Я тебе говорю: сорвёшься в философию в итоге буду вытаскивать тебя из очередного кризиса.
Да иди ты! Какого кризиса! Ты химик! Так вот, подобно тому, как таблица Менделеева нужна не только для химии, но и для многих остальных наук, точно так же грамматика разума необходима сегодня всем частным наукам, которые она соединяет между собой воедино. Понимаешь?
Понимаю, но что теперь конкретно делать? попытался свернуть разговор Владимир и в последний миг опасливо поёжился: «Сейчас заведётся ещё на полчаса».
Общество в конце концов придёт к созданию искусственного интеллекта. А раз так, философию надо преподавать будущим инженерам как системную науку, как грамматику разума.
Понятно, неторопливо согласился Суслов. Про себя добавил: «что дело тёмное».
* * *
Первую декаду мая в нагромождении праздничных дней Ковальский просидел над учебниками, штудировал английский и философию. В начале июня сдал философию на «отлично», а язык на «хорошо». И не жалел, понимая, что знает его не очень.
* * *
В один из приездов Александра домой Екатерина Ивановна спросила:
Саша, почему ты с Руфиной не приезжаешь? Али больше не вместе? Всю зиму один.
Не вместе, мам.
Что ж так-то, какая бабёнка хорошая?!
Он думал, что на этом разговор закончится, но мать продолжала:
Разборчивый ты больно. Так нельзя Она ладненькая такая
Мам, решился Александр, мы разошлись от того, что у неё не может быть детей.
Ой, батюшки! всплеснула мать руками. Новая беда! Я вижу, ты какой-то смурной. И как это получился такой невезучий, обязательно найдёшь, где горевать? Головушка ты моя садовая Вон недавно Тамара Заречная приезжала со своими двумя, такие крепенькие Мальчик и девочка. Про тебя не спросила, когда встретились. Но видела я: очень хотелось узнать. И что же вы теперь, поодиночке опять?
Да, решили, что у нас останется дружба
Дружба? Какая же одна только дружба промеж мужика и бабы? Придумал тоже Найди себе бабёнку, чтоб любила тебя, и женись, а то пропадёшь
Они о многом поговорили, хотя материнские её простые советы иногда забавляли. Но он не возражал. Боялся обидеть.
И Александру стало легче на душе. Умела Катерина засветить светлый лучик
* * *
Ковальский и Суслов, оживлённо о чём-то беседуя, идут по главной улице города.
Братцы-кролики, не узнаёте? От газетного киоска к ним важно шагнул Свинарёв. Подмышкой голубенькая папка.
А, Колюнчик! быстро отозвался Суслов. Где пропадаешь? Не видно-не слышно.
Я сейчас в городском комитете народного контроля. Жена в роддоме. Дел невпроворот, солидно пояснил Свинарёв.
Женился? вполне натурально удивился Суслов.
Вот ты даёшь! Жена уже дочь родила. Полгорода знает.
Поздравляем! протянул руку Ковальский. Нормально всё в семье?
Было хорошо, но сегодня мне сюрприз преподнесла
Какой?
Говорит, когда выпишусь и приду домой, тебя чтоб там не было. Видали, что делает? Я у них с мамашей живу, в их квартире. Вот и фасонит.
А чего она так тебя? поинтересовался Суслов.
Не сложилось, а так, вроде, ничего Только разок сказала: «С тобой, жеребцом, жить тошно». Чего так?.. Я, правда, не удержался, с одной лаборанточкой кобельнул, пока жена в роддоме. Но она никак не должна была узнать.
Значит, снова в общежитие?
Может, и так. Она настойчивая.
Когда уже расходились, Суслов вспомнил:
А фамилию-то сменил?
Конечно! Как же! У меня слово с делом не расходится.
И как ты теперь прозываешься?
Фамилия-то?
Ну, да!
Красивая «Старчевский»!
Суслов громко хохотнул.
Когда же новоявленный Старчевский выдержанной солидной походкой, мелькая в толпе голубенькой папкой, зашагал своей дорогой, Владимир не удержался:
Он там про жеребца какого-то говорил? Мне припомнилось:
Владимир любил классиков. А Ковальский ещё и лошадей. Они дружно рассмеялись.
Владимир, ты два раза подряд не ночевал в общежитии, где пропадаешь? У Леночки?
