А их в ближайшее время предстоит немало, и далеко не обо всех следует знать как его непосредственному начальству, так и сутулому учёному умнику с сальными волосами и очках в проволочной оправе.
II
Великая Армия, заняв Москву, оказалась в затруднительном положении подобно обезьяне, что пытается достать зажатый в лапе орех из слишком узкого горлышка кувшина. Необходимых запасов фуража и провианта в городе не было, а расчёт на то, что крестьяне подмосковных губерний повезут в город провиант для торговли, рассеялись, словно утренний туман. Вместо этого как грибы после дождя стали плодиться партизанские отряды, как военные, из казаков и армейских кавалеристов, так и крестьянские. Для фуражировки захватчики принуждены были отправлять сильные отряды, которые редко возвращались без потерь. Для облегчения сбора провизии и охраны путей сообщения приходилось держать крупные войсковые соединения далеко за пределами Москвы.
Авангард под командой Мюрата с 24-го сентября наблюдал за русской армией, располагаясь близ от села Тарутина на притоке Нары реке Чернишне, в девяноста верстах от Москвы. Имея сильную артиллерию в сто девяносто семь орудий (которая, по мнению Клаузевица, скорее обременяла авангард, чем была ему полезна) и насчитывая более двадцати тысяч сабель и штыков, среди которых был и польский корпус Понятовского, Мюрат некоторое время соседствовал со своими русскими визави без боевых действий. Как писал генерал Ермолов: «генералы и офицеры съезжались на передовых постах с изъявлением вежливости, что многим было поводом к заключению, что существует соглашение о перемирии.
Я приподнялся на стременах. Из-за близкой рощицы, куда уходила жёлтая лента Старой Калужской дороги, поднимались жиденькие дымки.
Как, вы говорите, поручик, называется деревня?
Какая-то Левашовка. отозвался Ростовцев, давая шпоры коню. Тот всхрапнул и пошёл крупной рысью в обгон колонны Селенгинского пехотного полка, неспешно пылящей по обочине. Вслед за солдатами тянулся полковой обоз фургоны, телеги, зарядные ящики. Армия, как и предписывал ей неумолимый ход истории, двигалась к селу Тарутино, где светлейший князь Михайло Илларионович собирался встать воинским лагерем, состроив таким образом Бонапарту известную фигуру из трёх пальцев.
А впрочем, так ли неумолим этот самый ход истории? на календаре, между прочим, уже девятое октября, Кутузов только вчера покинул главную квартиру в Тарутино при том, что в известном мне варианте истории он сделал это полутора неделями раньше. Вот и Бородинское сражение состоялось здесь на три дня позже, и в Москву французы вступили только девятнадцатого сентября, а не четырнадцатого. Это если не вспоминать о более ранних нестыковках например, о безвременной гибели Веллингтона в Португалии, в 1810-м году. Что-то не так было со здешними шестерёнками всемирных часов, и вряд ли наши действия мои и других попаданцев имели к этому отношение.
Впрочем, как и было не раз сказано, наука умеет много гитик. А несуществующая ни здесь, ни в двадцать первом веке, наука хронофизика так и в особенности
Я слышал, к светлейшему приезжал Лористон? спросил я. Никакого секрета в этом не было, о визите посланника Наполеона в армии не судачил только ленивый.
