Мария Ордынцева
Прощай!
четверг, 1 августа,
Энск
Было семь часов утра. В офисе стояла мертвая тишина. Отпустив сторожа, Силаев прошел к себе в кабинет. Посмотрел в окно сквозь жалюзи: к подъезду мягко приближалась машина Санька точен, как всегда. Он отошел от окна и сел за стол.
Силаев и сам не знал, зачем пришел на работу так рано. Мог бы с чистой совестью поваляться в шикарной спальне своей четырехкомнатной квартиры рядом с женой, пока дети у бабки в деревне. Или за утренним кофе почитать газету или журнал. Или новый диск с порнухой прокрутить пару раз, хотя за вчерашний вечер она ему надоела уже на середине, да и жене не понравилась. Ну, все равно мог бы найти себе занятие по душе. Нет же, приперся в офис ни свет, ни заря. И все потому, что чувствовал: сегодня он должен был прийти раньше. Было у него какое-то такое ощущение. Кроме того, события в последние дни стали разворачиваться слишком быстро, требуя его постоянного присутствия возле телефона.
Звонок заставил Силаева вздрогнуть от неожиданности, оторваться от своих мыслей и схватить трубку. Он вдруг понял, что этот звонок не принесет ему ничего хорошего. Послушав тишину на том конце, он сказал:
Алло?
Силаев нужен, голос был уверенный, с легким оттенком барства, будто всю жизнь только и делал, что приказывал.
Это я, тихо ответил Силаев, уже догадываясь, кто это.
Хорошо, одобрил голос. Мы сегодня заканчиваем. Деньги должны поступить, когда прибудут машины.
Я все понял, пробормотал Силаев.
Тогда бывай, и в трубке послышались гудки.
Силаев с облегчением отложил мобильник в сторону и откинулся на спинку кресла, поспешно расстегнув ворот рубахи и ослабив узел галстука. От напряжения жилка на его виске вздулась, и в голове застучало и загудело: тук-тук, тук-тук
Это было самая важная, самая значительная сделка за все его пятьдесят два года сознательной жизни. Он ни минуты не раздумывал, когда ему сделали это предложение. Конечно, червячок сомнения покусывал его первые несколько дней: а вдруг сорвется? Но чем больше он вникал в общую картину, тем больше убеждался, что все должно получиться. Единственная проблема шеф. Он, хотя и был младше на пятнадцать лет, слишком много сделал для него. Была идея посвятить и его во все нюансы, но Силаев знал, что не одобрит Санек, не такой он человек: раскричится, кулаками начнет стучать, не понимая вначале всей возможной прибыли, потом успокоится, встанет перед фактом и согласится куда ему уже будет деваться? Так что меньше знает лучше спит. Конечно, придется подстраховаться, ну да это не проблема.
Силаева эти мысли посещали не первый раз, и свою просыпавшуюся иногда совесть он глушил водкой или мечтами о деньгах, которые и не думал никогда иметь, а тут они сами плыли в руки. Упустить этот шанс надо быть полным идиотом.
Немного успокоившись от внезапно охватившего его волнения, Силаев сложил в папку бумаги, которые только что просматривал в ожидании звонка, и вышел из кабинета.
Шефа Силаева все друзья, а за глаза и сотрудники, звали просто Санек. Наверное, в силу молодости (ему совсем недавно исполнилось тридцать семь) или легкого характера. Впрочем, в нужный момент он мог показать, кто в доме хозяин. Тогда он становился уже Александром Васильевичем Звягинцевым, и редко кто осмеливался перечить этому солидному бизнесмену с крепкой деловой хваткой и скорому на расправу начальнику. Санек всегда являлся в офис на час раньше, чем положено. Впрочем, что холостому парню делать дома в одиночестве? Его секретарша симпатичная длинноногая блондинка Оля пыталась несколько раз приходить хотя бы за полчаса до него, но Санек ее всегда опережал. В конце концов, Оля смирилась с неизбежным и вернулась к обычному распорядку.
Силаев пересек просторную и безлюдную еще приемную, обставленную мягкой мебелью и кадками с фикусами и пальмами, и заглянул в кабинет шефа:
Можно?