Нет, не у Леночки, нехотя отозвался Владимир.
А где?
У Татьяны. Помнишь, мы с тобой как-то заходили в музыкальное училище? Я тебя знакомил.
Александр вспомнил крупную уверенную брюнетку.
Она, кажется, замужем?
Была. Года два назад мужа, строителя, убило плитой.
Дети есть?
Сыну четыре года. У неё с матерью трёхкомнатная квартира, дача. Татьяна директор музыкального училища, угрюмо глядя перед собой, перечислил Суслов.
И одним махом всё устроил себе? не выдержал Александр.
Владимир молчал, но недолго:
Стихи прозвучали неожиданно. Лицо Владимира было непроницаемо.
«Что это с ним? содрогнулся Ковальский. За этим кроется что-то серьёзное?»
Для многих на заводе Суслов «свой» парень, добродушный и непритязательный. Но Ковальский-то знал ему цену.
Суслов переживал, что продвижение по службе у него не столь удачно, как у Ковальского. Часто беды у человека бывают оттого, что не знает он, где его место и какова цель. Суслов понимал, чего хотел. Он признался однажды Ковальскому:
Я знаю свой потолок, за тобой не угнаться. Но главным инженером когда-нибудь могу стать.
«В чём же теперь дело? Перестал верить в себя?» недоумевал Александр.
Ковальский решил поговорить с Владимиром чуть позже, в более подходящей обстановке, не на улице
Они шли молча. Каждый думал о своём.
Когда уже подходили к общежитию, Владимир обронил:
Только не ровняй меня со Свинарёвым, я немножко другой. Ковальский не нашёлся, что ответить.
XXII
Сразу после ноябрьских праздников Ковальского назначили заместителем начальника цеха.
Ушёл с предприятия главный инженер. Вместо него «дирижировать», так на совещании выразился директор, поставлен бывший теперь секретарь парткома Белецкий. Партийный комитет завода возглавил Новиков.
Для многих это было неожиданно. Но не для Ковальского. Сам Новиков, сидя в одном кабинете с Александром, тряхнув головой, несколько раз произнёс: «Судьба играет человеком».
Но Ковальскому казалось, что Новиков-то как раз по характеру более партийный работник, чем цеховой технолог. Вся его сознательная жизнь связана либо с комсомолом, либо с партийной и общественной работой. Сам Александр при любой возможности «жался», как он говорил, к «заводской трубе», сделав это нормой поведения. На заводской площадке, в цехе ему всегда интересней.
Место Ковальского занял бывший начальник смены такого же цеха, только другой очереди завода, Дмитриев, который чудом уцелел при взрыве в 1964 году.
Тогда, шесть лет назад, его обнаружили через сутки на лестничной площадке в главном корпусе. Ему повезло: когда рухнули перекрытия, потолочная железобетонная плита накрыла Ивана в углу, зацепив лишь левую руку. Спасатели решали: заниматься плитой или ампутировать руку? И хирург, и газорезчик стояли рядом, каждый готовый приступить к своему делу. Решили всё-таки дробить плиту и резать стальную арматуру. Всё прошло удачно. Только голова тридцатилетнего Дмитриева стала седой да рука потихоньку теперь сохла Могло быть и хуже.
* * *
Хочешь, познакомлю с одной дамой? большое, с ровным матовым оттенком лицо Суслова само благодушие.
Нет, вяло ответил Ковальский.
Но почему?
Не знаю Скучно всё это
Э-э, брат, так не пойдёт! Руфина уже около года замужем. За это время ты ни за одну не зацепился. Ненормально. Тем более для такого, как ты Она во всех отношениях классная дивчина. Но с одной странностью.
Ковальский молчал. Его не интересовали ни странности знакомой Суслова, ни сам этот разговор. Но Суслов решил не отступать.
Она влюблена в тебя. Уже третий год такая беда. И ждёт!
В наше-то время? усмехнулся Александр.
Она увидела тебя, когда ты никого не замечал роман с Руфиной был в разгаре. Переживала в тени.
Ты сводня? Или фантазёр? усмехнулся Александр. Сам устроился под широким крылом Татьяны. Моя настала очередь?
Может быть. Отчего хорошему другу не помочь. Имею опыт, отозвался Владимир, лицо его при этом сделалось серым.