Да, третьего дня. кивнул поручик. Пехотная колонна осталась позади, и мы снова перешли на шаг, давая отдых притомившимся лошадям. Они беседовали с глазу на глаз, отчего недоброжелатели главнокомандующего, которых при армии хватает, принялись рассуждать о возможном сговоре. Но, как по мне, всё это досужие вымыслы. Светлейший хитрая лиса и дипломат известный, наверняка рассчитывает обдурить лягушатников. Недаром он спешно покинул ставку в Тарутино и обосновался в этой самой Левашовке, будь она трижды неладна
Я кивнул. В ставку Кутузова нас вызвали пакетом. Доставивший его адъютант, совсем юный безусый гусарский корнет (мне сразу вспомнился то ли Петя Ростов, то ли Шурочка из Гусарской баллады, которую упрекали в отсутствии этого обязательного для гусара украшения), по секрету сообщил, что главнокомандующий собирает партизанских командиров для того, чтобы самолично поставить им новые задачи. И хотя наш маленький отряд и числился под началом Сеславина, прибыть к ставке было велено и Ростовцеву корнет прозрачно намекнул, что светлейший, прочтя донесение поручика о деле в селе Успенское, сильно обрадовался и теперь имеет на удачливого поручика какие-то виды. Я же не упустил случая напроситься вместе с ним, предвидя сюрпризы.
И, как вскоре оказалось, словно в воду глядел.
* * *
Что у вас в будущем известно о Герасиме Курине? спросил Ростовцев. Или вы о нём не слышали? Я мог бы, конечно, книжки полистать из вашей библиотеки, но они уже в имении, а времени ни на синь пороху
В Левашовке мы не задержались. Вечером Ростовцева вместе с Сеславиным принял сам Кутузов, а с утра мы уже бодро рысили по пыльному просёлку, направляясь на восток, к большому селу Лопасня в наше время город Чехов.
Ну почему же? Слышал, и немало. отозвался я. В Москве даже улица имеется, названная в его честь. Но дело не в улице, конечно ежегодно в годовщину дела при Вохне проводился фестиваль праздник такой. Любители военной истории наряжались кто в русские или французские мундиры, кто в мужицкие армяки, и скакали по полям, разыгрывая эпизоды из этого сражения.
Разыгрывали, говорите? Ростовцев недоверчиво хмыкнул. Чисто дети малые. Заняться, что ли, нечем?
Э-э-э, не скажите. У нас это называется историческая реконструкция весьма почтенное занятие, призванное поддерживать в публике интерес к истории. По всей Европе устраивают фестивали в годовщины знаменитых сражений, да и Америка не отстаёт. И не только по эпохе наполеоновских войн есть и любители средневековья, и более поздних времён, и, конечно, мировых войн, которые здесь пока не случились.
Я знал, о чём говорю: перед тем, как вляпаться во межвременные приключения мне довелось немало пообщаться с реконструкторской братией, поучаствовать в их мероприятиях, и даже позаниматься историческим фехтованием. И не напрасно, как выяснилось: приобретённые навыки уже не раз спасали мне жизнь на настоящей, а не потешной войне.
Ну, бог им судья. ответил поручик. Праздники, так праздники. Вы мне лучше про вохонское дело расскажите. Что это, кстати село, речка?
В седле он сидел, как влитой, и мне с моими навыками верховой езды, приобретёнными в реконструкторской среде, было до него, как до Китая далеко, в общем. Как там излагал государь Пётр Алексеич: Офицерам полков пехотных верхом на лошадях в расположение конных частей являться запрет кладу, ибо они своей гнусной посадкою, как собака на заборе сидя, возбуждают смех нижних чинов кавалерии, служащий ущербу офицерской чести
Как раз мой случай хотя я, конечно, не офицер и даже не капрал. Так, гражданская персона, студент недворянского происхождения, записанный в армию вольноопределяющимся. Какой-никакой, а всё же статус, тем более, что под него Ростовцев ухитрился выправить для нас с Рафиком при штабе соответствующие документы. Правда, мне ещё не приходилось предъявлять этот аусвайс, но мало ли как в дальнейшем оно обернётся? Без бумажки ты известно кто что в девятнадцатом, что в двадцать первом веке.
Вохонка это речка, а село называется Павлово. сказал я. Богатое, между прочим, село. Тамошние мужики промышляют ткачеством нитки и ткани, шерстяные, шёлковые, хлопчатобумажные, льняные. Готовую продукцию возят на ярмарки в Москву, Нижний, Владимир.
