Мы сегодня немного работали, Александр куда-то торопился. Его продюсеру я не понравилась. Но я нормально успеваю набирать текст, думаю, что справлюсь. Мне кажется, что у Александра была нелегкая жизнь.
Он богатый?
Откуда мне знать? Трудно сказать, я не знаю, сколько у них музыканты зарабатывают.
Музыканты разные бывают.
Этот записал несколько сольных дисков.
Ух, ты! Значит, богатый.
Нам с тобой без разницы, главное, что он обещал платить каждую неделю. За мной подарок Жанне. Я ей обещала на день рождения купить «семью» и домик для ее куклы Барби.
Балуешь, ты мою Жанку. Поедешь со мной в Алексин к ней на день рождения?
С удовольствием бы поехала, но не знаю, как с работой будет.
Жанну я обожаю. Ничто не может так поднять мне настроение, как подарить ей какой-нибудь пустячок: игрушку или лакомство, и увидеть, как ее хорошенькое личико превращается в одну сплошную улыбку. Она радостно кидается меня обнимать и голоском, звонким, как колокольчик, кричит: «Тетя Наташа! Моя тетя Наташа любимая!» Еще мы с ней любим сидеть в уголочке на диване и обсуждать последние новости Жанны: с кем играла или поссорилась в садике, какую песню разучила к празднику, как сходили в гости ее куклы, чем их там кормили и развлекали. Жанна хорошо воспитана, она всегда спрашивает прежде, чем принести мне книжку для чтения: «Тебе не надо делать баланс?» А когда закончится первая, не бежит сразу за второй, а уточняет: «Ты не устала? Еще почитаешь?» И так еще семь раз. Я соскучилась по своей маленькой подружке, очень хочется съездить в Алексин.
Утром я ровно в девять была на своем новом рабочем месте. Александра не было. Джеффри, его продюсер, сверлил меня глазами, видно опасался оставаться один на один с русской «девкой». Я демонстративно села за стол, включила компьютер и начала работать. Вчера я не успела проверить текст на ошибки. И потом Александр сказал, что текст нужен ему на двух языках: русском и английском. Я открыла то, что набрала вчера и быстро начала переводить.
Моя мама с самого рождения говорила со мной на английском языке. Они поженились с папой, когда мама окончила институт иностранных языков. Она была отличница, ленинская стипендиатка. Ее посылали на стажировку в международный студенческий лагерь, где она три месяца практиковалась в английском. Ее знания ей практически не пригодились. В лучшем случае, она преподавала в какой-нибудь захолустной школе. Но она разговаривала со мной, получая от этого удовольствие.
Александр пришел через два часа, я почти закончила. Он сбросил пыльную ветровку, устало сел на диван.
Удачно съездил? спросил Джеффри.
Нет, все напрасно. Когда разговаривали по телефону, то мне казалось, что все совпадает.
А что говорит Красный Крест?
Есть один вариант, но нужна генетическая экспертиза. Я согласился, она будет готова через месяц. Там много совпадений, но и неясного еще больше.
Александр принимает душ. Он выходит ко мне в светлых тонких джинсах и футболке. Волосы мокрые, вид самый что ни на есть домашний. Он улыбается белозубой «американской» улыбкой.
Вы давно здесь?
С девяти.
Кофе хотите?
Спасибо, не откажусь.
Кофе он сварил сам, и очень неплохой кофе. Теперь я готова горы свернуть.
Начнем?
Я быстро набираю текст, особо не вдумываясь в его содержание. Пальцы мои летают над клавиатурой. Мы работаем долго, часа четыре подряд. Я начинаю путаться и нервничать.
Предлагаю сделать перерыв на ланч. (Он произносит это слово не так, как оно пишется на вывесках кафе и ресторанов в Москве, а по-английски «ленч», звук средний между «а» и «э»)
Может, еще поработаем? говорю я, надеясь поработать без обеда и закончить пораньше, чтобы вечером успеть в кино.
Нет, Вы устали за компьютером, врачи советуют делать перерыв, а то вредно для глаз.
