Если быть честным, в последнее время я воспринимаю отца Грейс, как своего собственного. Он достойный человек, если игнорировать тот факт, что предпочитает футбол хоккею. Но никто не идеален.
Тим. Чувак. Я не позволю своему близкому человеку платить деньги за замену масла, когда я могу сделать это бесплатно, сообщаю я ему. Я вырос, работая в нашем гараже. Я могу заменить масло с закрытыми глазами.
Уверен? настаивает он, поправляя на переносице свои очки в тонкой оправе. Ты же знаешь, я не стал бы пользоваться положением, сынок.
Сынок. Проклятье. Каждый раз это так меня трогает. Нет никаких оснований для того, чтобы Тим звал меня так. Мы с Грейс не женаты. Когда мы только начали встречаться, я считал, что он из тех людей, которые называют «сынком» всякого юнца. Но нет. Только меня. И не могу отрицать, что мне это нравится.
Знаю, что не стал бы, почему и предложил, уверяю его я. И как я сказал ранее, даже не думай больше идти к этим своим жадным механикам. Мой брат позаботится о твоей машине. Бесплатно.
Как там твой брат? Отец Грейс запирает машину, прежде чем направиться к двери гаража.
Я выхожу вслед за ним на подъездную дорожку, где мое лицо тут же охлаждает морозный воздух. Хотя снега в Гастингсе этой зимой еще не было, Грейс говорит, что прогноз обещает его завтра. Идеально. Люблю снег на Рождество.
Джефф в порядке, отвечаю я. Велел мне пожелать тебе счастливых праздников. Они сожалеют, что не смогли выбраться на ужин сегодня.
Мой брат и его жена, Кайли, в этом году проводят праздники в Мексике с ее семьей. Это сороковая годовщина ее родителей, поэтому они решили устроить грандиозный праздник в солнечном месте. Моя мама и отчим, Дэвид, присоединятся к нам сегодня вечером, поэтому будет, наверное, весело. Мы с Грейс всегда наслаждаемся, наблюдая за ее строгим отцом, молекулярным биологом, когда он разговаривает с моим невероятно мягким отчимом-бухгалтером. В прошлом году мы поспорили, сколько скучных тем они смогут обсудить за один вечер. Грейс выиграла, поставив на двенадцать. Я угадал десять, но недооценил новое увлечение Тима старыми бутылками из-под молока и новую коллекцию фарфоровых слонов Дэвида.
Жози тоже сожалеет, что не смогла приехать, говорит Тим, имея в виду мать Грейс, живущую в Париже. Несмотря на то что Тим и Жози развелись много лет назад, они все еще близки.
В отличие от моих предков, которые не могут находиться в одной комнате даже сейчас, когда мой отец больше не пьет. Мы с Грейс столько раз обсуждали, что будем делать, когда решим пожениться: «когда», не «если», потому что ну в самом деле! Мы созданы друг для друга, и оба это знаем. Но мы стрессуем по этому поводу, поскольку не знаем, как быть со свадебными приглашениями. В конце концов мы решили, что, вероятно, сбежим, чтобы избежать всей этой драмы, поскольку мама ни за что не придет на свадьбу, если там будет отец.
Не то чтобы я стал ее осуждать. Во время замужества отец превратил ее жизнь в настоящий ад. Она годами имела дело с пьяными истериками, горячками и реабилитационными периодами, в промежутках самостоятельно пытаясь вырастить двух сыновей. Удивительно, что нам с Джеффом удалось простить его.
Ты еще не знаешь, позволит ли твое расписание поехать с Грейс в Париж этим летом? спрашивает он, когда мы огибаем угол дома, направляясь к широкому крыльцу.
Все зависит от того, как команда покажет себя в плей-оффах. Было бы заманчиво провести два месяца в Париже. Но это значит, что я не буду играть в послесезонный период, а это отстой.
Тим смеется.
Вот видишь, если бы ты играл в футбол, сезон закончился бы в феврале, и ты бы смог поехать
В один прекрасный день, сэр, я привяжу вас к стулу и заставлю смотреть хоккейные матчи, пока у вас не останется выбора, кроме как полюбить этот вид спорта.
Все равно не сработает, весело отвечает он.
Я ухмыляюсь.
Вы должны больше верить в мои способности к пыткам.