Это я и сам знаю, успели просветить. отмахнулся Ростовцев. Светлейшего интересует, насколько серьёзную силу представляет тамошняя мужицкая рать. Ведь дело при Вохне, как я понимаю, ещё не состоялось, и при штабе армии о них ничего толком не известно. Есть только депеша от князя Голицына, начальника дивизии ополчения Владимирской губернии. К ним, видите ли, явились неделю назад двое местных жителей, как бишь их дьяволов
Он выудил из-под расстёгнутого по случаю тёплой погоды доломана сложенную бумажку, расправил.
Некто Егор Стулов и Герасим Курин да я о нём давеча спрашивал. Рассказали, что в их краях появились французские фуражиры скупали по сёлам и деревням хлеб, сено, молоко, муку, причём расплачивались, канальи, фальшивыми ассигнациями. Но не тут-то было: мужики в тех краях торговые, зажиточные, основательные, быстро раскусили этот трюк и торговать отказались. Французы в ответ стали провиант с фуражом изымать говоря попросту, грабить. Богородским это не понравилось, они собрали сход, и решили создать отряд самообороны. Вооружились, чем попало, и стали разбивать фуражиров. Взяли обоз с добром, коней, телеги, мундиры, сапоги, оружие. Но потом те, кто поумнее, эти самые Стулов и Курин, задумались: французы ведь это дело так не оставят и обязательно пришлют большую воинскую команду, которую вот так, на шармачка, уже не одолеть. Вот и отправились во Владимир просить помощи у губернского начальства.
И что, им помогли?
Князь Голицын отписал главнокомандующему, что послал в село Павлово штаб-ротмистра Богданского с полуэскадроном павлоградских гусар и казаков. Но, видать, уверенности у главнокомандующего нет края это богатые, и французы непременно туда ещё заявятся значительными силами. Вот светлейший и хочет, чтобы мы оценили там всё свежим взглядом: справятся ли мужички с павлоградцами, или им понадобится подмога?
В нашем варианте событий справились. сказал я. А сейчас ну не знаю что им может помешать? А помощь откуда, снова из Владимира, от князя Голицына?
Помощь это мы, наш отряд. объяснил Ростовцев. главнокомандующий сказал, что ежели мы сочтём нужным, то можем перебраться в Богородский уезд и оперировать там. Сеславину он уже отдал распоряжение Александр Никитич скривился, будто лимон надкусил, но спорить с начальством не стал. Себе дороже светлейший, если придётся, любого своевольника, будь он хоть трижды герой, в бараний рог скрутит
Понятно. я кивнул. А сейчас, значит, втроём, на мягких лапках? Присмотреться, решить, а дальше видно будет?
Третьим в нашей воинской команде был ординарец Ростовцева Прокопыч. Отряд поручик оставил на корнета Веденякина со строгим указанием: приводить в порядок матчасть, вести осторожную разведку и в серьёзные дела до нашего возвращения не ввязываться. Рафик Данелян, ещё один попаданец, тоже примкнувший к сумцам, и обычно не отстававший от меня во всех наших похождениях, остался с Веденякиным. Рафик взялся всерьёз учиться непростому воинскому делу, и прерывать курс ради прогулки в ставку Кутузова не было никакого резона.
Примерно так. ответил Ростовцев. От Тарутина до Павлова лесами да просёлками вёрст полтораста. Если не мешкать за двое суток можно добраться. Главное не попасться по дороге неприятельским разъездам, французы рассылают их почём зря в опасении партизан. А Веденякину я уже отправил депешу, чтобы готовил отряд к передислокации. Им-то вдвое против нас идти, да ещё и по самым опасным местам. Но ничего не поделаешь, приказ светлейшего. Говорит: надеюсь на вас, поручик, и на людей ваших. За Богом молитва, а за царем служба не пропадет как исполните, представлю вас к Владимиру с мечами, давно заслужили!
