Наверняка ты это сделал нечаянно, сказала Джози таким тоном, который явно припасала для четырехлеток, но ты перебил меня, а это невежливо.
Флориан по-кошачьи улыбнулся.
О нет, я сделал это совершенно намеренно. Возможно, мне не стоит строить догадок, но я бы предпочел, чтобы мы не относились к ориентации друг друга как к теме для допроса.
Я не допрашиваю, я интересуюсь.
Нет. Флориан говорил как человек, у которого есть несколько вариантов отказа, которые он приберегает для разных случаев. Интересоваться это когда ты спрашиваешь кого-то, как поживает его фасоль. Когда ты настойчиво просишь кого-то объяснить, почему его жизненный опыт не совпадает с твоим, это уже допрос.
Для женщины в цветочной блузке Джози умела довольно резко огрызаться.
Я выражала сочувствие. Тебе не понять, потому что у тебя нет детей.
Розалина чувствовала себя так, словно угодила в зыбучие пески, а когда Флориан попытался ей помочь, потащила его за собой.
А с чего ты решила, что у него нет детей? спросила она.
Ну, потому что
Можешь не заканчивать мысль, дорогуша, быстро сказал Флориан, у меня их нет. Но это потому, что я мизантроп, а не потому, что гомосексуалист.
Последовало долгое молчание.
Затем наигранно заговорил Рики.
Это что, конфитюр? У меня на плече конфитюр? Сколько времени я уже хожу с конфитюром на плече?
Наверно, с тех пор, как ты уронил банку с ним? предположила Анвита.
Но как он оказался на мне? Я же уронил банку на пол.
Я не ученый, Флориан сделал глоток розового вина, но мой опыт подсказывает, что брызги те еще заразы.
Разговор, решительно переведенный с состояния жизни Розалины на состояние одежды Рики, должен был перейти в безопасное русло. Но не перешел. И Розалине ничего не оставалось, как сидеть, ощущая себя маленькой и даже в каком-то смысле голой, и думать, что она, наверно, слишком остро среагировала, вот только не знала, как можно было иначе. Потому что, черт возьми, это была незнакомая женщина, с которой ей придется видеться раз десять, не больше. Почему ее волнует, что думает о ней Джози или вообще кто угодно?
Проблема была в том, что это ее действительно волновало. Очень.
Воскресенье
Перерыв на ланч на следующий день прошел еще хуже, потому что, вместо того чтобы пройти мимо ряда похожих друг на друга Данди-кейков, спектр которых варьировался от «вроде хорошо» до «откровенно плохо», пришлось пройти мимо ряда очень разных по внешнему виду тортов, некоторые из которых переплюнули твой собственный. Когда Розалина планировала рецепт, она думала, что, если украсит шоколадный свекольный торт струйкой растопленного шоколада, струйка будет выглядеть стильно и элегантно. К сожалению, это лишь придало ему скучный вид. Как будто девушка из фильма не снимает очки и не распускает волосы даже в самом конце.
В целом, именно такой вывод она сделала к концу выходных. Она не надеялась, что придет и сразу станет потрясающей. Разве что чуточку и в глубине души, потому что Корделия и Сент-Джон воспитали ее быть великолепной, и она была великолепна в школе, а с поправкой на кембриджские стандарты и в университете. Она даже была великолепна на работе, хотя в основном потому, что работа была паршивой, а большинство ее коллег подростками. И, конечно же, воспитание ребенка в течение восьми лет исправно било ее под дых. Но это было не то дело, за которое в конце ставят оценки по десятибалльной шкале.
Единственным утешением для нее было то, что в большинстве своем шоколадные торты были коричневого цвета. Так что если ее торт и был скучным, то, по крайней мере, был скучным не один, а в компании. Конечно, это еще больше выделяло торт Анвиты с ярким узором из измельченных красных чили. Не говоря уже о творении Алена, великолепном, словно весенннее утро, гладко обтянутом бледно-зеленым масляным кремом и увенчанном листьями базилика.
