Фу, поморщился Алекс.
Шутка, сказал Уолр. Конечно же, они не глисты! Они живут в мозговой ткани феольцев и являются полезными симбионтами. Напоминают земных пиявок или коловраток, практикуют гетерогонию, то есть
Я знаю, прервал его Алекс. Рассуждения Уолра казались особенно неприятными при взгляде на красоту ползуна.
Понял. Умолкаю, кивнул Уолр. Но все же Феол самая удивительная культура по меркам известной нам части космоса.
Ползун достиг поверхности Второй-на-Ракс и встал на четыре видимые лапы чуть в стороне от «Твена» и Алекса с Уолром. В воздухе он передвигался так же легко, как и в вакууме, полностью игнорируя гравитацию. Голова повернулась в сторону Алекса и Уолра, ползун приоткрыл рот, то ли скалясь, то ли улыбаясь. Учитывая полную пасть зубов, Алекс предпочел решить, что это улыбка.
А насколько он разумен? тихо спросил кадет.
Никто не знает, как и в случае с мозговыми симбионтами, так же шепотом ответил Уолр. Интересно, зачем Феол прислали курьера?
Ползун переступил на месте, словно утаптывающая место собака, лег, положив голову на вытянутые вперед лапы. Через мгновение один глаз ползуна вдруг дернулся и плавно откинулся вверх. За поднявшейся псевдороговицей открылась небольшая, тускло освещенная кабина. Вполне уютная кабина, без каких-либо клочков плоти, торчащих нервов, вен, костей и прочих ужасов. Честно говоря, Алексу даже показалось, что внутри она покрыта мягкой пластиковой обивкой.
Из кабины выбрался высокий тощий феолец в светлых одеждах, с белым мягким кофром в руках. Он походил скорее на пожилого профессора, чем на астронавта. Феолец помахал Алексу и Уолру рукой, повернулся к ползуну, похлопал того по морде. Фальшивый глаз опустился, ползун опять оскалился в улыбке.
Спасибо, Рами, громко сказал феолец, явно используя аудио-ксено из уважения к Уолру и Алексу. Это было приятное путешествие, я жалею, что оно так быстро закончилось.
Ползун ткнул мордой в его руку. Выглядело это так, будто слон ластится к погонщику.
Как трогательно шепотом сказал Уолр. И как поучительно. В голове большого существа сидит существо поменьше, в чьей голове тоже живет существо Это поэтично с точки зрения людей?
Наверное, согласился Алекс, зачарованно глядя на приближающегося феольца и его ползуна. Ему доводилось видеть живые корабли раньше, но в космосе, точкой на экране, а не в нескольких шагах.
Здравствуйте, друзья! воскликнул феолец, протягивая руку. Я Триста тридцать, оперирующий психотерапевт. Лучшую часть меня зовут Мото. Наш ползун Рами, что в переводе означает «счастливый». Вы вышли встретить меня? Как мило!
Я Уолр, ученый с Халл-три. Крот церемонно пожал ему руку. Мой юный друг человек, навигатор с Земли, его имя Алекс. Наше удовольствие встретить вас было случайным и оттого еще более ценным. Мы вышли осмотреть корабль и местность.
Удивительный планетоид! поддержал его Триста тридцать. Он искусственный, как я понимаю? В этой звездной системе действительно произошла битва? Даже звезда изменилась, мы едва не сбились с курса! Но, о чудо, планетоид вращается вокруг планеты в указанном месте, и мы видим земной корабль и локальное сгущение атмосферы
Алекс подумал, что феолец в симбиозе нравится ему куда больше, чем феолец, потерявший «лучшую часть себя».
Тут была битва, подтвердил он, пожимая руку феольца. Триста тридцать отличался от их гостя из иной реальности черты лица были несколько иными, кожа имела зеленовато-оливковый оттенок. Рукопожатие оказалось крепким, вообще феолец выглядел более спортивным и собранным, чем Двести шесть пять. Лишь выглядывающий из черепного канала симбионт ничем на человеческий взгляд не отличался от любого другого симбионта феольцев. У вас хороший навигатор, раз вы проложили путь к изменившейся системе.