И что же она? Одинокая?
Тебя ждёт. И верит Давно решила для себя: если не выйдет за тебя, то ни за кого!
Страсти-мордасти безразлично проговорил Александр.
С Леночкой работает в лаборатории. Лена невольный свидетель того, как она мается.
Леночкина подружка! вяло удивился Ковальский. Кажется, её зовут Настей, такая лёгкая, как козочка? Имя особенное.
Ну, вот! Я, как всегда, тебя недооцениваю. Верно говоришь: она. Всё-таки ты её подметил!
Они поговорили и, кажется, всё забылось. Впереди был Новый год.
* * *
Александр увидел Настю после этого разговора во Дворце культуры на балу. В бальном платье. И поразился её грациозности. Когда шёл домой, невольно думал о ней.
«Стоп, Ковальский! Ты же не мальчик! На балу, давно известно, все красавицы! Какой она приходит вечером с работы, ты видел?»
Где-то через неделю позвонил Суслов.
Послушай, у Татьяны день рождения, заскакивай вечером, а то ведь ни разу не был у нас.
Он назвал адрес.
Когда Ковальский вошёл в непривычно большой коридор Татьяниной квартиры, сразу издалека заметил в гостиной среди незнакомых нарядных дам Настю. Она была в голубой водолазке и тёмных брюках. Они встретились взглядами и оба смутились. Александр поспешил повернуться лицом к вешалке.
А в это время из кухни в коридор, потеснив Суслова к стенке, выплыла пышнотелая дама в лёгком розовом платье. Дама несла солидную эмалированную чашку с винегретом. В центре сочной массы, как мачта, стояла большая деревянная ложка. При виде Ковальского губы у дамы вместе с чёрными редкими усиками диковато шевельнулись:
Здрасьте!
При её приближении Александр вмиг оказался в незримом облаке, состоящем из запахов духов, помады и неистребимо пробивающегося через всё это пота.
Он, как мог приветливо, ответил в тон:
Здрасьте!
Дама уверенно, как самоходная баржа, повернув налево, почти удачно вошла в явно узковатую для неё дверь. Всего лишь чуть-чуть задела косяк «кормой».
«Держись, казак, нас, кажется, обкладывают по полной программе», с этой мыслью он и вошёл в гостиную, в которой огромный Суслов, раздвигая табуретки, как ледокол на реке, пробирался в дальний угол комнаты. Там из проигрывателя рвался неудержимый голос Муслима Магомаева.
* * *
Александр проводил в тот вечер Настю до общежития.
А куда деваться? Всё выстроили так, что, едва весёлая компания оказалась на улице, подружкам понадобилось ехать в разные места, но только не туда, где она жила.
Они остались одни. Пустынные улицы. Одинокие прохожие и звёзды свидетели их первой совместной прогулки.
Через три дня ему стало неловко за своё молчание. Улучив момент, когда был у телефона один, позвонил ей из цеха. Договорились встретиться.
«Попробую вести себя так, чтобы наш, если это «роман», оказался вялотекущим. Такое он придумал заранее определение. Отдаю все права ей. Долго ли выдержит? Больно уж срочно все хотят меня женить. Суслов заодно с мамой».
Он вспомнил, как мать, провожая его недавно, в который раз грустно качала головой:
Саша, тормозишь ты и брата Петра, и сестёр. Им уже пора семьи заводить, а ты, старший, холостой ходишь. Ждём не дождёмся
Был ли это лукавый ход, чтобы подтолкнуть к женитьбе вообще, или на самом деле он «тормозил»? Родители по-своему хотели, как лучше. А лучше, когда сын женат.
* * *
Возвращаясь из кинотеатра, они подошли к её общежитию. Гулять негде да и мёрзнуть не хочется. Пойдём ко мне, я сегодня одна.
«Как она просто и доверчиво перешагивает преграды», сидя на диванчике в уютной комнате женского общежития, думал Александр. И понимал: того, что может сейчас случиться у них, ему мало. Ему необходимо значительно больше. Надо то, что давало бы надежду на настоящее. А оно, это настоящее, так зависит от множества очень хрупких вещей
«Мы сейчас словно держим в руках крохотное деревце или росток, из которого может вырасти огромное дерево: и любовь, и будущие дети Могут быть дети детей. И будет у них своя жизнь. Особая и неповторимая А может ничего и не быть. Так просто всё?! Один шаг всё решает. И могут быть другие варианты жизней, отдельные друг от друга. И чужие?!.. Ну, и занудой я теперь стал».
