Так я и думал, перебивает Карл без тени улыбки.
Прости, я впрямь хотела вернуться домой пораньше.
Да ладно, я знаю, какая ты! Я просто надеялся, что на этот раз ты поведешь себя как взрослый человек.
Извини, я не нарочно
Я надеялся застать тебя здесь и подумал, что мы приедем и заберем тебя домой.
Любопытная Матильда расхаживает по кабинету, а потом раз, и заползает по стол. Громко вскрикнув, она вылезает и идет ко мне:
Мама, мама, ручку больно! Ой, как больно! Она начинает плакать.
Карл бросается к дочке, вытирает ей руку носовым платком и показывает его мне. На платке кровь.
Откуда на полу битое стекло? Карл утешает Матильду, но его голос звенит от напряжения.
Я медленно встаю, залезаю под стол и вытаскиваю фотографию в рамке, которую сшибла накануне.
Из-за осколков мне улыбается Матильда.
Моя фотография валялась на полу. Почему она валялась на полу? Теперь Матильда плачет еще громче.
Наверное, я случайно уронила. Прости, солнышко!
Нужно быть аккуратнее! злится Карл.
Я не знала, что вы придете.
Карл качает головой:
Я должен иметь возможность приводить Матильду к тебе на службу. Он делает небольшую паузу. Проблема даже не в этом. Я вообще не должен был приводить Матильду к тебе на службу. Вчера вечером ты должна была быть дома, как нормальная мать.
Возразить тут нечего. Остатки битого стекла я собираю в старую газету и выбрасываю в мусорную корзину. Матильдина фотография не пострадала, я вынимаю ее из сломанной рамки и ставлю у компьютера. Теперь нужно заправить блузку в юбку. Лицо у Карла злое, брови насуплены, а потом гнев превращается в бесконечную печаль. Раскаяние и чувство вины сжимают мне горло так сильно, что отступает ощущение похмельной кислоты.
Прости, я не нарочно.
Карл долго молчит, его лицо выглядит устало.
У тебя измученный вид, Карл, прости меня, пожалуйста.
Так я впрямь измучен. Допоздна не ложился тебя ждал. В следующий раз буду умнее.
Надо было позвонить.
А я звонил, ты не брала трубку.
Уязвленная его тоном, я достаю из сумки сотовый. Двенадцать пропущенных звонков. Пятнадцать сообщений. Я их стираю. Слишком много. Слишком поздно.
Прости. Такое больше не повторится.
Карл набирает полную грудь воздуха:
Не будем ругаться перед Тилли. Мы здесь. Мы вместе. Он подходит ко мне, кладет мне руку на плечо. На миг я кладу руку на плечо ему, но Карл ее стряхивает, крепче сжав мне плечо. Пора домой.
Тут он замечает, в каком состоянии мой телефон, берет его в руки и осматривает трещину.
Боже, Элисон, тебе ведь буквально пару месяцев назад его ремонтировали! Карл тяжело вздыхает. Похоже, мне снова придется этим заниматься.
Спорить не о чем я покорно выхожу за ним из конторы.
В Арчуэй ехать недолго, Автобусы и машины плотным потоком движутся по пустым улицам. Я прислоняю голову к окну и смотрю на памятки минувшей ночи на обертки от бургеров и бутылки. Кое-где работают маленькие мусоровозы, щетками стирая следы пятничного веселья.
Грейс-инн-роад. Чугунная ограда, скрывающая из вида огромные лужайки. Роузбери-авеню, театр Сэдлерс-Уэллс Вспоминаются давно прочитанные книги «Кастаньет в Уэллсе нет», «Вероника в Уэллсе» Как же называлась третья? Ах да, «Маскарад в Уэллсе»[2]. Про маски и притворство я знаю все! Кулаки сжимаются так, что костяшки белеют. Лучше не думать о том, где провел остаток ночи Патрик. Он поверил моим заявлениям о том, что все кончено? Он пошел домой или искать мне замену?
Карл накрывает мою ладонь своей:
Ты слишком нервничаешь. Скоро мы будем дома.
Просто чувствую себя виноватой, Карл, и усталой. Знаю, мы все устали.
Я отворачиваюсь еще дальше от него, пытаясь подавить чувство вины, взгляд от окна не отрываю. Мы едем мимо станции Энджел, мимо ресторанов Аппер-стрит, которые хорошо начинаются и плохо заканчиваются в пабе «Уэзерспун» в Хайбери-корнер. Корзинки с цветами на Холлоуэй-роад, студенческие забегаловки над индийскими ресторанами и ряды прикольных магазинов, торгующих латексной одеждой, которая, скорее всего, нравится Патрику.