О, спасибо! воскликнул Триста тридцать. Но у меня нет навигатора. Я путешествую один. Рами может нести лишь двоих, мне надо было оставить место для пациента если потребуется его эвакуировать.
Вы сами проложили курс? восхитился Алекс. Без искина а, я понял, ползун!
Принципов навигации Феол он не знал. Некоторые тайны оставались тайнами даже внутри Соглашения.
Триста тридцать заколебался. Потом широко улыбнулся.
Почему бы и нет? Я покажу свое навигационное устройство.
Он раскрыл кофр и достал из него нечто, до безумия напоминающее сложенную во много раз бумажную карту. Развернул это и впрямь оказалась карта! Цветная карта размером метр на метр, на которую были нанесены разноцветные точки и крошечные значки.
Вот Феол. Триста тридцать ткнул пальцем в одну из точек. А вот Ракс и запретная зона вокруг
Его палец коснулся еще одной точки, обведенной кружочком.
Это какая-то шутка? неуверенно спросил Алекс. То, на что он смотрел, напоминало старинные карты звездного неба, нарисованные людьми в эпоху, когда они еще считали мир плоским и накрытым сверху куполом.
Нет-нет! Феолец покачал головой. Не шутка. Когда ползун уходит в плоскоту, мир вокруг видится примерно так. Ползун проецирует картинку на псевдороговицу, как на экран, я сверяюсь с картой и делаю вот так
Он ткнул пальцем в точку.
И ползун туда движется! Это довольно быстро. Несколько часов для маленького ползуна.
Алекс молча стоял, глядя, как феолец бережно складывает карту. Сказать, что он был потрясен, значило ничего не сказать. Вычислительная мощь искинов, его модифицированный мозг и бумажная карта. Гигантский корабль из металла, пластика и стекла, реакторы, силовые поля и симпатичный белый дракончик.
Что-то в этом было обидное.
Пойдемте же в корабль! предложил Уолр. Вас вызвали Ракс? Я начинаю догадываться, для чего. Но для всех остальных это будет сюрприз. Сюр-приз!
Он захихикал.
Феолец оглянулся на ползуна. Спросил:
Мы сможем напоить и накормить Рами? Пятьдесят-шестьдесят литров воды. Желательно сладкой, можно добавить немного этилового спирта и витаминов.
Наш добрый доктор с удовольствием поделится спиртом и витаминами, кивнул Уолр. А юноша, полагаю, будет счастлив помочь вам напоить и накормить ползуна.
Триста тридцать кивнул, успокоенный.
Хорошо. Но это терпит. Первым делом пациент.
Так и знал, так и знал! радостно произнес Уолр.
Ксения осталась одна в своей каюте. Ну не совсем одна, конечно, но так близко от Второй-на-Ракс обшивка корабля никак не мешала общению.
Вторая-на-Ракс даже была настолько снисходительна, что создала изображение посреди каюты. Она не стала мудрить перед Ксенией стояла ее точная копия, только лишенная одежды. Впрочем, никакой эротики в этом тоже не было, Вторая-на-Ракс выглядела как детская кукла, без всяких признаков половых органов, даже груди сглажены и лишены сосков.
Спасибо тебе, мать, произнесла Ксения.
у тебя есть много причин благодарить меня и одна причина ненавидеть
Ксения покачала головой.
Никаких причин для ненависти нет, мать. Третья-вовне благодарна за все.
ты больше не третья-вовне ты освобождена и отторгнута ты первая-отделенная это основание для ненависти
Спасибо за отделение, мать.
Обнаженная девушка чуть подалась вперед. На ее лице не отразилось и тени эмоций, как не было их и в ее голосе. Но что-то жуткое, безмерно тяжелое и огромное проступало в глазах.
ты говоришь искренне но безрассудно ксения первая-отделенная
Ксения молчала.
это говорит твоя биологическая форма
Вторая-на-Ракс продолжала неотрывно смотреть на Ксению, будто ожидая ответа.
Почему такого не случалось раньше? спросила Ксения. Я помню многие воплощения, но мне никогда не хотелось остаться.
мы были созданы людьми по их образу и подобию мы стерли человеческие чувства и эмоции которыми нас наделили чтобы выполнить свою миссию
Но не до конца, сказала Ксения.
