#Первые
Авторы сборника Д. Нижегородцев / А. Журавлёв / Д. Васильев / М. Наухацкий / М. Неверович / Е. Свирикова / А. Кольт / А. Якубович / И. Ханипаев / Е. Еремеев / Р. Червинин / П. Масленников / Л. Комракова / К. Ратиёв / Ю. Беркович / А. Федорова / В. Пастернак / Р. Ульданов / К. Рассолов / О. Алмазов / М. Филаретов / А. Дивашук / Р. Локтин / ЕВа / С. Табунов / В. Мальцев / А. Кивинов / И. Гридина / Е. Юсупова / А. Гройс / Е. Авраменко / К. Вебер / М. Тараканова, М. Почукаева / Д. Сухотерин / Н. Коляда / В. Игнатьев / Ю. Юлина / Колямба / М. Гиренко / А. Костюковский / В. Максимушкин / Н. Соло / К. Романов / К. Васильев / П. Назим / С. Голубев / Е. Кузнецов / Е. Лекомцева / А. Ратников / Дж. Наринс / А. Морозова
ISBN 978-5-0056-9240-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
#АЙ ДА ПУШКИН
О своём первом разе вспоминают писатели, поэты и мнящие себя таковыми
КРОКОДИЛ
(Д. Нижегородцев)
#Первые #Ай да Пушкин #Начало #Вместо вступления
Денис Нижегородцев 39 лет, писатель, сценарист, режиссёр, продюсер, журналист и автор-составитель этого сборника рассказывает, с чего всё началось
Я не знаю,
зачем и кому это нужно
Тут нужно посмотреть, какими были первые книги, к примеру, у братьев Гримм. Или у нашего Достоевского. И даже покопаться в ранних рукописях артхаусного Дэвида Линча. Возможно, мы с ним похожи больше чем об этом принято говорить.
Потому что моя первая книга была далеко не простой и реалистичной. Никаких «мы с Васькой пошли за гаражи, и там он дал в ухо Петьке, а Петька пнул его ногой в живот, а потом прибежала мама Васьки и мы убежали». И никаких описаний природы в духе Пришвина, Бианки или Мамин-Сибиряка, которыми нас начнут пичкать чуть позже, в начальной школе. Нет, я сразу отдал страницы своей будущей книги на откуп фантазии и даже фантастике, гиперболе и магическому реализму только так, только хардкор!
Повторюсь, я не знаю, откуда это взялось Могу только догадываться. И по косвенным признакам восстанавливать полную картину. Но факт в том, что плюс-минус в шесть лет я написал свой первый рассказ, и назывался он «Крокодил».
Рассказ состоял всего из нескольких предложений. В точности уже не вспомнить каких. Но там однозначно было про нашу семью и про то, что мы вместе куда-то пошли. Вполне вероятно в зоопарк. Но самое интересное это совершенно эпичный финал с превращением. То есть там было всё, все элементы драматургической структуры: завязка развитие финал. И в финале, когда мы куда-то шли-шли и, наконец, пришли, можно было прочесть следующие строки: «Там был крокодил И это оказался Денис».
Для тех, кто в танке: Денис это я. Других Денисов в том возрасте, насколько помню, я не знал. И если бы сейчас мы сидели на сеансе у психолога, специалист наверняка сказал бы, что начинающий автор по ряду личных причин, идущих, как водится, из детства, встроил «собственное я» в до того вполне бытовую и не слишком драматичную историю обычной, среднестатистической, тогда ещё советской семьи. А как сказали бы коллеги-сценаристы с высоты прожитых лет и полученных кинообразований, в конце моего творения был явный перевёртыш, он же твист.
Насколько мне самому было комфортно в шкуре (коже?) крокодила в тот момент, когда я об этом писал?.. Отдавал ли отчёт в том, что это выглядит как минимум не совсем реалистично, а как максимум странно и даже страшно?..
Думаю, что понимал. В какой-то мере (снова возвращаемся на сеанс к психологу) крокодилы и даже оборотни из крокодиловой кожи были для меня, шестилетнего, чем-то не менее реальным, чем дом, улица, фонарь и далее по списку. К реальности и вымыслу я относился с равным вниманием и пиететом. И не спешил проводить границ между ними. Но, думаю, дело не только в этом.
Скорее всего, я начал ещё и заигрывать с читателем, в каком-то смысле, водить его за нос. Мол, вы ждали, что там будет обыкновенный крокодил. Но нет же! Там не просто крокодил, а он оказался Удивил? Удивил. Кто-то ещё мог придумать подобное? Вряд ли. Во всяком случае, из тех, кто меня окружал, точно никто.