В суде все закончилось удачно? спрашивает Карл, прерывая молчание.
Дом уже рядом, мы поднимаемся по склону холма. Я огорошена его тоном, куда более дружелюбным, чем прежде. Может, он злиться перестал?
В суде?
Ну, процесс, ограбление, ты им на этой неделе занималась.
Я посредине его прервала Собственные слова доносятся будто издалека, из-под толщи воды, в которой плывет моя тяжелая голова.
Так ты свободна на следующей неделе? Будь умницей, удели время Тилли!
Все, погружение закончилось. Выдернутая на поверхность воды, я отплевываюсь и пытаюсь отдышаться. Карл до сих пор злится.
Пытаешься поставить мне это на вид?
В последнее время ты очень занята.
Ты же знаешь, как это важно для меня. Для нас. Пожалуйста, давай без наездов!
Какие наезды, Элисон? Я попросил быть умницей, и только.
На вершине холма транспортный поток замедляется, потом сворачивает к Арчуэю. Дом. Место, где живет сердце. Я опускаю руку в карман проверить, на месте ли телефон, но удерживаюсь от желания посмотреть, не написал ли Патрик. Я выбираюсь из машины и, старательно растянув губы в улыбке, поворачиваюсь к Матильде. Она берет меня за руку, и мы заходим в дом.
Я моюсь под душем, оттирая следы Патрика. Я стараюсь не думать о том, как настойчив он был, как прижимал мою голову к столу, как под его весом жесткие края столешницы впивались мне в тело. Я ем сэндвич с беконом, который Карл оставил мне на разделочном столе, и прислушиваюсь к шуму, который доносится из сада. Там играет Матильда, пинает листья, носится вокруг лужайки туда-сюда: «Вперед, папа!» Она как маятник, раскачивающийся между этой реальностью и другой, от которой я до сих пор не получила весточки. А ведь я строго-настрого запретила себе проверять эсэмэски. Я открываю папку с материалами об убийстве, потом закрываю. Почти непреодолим соблазн затеряться в записках по делу, между заявлением и фабулой спрятаться от реальности своей жизни, которую я пускаю под откос, мучая Тилли и Карла. Но, если начну работать сейчас, будет еще хуже, я знаю. Лучше потом.
На ланч приглашены гости, Карл готовит самое лучшее для своих университетских друзей. В духовке шипит баранья нога, сильно пахнет розмарином. Кухня блистает чистотой, что твоя рамка, в которую вот-вот вставят фотографию. Карл уже накрыл на стол: туго свернутые салфетки лежат на мелких тарелках, втиснутых между ножами и вилками. Со стоящей в углу доски стерли расписание рабочей недели плавание, шопинг, собрания группы Карла. Сейчас аккуратным Матильдиным почерком там написано: «Люблю выходные!» и нарисованы два держащихся за руки человечка, большой и маленький.
Все лишнее убрано, дверцы буфета закрыты. Я поправляю белые лилии, которые Карл поставил в вазу, но на стол падают комочки желтой пыльцы. Я вытираю их рукавом и поспешно ретируюсь.
Я выхожу к Матильде в сад, восторгаюсь паутиной на черносмородиновом кусте и веточками на падубе это наверняка гнездо.
Мам, это же гнездо? Может, там живет малиновка?
Может.
Нужно принести сюда еды. Чтобы птичка деток кормила.
Хорошо, милая. Купим ей арахисовых орешков.
Только не арахис! Нам в школе рассказывали, что орешки застревают и птички превращаются в шарики жира.
Фи, какая гадость! Тогда чем их кормить?
Не знаю. Семечками? Червяками?
Папу спросим, ладно, солнышко? Может, он знает. Или в Интернете посмотрим.
Карл зовет нас в дом. Гости приехали, он вынимает баранью ногу из духовки. Восхитившись ею, я открываю холодильник, чтобы взять напитки, мы легко вживаемся в роли, которые исполняем при каждом приходе Дейва и Луизы. Совместные ланчи по выходным у нас начались еще до рождения детей. В дни, когда темнеет рано, мы сидим за столом, набив животы стряпней Карла, и глушим бутылку за бутылкой. Я наливаю сока для Флоры, дочери Дейва и Луизы, затем откупориваю вино.