В тот момент, когда мы подходим к ступеням крыльца, у обочины перед домом останавливается большой коричневый фургон. На секунду я чувствую замешательство, думая, что это мама и Дэвид, пока не замечаю логотип сервиса доставки.
Они все еще занимаются доставкой? удивляется Тим. В шесть часов вечера накануне Рождества? Вот бедолаги.
И правда. Курьер выглядит измотанным и замученным, когда бежит по тропинке к нам. В одной руке у него картонная коробка, в другой массивный телефон.
Привет, народ, говорит он, когда добегает до нас. Счастливых праздников, извиняюсь, что беспокою. Вы моя последняя доставка на сегодня это для Грейс Айверс?
С праздником, говорит Тим. Это моя дочь. Она внутри, но я могу позвать, если нужна ее роспись.
Не стоит. Сойдет подпись любого члена семьи. Он передает Тиму телефон и пластиковую ручку. После того как отец Грейс ставит свою подпись, курьер прощается с нами и спешит обратно к своему грузовику. Без сомнения, жаждет добраться домой и увидеть семью.
От кого это? спрашиваю я.
Тим проверяет обратный адрес.
Без имени. Указан только почтовый ящик в Бостоне.
Пакет примерно два на два фута, и когда Тим передает его мне, я замечаю, что он не очень тяжелый. Я щурюсь.
Что, если это бомба?
Она взорвется, мы умрем, и атомы, из которых мы состоим, найдут себе новое применение где-нибудь во вселенной.
И с Рождеством нас всех! говорю я с преувеличенной праздничной жизнерадостностью, прежде чем закатить глаза. Вы настоящий зануда, сэр, вы это знаете?
Что это такое? требовательно спрашивает Грейс, когда мы входим в гостиную большого викторианского дома.
Без понятия. Только доставили. Я протягиваю коробку. Это тебе.
Грейс мило прикусывает губу, как делает всякий раз, когда думает. Ее взгляд перемещается к красиво украшенной елке и груде идеально упакованных подарков под ней.
Не думаю, что ее можно положить туда, наконец решает она. Мой обсессивно-компульсивный синдром не позволит мне дожить до завтрашнего утра, зная, что тут есть какая-то глупая коробка, которая не выглядит волшебно.
Я фыркаю.
Могу упаковать ее, если хочешь.
Упаковочной бумаги не осталось.
Возьму газету. Или пергамент.
Моя девушка пристально смотрит на меня.
Представим себе, что ты этого не говорил.
Ее отец смеется. Вот же предатель!
Ладно, тогда открой ее прямо сейчас, говорю я. Мы даже не знаем, от кого это, так что, технически, это может быть неофициальный рождественский подарок. На пятьдесят процентов я уверен, что это бомба, но не беспокойся, красотка, твой отец заверил меня, что после взрыва нам найдется иное предназначение.
Грейс вздыхает.
Иногда я тебя не понимаю.
Затем она бросается на кухню за ножницами.
Я восхищаюсь ее задницей, которая отлично смотрится в ярко-красных легинсах. К ним она надела красный в белую полоску свитер. Ее папа одет в такой же свитер, но только зеленый с красным, с глупым изображением северного оленя, которого я принял за кота, когда увидел впервые. Очевидно, мать Грейс связала для него эту ужасную вещь, когда их дочь была еще маленькой. Как человек, у которого не было семейных праздников, я вынужден признать, что мне очень нравятся странные рождественские традиции.
Ладно, давайте посмотрим, что там. Голос Грейс звучит взволнованно, когда она разрезает полоску упаковочной ленты на коробке.
Что касается меня, то я настороже, потому что не полностью исключил мысль, что это может быть нечто опасное.
Оно открывает картонную крышку и вынимает маленькую записку. Хмурит брови.
Что там? требовательно спрашиваю я.
Тут написано «Скучаю».
Моя настороженность взлетает на десять футов выше. Что за черт? Кто, черт возьми, посылает моей девушке подарки с открытками, на которых написано «Скучаю»?
Может, это от твоей мамы? делает предположение Тим, глядя так же озадаченно. Грейс лезет внутрь и роется в море упаковочной бумаги. Она хмурится сильнее, когда нащупывает что-то внутри. Мгновение спустя ее рука появляется с добычей. Все, что мне видно, пятна синего, белого и черного, прежде чем Грейс, взвизгнув, роняет это, будто оно обожгло ей ладонь.
