Среди прочих школьных предметов нам преподавали музыку. Наша учительница г-жа Лазарус обладала настоящим даром все ее ученики буквально влюблялись в школьные песни Соединенного Королевства. Кроме школьных занятий музыкой мы с Чандрикой изучали традиционную индийскую музыку и танцы дома несколько дней в неделю. Такое музыкальное образование считалось совершенно необходимым для девочек нашего круга, потому что это помогало при поиске достойного мужа. Уже тогда Чандрика очень хорошо пела и любила эти занятия. Что касается меня, то я с нетерпением ждала их окончания, чтобы убежать на улицу играть.
В плане академических знаний школа Святых Ангелов была на высоте, но учиться было сложно. В классах было примерно по тридцать девочек, ученицы сидели за деревянными партами, расставленными близко друг к другу в несколько рядов. Уроки начинались в 8:30 с общего собрания, а заканчивалась в 16:00. Среди дисциплин, которые нам преподавали, были английский язык, история, математика, естественные науки, география. Мы также осваивали рукоделие и рисование, которые считались чисто женскими делами. Информации по каждому предмету давали много и в интенсивном режиме. Каждые несколько недель проходили экзамены, что только увеличивало давление.
Многие из наших учителей были монахинями, которые приехали в Индию из Ирландии, потому что хотели посвятить себя Богу и идее образования. Все они были добрыми, но очень строгими. Ничего не ускользало от их внимания! Они внушали трепет своей «вездесущностью». Например, куда бы и когда бы мы ни шли, мы везде встречали сестру Нессан, нашу директрису, и сестру Бенедикту, которая отвечала за детский сад. Сестры всегда носили монашеские головные уборы, которые прикрывали не только волосы, но и подбородок, и ложились складками вокруг шеи. Сестры Нессан и Бенедикта регулярно заходили к нам домой на чашку кофе, чтобы побеседовать с дедушкой или родителями.
В последний день каждого месяца все ученицы получали табели успеваемости. В такие дни Татха ждал нас с особым нетерпением. Он даже выносил стул на улицу и сидел во дворе, чтобы как можно быстрее посмотреть наши табели. Ему хотелось видеть нас на первом месте в «рейтинге» класса. Если мы не попадали в тройку лучших, он был недоволен собой. Дедушка воспринимал наши учебные успехи как свое личное дело. Иногда он подвергал оценки учителя сомнению, заявляя, что оценка завышена.
Закончив есть, мы не уходили из кухни, а оставались рядом с мамой. Она давала нам темы и десять минут, чтобы составить речь на заданную тему, и мы соревновались в красноречии и логике.
Амма, которая тоже много сил отдавала нашему образованию, устраивала нам свои «контрольные работы». Она постоянно задавала нам вопросы на эрудицию, например, о семи чудесах света, великих реках и флагах стран. Мама всегда ужинала после того, как мужчины и дети вставали из-за стола. Закончив есть, мы не уходили из кухни, а оставались рядом с мамой для традиционного соревнования в красноречии и логике. Она давала нам темы и десять минут, чтобы составить речь на заданную тему, например, мы должны были объяснить, что предприняли бы в первую очередь, став премьер-министром Индии. После наших выступлений мама выбирала, чья речь была лучше. В качестве приза победителю доставался маленький квадратик шоколада «Кэдбери», который она отламывала от большой плитки, достав ее из запертого на ключ ящичка. Если мама отдавала шоколадный квадратик мне, я не съедала его сразу, а растягивала удовольствие на добрых полчаса. Те кусочки шоколада из моего детства мне дороже, чем весь шоколад, который я могу купить сегодня.
В школе я участвовала в дебатах и вообще во всех соревнованиях и конкурсах, которые для нас проводили. В качестве факультатива я выбрала курс «Красноречие», который учил выступать на публике, составлять речи, декларировать стихи. У меня никогда не было страха перед сценой, видимо, от природы, и я люблю и умею принимать участие в дискуссиях.
В восьмом классе, когда мне было почти двенадцать лет, перед нами встал выбор. Школа предлагала специализацию либо в гуманитарных, либо в естественно-научных дисциплинах. Такое разделение на этом этапе диктовалось учебной программой, разработанной Кембриджским университетом. Я выбрала естественные науки, и для меня начались годы интенсивных занятий по физике, химии, биологии все по полной программе. Дедушка хорошо разбирался в английском, математике, истории и классических дисциплинах, но не в естественных науках, поэтому теперь не мог помогать мне в учебе в той же степени, что и раньше, как бы сильно ему этого ни хотелось. Я должна была рассчитывать только на себя.
Особенно мне нравилась биология. В школе мы препарировали тараканов, лягушек и дождевых червей, причем животных мы приносили в школу сами. Я искала крупных тараканов и опускала их в стеклянную банку с хлороформом, чтобы они сохранились свежими для препарирования на следующий день. Дождевых червей было много, а вот лягушки водились практически только в сезон дождей. Когда они были нужны в другое время, вся семья принимала участие в поисках. К счастью, школа Святых Ангелов в конце концов заключила контракт, по которому нам регулярно привозили лягушек для препарирования, и ученицы вздохнули спокойно, потому что перестали тратить время на охоту.