Помня о диспенсерах с чаем, Розалина нервно налила себе чашку и взяла сэндвич-ролл, который, скорее всего, не осилит. И как раз нашла тихое местечко на газоне, чтобы унять подступавшее чувство неполноценности, когда заметила Алена, идущего к ней с видом, как это часто бывало у мисс Вудинг, не сердитым, а разочарованным.
О боги. Он узнал. Он точно узнал.
Розалина, начал он, не знаю, как лучше выразиться, но
Ясно. Да. Мне надо
Можно я договорю?
Она бы предпочла сказать «нет» и признаться, пока он не разложил перед ней по полочкам ее плохое поведение, как невыполненное домашнее задание. Но так как она должна была извиниться, а не грубить, она не могла этого сделать.
Прости. Да. Конечно.
Несколько человек вскользь упомянули, что у тебя есть дочь. И мне, честно говоря, странно быть единственным, кому ты о ней не рассказала. И, признаюсь, Ален провел рукой по волосам, я не понимаю, как это согласуется с твоей жизнью. Ты кого-то встретила в Малави?
Ни в одном продуманном ею сценарии финал не получался хорошим. И все-таки она почему-то не была готова к сокрушительному унижению от того, что ей придется столкнуться с собственным ужасным поведением. Она опустила голову.
Нет. Не было никакой Малави. То есть Малави существует, но я там никогда не была. И я не студентка-медик, я на самом деле я никто.
Но у тебя правда есть дочь?
Да. Ее зовут Амели. Ей восемь. Она замечательная.
Я уверен, что так и есть, сказал он ей. Я просто не понимаю, зачем ты мне солгала. И уж точно не понимаю, зачем ты солгала только мне.
Она рискнула виновато улыбнуться.
Наверно, потому что из меня неважная лгунья и я не продумала все наперед?
Розалина. Он выглядел если не опустошенным, то как минимум будто лишился чего-то важного. Ты меня одурачила. У тебя не получится отделаться улыбочкой.
Прости. Прости. Я не хотела отделаться улыбочкой. И врать тоже не хотела. Я Я запаниковала. Это было ужасно. Невообразимо ужасно. Потому что мы встретились так, как встретились, а ты такой умный, веселый и успешный, и я подумала, что у нас может быть, у нас может быть, что-нибудь бы получилось?
Он моргнул. Его взгляд стали тусклым и ранимым.
Может быть. Но откуда мне знать это, если я даже не знаю, кто ты такая?
Ты прав. Я все испортила. Прости меня. Просто ты мне нравишься, и я не хотела, чтобы ты о господи думал обо мне всякое.
В каком смысле «всякое»? спросил он резко.
Такое Она уставилась на свой сэндвич, который был единственным предметом в радиусе десяти футов, которому она могла доверять, не имея четкого мнения о своей жизни. Такое, что обычно думают о девушках, которые забеременели в университете.
Я я не понимаю.
Просто я Слова жалобно вываливались из нее, как грязные носки из корзины с бельем. Я просто не хотела, чтобы ты не думал обо мне как о низшем сорте.
Он бросил на нее взгляд, который был холоднее, чем от него можно было ожидать.
Так тоже лучше не стало. Потому что ты не только солгала мне, но и, видимо, считаешь меня человеком, который осудит тебя за ошибку, совершенную, когда ты была еще подростком.
В его словах не было ничего нового, чего бы она не слышала раньше. Но в слове «ошибка» было что-то, от чего ее всегда тошнило. «Я не планировала, что так случится» было слишком похоже на «этого не должно было случиться», и тогда это переставало быть прошлым Розалины и становилось будущим Амели. И дело было в том, что она не могла сказать ни того, ни другого. Потому что здесь и сейчас Ален был прав. По всем стандартам, которым ее учили, она испортила себе жизнь. У нее все было хорошо, а она выбросила все на ветер из-за легкомысленной ночи с парнем, который ей даже не нравился. Хуже того, она так долго стыдилась себя, что теперь проецировала свои проблемы на того, кто, возможно, оказался бы хорошим человеком, если бы у нее хватило смелости ему довериться.
Прости, сказала она. Я очень об этом жалею.