Нет! стонет она. Нет. Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет. Ее разъяренный взгляд обращается ко мне. Она тычет пальцем в воздух. Избавься от него, Джон.
О, боже. Осознание приходит, когда я подхожу к коробке. Теперь я вполне представляю, что там может быть, и да.
Это Александр.
Отец Грейс хмурит лоб, когда я достаю из коробки фарфоровую куклу.
Что это? требовательно спрашивает он.
Нет, все еще повторяет Грейс, указывая на меня. Я хочу, чтобы этого тут не было. Немедленно.
Что именно я должен сделать? вмешиваюсь я. Выбросить?
Она бледнеет от этого предложения.
Нет, этого делать нельзя. Что, если он разозлится?
Конечно, он разозлится. Посмотри на него. Он постоянно зол.
Сдерживая содрогание, я заставляю себя посмотреть на лицо Александра. Поверить не могу, что прошло почти семь благословенных месяцев с тех пор, как я его видел. Если уж говорить о жутких антикварных куклах, то эта будет во главе списка. С фарфоровым лицом, настолько белым, что оно кажется неестественным, у него большие безжизненные голубые глаза, странно густые черные брови, крохотный красный рот и черные волосы с экстравагантными залысинами. Он одет в голубую тунику с белым носовым платком, в черный пиджак и шорты и блестящие красные туфли.
Это самая жуткая вещь, которую я когда-либо видел.
Вот что, говорит Грейс. Не общайся больше с Гарретом. Я серьезно.
В его защиту, это все начал Дин, подчеркиваю я.
И с ним тоже не общайся. Общайся с Такером, я знаю, он ненавидит все это так же, как я.
Думаешь, мне это нравится? Я уставился на нее. Да ты посмотри на это! Я машу Александром перед Грейс, которая пригибается и уклоняется, лишь бы не попасть под его болтающиеся руки.
Я не понимаю, ощетинивается Тим, протягивая руку к кукле. Это феноменально! Посмотрите, как это сделано. Он восхищается куклой, в то время как мы с его дочерью пялимся на него в ужасе.
Черт возьми, папа, вздыхает Грейс. Теперь и ты коснулся его.
Это немецкое производство? Он все еще рассматривает Александра. Похоже на немецкое. Девятнадцатый век?
Меня очень беспокоит ваше знание старинных кукол, откровенно говорю я. И мы не шутим, сэр. Положите его, пока он вас не запомнил. Для нас уже слишком поздно Нас он уже знает. Но у вас еще есть время спастись.
От чего?
Он одержим, мрачно отвечает Грейс. Я киваю.
Иногда он вам подмигивает.
Тим проводит пальцами по подвижным векам.
Этому механизму сотни лет. Если глаза открываются и закрываются сами собой, это, скорее всего, просто износ.
Прекрати его трогать, умоляет Грейс.
Действительно. Он что, желает умереть? У Гаррета это желание точно есть, потому что он очевидно хочет, чтобы я убил его при следующей нашей встрече. Я люблю Гаррета Грэхема как брата. Он мой самый близкий друг. Товарищ по команде. Он, мать его, потрясающий. Но провернуть такое с нами на Рождество?
Конечно, я злоупотребил тем фактом, что у меня есть запасные ключи, чтобы несколько месяцев назад протащить Александра в дом Гаррета и его подруги на день рождения Ханны. И тем не менее.
Вы не против, если я сделаю фото и попытаюсь выяснить его стоимость? спрашивает Тим, гикнутый академик в нем поднимает голову.
Не стоит беспокоиться. Он стоит четыре тысячи, любезно отвечаю я.
Его брови взмывают.
Четыре тысячи долларов?
Грейс кивает.
Еще одна причина, по которой мы не можем выбросить его. Кажется неправильным выбрасывать такие деньги.
Дин купил его пару лет назад на каком-то аукционе антиквариата, объясняю я. В описании было сказано, что кукла одержима, так что Дин счел ржачным подарить куклу дочери Така, которая тогда была еще младенцем. Сабрина взбесилась, так что она дождалась приезда Дина и Элли спустя пару месяцев и заплатила кому-то в их отеле, чтобы куклу оставили у них на подушке.
Грейс хихикает.
Элли сказала, Дин вопил как девчонка, когда включил свет и увидел там Александра.