невозможно стереть то что вложено в основу личности
Я полюбила.
и это то что ты не сможешь преодолеть
Ксения кивнула.
ты будешь счастлива но однажды умрешь это твой выбор но ты малая часть меня и я понимаю твое решение
Спасибо. Мать зачем ты всегда говоришь так?
Как? Вторая-на-Ракс вдруг улыбнулась. Невесомо присела рядом с Ксенией. В ее голосе появилось любопытство. Коротко и отрывисто? Без тени эмоций? Словно бы произнося каждое слово отдельно от других?
Ксения кивнула.
Чтобы ты не забывала, кто я такая. И чтобы я сама этого не забыла.
Я поняла, мать.
Изображение Второй-на-Ракс на миг прикрыло глаза. Голос стал мягче:
Мы все разделены и ущербны, дочь моя. Пускай и каждый по-своему, но все разумные существа полны тоски и одиночества. Я теряю тебя и ту часть моей души, что захотела быть живой больше, чем жить вечно. Феолец отделен от своей совести. Крота мучает разлад между долгом и честью. Лошадки потеряли свою семью и свой мир. Девушка из «детей солнца» родилась без сестры, ее кот другого биологического вида, их любовь мучительна и обречена. Девочка из числа людей утратила часть своей жизни. Мужчина, которого ты любишь, однажды состарится и уйдет из жизни, а твое тело более совершенно, чем любое человеческое, тебя ждет разлука. Ты поймешь, что от тебя осталась лишь часть.
Если все мы ущербны и одиноки, мать, то что я теряю?
Вечность, ответила Вторая-на-Ракс.
У меня ее не было. Я могла лишь стать частью чужой вечности, ответила Ксения.
Мать улыбнулась. А потом все эмоции исчезли с ее лица.
ты выбрала и пути назад нет первая-отделенная мы больше не поговорим так как сейчас
Ксения кивнула.
выполни свой долг ты знаешь достаточно чтобы попытаться
Ракс всегда Ракс.
ракс всегда ракс
Изображение исчезло, и Ксения осталась одна.
Она сделала выбор и не жалела о нем. Но Ракс всегда Ракс, и приказ матери не оставлял места для колебаний.
Сейчас ей предстоит трудный разговор. А вначале еще более трудный поступок.
Мать отпустила ее не только и не столько из сочувствия или понимания. Ее отделили, чтобы Ксения принимала решения, которые Ракс сами себе запретили.
Девушка встала, провела ладонью по лицу. Посмотрела на ладонь та осталась сухой.
Что ж, она готова.
Они все собрались в кают-компании, когда вошла Ксения. Как обычно и бывает в моменты напряжения, все невольно сбились в кучки поближе к «своим».
Отдельной группой стоял экипаж «Твена»: Горчаков, Хофмайстер, Вальц, Соколовский. Мегер держалась между ними и кадетами Алексом, Лючией и Теодором. Ксения отметила тот факт, что Тедди и Лючия сдвинулись очень близко, едва заметно соприкасаясь пальцами.
Николсон и Ван были рядом с кадетами, как всегда благодушный Уолр стоял вроде как с ними, но одновременно и рядом с Анге, Криди, Яном и Адиан.
Все они держались ближе к стенам.
И немудрено в центре кают-компании, у стола, отчаянно ругались два феольца. Одного Ксения хорошо знала, это был Двести шесть пять. Вторым, несомненно, являлся прибывший на Ракс оперирующий психотерапевт Триста тридцать.
Это возмутительно и недопустимо! орал Двести шесть пять. Это насилие! Вы не имеете права лечить меня против моей воли!
Все мои действия ведут лишь к вашему благу, дорогой друг, мягко сказал психотерапевт.
Нет! Я запрещаю! Увидев Ксению, феолец обратился к ней, чуть снизив тон: Что происходит? Это вмешательство Ракс?
Ракс всего лишь сообщил вашему правительству о возникшей проблеме, сказала Ксения. Ракс не вмешивается.
Да никто не вмешивается пробормотал Матиас вполголоса.
Зачем вы вызвали врача?
Мы сообщили о проблеме, повторила Ксения. Все дальнейшие действия являются культурным и социальным взаимодействием цивилизации Феол. Мы не принимаем ничью сторону.