Где же он собирается обедать? У них там, за границей, принято, что каждый платит за себя. Траты на дорогой обед у меня не запланированы. Я бы перекусила где-нибудь хот-догом. Александр не слушает моих возражений, и мы направляемся в итальянский ресторан. Я смотрю в меню и заказываю себе горячий бутерброд с сыром и стакан минеральной воды. Александр заказывает лазанью, жареные овощи, сырное ассорти и какой-то десерт, все в двойном количестве. Передо мной ставят тарелку с едой. Аромат щекочет ноздри, и я невольно сглатываю слюну.
Могу я угостить красивую девушку? Или Вы считаете меня таким старым, что я не способен поухаживать за девушкой?
Ну, если только поухаживать, я беру вилку и нож и принимаюсь за еду.
К моему облегчению, Александр сам платит за обед. «Не такой уж он закоренелый американец», думаю я с удовольствием. Меня так и подмывает расспросить его, пока возвращаемся в гостиницу. «А почему бы и нет? Может, это тоже пригодится в книге».
Скажите, Александр, что Вас больше всего поразило, когда Вы впервые после долгого отсутствия приехали в Россию?
Многое, сейчас все сразу не припомню. Я был просто шокирован переменами. Мне на расстоянии казалась, что здесь все сохранилось, как было, а страна изменилась до неузнаваемости. Я ездил когда-то в Москву в турпоездку на две недели, у меня была старая карта-схема Москвы, которую я часто рассматривал и неплохо изучил. Но теперь по ней было бы легко заблудиться, даже улицы переименовали.
Но назовите хоть что-нибудь, пожалуйста.
Ну, если вам так интересно, попробую.
Во-первых, обилие рекламы. На заре перестройки один американский турист восхищался: «Необыкновенная страна: можно проехать триста километров и не встретить ни одной рекламы кока-колы». Не представляю, где теперь можно найти такой чистый кусок шоссе.
Во-вторых, изобилие товаров.
В-третьих, сотовые телефоны у каждого школьника.
В-четвертых, обилие машин, особенно иномарок, и пробки на улицах. Причем, даже в провинциальном Новосибирске.
В-пятых, программы телевидения: каналов много, но почти сплошь идиотские шоу и американские фильмы, далеко не лучшего качества.
В-шестых, реальная свобода слова, включая мат в эфире, записи тюремных песен, сборники анекдотов и желтую прессу.
В-седьмых, много красиво одетых и модно причесанных людей.
В-восьмых, свободное хождение иностранной валюты, раньше валютчиков расстреливали.
В-девятых Ну, да хватит, наверное.
Если вдуматься глубже, то это все перемены внешнего порядка, главное, что я сам здесь переменился. В мои годы я внезапно оказался главой замечательной, большой и дружной семьи. Я был разведен, а моя бывшая жена уже вышла замуж, когда я уехал в Штаты. Пять лет назад я нашел старшую дочь Тамару. Ей сейчас тридцать один год, у нее своя семья, своя жизнь. Я и не представлял, что у меня двое внуков. Ну и зять, конечно. Я уже и к нему привык. Я купил Тамаре и ее семье большой дом в Подмосковье. Они живут в нем летом. А я приезжаю погостить.
Вы не хотите, чтобы они переехали к Вам в Штаты?
Наверное, хотел бы. Но проблема в муже Тамары, он не может выезжать за границу. Дочь с внуками были у меня в гостях, я регулярно ее навещаю. Мы с Тамарой разыскиваем ее сестру, мою младшую дочь, Светлану.
А как же они потеряли друг друга, ведь сейчас не война?
Моя жена давно умерла, девочки попали в разные семьи.
А в передачу «Жди меня» обращались? Моя подруга регулярно смотрит эту передачу, совершенно невероятные истории рассказывает. Дети в войну потерялись, в 1941 году при эвакуации, и их недавно нашли.
Обращались всюду, куда только возможно: и в передачу, и в Красный Крест. Я склоняюсь к мысли, что Светлана тоже умерла, для нас. Слишком много лет прошло.
Не надо отчаиваться, нашли же Вы Тамару. Бог даст, и Светлана найдется.
Я забыл, как говорят в России, «что-то там в уши»?
«Ваши бы слова да Богу в уши».
