Вам нужна помощь? Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, не уверенная в том, что предлагаю.
Делла наконец поднимает голову.
Помощь с что вы имеете в виду, миледи?
Миша и Амира уставились на меня, и я чувствую себя глупо, но продолжаю:
В классе. Если вам когда-нибудь будет нужно, чтобы кто-то почитал детям или
О, вы не обязаны этого делать, говорит Делла, но Миша говорит одновременно с ней:
Это было бы потрясающе, Абриелла. Почему бы тебе не вернуться сюда завтра?
Щеки Деллы становятся ярко-красными, но она кивает:
Это было бы для меня честью.
Пойдем, Абриелла, говорит Амира, выводя меня из здания. Давай мы покажем тебе остальную часть поселения.
Было приятно с вами познакомиться, говорю я Делле через плечо.
Это мне было приятно, миледи.
Я убегаю так быстро, как только могу.
Им всегда нужна помощь в классе, говорит Миша, присоединяясь к нам на улице.
Мы втроем идем вместе, и я пытаюсь дышать, но чем больше я думаю, тем меньше становятся мои легкие. Небо окрашено яркой пастельной радугой, которая тянется вслед за заходящим солнцем, но, как бы это ни было красиво, я бы хотела, чтобы здесь была ночь. Хотела бы видеть звезды.
Она думает, что я ее спасла, выпаливаю я, когда мы отошли на приличное расстояние от школы. Но это ведь из-за меня они пока не могут вернуться домой. Это я виновата в том, что их трон все их чертово королевство разрушено.
Амира останавливается передо мной, поворачивается и берет меня за руку.
Абриелла, говорит она, и с ее голосом, ее прикосновением мой гнев и отвращение к себе исчезают, а на смену им приходят тепло и покой.
Мои глаза расширяются, когда я встречаюсь с ней взглядом, и она улыбается.
«Прекрасный дар, не правда ли?» спрашивает голос Миши в моей голове, и я киваю, не думая о том, как странно это может выглядеть.
Как ты думаешь, им было бы лучше, если бы ты оставила Мордеуса в живых? спрашивает Амира. Если бы ты никогда не пришла в наше королевство, пытаясь найти сестру?
Я качаю головой. Я не могу думать о Джас. У меня никогда не было выбора, спасать ее или нет. Я просто должна была это сделать. Но то, что произошло после
Амира по-прежнему смотрит мне в глаза.
Никто не знал, что произойдет. Ты не виновата.
Они хотят вернуться домой. Разве ты не чувствуешь этого? Я с трудом сглатываю, даже не уверенная в том, что говорю. Я не понимаю этого чувства. До этого момента я даже не понимала, что чувствую это.
Чувствую, говорит она, склонив голову набок. Но это мой дар. Я эмпат. Так ты тоже чувствуешь?
Она смотрит на Мишу, они обмениваются долгим взглядом, и она поворачивается ко мне.
И что я чувствую прямо сейчас? Она выдерживает мой взгляд, и когда я качаю головой, она берет меня за руку и прижимает мою ладонь к своей груди. Ты чувствуешь меня?
Нет. Я снова качаю головой. Прости. Я
Это сила Оберона, говорит Миша. Сила короны должна давать ей связь с ними.
Это одна из теорий, говорит Амира. Она секунду смотрит на заходящее солнце. Мы должны возвращаться. Скоро станет холодно.
Когда мы забираем наших лошадей, я позволяю себе почувствовать эмоции, витающие в воздухе. Здесь есть душевная боль и одиночество, тоска по дому, но здесь есть и радость. Чувство безопасности.
Они в безопасности.
И это говорит о Мише и Амире громче любых слов.
Пока конюх помогает мне сесть на лошадь, я ловлю себя на том, что думаю о Финне. Он Неблагой. Значит ли это, что я могу чувствовать и его?
Интересно, удастся ли мне когда-нибудь это узнать.