Дейв за рулем, а вот я выпью. Луиза тянется к бокалу, который я только что наполнила.
Элисон, а ты будешь пить? спрашивает Карл.
Он накрыл мясо фольгой и сыплет в блюдо чипсы.
Да, а что? Сегодня же суббота.
Я думал, после вчерашнего До конца договаривать ему незачем.
Что «после вчерашнего»?
Что тебе хватит. Ладно, это просто мысли вслух. Не бери в голову.
А я и не беру. Я наливаю себе больше, чем хотела. Совиньон блан льется через край.
Заинтригованная, Луиза поворачивает голову набок:
А что было вчера?
Я вглядываюсь в ее лицо, надеясь, что резкий тон мне померещился.
Ничего особенного. Вчера была пятница.
Мама так устала, что уснула в кресле прямо у себя в конторе! Утром нам с папой пришлось за ней ехать. Папа сказал, за ней нужно приглядывать, вмешивается Матильда.
Я закрываю лицо руками и тру глаза.
Мама заснула на работе? Значит, она очень сильно устала. Может, вы с Флорой чипсы попробуете? Она наверняка проголодалась. Луиза вручает Матильде блюдо с чипсами и ведет девочек к двери.
Да, я просто устала. Смертельно устала.
Так тебе наконец дали убийство? Вот так новость! Ты, наверное, чем-то очень угодила сотруднику судебной канцелярии, раз получила такое дело, усмехается Дейв.
Она это упорным трудом заработала и наверняка заслужила. Луиза обжигает мужа взглядом и поднимает бокал, салютуя мне.
А что за убийство? Кровь-увечья-расчлененка? Давай поделись с нами пикантными подробностям.
Дейв, не при детях же шипит Луиза.
Если честно, с материалами я еще толком не ознакомилась. О чем бы там ни шла речь, собираюсь приступить завтра и разобраться. Я поднимаю бокал, салютуя Луизе, и пью до дна.
Я думал, мы завтра уедем из города, удрученно говорит Карл. Тилли, я же говорил, что мы все вместе куда-нибудь съездим?
Я хочу в тот замок с лабиринтом! Папочка, ты обещал, что мы вместе съездим! Матильда выпячивает нижнюю губу: обещанная поездка уплывает из-под носа.
Сперва надо было у меня спросить бормочу я. Поработать можно, когда мы домой приедем, после того как дочка заснет. Замок это здорово! Тилли будет бегать по лабиринту, я за ней. Потом мы потеряемся, станем звать на помощь и смеяться-смеяться-смеяться Доченька, мы конечно же поедем в замок!
Чем больше мы прикидываемся счастливой семьей, тем убедительнее выглядим со стороны.
Работа Дейва. Работа Лу. Пациенты Карла никаких имен, лишь общие фразы о еженедельных собраниях новой группы сексоголиков. Дейв и Луиза нервно посмеиваются, а я слушаю вполуха: неинтересно, мне хватает преступлений сексуального характера на службе. Про мое убийство больше не заговаривают. Держа бокал за ножку, я выпиваю одну порцию, потом еще одну только бы заглушить беспокойные голоса у меня в голове, которые бормочут, что дело об убийстве сложное, готовиться придется долго.
Как насчет караоке? предлагаю я.
Как насчет сыра? Я портвейн купил.
Карл суперхозяин, домом занимается так, как я в жизни не смогла бы.
Кому бри? предлагаю я, отрезая кусок.
Элисон, смотри, что ты наделала, говорит Карл. Ты же поперек отрезала!
Я смотрю на бри, потом на отрезанный кусок. Горло сжимается, я кладу отрезанное обратно на доску и совмещаю куски. Карл тяжело вдыхает, но у меня нет сил с ним разбираться.
А правда, как насчет караоке?
От пения мне стало бы легче. От хита Адель, например.
Нам уже скоро ехать, говорит Дейв. Да и не рановато ли для караоке?
Боже, ты всегда такой правильный Ну и уезжайте! Я и одна спою.
Не злись, уже почти семь, напоминает Луиза. Мы тут не первый час сидим.
Почти семь? Я опять потеряла счет времени. Половину разговоров уже и вспомнить не могу. Я встаю и залпом допиваю вино. Бокал я наклоняю так сильно, что две красные змейки из уголков рта ползут мне на белый топ.
С грохотом опустив бокал на стол, я шествую к двери:
Ладно, я буду петь караоке, а вы кисните, если хотите. Суббота сегодня или нет?!