Мы заходим в холл. Молодая женщина поднимается с кресла и идет нам навстречу. Она обнимает Александра и целует в щеку.
Привет, папа!
Привет! Давно ждешь?
Минут двадцать. Обедал?
Да. Познакомьтесь, Тамара моя дочь. Это Наташа мой новый секретарь. Она помогает мне в работе над книгой.
Тамара, окинула меня строгим взглядом. «Словно рентгеном просветила!» пронеслось в голове. Не обращая на меня внимания, обхватив отца, она направилась с Александром по коридору.
Ну, рассказывай! Ты точно уверен, что это не она?
Да, я видел фотографии. Татьяна Игольникова со своей матерью настолько похожи, что сомнений быть не может: ее не удочеряли.
Ладно, папа, не расстраивайся, у нас же остался еще один вариант. Я уверена, мы найдем Свету.
Они увлеченно беседовали о своих делах, а я, как дура, плелась сзади, не зная, уходить мне, или мы будем еще работать с Александром. Александр, словно прочитав мои мысли, остановился, пропустив нас с Тамарой вперед. Я незаметно рассматриваю ее. Она чуть ниже меня ростом, яркая брюнетка с хорошей фигурой. Александр сказал, что ей тридцать один год. Выглядит она моложе своих лет, все дело в фигуре. Была бы она расплывшаяся, как квашня, то смотрелась бы старше. Мне почему-то хочется, чтобы она была квашней.
Я демонстративно сажусь за компьютер, начинаю работать над текстом. Тамара по-хозяйски сбрасывает туфли и устраивается с ногами на диване.
Зато теперь я смогу приехать в Отрадное хоть завтра. Только хочу предупредить, моя помощница Наташа поедет со мной.
Зачем?
Буду на лоне природы писать свои мемуары и сочетать приятное с полезным. Соскучился по мальчишкам.
Тебе виднее, поступай, как тебе удобно. Я всегда тебе рада, и твоим гостям тоже. Пожалуй, пойду, не буду Вам мешать. Я приехала на работу, чтобы оформить второй отпуск. Специально оставляла две недели для тебя, так что теперь до самого твоего отъезда я буду с тобой.
Тамара, окинув меня напоследок холодным взглядом, гордо выплывает из комнаты.
Александр спрашивает меня:
Вы могли бы рассказать о своей первой любви?
Могла бы. Мне кажется, это было так давно и не со мной.
А мне трудно. Груз прожитых лет не притемнил и не оттеснил вглубь моей памяти ту мою семнадцатую весну, когда я был безмерно счастлив.
Я учился на первом курсе консерватории, когда познакомился с Майей. В тот год была удивительно ранняя весна. В начале мая стояли по-летнему теплые дни. Свежая молоденькая травка радовала глаз нежной зеленью. Деревья еще не распустились. Но на тополях уже проклевывались листочки. Казалось, сам воздух пьянил и толкал на безрассудства. Отмечали день рождения Виктора, моего друга. Его мать уехала к родственникам в деревню сажать картошку, предоставив нам с полное распоряжение свою квартиру в полуподвале.
Окончив школу, я почувствовал себя совсем взрослым, мне разонравилось мое детское имя Алик, я стал везде называться полным именем Александр. Это понравилось и моему другу, он тоже стал Виктором и никак иначе. Когда я пришел «по-взрослому» с бутылкой вина, в комнате хозяйничали две незнакомые девушки. Одна из них была высокой худощавой брюнеткой с грубыми чертами лица. На ее фоне очаровательно смотрелась вторая, маленькая полненькая блондинка. Она взглянула на меня, и я пропал. Как сейчас она стоит у меня перед глазами: в голубеньком платьице, с ямочками на нежных щеках, крупными завитками золотистых волос, падающих на тонкую шейку. Ее звали Майя. Со всех ног я бросился помогать девушкам. Само собой, я вертелся только вокруг Майи. Выпив немного для храбрости, я пригласил ее на первый танец и весь вечер не отлипал от нее. Меня прорвало: анекдоты так и сыпались из меня. Майя с восторгом смотрела на меня. Мы целовались, я обнимал ее податливые плечи, она прижималась ко мне мягкой грудью. Земля качалась у меня под ногами. Когда все гости разошлись, мы с Майей остались у Витьки в его комнатке. Утром я плакал от восторга, целовал нежные ручки Майи. Если бы она приказала мне умереть, то я бы без единой минуты раздумья отдал за нее свою жизнь.