Глава 8
Губы Миши мягко касаются костяшек моих пальцев, когда он останавливается у моей двери.
Спи спокойно, принцесса, говорит он, медленно опуская мою руку.
Стараясь не обращать внимания на неловкость, которую я чувствую от его жеста, я качаю головой:
Не уверена, что у меня это получится. Столько всего крутится в голове. Я всю обратную дорогу металась между осознанием того, что могу чувствовать Неблагих из поселения, своими собственными эмоциями и не покидающими меня чувствами Себастьяна. Я поражена настолько, что не могу доверять даже собственным мыслям. Ты знал, что благодаря силе Оберона я могу вот так чувствовать Неблагих?
Он засовывает руки в карманы.
Вовсе нет, но я многого не понимаю в твоей магии. Я знаю одно: ты сильнее, чем думаешь. Сильнее, чем даже я мог предположить.
Я бросаю на него взгляд.
Очевидно.
Он фыркает.
А до чего скромно.
Я качаю головой:
Я не это имела в виду. Моя сила досталась мне от Оберона, от трона Неблагих. Я никем себя не возомнила. Просто я соглашаюсь с тем, что ничего не знаю о глубине и масштабах этой силы.
До сегодняшнего вечера я даже не знала, что у меня есть эмпатические способности, хотя, полагаю, я использовала их в лагерях королевы.
Миша хмыкает, делает шаг назад и оглядывает меня с головы до ног:
Интересное предположение.
Точное. Откуда еще она могла взяться?
Честно? Он делает глубокий вдох. Я не знаю. Но пытаюсь в этом разобраться. Финн задавался тем же вопросом.
Услышав это имя, я расправляю плечи. Не могу думать о принце теней, не чувствуя, как грудь стягивает клубком противоречивых эмоций.
Но он знал, шепчу я. Знал, откуда взялась моя сила.
Он знал магию своего отца. Был хорошо с ней знаком. Так что он первый понял, что ты владеешь чем-то другим. Чем-то большим.
Почему-то я в этом сомневаюсь. Я думаю, что так сильно удивляю их, потому что они не ожидали, что у девушки-человека в принципе будет какая-то сила. Но спорить мне не хочется.
Я устала.
Он кивает.
Я попросил Дженни приготовить тебе ванную. Она ждет.
Спасибо. За это и за то, что взял меня с собой сегодня вечером.
Я был только рад.
Не уверена, что должным образом отблагодарила тебя за то, что ты позволил мне жить у себя, говорю я, склонив голову. Ты ничего не должен был для меня делать, но все равно сделал.
Он усмехается:
У меня есть свои причины.
Уверена, так и есть. У них у всех есть.
Спокойной ночи, принцесса.
Я вхожу в свою комнату, но задерживаюсь у порога и не закрываю дверь.
Почему ты так меня называешь?
Глаза Миши загораются, и он ухмыляется.
Только потому, что называть тебя королевой было бы неточно, говорит он, затем поворачивается и исчезает в коридоре.
Что за чушь, бормочу я, отворачиваясь от двери. На кровати лежит свежая ночная рубашка, а воздух в комнате влажный от того, что в смежной комнате меня ждет теплая ванна.
Я быстро раздеваюсь, иду в ванную и погружаюсь в горячую воду, вздыхая, когда она обволакивает мои ноющие бедра. Когда все вокруг затихает, я так отчетливо чувствую Себастьяна его горе и печаль, что мне хочется плакать. Я скучаю по нему. Скучаю по вере в то, что он любил меня, что я могла ему доверять.
В попытке не намочить волосы я собираю их так высоко, как только могу, но несколько прядей слишком короткие. Они выбиваются из узла и падают мне на лицо и шею. Локоны становятся более тугими от пара, поднимающегося от ванны. Я быстро моюсь, как будто, закончив с этой процедурой, смогу сбежать от эмоций и давящего одиночества.