Нашим классным руководителем была г-жа Джобард, миниатюрная женщина лет сорока пяти с проницательными глазами. Когда я училась в восьмом классе, она включила меня в состав школьной команды, которой предстояло отправиться на четыре дня в Нью-Дели на первую в истории конференцию «Объединенной организации школ Индии». Основная цель конференции установить связи между школьниками по всей стране. Трудно выразить словами, насколько мы все волновались и в школе, и дома. Я была самой младшей из учениц, представлявших нашу школу. Меня очень впечатлило, как вся моя семья активно готовила меня к участию в мероприятии, а еще то насколько быстро они согласились заплатить за поездку.
И вот мы в огромном здании из красного кирпича на центральном вокзале Мадраса. Вместе с г-жой Джобард и еще четырьмя девушками из школы Святых Ангелов мы садимся на паровоз и отправляемся в Дели, который расположен в 1350 милях (2170 километров. Прим. перев.) к северу от Мадраса. Двое суток нам предстоит провести в тесном купе, на боковых стенках которого крепятся по три откидных полки для сна. У каждой из нас своя небольшая дорожная сумка, девочки одеты в школьную форму. Так началось наше путешествие на конференцию.
Дели, столица Индии, поразил меня. Никогда прежде я не видела ничего подобного. Меня буквально зачаровали величественные здания и памятники, окруженные лужайками и садами, широкие дороги, до предела заполненные машинами, люди, ходившие по улицам в тюрбанах, уличные знаки на хинди. Большая часть севера Индии говорила тогда на хинди, а я этот язык не понимала. В Вигьян Бхаван ведущем правительственном конференц-центре страны состоялась встреча небольших делегаций подростков из более чем тридцати школ. В программу входили конкурсные дебаты, культурные мероприятия, лекции о мире и политике. Мы исполнили ирландский танец о «добре и зле», который, насколько я помню, смутил судей. Они все равно дали нам приз. Ели мы в огромной столовой, а спали в студенческом общежитии.
Чувство сопричастности, понимание, что многие люди разделяют общие идеи и взгляды, помогли укрепить мою уверенность в себе. А еще я впервые осознала, насколько разнообразна культура Индии.
Когда я вступила в подростковый возраст, наш домашний уклад начал меняться. Мой отец стал преподавателем в банковской школе и в течение почти трех лет много путешествовал. Папа бывал дома всего два-три дня в месяц, и я очень скучала по нему. Между нами существовала особая связь, и мне нравилось считать себя любимицей отца. Он делился со мной мыслями о работе и всегда заставлял меня чувствовать себя особенной.
Примерно в это же время в нашем доме появился большой металлический шкаф от знаменитой компании «Godrej and Boyce», индийского производителя мебели и предметов интерьера. Мать купила его, чтобы складывать приданое для меня и моей старшей сестры. Когда ей удавалось выкроить немного денег из семейного бюджета, она покупала две одинаковые вещи одну для Чандрики, одну для меня. Она заполняла этот шкаф кастрюлями и сковородками из нержавеющей стали, серебряными подносами, тарелками и чашками. Там даже было несколько небольших золотых украшений. Иногда мама выменивала старые вещи на новые. Например, приносила в лавку наши старые сари с золотой нитью, а взамен получала новую посуду. У нас было три шкафа марки Godrej один для маминой одежды, один для семейных ценностей, а один для приданого двух дочерей.
Появление шкафа с приданым меня особо не волновало, но я знаю, что Чандрика почувствовала давление от ожиданий со стороны семьи. Она была красивой девушкой с вьющимися волосами и широкой улыбкой, и все хотели поскорее выдать ее замуж. Я определенно выиграла от того, что у меня была старшая сестра. Мою же жизнь пока никто не контролировал.
Летом 1968 года случилась авария. Отец ехал на своем мотороллере Vespa, когда его сбил автобус. Отец попал под колеса, и его протащило по дороге. Я хорошо помню, как Амма открыла дверь и увидела полицейских, которые приехали специально, чтобы сообщить нам о случившемся, телефона тогда у нас не было.
Мы с мамой тут же сели в коляску авторикши и помчались в больницу.
В палате отец лежал на кровати, истекая кровью, почти без сознания. Одной рукой он придерживал частично оторванный нос. Из лодыжек торчали кости. На теле не было ни одного живого места от порезов и ссадин. Из последних сил он прошептал: «Все будет хорошо», и потерял сознание.
Авария подтвердила слова отца: женщина должна зарабатывать, чтобы обеспечить себя.
После шестичасовой операции и нескольких недель в больнице его выписали. Окончательную реабилитацию он проходил дома. Мама была его физиотерапевтом, помогая ему восстановиться. Расходов было много, и на это ушли почти все сбережения родителей: в то время в Индии не существовало государственной медицинской страховки. Через несколько месяцев отец вернулся к работе, и наша жизнь потекла почти как прежде. Но на теле отца так и остались многочисленные шрамы, напоминающие об этой ужасной аварии.