Саша, я быстренько. У меня есть домашние пирожки. Поставлю чайник.
«Домашние пирожки» повторил он про себя. И подивился тому, чем она озабочена.
Но тут же подумал: «За пирожки прячется, как и за многое другое. Всё понимает. Я это чувствую».
Когда оказались на столе пахнущие детством пирожки с картошкой, разговор наладился.
Скованность появилась, едва Александр засобирался домой. Стояли в коридоре. Настя, поправляя ему шарф, прижалась сама легонько к нему. Чуть коснулась своими губами его щеки. Это был их первый поцелуй.
Он не знал, что делать. Она мягко улыбнулась и от этой улыбки Александр оробел. Молчал и не шевелился около вешалки.
Два года ждать Будто в армии был. Ждала, когда демобилизуешься и мы начнём встречаться, сказала она ещё там, за столом.
Он и за столом не нашёлся, что ответить Боялся нарушить установившуюся искренность.
И теперь, взявшись за ручку двери, спросил:
Я пойду?
Да, согласилась она.
«Если понимает, что со мной творится, то в этой её готовности уверенность в себе: «никуда он не денется?!» А если заморочена моим поведением и готова скорее проводить другое?».
Александр открыл дверь и вышел.
* * *
Когда шёл в общежитие, вспоминал: «Как там, в кино, писал в сочинении пацан? «Счастье это когда тебя понимают»? Подрастёт и ему станет ясно: нужно ещё очень многое в жизни. Понимание необходимо, но недостаточно! Понимание как корка хлеба для нищего. И всё. Это с нами уже было Настя! Она явно меня понимает. А что дальше? А я? Мне кажется, и я её понимаю. Очень даже. Ладно, на сегодня хватит», решил он.
Доживём до понедельника, будто нырнув, как в детстве, под одеяло, произнёс он, отгородившись от всего названием фильма, который они смотрели с Настей. Доживём, а там что будет!
До понедельника Александр не выдержал. Уже через два дня, в пятницу, позвонил Насте Рассадиной из общежития.
* * *
Жажда жизни и крепнущее доверие к миру вершили своё. Вялотекущего романа у них не получилось. Они, кажется, и не торопили события. Всё шло как бы само собой. Но вскоре Александр уже не мог представить, что кто-то другой, а не он, мог быть около Насти.
Дело шло к свадьбе. Он был уверен, что женится с «холодной» головой.
Руфина откуда-то узнала о развивающихся событиях, скорее всего, от Суслова, и прислала поздравительную телеграмму. В ней три раза повторялись, как заклинание, слова: «Будь счастлив!».
А до этого Ковальский-младший гостил у неё в Москве. Жил в доме у Бахраха и возвратился радостный от увиденного. Руфина и он так сдружились, что писали теперь друг другу длинные послания.
Ковальский вначале чувствовал себя неуютно от деятельного участия Руфины в жизни сына. Потом свыкся. За развитием их отношений уже не успевал. А когда узнал, что она, оказавшись в Куйбышеве по служебным делам, успела заскочить к Бочаровым без него, совсем сдался.
От Руфины шёл свет, похожий на берёзовый. Тихий и ясный
* * *
Ты на меня так смотришь О чём думаешь?
Настя и Ковальский одни в комнате общежития.
Хочу угадать, что скажет мама, когда привезу тебя показывать.
Ты маменькин сыночек? Всё зависит от неё?
Забавно, как это будет выглядеть.
Я ведь не деревенская, не городская. Вполне могу понравиться. Всякое бывает, Настя весело смотрела на Александра, что тогда? Обратного хода уже не будет.
Ты такая миниатюрная, а она наказала, чтобы нашёл себе «бабёнку крепенькую». Ждёт-не дождётся.
А я крепенькая. Я крепко тебя люблю. Вот и всё тут! Ты у меня один! И на всю жизнь! Я твоя крепь! Это она поймёт и без тебя, такого неторопливого. А потом, готова нарожать шестерых, как ты хочешь. Куда деваться-то? За маму не спрячешься! И она, чуть коснувшись, поцеловала его сзади в шею.