Рот Алена, с его манящими изгибами, был особенно выразителен, когда он был расстроен.
Ты все время это повторяешь. Но что мне с этим делать? Или с тобой?
Она все испортила. Совершенно все.
Не знаю. Мы можем начать все заново? Ведь я это по-прежнему я. Просто я не была в Малави.
Ты сидела рядом со мной вчера вечером и позволила мне говорить, что участие в этом шоу не помешает тебе получить несуществующее медицинское образование. Ты в самом деле так отчаянно нуждаешься в я даже не знаю в чем что тебе приходится газлайтить людей ради того, чтобы тебя утешали?
Господи. Неужели это правда? Она не хотела, но разве это имеет значение? Если бы это был фильм, где главные герои запутались в поводках в парке для собак, то неловкая ложь кому-то, кто ей нравится, обернулась бы в причуду или шутку и была бы прощена поцелуем под проливным дождем. Но она повела себя так, как повела, и это было это было больно.
Прости, повторила она еще раз. Я не знаю, что сказать.
Он резко рассмеялся.
Что бы ты ни говорила, будет ли это правдой?
Ален, я
Прости. Я на это не пойду.
Он развернулся и ушел прочь. В мягкий полуденный солнечный свет.
И Розалине ничего не оставалось, как последовать за ним, потому что техническая команда торопила их вернуться в бальный зал.
* * *
Хоть это и казалось эгоистичным и самоуничижительным, Розалина была не в том состоянии, чтобы обращать внимание на судейство. В основном все сводилось к тому, что у всех было понемногу по обе стороны от «отлично». Дэйв, однако, достаточно сильно отклонился в сторону «не очень», и Розалина стала чуть увереннее в своих шансах продержаться первую неделю.
Несмотря на то что он подал двухъярусный торт вместо трехъярусного, как должно было быть, ему каким-то образом удалось выглядеть одновременно дерзким и побежденным. Как будто он всем телом говорил: «Давайте, признайте, что это дерьмо. Мы же все это видим».
Значится, с одним из слоев у тебя нелады, начал Уилфред Хани, улыбаясь своей самой дедовской улыбкой. Словно был таким дедом, который весь был сделан из молочных карамелек. Она в самом деле была очень дедовской. Но это неважно, если вкус такой, как надо.
Они разрезали его, и Марианна Вулверкот откусила кусочек.
Вкус не такой, как надо.
Дэйв немного покачался на пятках и кивнул.
Да пошли вы оба на хрен.
Съемочная площадка затихла, как будто все слышали, что в комнате есть оса, но никто не знал, где она. В данном случае осу звали Дженнифер Халлет, и было вполне понятно, кого она ужалит.
Дэвид, сказала она голосом, который мог бы разделить тесто для бисквита и разложить безе, на пару слов.
После этого судейство пошло как обычно, прерываясь случайно подслушанными фразами типа «договорное обязательство», «щелочью будешь ссать» и «быстрее, чем ты побежишь гадить после пирожка с сальмонеллой», доносившимися извне.
Как только Дженнифер Халлет закончила вежливо объяснять Дэйву, почему его поведение было непрофессиональным и могло иметь негативные последствия, она привела его обратно и указала на место перед судейским столом.
С последней фразы Марианны. Спасибо.
Вкус не такой, как надо, повторила Марианна Вулверкот с той же интонацией, что и в первый раз. У розовой воды деликатный вкус, с которым легко переборщить, а ты явно с ней переборщил.
Последовало очень долгое молчание.
Дейв забрал две трети своего торта.
Ага. Спасибо.
И все продолжилось. Анвита справилась, а Розалина была вполне сосредоточена, чтобы порадоваться за нее. Затем подошла ее очередь, и с каким-то отстраненным облегчением она поняла, что слишком эмоционально разбита, чтобы нервничать.
Марианна Вулверкот рассматривала свою порцию с видом знатока, которым, подумала Розалина, она и была.
Выглядит хорошо, но довольно простой, и поэтому я не знаю, будет ли это достаточно «хорошо».