Сегодня я в ударе. Девочки, разинув рты, слушают, как я беру высокие ноты в треке «Грозовой перевал». Они в полном восторге. Хитклифф[3] меня точно не пропустил бы. Я скатываюсь в бездну вместе с Адель, не забываю о Принце и его «Маленьком красном корвете», а потом исполняю свой мегахит, «Свет, который никогда не гаснет»[4]. Как-то раз мне сказали, что у меня эта песня звучит «сверхъестественно», как настоящий гвоздь любой программы. «Мой путь»[5] исполнять не стану закончу концерт собственным путем, заткнув за пояс Моррисси[6]. То есть, возможно, заткнув. Я максимально вытягиваю последнюю ноту и без сил падаю на диван. Где шквал аплодисментов?! Я точно помню, что Карл, Дейв и Луиза завороженно слушали, восторгаясь моим пением.
как ты это терпишь. Луизин голос вспарывает тишину, воцарившуюся после окончания песни.
Тс! шипит кто-то, призывая ее молчать.
Они обо мне говорят? Разве я плохо пела? Я откидываюсь на спинку бежевого дивана и закрываю глаза. Дверь хлопает, я вскакиваю, но вскоре снова устраиваюсь на подушках и плотно закрываю глаза.
Я резко просыпаюсь. В доме тишина. Я бреду на кухню и начинаю убирать в раковину грязные тарелки и бокалы. Для гостей Карл выставил хорошие бокалы из толстого стекла, которые выглядят дорого, но при малейшем соприкосновении у них обиваются края. Я переношу в мойку одну партию и возвращаюсь за другой.
Вечер закончился как-то странно. Мне думалось, что идея с караоке понравится всем, а сейчас терзают смутные опасения, что я все испортила. От выпивки мозги набекрень, мысли путаются. Раньше такого не было. Я проношу бокалы мимо кухонной двери, и в коридоре на глаза попадается репродукция с изображением церкви Темпла[7]. Карл подарил ее мне, когда я только стала адвокатом. Помню, я радовалась, что он такой чуткий. А вот мне чуть больше чуткости явно не помешает. Потеря работы сильно ударила по его самоуверенности, хотя он успешно переквалифицировался в психолога и открыл практику психотерапевта. Домохозяином он не собирался быть никогда.
Не носи их так, я уже просил, напоминает Карл.
Я вздрагиваю и едва не роняю бокалы. Они ударяются друг о друга и звенят.
Я просто хотела помочь.
Не надо. Иди присядь. Если ты что-то разобьешь, я не вынесу.
Спорить бессмысленно. Я смотрю на Карла сквозь челку. На виске у него пульсирует вена, щеки горят. Разрумянившись, он выглядит моложе. На миг я снова вижу Карла-мальчишку с растрепанными темными волосами и улыбающимися глазами. Видение тает вместе с густотой Карловых волос, пока я не остаюсь наедине с реальностью с раздраженным мужчиной за сорок, седеющим и лысеющим. Но тень воспоминаний остается в недовольном мужчине просматривается смеющийся мальчишка, и во мне вспыхивает искра любви.
Пойду почитаю Матильде.
Не хочу, чтобы ты ее расстраивала.
Я не собираюсь ее расстраивать, я просто почитаю ей книжку! Я очень стараюсь, чтоб мой голос не звучал жалобно. Искра любви тут же потухла.
Матильда знает, что ты пьяна, и не рада этому.
Не так я и пьяна. Все в порядке.
В порядке?! При том что ты разозлила моих друзей настолько, что они не выдержали и уехали пораньше? При том что сегодня утром мне пришлось отскребать тебя от пола твоего кабинета?
Я сидела в кресле, и не так уж рано они уехали.
Ты понимаешь, о чем я.
Да, понимаю, но не согласна.
По-моему, это несправедливо. Дейв и Луиза уехали не из-за меня. Я приглашала их петь караоке.
Боже, Элисон Я даже не знаю, с чего начать.
Это несправедливо!
Не кричи на меня. Я не намерен разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии.
Я знаю, что разозлила тебя, и мне очень жаль. Раньше и мы с тобой, и Дейв с Луизой умели веселиться. Не знала, что все мы стали такими занудами. Ну и ладно. Пойду почитаю Тилли.
Не дав Карлу ответить, я выбираюсь из кухни.
Матильда сидит на кровати, читает книгу о Кларисе Бин[8]. Детка моя, хотя и уже шестилетняя.