Когда я надеваю ночную рубашку и ложусь под одеяло, через окна спальни проникают косые лучи света восходящей луны. На меня наваливается усталость, но каждый раз, когда я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, я представляю того маленького мальчика, кричащего посреди дороги, и его ужас, от которого стыла кровь в моих венах.
Понятия не имею, почему Миша думает, что из всех людей именно я смогу объединить разобщенный двор. Любая привязанность Себастьяна и Финна ко мне осложняется тем фактом, что у меня есть то, что нужно им обоим. Это не значит, что я смогу заставить их работать вместе или что у меня есть хоть какое-то представление о том, как это сделать. Но я не могу отрицать, что нельзя, чтобы королева осталась безнаказанной. Не после того, как я увидела эти лагеря. Не после того, как услышала, как тот маленький мальчик кричит от ужаса.
Так что, да, все мне не сделать. Да, я не могу восстановить разрушенное королевство или выступить посредником в борьбе за власть, но я могу что-то сделать с этими лагерями. Знать бы только, где их найти. И это стоит того, чтобы попросить помощи у Себастьяна.
Я тереблю выбившуюся прядь волос у виска и улыбаюсь, когда свет играет на нитях гоблинского браслета, который мне дал Баккен. Десятки тонких серебристых нитей, не видимых никому, кроме меня, переливаются в лунном свете. Я вскакиваю с кровати и нахожу свой нож. Срезав острым краем прядь коротких локонов с затылка, я разрываю нить на гоблинском браслете.
Баккен появляется почти сразу. Это первый раз, когда я вижу его с той ночи во дворце Неблагих. Тогда когда на моих руках все еще была кровь Мордеуса мне пришлось отрезать все волосы до подбородка, чтобы заставить гоблина перенести меня в катакомбы Финна. Я надеюсь, что сегодня вечером он будет работать за меньшую плату.
Огонек, ухмыляется он мне. Что у тебя для меня есть?
Я раскрываю ладонь, чтобы показать ему пучок коротких волос, которые я срезала со своего затылка.
Баккен хмурится.
Не оскорбляй меня, Огонек.
Я не хочу тебя обидеть, говорю я. Но это все, что у меня есть, а мне нужно попасть во дворец Неблагих.
Я не работаю бесплатно.
Считай это задатком, выпаливаю я, затем сглатываю, вынашивая план на месте. Что скажешь, если за обратную дорогу я заплачу прядью волос принца Ронана?
Выпученные глаза Баккена прищуриваются. Его явно заинтересовало мое предложение.
Как ты собираешься заполучить волосы принца?
Предоставь это мне, говорю я, немного запыхавшись. Думаю, это сработает. Пожалуйста?
Только когда Баккен тянется к моему запястью, я вспоминаю, что одета только в тонкую ночную рубашку.
* * *
Баккен переносит меня прямо в слабо освещенную спальню и исчезает, прежде чем я успеваю полностью материализоваться. Это не та роскошно обставленная спальня, в которой я оказалась, пройдя через портал в королевском гардеробе. Из этой комнаты открывается вид на стремительную реку, текущую через горный перевал, но больше всего меня поражает не это.
А он.
Я чувствую Себастьяна, как будто он находится прямо в этой комнате.
Абриелла!
Я поворачиваюсь на звук голоса Себастьяна. Он вскакивает с кровати. Прежде чем я успеваю сказать хоть слово или хотя бы собраться с силами, он заключает меня в объятия и поднимает с пола. Он без рубашки, теплый, и было бы так просто раствориться в его объятьях. Не только потому, что мне не хватает его тепла и любви. Не только потому, что я одинока и не хочу жить в этом ужасном мире без него.
Я хочу раствориться в нем, потому что здесь, в одной комнате, эта связь это не просто накал эмоций. Он словно моя половинка, а боль, которую он испытывает, просто невыносима. Она напоминает мне о том, что я чувствовала семь лет назад, о моем горе в те дни, когда я оправлялась от пожара. В ту ночь я чуть не умерла, но папа умер, и тяжесть этой потери постоянно давила мне на грудь и плечи, стискивала легкие, не давая дышать полной грудью.