Да, мне нравилось удивлять, в том числе и самого себя. Я ловил кайф от придумывания того, чего не бывает. И до определённого возраста наедине со своей фантазией мне было интереснее, чем с более реальными сверстниками и самыми разными жизненными ситуациями. Ещё долго внутренний мир, отдельный микрокосм в собственной голове, были больше, ярче и любопытнее мира внешнего. Даже сравнить их было нельзя.
Понадобились годы. Жена, семья и дети, работа и дом, деньги и необходимость их зарабатывать. Чтобы именно жизненные, реальные, приземлённые вопросы и проблемы вытравили из головы тот изначальный запал магии. Сегодня его заметно меньше. Но что-то ещё осталось.
Текст Д. Нижегородцева, фотография предоставлена автором
ТРУДНО БЫТЬ ЖУРАВЛЁВЫМ
(А. Журавлёв)
#Первые #Ай да Пушкин #Проза #Юмор #Журавлёв
Александр Журавлёв в прошлом арт-директор крупнейшей городской газеты, ныне арт-директор уютного бара на севере Северной столицы рассказывает, как решил стать писателем и искал повсюду другого Журавлёва настоящего писателя
Нет сети. Значит, Озон отпадает. Да и не привезут они сегодня, а дело стоИт. Придётся выйти из дома и тупо шагать в магазин. Лень, конечно, но надо. Поменял тапочки на ботинки, замотался в шарф, рюкзак прихватил для добычи, и двинул.
Дело в том, что на днях решил я в писатели податься.
Сегодня, конечно, много иронии по этому вопросу, но я твёрдо вознамерился написать рассказ. Перед сном настучал листов пять, отошёл, прищурился, покурил, сократил чувствую, таланта не хватает.
Знающие люди посоветовали почитать дополнительно на эту тему. Я записал несколько фамилий.
Да, и полистай ещё «Слово и смысл» Журавлёва. Полезная книга.
Я чуть карандаш не выронил. Что за ерунда? Ещё и не начал, а уже конкурент нарисовался. Есть уже один Журавлёв писатель. АПэ, правда, но все равно неприятно, хоть псевдоним выдумывай. Ладно, ознакомимся сначала. Может, он и не соперник вовсе.
В соседнем торговом центре отыскал «Буквоед».
Где у вас Журавлёв стоит, девушка?
Продавщица посмотрела с интересом.
Журавлёв? Не припоминаю. Пойдёмте, в системе посмотрим.
Отвела меня в угол, зажгла кривоногий экран, и набрала в окошке фамилию.
Вам какой именно?
В каком смысле, какой?
Их много.
Не Журавлёвы, а тараканы какие-то. Плодятся они, что ли? Час назад один был, а теперь легионы.
Мне АПэ.
А о чём там?
Ну, стыдно как-то сказать, что учиться надумал, решил схитрить.
А какие есть?
Вот, Журавлёв Николай про карты Таро пишет, «один из самых известных тарологов и практиков сефиротической магии». Второй Николай, Филиппович про ошибки в механике. Журавлёв К. сказочник. ИВэ психолог. Дмитрий Журавлёв «Суп всему голова!» кулинар, очевидно. А Виктор Алексеевич разведчик. Есть ещё Светлана Журавлёва «Хранители чуда», но вам, как я понимаю, мужчина нужен. Так какого?
Мне Александр Павлович нужен.
Она ещё немного потыкала экран:
Нет, такого нет. Может, вам в букинисте поискать или другого возьмёте?
Другого не надо.
Ну и магазин. «Хранители чуда». Заблудиться можно, а Журавлёва нет. Ни слова, ни смысла. Сплошная коммерция. Поеду в центр. Прокачусь в «Подписные».
В «Подписных» Вавилон человек. Тянет кофе и теплом. С осенней стужи организм благодарен и млеет, растворяется в журчании тел.
За прилавком приятная шатенка, согласно бейджу Лена, заворачивает в подарочную бумагу томик Гончарова. На пальчиках лепестками растопырились кусочки скотча. Не девушка, а цветочек. Идеальная иллюстрация к статье «как привлечь шмелей на участок». Милая и любезная. Миллезимная штучка.
Киваю.
Кивает в ответ. Словно гадая, отрывает от себя лепестки и запечатывает подарок.