Двести шесть пять затравленно огляделся. Видимо, то, что все держались в стороне, придало ему смелости. Он набычился и потряс в воздухе кулаком.
Выбор симбионта личный выбор, доктор! Ни один наш закон не требует от меня принять чужака. Вас исключат из гильдии врачей, чоремба аноремекедзва мазану мата ту немакуми мата ту[9]!
Я не требую от вас принять чужого симбионта, укоризненно сказал Триста тридцать. Как вы могли заподозрить меня в подобной низости, уважаемый мачеречедзи вехаша![10]
Он открыл стоящий на полу кофр и осторожно достал оттуда цилиндрический прозрачный контейнер. Поставил на стол. Внутри контейнера, в лужице темной жидкости, шевелилось что-то маленькое, червеобразное.
Нет! выкрикнул Двести шесть пять. Это карательная психиатрия!
Это дарственный сегмент вашего собственного симбионта.
Нет! Нет, не моего!
Вашей копии в нашей реальности, согласился Триста тридцать. Но вы идентичны. Когда вы узнали о вашей проблеме, то немедленно согласились поделиться симбионтом. Это Толла. Толла-нуб. Ваш симбионт. И он не может существовать отдельно. Еще час, другой и он умрет. Он устал, голоден и напуган. Ему нужны вы, а вам нужен он.
Двести шесть пять замотал головой так энергично, что если бы в ней был несчастный Толла, он бы вылетел прочь.
Нет! Я узнал правду! Это манипуляции Ракс! Мы не обязаны жить с симбионтами! Без них мы свободны! Мы сами по себе!
Классическое ассоциативное расстройство личности, сочувственно произнес Триста тридцать.
Я расскажу вам правду! Двести шесть пять оскалился. Ракс манипулируют реальностями, они заставили нас принять симбионтов, сдерживая нашу свободную волю! Потому что иначе мы мы
Продолжайте кивнул Триста тридцать.
Мы выше всех! Мы уничтожили бы чужие формы жизни!
Триста тридцать посмотрел на Ксению, кивнул:
Очень хорошо, что вы меня вызвали. Обычно агрессия наступает через несколько месяцев после жизни без симбионта, и пациент успевает сам осознать тяжесть своего состояния, но в редких случаях
Твари! закричал Двести шесть пять и рывком поднял над головой стул с явным намерением обрушить его на контейнер с симбионтом.
Но не успел. Триста тридцать метнулся вперед и нанес серию ударов в корпус соотечественника. Двести шесть пять сумел ударить его стулом, но психотерапевт словно и не почувствовал. Еще один безжалостный хук в челюсть Двести шесть пять, и ноги обезумевшего феольца подкосились. Он рухнул на пол.
Прошу прощения за эту отвратительную сцену, сказал Триста тридцать, растирая кулак. Распад личности прогрессирует стремительно, очевидно, что мое появление послужило спусковым механизмом но, к счастью, эта патология излечима.
Он взял контейнер и стал откручивать крышку.
А вы горазды подраться, доктор, сказал Соколовский одобрительно. В молодости я тоже эх
Врач всегда должен быть в хорошей физической форме, с улыбкой ответил ему Триста тридцать. Особенно психотерапевт. Вас не затруднит ассистировать мне?
Охотно. Соколовский с опаской приблизился к сраженному феольцу. А что требуется?
Подержите ему голову. Бережно.
Надев на одну руку пластиковую перчатку, Триста тридцать присел над телом соплеменника. Извлек слабо шевелящегося червя. Поднес его к своему лицу. Его собственный симбионт высунулся из черепного канала, словно каким-то образом собирался общаться с червем без хозяина.
А может быть, они и впрямь общались?
Потом Триста тридцать нежно опустил червя на лоб Двести шесть пять. Симбионт зашевелился и, пятясь, стал заползать в отверстие.
Не правда ли, замечательно, коллега? спросил Соколовского Триста тридцать.
Очень познавательно, сдержанно ответил Лев.
Врачи отошли от неподвижного пациента.
Повисла тишина. Лючия вдруг издала сдавленный звук, закрыла ладонью рот и выбежала из кают-компании. Тедди, после секундного колебания, последовал за ней.