Чувствуя это сейчас, видя, как страдает Себастьян, я больше всего на свете хочу облегчить его боль. Своим поцелуем. Своим телом. Сделать все, что угодно, лишь бы скинуть со своих плеч этот груз горя, вины и беспокойства.
Но я не могу. Вместо этого я прижимаю руку к его груди и отстраняюсь.
Поставь меня на пол.
Боги небесного и подземного мира, ты вернулась ко мне, говорит он, утыкаясь носом мне в шею. Его губы касаются моей кожи, и это невероятное ощущение гул осознания как моего собственного тела, так и его. Я знал, что ты вернешься.
Я опасно близка к тому, чтобы раствориться от его прикосновений, и изо всех сил стараюсь себя контролировать.
Поставь меня на пол, Себастьян. Сейчас же. Темнота оглушительным грохотом наполняет комнату.
Себастьян повинуется и медленно опускает меня на пол. Я хватаюсь за контроль над своей магией, даже когда тьма рассеивается.
Прости говорит он, изучая мое лицо. Я просто так волновался и так отчаянно скучал по тебе. Я пытался прийти к тебе во сне, но ты вытолкнула меня.
Да. Потому что тебе туда нельзя.
Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что я причинила ему боль. Я чувствую это. Это все равно что каждым словом разбивать свое собственное сердце. Он качает головой, и боль утихает все его эмоции ослабевают, как будто он каким-то образом подавил их или воздвиг перед ними стену.
Я понимаю, почему ты злишься, говорит он, и я это заслужил, но
Я здесь не для того, чтобы говорить о нас. Я не прощаю тебя и пришла не для того, чтобы воссоединиться с тобой.
Его лицо бледнеет, и эти прекрасные глаза цвета морской волны становятся тусклыми.
Я не хотел, чтобы все вышло вот так, говорит он.
Я стискиваю челюсти. Я думала, что готова встретиться с ним лицом к лицу, что могу сосредоточиться на своей миссии, но это оказалось сложнее, чем я ожидала.
У тебя был выбор. Ты мог мне сказать.
Да? спрашивает он. И как бы ты отреагировала?
Если бы я могла, я бы с радостью отдала корону ему. Только вот мне нужно было умереть или стать фейри, чтобы выжить. Правда заключается в том, что если бы я знала, что ему от меня нужно, я бы сбежала.
Ты вообще любил меня? спрашиваю я.
Ты моя суженая, говорит он, склоняя голову набок.
Я фыркаю.
Судя по тому, сколько у тебя татуировок, ты, похоже, заключал узы со всеми, кто на это соглашался. Так что уж извини, я не считаю это символом твоей вечной любви.
Его глаза становятся холодными.
Я хочу сказать, что, поскольку мы связаны узами, тебе не нужно спрашивать. Ты уже точно знаешь, что я чувствую к тебе.
Потому что я чувствую его в своей крови. Я чувствую его сердечную боль, его тоску и его любовь, даже сквозь тот щит, который он воздвиг, чтобы смягчить эти чувства.
Как ты мог поступить так с той, кого любишь? спрашиваю я, делая резкий вздох. Я не буду плакать. Ты ждал, что я очнусь и скажу, что все в порядке? Думал, что я все пойму и радостно пойду на твою коронацию?
Я ждал, что ты дашь мне возможность все объяснить. Так ведь обычно бывает, когда кого-то любишь. Но ты убежала. Как и всегда.
Я вздрагиваю, потому что он прав. Я сбегала каждый раз, когда у нас были какие-то разногласия. Но это не значит, что он не должен отвечать за свои решения.
Ты не можешь переложить это на меня. Ты предпочел корону моей жизни и расстроен, что я не задержалась, чтобы поболтать об этом?
Примечания
1
Цитата из первой книжки, с. 310.
2
Цитата из первой книжки, с. 496.