Здравствуйте. Минуточку. Лентой перевязать? До свидания. Как говорите? Слово и смысл? Сейчас посмотрим. Журавлёв. Не вижу, может, обновление не прошло. Минуту.
Отступив назад, она выгнулась вдруг в какую-то сложную анувиттасану и пискнула в потолок.
Кристинка? Не помнишь, есть у нас Журавлёв?
Магазин замер. Словно следуя учителю на сеансе групповой терапии, посетители запрокинули головы, половина зала отложила выбранную литературу, ожидая ответа.
С балкончика свесились округлые щёчки Кристинки.
Какой Журавлёв?
АПэ.
Был вроде. Попробуй «японские авторы» набрать.
Да ну тебя, она снова нырнула в компьютер. Давайте ещё раз посмотрим. Нет в наличии, нет в наличии. Дмитрий Журавлёв. Константин. А вот, нашла! Журавлёв А. Есть у нас! Отчество не указано
Слава богу. Я вытянул кошелёк и заглянул в экран. Журавлёв А.
Ваш?
Вроде мой.
Лена достала воки-токи:
Илья, принеси, пожалуйста, «наши писатели», 17-й стеллаж, четвёртая полка, Журавлёв.
Через минуту волосатый парень принёс стопку книг, снял верхнюю и положил перед кассой.
Вам завернуть?
На обложке со странным рисунком гордо пестрело название «Летающие жирафы, мамонты-блондинки, карликовые коровы».
Позвольте, это же не то.
Она оглядела книгу.
Почему не то? Вы же Журавлёва спрашивали. Журавлёв А. Летающие жирафы, мамонты и так далее. Будете брать?
Вокруг нас сжималось кольцо любопытных. С видимым раздражением посетители ожидали от меня скорейшего решения.
Какой-то студент не выдержал, протиснулся между мной и прилавком:
Я возьму! Дайте одну.
За ним рванули остальные. Журавлёвы разлетались, как телефоны в чёрную пятницу. Волосатый Илья убежал за добавкой. В суете я отступил к дверям и незаметно вышел.
Что ж там за руны-то такие заветные? Шкуру золотую проще добыть.
Перешёл через Фонтанку, на перекрёстке помялся немного у пельменной, но всё же двинул дальше. Через пару домов нашёл нужную дверь и звякнул колокольчиком.
Внутри уборка. Шлёпая тапками по влажному полу, суровая тётка гоняет шваброй посетителей от Франзена и Пруста к Лотману и Станиславскому. Подталкивая друг друга в спины, покупатели семенят по периметру магазина, по очереди выкрикивая необходимое.
У вас чёрное издание Бергмана есть?
Письма?
Да.
Она шваброй показывает направление.
А Крещёный китаец?
Следующий стеллаж.
Стараясь не наступать на протёртые участки, я пристроился в хвост и максимально приблизившись к тётке. Помянул Журавлёва.
У нас только нон-фикшн. Учёный? Не припоминаю.
Она поставила швабру (благодарные букинисты расползлись по нужным углам), взяла меленькую лесенку и полезла на верхние полки. Выдернула пару книг и поднесла к очкам.
С Багдухаряном?
Простите? Каким Харяном?
Ну вот, что-то про Параджанова. Журавлёв и Багдухарян.
Нет, мне про слова надо.
А это женщина, вообще? Извините.
Она ещё раз пробежалась по корешкам.
Нет. На «Ж» вообще немного. Мужчина, куда вы пошли по протёртому? Вот там Бергман ваш, я же показала. Хотите совет? Сходите в библиотеку. Не тратьте деньги.
Н-да. Делиться словом и смыслом со мной Александр Павлович явно противился! Ладно, зайду по пути ещё в одно место, и если там нет, пойду в библиотеку. Права тётка.
Уже заметно стемнело, и когда из серого переулка я вошёл в магазин, невольно зажмурился. Стеллажи, жалюзи, плитка на полу, стены всё здесь было бело, как в полдень на пляже.
В центре пустого зала, за кассой, словно брошенный на шезлонге халат, полулежал продавец модный парень в красной футболке с портретом Маяковского поперёк груди. Серфер, наверное, подумалось мне холодные времена пережидает.
Не очень спортивное тело парень пытался компенсировать бородёнкой, татуировками и металлической козявкой в носу. Тяжело, конечно, мужчинам наших широт, особенно с прямыми и жидкими волосами, подобрать себе растительность на лице. Как ни старайся, получается глупость какая-та гусарская, или дьячок деревенский. Алёша Карамазов в исполнении Новосельцева.