Плечи Розалины опустились. Она уже знала: если не станет посылать судей вслух, то, скорее всего, пройдет, но «Достаточно хорошо это не достаточно хорошо» было неофициальным семейным девизом Палмеров. И она снова и снова показывала свою «недостаточную хорошесть».
Судьи разрезали ее торт, и Марианна Вулверкот ткнула в него ножом так, что Розалине, и без того расстроенной процессом, Аленом и всем остальным, это почему-то показалось неприятным.
Нежная легкость, сказал Уилфред Хани, увлеченно жуя. Вкусный и с очень гладкой, влажной текстурой.
Отложив вилку, Марианна Вулверкот стала серьезной.
Но на этом, к сожалению, почти все. Если бы он был идеальным, он мог бы стать лучшей выпечкой дня, но здесь он немного неровный Она указала на линию вдоль основания торта, где тесто осело и было плотнее. И, похоже, ты передержала его в духовке на самую чуточку.
Кроме того, добавил Уилфред Хани, он мог быть красивее, если бы ты сделала хороший ганаш. Или, например, использовала масляный крем, чтобы его украсить.
Ой, ну конечно. Запишите это в бесконечный список вещей, которые она могла бы сделать в своей жизни иначе.
Ага, сказала она. Спасибо.
Когда Розалина вернулась за свою стойку, она пересеклась с Аленом, который уверенно шел вперед, держа в руках поднос, полный магии. Он не смотрел на нее, да и зачем ему было на нее смотреть?
Он аккуратно поставил свое творение перед судьями.
Это шоколадный торт с базиликовым кремом. Подается с мятным мороженым. Затем, после небольшой паузы и с самоироничной ухмылкой, базилик из моего огорода, а мяту я нашел и нарвал.
Судьи с благодарностью разрезали его, обнажая идеально ровные слои темного бисквита и бледного крема, а затем с жадностью попробовали.
Это просто восхитительно, промурлыкала Марианна Вулверкот. Я волновалась по поводу базилика, но он удивительно хорошо сочетается с насыщенным вкусом шоколада.
Уилфред Хани отрезал еще кусочек.
Черт побери, он великолепен.
По залу прокатилась волна вздохов. Это была неформальная коронная фраза Уилфреда Хани, и обычно он не произносил ее до третьего или четвертого эпизода. Очевидно, что Ален помимо того, что был человеком, который никогда не стал бы лгать о своей жизни, был еще и богом на кухне. А Розалина все испортила, став неуверенным разочарованием.
* * *
Итак, Ален победил. Совершенно ясно. Дэйв выбыл. Тоже совершенно ясно. А Розалина была в безопасности, ничем не выделялась и отчаянно хотела попасть домой. Увидеть дочку. Выпить бокал вина. Примириться с тем, что ее любимое хобби, от которого становилось лучше, а именно выпечка теперь стало третьим по величине источником стресса в жизни.
«Умница, Розалина. Как всегда, на высоте».
К сожалению, прежде чем она смогла сделать что-либо из этого, ей пришлось подождать. На парковке. Пока ее заберет отец. Как будто ей было шестнадцать лет и она попала не на ту вечеринку. Это была одна из проблем съемок в живописной сельской местности: в воскресенье из Тапворта не ходят поезда. Что на практике означало еще одну услугу, которую Розалина будет должна своим родителям.
Вероятно, ждать придется долго. Мистер Сент-Джон Палмер человек столь успешный в медицине, что стал доктором, а затем снова вернулся к практике, имел обыкновение приезжать с опозданием, мотивируя это тем, что он очень занят и важен. И все бы так и было как было. Кроме Алена, который, как стоило догадаться Розалине, оказался в похожей ситуации и зависел от кого-то столь же ненадежного.
Несколько минут они стояли в тягостном молчании.
Поздравляю с победой, попробовала заговорить Розалина.
Спасибо.
Что же, по крайней мере он ответил.
Еще раз прости за в общем, за ложь.
Розалина Его рот искривился в кривой ухмылке. Если бы это случилось не со мной, я бы подумал, что это уморительно. Но что есть, то есть. Поэтому мне потребуется чуть больше времени, чем обычно, чтобы понять, что это смешно.