костюмами-галстуками старого мира и шмотками хипстеров цифрового маркетинга. На нем были простые джинсы, туфли «Вестон», обтягивающая рубашка и сшитый по мерке пиджак. Дополнял картину безвкусный пояс «Гермес». Этот узнаваемый аксессуар, давно признанный необоснованно дорогим, выступал в роли атрибута, логотипа коммерсантов, признаком того, что им не зря платят такие премии.
В целом подобный нелепый наряд преследовал сразу несколько целей. Во-первых, продемонстрировать наличие у хозяина денег и подчеркнуть его благополучие, пусть даже и мнимое. Во-вторых, пролить свет на архаичность стариков, неспособных расстаться со своими костюмами, но при этом сохранить их доверие, дав понять, что со скучными шортами, футболками и шлепанцами покончено раз и навсегда. Принцип строгой дозировки при выходе на сцену первейшее качество специалиста по продажам. Без такого таланта, по сути основополагающего, в этой сфере нельзя было продержаться десять лет.
Разумеется, осторожно сказал Каль.
Ничего другого он ответить не мог, и комдиру это было хорошо известно. Калю вспомнилась первая полоса «Уолл Стрит джорнел», посвященная избранию Трампа. Может, ему тоже выставить свою кандидатуру на президентских выборах, чтобы, наконец, получить возможность убрать все фильтры, сдерживавшие его ненависть к роду человеческому? Калю все еще приходилось придерживаться определенных правил. Смотреть на всех без исключения с презрением можно было только с самого верха.
Прошагав минут десять по терминалу и уличной парковке, они подошли к черному «мерседесу», которому предстояло отвезти их в центр Канна.
Комдир все говорил, говорил и говорил, рассказывая одну за другой истории о влиятельных участниках рынка. Он без перехода вываливал то всю подноготную крупного контракта, который удалось заключить благодаря щедрому вознаграждению посреднику, то разглагольствовал о последней травле, устроенной им в социальных сетях с помощью узкого круга приятелей, рекламщиков, журналистов и просто идиотов нового мира, называя их «лигой», при том что те, разумеется, делали это только ради хохмы.
Когда они вместе устроились на заднем сиденьи черного седана, Каль тут же вытащил ноутбук, чтобы продолжить начатую в самолете работу. Он чувствовал, что комдир время от времени бросает на его экран мимолетные взгляды. Сбоку, с места, где он сидел, он не мог разглядеть, чем же, собственно, занимается сосед. Монитор Каля покрывала защитная пленка, благодаря которой видеть его можно было, только сидя прямо перед ним. Древняя, но в то же время практичная мера, когда приходилось использовать места общего пользования в качестве дополнения к личному кабинету.
Поскольку за несколько минут до этого комдир упомянул, что ныне руководит продажами французского филиала «Фейсбука», Каль решил воспользоваться своей властью над ним, чтобы в следующие полчаса проанализировать доходы, которые его команде в последние месяцы принесло сотрудничество с гигантом из Пало-Алто.
В первом полугодии они намеревались вложить в рекламные кампании через «Фейсбук» двадцать миллионов долларов четверть на создание восторженных откликов мнимых клиентов и управление сообществом, а оставшиеся три четверти на платное продвижение мнений потребителей, как подлинных, так и заказных. Если эти кампании достигнут КПЗ, то есть ключевых показателей эффективности, то во втором полугодии директриса его департамента социальных сетей планировала утроить эту цифру.
А что ты думаешь о тех инструментах, которые мы на данный момент задействовали для продвижения новых линеек товаров для мужчин?
Осознав, что Каль обращается к нему, комдир буквально подпрыгнул, повернулся к нему и наткнулся на стальной взгляд, проникавший в самую душу.
Вчера утром я как раз подбивал баланс с Матиасом, произнес он голосом, в котором вдруг послышалось куда больше солидности. Это ваш коммерческий представитель. Прибыли твоей команды очень даже неплохи, что же касается нас, то наши показатели выше ожидаемых. В первые три недели мы двигались на ощупь, пытаясь определить оптимальную конфигурацию сегментов, но теперь попали в самую десятку. Все наши усилия сосредоточены на зонах крупных городов и лишь на дюжине персон.