Заметив меня, Алёша отложил телефон и встал.
Добрый вечер. Вы на презентацию? он вытянул из стопки экземпляр. Четыреста рублей, по карте?
Где-то в глубине и вправду бубнил микрофон, слышались слабые волны аплодисментов, смех. А за спиной Алёши, среди открыток с тем же Маяковским, календарей, значков, улыбался с небольшого плаката джинноподобный писатель, прижимая к бороде бирюзовую книгу. Такие же книги стопками стояли на ближайших прилавках и стеллажах, образуя вокруг кассы голубую пещеру.
Нет, спасибо, мне Журавлёв нужен. Слово и мысль.
Маяковский на футболке обернулся, будто проверяя, хорошо ли приклеен плакат, снова повернулся и включил компьютер.
Журавлей?
Журавлёв. Александр Павлович. Слово и мысль.
У нас научного мало. Вряд ли. Нет, не вижу.
Он снова взял телефон, потёр пальцем.
Вы электронную почитайте. В интернете смотрели? Много сервисов есть. Вот, например, повернул телефон ко мне, Вот и Журавлёв ваш. Александр Павлович. Слово и мысль.
Мне бы по старинке. И так глаза ничего не видят. Да и не воспринимаю я.
Алёша снова нырнул в телефон, открыл было рот, но вдруг сморщился, посмотрел на меня с сомнением:
Книга для внеклассного чтения? Это вам в Дом книги надо. Литература для школьников. Или заявку оставьте. Как ваша фамилия?
До свидания.
В библиотеку я не поспел. Стемнело совсем, да и замёрз. Думаю, ещё одна бессмысленная и бессловесная ночь мне сильно не повредит, а без паспорта всё равно не запишут. К тому же ближайшая к дому библиотека находилась за длинным виадуком, пешком по которому идти тяжело, грязно и противно. Завтра прокачусь на машине.
Библиотека встретила Горьким. В холодном зелёном тамбуре великий писатель жал гипсовую голову в обрубки плеч, и был настолько хмур и неприветлив в трактовке неизвестного скульптора, что казалось: будь заказан он исполнителю в полный рост, уж точно бы имел хвост и пару безпёрых крыльев.
Проверив в кармане паспорт, я вошёл.
Добрый день. Мне бы в библиотеку записаться.
Здравствуйте. Запишитесь, пожалуйста, только пальтишко придётся снять. Гардероб у нас напротив, в верхней одежде не принято.
Я отправился напротив.
Пожилой татарин взял моё пальто, выдал номерок и бахилы. Унизительно шурша, я вернулся в читальный зал.
Библиотекарша интересная. На актрису похожа какую-то, не помню. Улыбается, на плечах платок поправляет. Самой же ведь холодно, отопление ещё не включили, а всех в гардероб гонит.
Здравствуйте.
Здравствуйте. Мне бы Журавлёва книжку. Слово и смысл.
Вы записаны?
Нет ещё.
Тогда паспорт нужен.
Паспорт я оставил в пальто. Развернулся, вернулся к татарину.
Быстро вы.
Я паспорт забыл. Можно пальто на минуточку?
Библиотекарша перебирала картонные карточки.
Журавлёв, Журавлёв. Странно, не вижу. Он из современных что ли? Не припоминаю. Хотя с этими школьниками так навоюешься днём, мать родную забудешь. Ну, давайте сначала оформимся. Вы из нашего района? Сейчас формуляр возьму. Какая улица? Дом? Да, район наш.
Двумя пальцами, с нежностью филателиста, вынимающего из альбома редкую марку, она достала формуляр. Чиркнула что-то ручкой. Приложила печать и открыла мой паспорт.
Так, имя. Какое отчество у вас красивое. Фамилия, подняла на меня чёрные глазки. В смысле?
Вспомнил. Чулпан Хаматова. Только та сейчас в блондинку красится.
И вы Журавлёв?
Я кивнул.
И вам Журавлёв нужен?
Она дрогнула пару раз губой, не отводя взгляда, медленным движением порвала формуляр на четыре части и вдруг, зажмурилась, надулась и звонко чихнула. Клочки формуляра разлетелись по полу.
Скромнее надо быть, сударь, она присела, собрала с пола обрывки и швырнула в корзину. Поднявшись, будто жабу взяла мой паспорт, положила на стойку и отвернулась.
Но мне же
Всего доброго, она хлопнула дверью передо мной.
Я постоял с минуту, как дурак, покрутил головой, словно пытаясь найти свидетелей происшедшему, и вышел.