А теперь это идея фикс, заканчиваю я с полуухмылкой-полувздохом. Мы отправляем Александра друг другу в тот момент, когда никто этого не ожидает.
А что сказал продавец? с любопытством спрашивает Тим. У куклы есть предыстория?
Грейс качает головой.
Папа. Прекрати называть его «куклой». Он тебя слышит.
С ним была какая-то информационная карточка, отвечаю я, пожимая плечами. Не помню, у кого она сейчас. Но главное, его зовут Александр. Он принадлежал мальчику по имени Вилли, который умер в Калифорнии, примерно во времена «золотой лихорадки». Очевидно, вся семья умерла от голода, кроме Вилли. Бедолага днями брел в поисках помощи, пока не упал в овраг и не сломал ногу, он лежал там, пока не умер от переохлаждения.
Грейс содрогнулась.
Они нашли его прижимающим Александра к груди. Чокнутый продавец кукол сказал, что прямо перед смертью душа Вилли вселилась в Александра.
Тим распахивает глаза.
Боже. Чертовски мрачно.
Челюсть у меня падает.
Сэр. Вы что, выругались?
А как удержаться? Он кладет Александра обратно в коробку и закрывает крышку. Почему бы не отнести его на чердак? Джин и Дэвид будут тут через минуту. Не стоит показывать его им.
Решительно кивнув, Тим Айверс выходит с коробкой в руках. Я честно не знаю, то ли он серьезен, то ли подшучивает над нами.
Мои губы кривятся от сдерживаемого смеха, когда я поворачиваюсь к Грейс.
Александр изгнан на чердак. Так лучше?
Он все еще в доме?
Ну да
Тогда нет. Так не лучше.
Ухмыльнувшись, я хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Затем опускаю голову и касаюсь губами ее губ.
А сейчас? бормочу я.
Немного лучше, уступает она.
Когда я снова целую ее, она прижимается ко мне, обвивая руками мою шею. Черт возьми. Как я скучаю по этому в поездках. Я знал, что жизнь профессионального хоккеиста непроста, но не представлял, как буду скучать по Грейс всякий раз, уезжая из города.
Ужасно, что ты опять уезжаешь, говорит она мне в губы. Очевидно, ее мысли созвучны моим.
Всего лишь на пару дней, напоминаю я.
Она закусывает губу и прижимается щекой к моей груди.
Все равно слишком долго, говорит она так тихо, что я едва слышу ее.
Я вдыхаю сладкий запах ее волос и прижимаю ее ближе. Она права.
Это ужасно долго.
Глава три
Грейс
Через несколько дней после Рождества Логан отправится в пятидневную поездку на выездные игры на Западном побережье. И, конечно же, он их не пропустит, потому что конфликтующие графики это для нас сейчас практически образ жизни.
В школе начинаются праздничные каникулы, и я дома? Логан в отъезде.
У Логана пара свободных вечеров и он дома? Зато я застряла в кампусе университета Брайар в Гастингсе, в сорока пяти минутах езды от нас.
Мы выбрали наш уютный, из коричневого камня особняк именно потому, что он находится ровно на полпути между Гастингсом и Бостоном, где играет команда Логана. Тем не менее зимы в Новой Англии непредсказуемы, так что, если погода дерьмовая, на работу и обратно мы часто ездим вдвое дольше, а это сокращает то драгоценное время, что мы проводим вдвоем. Но до моего выпуска это компромисс, который устраивает нас обоих.
К счастью, я официально оканчиваю учебу в мае, и мы с нетерпением ждем момента, когда найдем новое жилье в Бостоне. Хотя Не знаю, что мы будем делать, если я устроюсь на работу не в Бостоне. Мы даже не обсуждали эту возможность. Очень надеюсь, что нам и не придется.
Хотя наступили зимние каникулы, университетское радио и телевидение по-прежнему работают и вещают как обычно, так что через день после отъезда Логана я еду на работу. В этом году я менеджер радиостанции, а это большая ответственность И множество межличностных недоразумений. Постоянно приходится иметь дело с толпой индивидуальностей и трудных «одаренных» личностей. Сегодняшний день не исключение. Я разрешила несколько небольших конфликтов, в том числе выступила посредником в споре о личной гигиене между Пейсом и Эвелин, соведущими самого популярного радио-шоу Брайара.