А-а, это ты, Дмитрич, навстречу ему из-за стола поднялся человек в итальянском темно-сером костюме при галстуке и взглянул на свои золотые «Ролексы»: Что-то ты рановато сегодня. Случилось что?
Силаев знал слабость Санька: любил шеф коллекционировать галстуки. Да не какие-нибудь, а настоящие, фирменные, ручной работы, штучный товар. И в который раз по-хорошему позавидовал очередному шедевру.
Да как тебе сказать, Силаев протиснулся в дверь и присел на предложенный ему стул. Поставщики просили человечков подослать документы доделать, организационные моменты решить. Сам же знаешь, как у нас такие дела делаются: не подмажешь не поедешь
Знаю, кивнул Санек и прищурился хитро, посверкивая голубыми искорками глаз. Сколько мы с тобой телег подмазали, прежде чем раскрутились?
Да, те еще времена были, мечтательно вздохнул Силаев. Как молоды мы были, как искренне любили
Ладно, не до ностальгии, заключил Санек. Что ты предлагаешь?
Думаю, надо Федю с Пашей послать. Ребята надежные, серьезные. На дорогах сейчас небезопасно, они и за грузом проследят, и за себя постоять смогут, если что, посоветовал Силаев, выкладывая из своей папки на стол перед Саньком отчеты.
Ну, Федор ладно, его должность обязывает. А Пашку-то зачем?! удивился Санек, поднимая на него свою породистую голову.
Для охраны, для компании. Нечего ему в городе летом сидеть. Закис уже совсем. Скоро последние штаны пропьет, из кабаков же не вылазит! Пусть развеется парень, пожал плечами Силаев.
Да, пожалуй, ты прав, согласился Санек, задумавшись на минутку. Пашка что-то в последнее время совсем загулял . Да, ты прав.
Ну, вот и ладушки, обрадовался Силаев. Пойду позвоню Федору, а уж он до Паши доберется.
Рука нащупала, наконец, мобильник, беспомощно танцующий на своей тумбочке под дурацкий рингтон: надо бы его сменить. Павел, не открывая глаз, поднес трубку к уху.
Алло, Пашка, ты где? Быстро одевайся и приезжай в офис! донесся до его сознания голос Федора. Федька когда-то служил с ним на Кавказе, но теперь остепенился, оброс семьей, ребенком, перевелся на должность начснаба. Чего ему понадобилось в такую рань?
Павел недовольно поморщился:
Чего орешь? Говори тише.
Опять с бабой? догадался Федор. Ладно, бросай ее и айда сюда. Санек ждет.
Что случилось-то? Павлу не понравилась эта спешка. Санек срочно вызывал только в экстренных случаях, значит, опять неделю-другую не будет спокойной жизни.
Там узнаешь. Ладно, одна нога здесь, другая там! велел Федор.
Разговор был закончен. Послушав еще какое-то время гудки в трубке, Павел уронил мобильник на кровать и обернулся.
Кто это? сонно пробормотала красивая (хоть сейчас на обложку "Плейбоя") девушка, лежащая рядом с ним. Когда он с ней познакомился? Черт! Он абсолютно не помнил, что было вчера. Сдавленная боль в висках говорила Павлу, что была попойка. Наверняка пили много, с азартом, как и положено пить всем порядочным людям. Значит, он был в кабаке. Но с кем? Как оказался дома, да еще с такой обалденной телкой?
Поняв, что вспоминать бесполезно, Павел нехотя сел на кровати и, подперев в задумчивости щеку, стал следить за солнечным зайчиком на потолке, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Пересилив, наконец, себя, он встал, надел брюки и пошел на кухню, бросив по пути дежурный шелковый халат своей новой пассии. Девушка неторопливо оделась, покрасовалась немного перед огромным зеркалом, встроенным в дверцу шкафа, и отправилась в душ.
Недолго промучившись в поисках чего-нибудь от головы, Павел заглянул к ней в ванную и, не обращая внимания на вид девушки (впрочем, она и не стеснялась, продолжая равнодушно растирать мочалкой свое загорелое стройное тело), спросил:
Слушай, что вчера было?
Телка даже не обиделась:
Мы с тобой в ресторане вчера были, потом ты повел меня сюда.