Мы стали встречаться с Майей. Она училась в фармацевтическом училище, а жила у своей родственницы. Тетка пропадала днями на даче, и я оставался на ночь с Майей. Я сходил с ума, когда касался ее тела. Много лет прошло, но я до сих пор помню, как волной лежали на подушке ее волосы цвета спелой пшеницы. Помню, как темнели ее глаза в минуты страсти, как становилось влажным ее тело. Дома я объяснял свое отсутствие тем, что я помогаю Виктору готовиться к экзаменам. Он собирался поступать в институт водного транспорта.
Отец перестал обращать внимание на мою дружбу с Виктором. Вместе с Витькой мы занимались в школьном музыкальном кружке. У Виктора был хороший слух и идеальное чувство ритма. Он был барабанщиком в нашем школьном оркестре. Мои занятия в школьном музыкальном кружке отец считал блажью, но не препятствовал. А наш ансамбль между тем приглашали играть на дискотеки, вечера. На городском конкурсе юных дарований мы заняли первое место. Мы играли все, от попсы до классики. Но больше всего мы любили джаз. Я достал записи американских исполнителей Чарли Паркера и Сони Роллинза. Мы слушали и пытались копировать их. Как будто можно скопировать джаз!
Что такое джаз? Есть определение этого музыкального термина. Но попробуйте задать этот вопрос любому джазовому музыканту. Знаете, что он скажет? «Не путайтесь под ногами, если Вы не знаете, что такое джаз». Джаз это образ жизни, состояние души. Не каждый музыкант может играть джаз. Я не знал, когда мы дурачились с ребятами, пытаясь импровизировать, что джаз станет делом всей моей жизни.
В июле Майя объявила мне, что ждет ребенка. Я не сомневался, как отреагирует отец. Я доложил ему, как о свершившемся факте, что собираюсь жениться, и что у нас будет ребенок. Он кричал на меня, но я был готов к этому, ничто не дрогнуло во мне. И тогда он сказал: «Убирайся, ты мне больше не сын. Я не желаю знать тебя». Я собирал вещи, а мать молча смотрела на меня. Жалела ли она, что я ухожу навсегда из семьи? Я не знаю.
Мы поженились. Нас приютила тетка Майи, жившая в своем доме на улице Кольцова, в частном секторе, располагавшемся почти в центре Новосибирска. Недавно я был там, но эту часть улицы уже застроили новыми домами, исчез и дом, где я когда-то был так счастлив. Тетя Катя была крупная женщина с зычным голосом, все время шумела и за что-то нас ругала. На самом деле она была добрая и очень одинокая. К Майе она привязалась, приняла безропотно и меня. Тетя Катя была пенсионеркой, но зимой подрабатывала гардеробщицей. Летом она с увлечением копалась в своем огороде. Огородик вокруг дома был крошечный, но у тети Кати была так называеваемая «дача». Этим словом она называла сотки три-четыре огороженной ветхим забором земли с сарайчиком в пригороде Новосибирска. Соленья, варенья были собственные и в достаточном количестве. От Майки я так и не смог добиться, какая степень родства связывала их с Катей. Думаю, они даже не были родственниками.
Я ушел из родительского дома и из консерватории. Мне надо было куда-то устраиваться. Так получилось, что я вместе с Витькой сдал вступительные экзамены в Институт водного транспорта. В институте мы с ребятами организовали ансамбль: я играл на саксофоне, Витька был ударником, пианиста мы взяли из нашего старого ансамбля, а бас-гитариста мы нашли в институте. Вечерами играли в джаз-кафе и подрабатывали где только можно. Майя окончила училище, немного поработала в аптеке и ушла в декретный отпуск. Я получал стипендию и зарабатывал в ансамбле. Денег хватало, но не оставалось времени на учебу. Если бы не Витька, то я бы вылетел еще на самой первой сессии. Он тянул меня изо всех сил. Потом я втянулся, научился спать по четыре-пять часов в сутки.