Я покачал головой. Крест это, конечно, неплохо, но перспектива дальнего рейда отряда в обход Москвы, по местам, кишащим французскими фуражирами и патрулями, меня не слишком вдохновляла. Одна надежда, что Курин и павлоградцы справятся без нашей помощи.
* * *
В Лопасне пришлось задержаться, хотя Ростовцев и планировал преодолеть за день не меньше половины пути и заночевать где-нибудь в окрестностях Бронниц. По сведениям, полученным Ростовцевым при штабе, неприятельские фуражирские команды появлялись и там однако в окрестностях городка было достаточно дворянских поместий, куда французы добраться пока не успели. Но человек предполагает, а Бог располагает; на подъезде к Лопасне лошадь Ростовцева потеряла подкову, и нам волей-неволей пришлось сбавить темп. Остановились мы в имении Зачатьевское, принадлежавшем старинному дворянскому роду Васильчиковых; пока бегали в близлежащее село за ковалем, пока тот возился с охромевшей кобылой Ростовцева, а заодно менял побитые подковы другим лошадям, стал накрапывать дождь, быстро превратившийся в ливень. Плестись на ночь глядя по раскисшим глиняным просёлкам удовольствие ниже среднего. Мы с поручиком, оставив на попечение Прокопыча наш четвероногий транспорт, приняли приглашение хозяйки имения поужинать, чем бог послал, переночевать, а с утречка пораньше, с первыми лучами солнца, двинуться в путь.
Наталья Петровна Васильчикова, статная, красивая дама лет сорока, из числа тех, про кого говорят кровь с молоком, приняла нас так, как это представлялось мне из многочисленных книг и фильмов о грозе двенадцатого года. Стол, ломящийся от наливок и вин из барского подвала, запечённый с яблоками поросёнок, простившийся с жизнью не больше двух часов назад, караси в сметане и какая-то дичь то ли тетерева, то ли рябчики. Наталья Петровна вовсю расхваливала своего повара, крещёного татарина Артамошку (покойный Иван Николаевич триста пятьдесят рублей серебром за него отдал и ни разу о том не пожалел!), а я слушал, жевал и нахваливал в те редкие моменты, когда челюсти не были заняты пережёвыванием сельских деликатесов. А когда всё-таки отвлекался, чтобы произнести очередной витиеватый тост, посвящённый хозяйке дома, то ловил брошенные на себя довольно-таки откровенные взгляды. Что ж, дело житейское супруг Натальи Петровны, отставной бригадир Иван Николаевич Васильчиков оставил её вдовой десять лет назад, и с тех пор она почти не покидала имения, лишь изредка выбираясь в близлежащий Серпухов. Крутить романы с кучерами и садовниками не позволяло воспитание, а естество далеко ещё не старой женщины настойчиво требовало положенного от природы. Ох, дождусь я сюрприза сегодняшней ночью не зря же что Наталья Петровна не раз упоминала о мягких перинах, которые она велела приготовить для дорогих гостей. В разных комнатах, что характерно поручику во флигеле, а мне в большом барском доме, причём её собственную спальню отделяет от моей недлинный коридор.
Ростовцев, видимо, что-то такое заметил и постарался перевести разговор на сына хозяйки. Тот служил в кавалергардах, отличился в бородинском сражении и представлен, как нам с гордостью сообщила Наталья Петровна, к ордену Анны третьей степени За храбрость. Потом стали вспоминать общих знакомых и общую же родню нашлась и такая. Беседа неспешно текла, и под её журчание я сам не заметил, как стал клевать носом к неудовольствию милейшей Натальи Петровны, то и дело постреливавшей в мою сторону глазками самым недвусмысленным образом.
Ill
Берегитесь, мсье! Справа!
Д'Эрваль пригнулся, одновременно пытаясь натянуть на голову ментик. И вовремя густой сноп искр, порождённый обрушившимся куском кровли, вихрем пронёсся над улицей. Лошади испуганно заржали, попятились, несмотря на то, что головы у них были предусмотрительно укутаны плащами и попонами.