Я был сильно пьян? вопрос был глупый, Павел уже знал на него ответ, но марку хотелось сохранить.
Во всяком случае, на ногах держался, пожала плечами она, входя под водяную струю душа, и с загадочной улыбкой добавила: И потом тоже был неплох.
Понятно, Павел задернул занавеску и вернулся на кухню, где уже шипел, закипая, чайник. Вид ее несомненно сексуального тела его почему-то сейчас не возбуждал. Видимо, запал прошел.
Закончив марафет, девушка появилась на пороге кухни и выжидательно сложила красивые губки бантиком.
Чего тебе? Павел сжал пальцами виски, пытаясь заглушить боль: Ах, да! Сколько?
Сто баксов.
Сколько?! удивился Павел, чуть окончательно не протрезвев.
Ты сам обещал, напомнила она с возмущением.
Ладно, черт с тобой. Сто так сто, махнул рукой Павел. Покопавшись в карманах брюк, он протянул ей деньги: Держи и проваливай.
Если понадоблюсь, звони, улыбнулась загадочно девушка и ушла.
Допив третью чашку кофе, Павел надел куртку, сунул в кобуру под мышкой пистолет и посмотрел в зеркало, висевшее в прихожей. На стекле красной губной помадой был написан номер телефона и имя: "Карина". Из-за надписи на него глядело его собственное измученное похмельем отражение.
Ну что, Паша? сказал он сам себе. Опять для тебя работенка? Когда ж ты ее бросишь-то?
И сам себе ответил:
Никогда.
В офисе его встретил Гена, коммерческий директор. Было время, когда они вместе гоняли мяч во дворе, когда на карате вместе ходили. С самого детского сада они были не разлей вода. Именно Генка позвал Павла работать у Санька. И Гена был единственным, от кого Павел никогда ничего не скрывал. Если бы кто-то надумал покопаться у Гены в мозгах, у этого исследователя уши в трубочку свернулись бы столько там было Пашиных секретов, один другого хлеще. Будь у них достаточно свободного времени, они бы и сейчас, может быть, расслабились у Гены в кабинете за бутылочкой-другой пивка и интepecным разговором, тем более, что Павлу это сейчас 6ыло жизненно необходимо, но Санька нельзя было заставлять ждать.
Да-а, Паша. Ты себя в зеркале-то сегодня видел? поинтересовался Гена, почесав в затылке и критически осмотрев товарища с головы до ног.
Знаю, знаю, отмахнулся устало Павел. Что, совсем плохо что ли? его лицо было исполнено безнадежности и скорби.
Хуже некуда, заверил Гена, сочувственно вздохнув.
Пить надо меньше, решил для себя Павел.
Гена ехидно хихикнул:
Я в чудеса не верю, и похлопал друга по плечу. Ладно, клоун, иди. Тебя Санек ждет.
Иду, отозвался Павел и прошел дальше.
В кабинете Санька уже были Федор и Силаев, вице-президент фирмы, со своей вечнонеразлучной папкой документов.
«Интересно, что он в ней держит?» уже в который раз подумал Павел. Будто прочитав его мысли, Силаев придвинул папку поближе к себе.
А-а, Паша, заходи! пригласил Санек, завидев Павла. Павел молча прошел и сел в кресло у стены.
Ты опоздал, с укоризной проговорил Санек, но тут же перешел на другую тему: Рассказывай, Дмитрич, поподробнее, чтобы ребята быстрее поняли.
Говорят, документы не все, надо доделать, кое-где подписать, проштамповать. Водителей нанять на транзит, ну и всякие шуры-муры, вы же понимаете, продолжил Силаев, покосившись на Павла.
Короче, надо кому-то ехать, подытожил Санек.
Надо, подтвердил Силаев.
Вот Федю с Пашей и пошлем, решил Санек.
Да это же любой и без нас уладит! Павел разочарованно отвернулся к окну. Я-то думал, правда, случилось что.
Любой да не любой, загадочно пробормотал Силаев, копаясь в своих бумагах.
Павел посмотрел на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
Ладно, Паша, едем мы, и точка, вмешался Федор, отвлекая его от Силаева. Быстрее сделаем, быстрее освободимся. Не все же тебе сопляков пугать, которые и пушку-то держать не умеют толком.