Теперь я понимаю, что нам пришлось бы очень трудно, если бы отец не выздоровел. И жизнь радикально изменилась бы, потому что пенсия у Татхи была небольшая, а мама не могла зарабатывать, имея трех детей на руках. Да и вряд ли она смогла бы найти работу с достойной заработной платой, что вполне соответствовало укоренившемуся в обществе предубеждению против женщин ее поколения, о которых говорили, что мало кто из них «занимался делом». Ни тети, ни дяди не имели возможности нас обеспечивать. Кроме того, не было никакой системы, предусматривающей государственную поддержку. Моей матери пришлось бы сдавать в аренду дополнительные помещения в нашем большом доме. Но и даже в этом случае, по всей видимости, мы не смогли бы продолжить образование в прежних масштабах.
Обычно семья является источником силы, но вдруг что-то пойдет не так? Непредвиденные трудности могут возникнуть в любой семье. Учитывая такой риск, без адекватных систем поддержки со стороны государства или частных предпринимателей не обойтись. Иначе эпизоды, подобные аварии, случившейся с моим отцом, могут оказать сильное негативное влияние на жизнь людей, будут сказываться в течение десятилетий и даже отразятся на многих поколениях.
Авария доказала мне важность слов отца: женщина должна зарабатывать самостоятельно, чтобы обеспечить себя
Когда я перешла в десятый класс, у меня появилась одноклассница Мэри Бернард дочь армейского офицера. Она перевелась в школу Святых Ангелов, и мы очень подружились. Мэри была забавной и предприимчивой, но что еще важнее, у нее была новая блестящая акустическая гитара, и она брала уроки.
Я тоже очень хотела научиться играть на гитаре, но Амму это желание просто обескураживало. Она отказалась покупать мне гитару и сказала, что порядочные южноиндийские девушки-брамины не играют на гитаре и не исполняют английский рок-н-ролл. С ее точки зрения это было неуместно, и мне следовало уделять все внимание южноиндийской классической музыке и инструментам.
Однако мамины слова меня не остановили. Нам повезло, и в школьном шкафу мы с Мэри нашли старую гитару и отнесли ее сестре Нессан, которая неожиданно согласилась ее отремонтировать. Мне кажется, что сестра Нессан, в отличие от моей матери, умела мыслить современно. Ей, вероятно, нравилась музыка Beatles, а перспектива появления нового музыкального жанра в школе Святых Ангелов ее только обрадовала.
Вместе с Джиоти и Хемой, нашими подругами, мы сформировали группу для школьного концерта. Монахини благословили нас «заниматься ритмами после логарифмов»: в то время мы как раз изучали логарифмы на математике обычные занятия были по-прежнему важны. В качестве названия мы даже выбрали «LogRhythms». Это сочетание слов можно было расшифровать как «загрузи ритмы», и оно было созвучно слову «логарифм». Мы использовали для подготовки к концерту все свое свободное время! Мэри знала пять песен («House of the Rising Sun», «Bésame Mucho», «Ob-La-Di, Ob-La-Da», «Greensleeves» и «Delilah»), и мы разучили их все, трудясь не покладая рук. В качестве сценических костюмов мы использовали белые брюки и психоделические рубашки. Концерт имел оглушительный успех, и школе пришлось организовать два дополнительных выступления, чтобы все желающие могли нас послушать. Сестра Нессан и сестра Бенедикта сидели в первом ряду, и на их лицах сияли улыбки. Мой отец, который на тот момент уже не ездил по командировкам, а снова жил в нашем доме в Мадрасе, тоже был полон энтузиазма. Хотя отец не посетил ни одно из наших выступлений, он стал везде и всюду петь песни, ставшие визитной карточкой нашей группы.
«ЛогРитмы» просуществовала три года. Сначала мы были единственной женской группой в Мадрасе. Мы выступали на школьных фестивалях и музыкальных концертах по всему городу. Мы всегда начинали с наших фирменных пяти песен, но добавили к ним несколько инструментальных хитов американской музыкальной группы «Венчерз», в том числе «Bulldog» и «Torquay», и такие эстрадные хиты, как «These Boots Are Made for Walkin» Нэнси Синатры и «Yummy Yummy Yummy» группы «Огайо Экспресс».
Самым большим поклонником и помощником нашей группы был мой брат Нанду. Он приходил на каждый концерт и помогал с оборудованием. Я предполагала, что мои тети и дяди будут столь же консервативны, как моя мама, и будут критиковать меня за то, что я пошла против культуры своей страны, но оказалось, что они даже хвастались мной перед своими друзьями. Я часто слышала, как они тихонько напевают песни из нашего репертуара, занимаясь своими делами. На каждом семейном мероприятии меня просили сыграть на гитаре и спеть несколько песен.