Ну, насчет сопляков это ты загнул, примирительно сказал Санек. Сопляки вам не попадались даже когда ты еще под Пашиным началом ходил. Но я уже сказал: поедете вы. И не о чем спорить. Лады?
Выйдя от шефа самым первым, Паша пнул ногой первую попавшуюся кадку с фикусом. Ради такой дряни вызывать его?! Да Санек спятил!
Паша, не злись, тихо сказал Федор, подойдя к нему и тронув его за плечо. Если посылают нас, значит так надо.
Видимо, его уже проинструктировали о чем-то таком, чего Павел не знал, это вымораживало еще больше.
Ты что, серьезно?! заорал Павел, теряя терпение. Тебе не в облом бросать жену с сыном и ехать в соседнюю область оформлять бумаги? Почему не послать каких-нибудь шестерок пусть разгребают! Мы-то здесь при чем?
Мы работаем нам платят, ответил он. А моей жене спокойнее, если я езжу оформлять бумаги. Ей такая моя работа больше по душе, чем прежняя, когда приходилось каждую неделю затевать рукопашные с какой-нибудь мразью или детектива из себя корчить.
Федя, только ради тебя, сдался Павел.
Через два часа они уже сидели в машине и слушали последние инструкции начальства. Сам факт, что его величество шеф спустился лично их проводить, несомненно льстил, но заставлял задуматься о серьезности внешне безобидного поручения. Павел так и сделал. Его отсылали в Тьмутаракань, видимо, за его кабацкие похождения, потому что никому не хочется видеть своего начальника службы безопасности в состоянии хронического похмелья. Но вот в эффективности данной меры в своем отношении Павел очень и очень сомневался. Серую паршивость, угнездившуюся в его душе в последнее время, водка глушила хоть и временно, но очень удачно. А другого лекарства Павел не знал.
Три дня, больше не дам, предупреждал Санек. Третьего числа вы должны сидеть у меня в кабинете. За деньги отчитаетесь.
Смотрите с машиной поосторожнее, напутствовал Гeнa. Я этот джип только месяц назад купил. Даже полную страховку еще не сделал.
Мы его на руках носить будем, пошутил Павел.
Гена наклонился к окну и тихо сказал ему:
Паша, если что и проникновенно посмотрел на друга.
Все будет нормально, заверил его Павел. Ты же меня знаешь.
Вот именно, знаю, Гена вздохнул обреченно и отошел от машины.
пятница, 2 августа,
другой город
Чума поерзал на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и взглянул на Юрца. Тот внимательно рассматривал свою красивую морду в зеркале: не выскочил ли где случайно прыщик. Ему было двадцать два, но выглядел он солидно, на все двадцать пять, и одевался круто. Бабы на него западали буквально пачками, не успевал отбиваться, и Чума даже поначалу завидовал другану. Сменяться бы с Юрцом своей картошкой, которую он привык считать носом, и лопуховидными ушами, тогда бы не прикалывался над ним весь честной народ, и девчата смотрели бы поласковее. Но сейчас появилась у него одна подруга, которая искренне считала, что Чума (ее разлюбезный Витенька) лучший из всех, кого она знала. Чума смущался, но в душе был рад, что Юлька очень даже ничего так телочка каждый день не уставала мотаться за ним и трезвонить по всему городу, что через полгода они поженятся. Юрец, конечно, ржал до потери пульса, он сам с ней раньше встречался и теперь утверждал, что у Юльки затмение, если она в Чуме разглядела красавца. Но Чуме на Юрцовские шутки было наплевать. Что ни говори, а приятно, когда на твою девчонку на улице мужики оборачиваются, и даже Юрец красавец-раскрасавец не исключение. Ревности Чума не питал: Юльке верил, а это было главное.
Юрец, закончив свой каждое утро повторявшийся ритуал, лениво поковырял зубочисткой во рту, вычищая остатки завтрака, и, наконец, произнес своим мелодичным баритоном:
Где эти козлы пропали?
В этот момент из-за угла показались еще двое парней.
Вот они, падлы, зло прошипел Юрец, но тут же расплылся в улыбке: Привет, пацаны! Опаздываете